Я тебя подожду

      В Совете король назвал заложника не Сауроном, как его кликали Верные, и не Тар-Майроном, как он называл себя сам. Ар-Фаразон дал ему прозвище Зигур — колдун. Впрочем, по мрачным лицам присутствующих Саурон понял, что другое имя не особо помогло.       Монарх светился от самодовольства. На его румяной роже буквально написано было: "я нагнул майю и вас нагну, лицемерные высокородные ублюдки!" Саурон не хотел пока рушить его иллюзии.       Изящные и тонкие, будто юные тополя, золотые колонны поддерживали высокий стрельчатый свод. Россыпь золотых звёзд покрывала синие арки потолка, пол тоже облит был золотом. Ар-Фаразон восседал на безвкусном золотом троне, а Саурон расположился рядом, на троновых ступеньках.       Члены Совета сидели за длинным столом. По правую сторону – фракция Верных. Лорд Амандиль, конечно. В черноволосых локонах серебрится благородная седина, острые серые глаза горят ярко и спокойно. Саурону некстати подумалось, что Берен, доживи он до таких лет, выглядел бы также. Рядом с Амандилом сидел его сын Элендиль, боец в самом расцвете воинской силы и славы. Лордов Андуниэ окружали другие Верные вельможи и главы ремесленных гильдий.       По другую сторону Саурон увидел королевских генералов и главу разведки: тонкогубого худого мужчину с мертвым взглядом. Почему-то майа подозревал, что этот смертный дал бы прикурить самым жестоким и изобретательным мелькоровским слугам. От этого бездушного лица воняло профессионализмом.       Ближе к концу стола сидели купцы и члены торговых гильдий.       – Ваше величество, - едва не дрожа от гнева, сказал Амандиль, - разумно ли – притащить это тёмное отродье в королевский совет?       – Разумно ли — называть отродьем монарха иностранного государства? - парировал король.       Саурон еле сдержал возмущенный взгляд. Лицемерное ты животное, почему о королевском статусе ты сейчас вспомнил, только чтобы позлить Верного, а не вчера ночью?       Надо отдать должное Амандилю, он с ледяной вежливостью сказал:       – Ваше величество, разумно ли присутствие лорда Саурона на Совете?       – Его отныне зовут Зигур. Если это все, что вы хотели сказать...       – Вообще-то нет, - голос Амандиля стал спокойным и деловитым, - представители ткацких гильдий смущены, ваше величество, недавними поставками ковров из земель Рун. Зачем завозить к нам то, в чем искусны наши мастера?       – Зачем отдавать другим странам наше золото? - буркнул кто-то из ремесленников.       Члены гильдий зашумели в согласии. Король выглядел напряженным. Он явно обдумывал, что бы такого сказать и не лишиться поддержки влиятельных семей. И Саурон увидел свой шанс:       – Ваша милость совершает частую ошибку, когда путает богатство с деньгами.       Все взгляды снова уставились на него. Прежде, чем его заткнут, майа быстро сказал:       – Богатство страны — не в в количестве золота в монаршьих сундуках. В конце концов, золото — это такой же товар, пусть на него и можно обменять другие товары... Богатство страны — в умении пустить эти деньги в дело. Нуменор был бы куда богаче, если бы не чужие товары запрещал, а развивал собственные.       – Это хитрые речи врага, чтобы раззорить нас! - воскликнул кто-то из вельмож-Верных. - Мы должны строго следить за тем, чтобы не покупать у чужеземцев больше, чем продаём им. Ибо иначе мы обогащаем их и раззоряем себя...       Саурон подметил, как король с интересом и огромным вниманием наблюдает за их перепалкой, но не вмешивается. Прекрасно. Задача майи — озвучить то, о чем король начинает догадываться.       – Разве это игра в монетку? - спросил Саурон.       Ответом были недоуменные взгляды. Майа продемонстрировал членам совета золотой динар:       – Если монетка упала на сторону с гербом-Древом — значит, вы выиграли. Если на сторону с цифрой — вы проиграли. Третьего не дано. Но разве так работает искусство управления страной? Разве один обязан выиграть, а другой проиграть? Разве невозможен общий выигрыш?       Саурон поймал удивленный, если не сказать потрясенный взгляд владыки Андуниэ. Верный явно не таких слов ждал от врага.       – Чтобы выиграли все, надо просто оставить купцов в покое, - сказал Саурон и удовлетворенно отметил, как купцы и члены торговой гильдии смотрят на него с признательностью, - а чтобы нуменорские товары гремели по всему миру, надо не запреты ставить, а подумать над усовершенствованием производства. Известно, что этому помогает разделение процесса. Когда каждый выполняет небольшую часть, которую лучше всего знает...       – Ты оскорбил всех ремесленников в этом зале! - вскричал смуглый мужчина из ремесленной гильдии. - Кто из мастеров согласится целый день полировать стрелку, если он может собрать часы целиком?       Саурон знал, что идёт по тонкому льду, но самое важное было заслужить доверие короля. А королю, недовольному ремесленной вольницей, эти речи понравятся.       – Возможно, - кашлянул майа, - ремесленные гильдии уже отжили своё... Мануфактура, где каждый работник делает самую простую часть труда, намного эффективнее. Мы сможем создавать товары дешевле и быстрее, не тратя годы на долгий процесс обучения мастеров.       И гильдии больше не смогут хоть как-то влиять на короля. Саурон понял, что Ар-Фаразон это понял.       Что ещё лучше, теперь у него были союзники и в Совете. Купцам очень понравилась идея оставить их в покое. Ремесленники пока артачились, но это пока.       Скоро они поймут, что гильдия их не спасёт и выживать придётся поодиночке. Тогда среди них найдётся самый ушлый и наглый. Тот, кто наберёт с пару десятков людей с улицы и за бесценок посадит каждого выполнять одно простое действие. Он за неделю обойдёт всех конкурентов, обогатится сам и раззорит остальных. Саурон видел по огонькам жадности в их глазах, что они начали осознавать эту возможность. Они развалят гильдию сами, в погоне за личной выгодой.       Майа провел пальцем по золоту Кольца. Скоро, очень скоро, гордый Нуменор падёт к его ногам. И нуменорцы будут наслаждаться каждой секундой своего падения.       Вечером, когда в лужице воска догорал фитилек свечи, король промолвил:       – Значит, Мелькор — твой Тано — научил тебя не только колдовству...       Его рука в этот момент ласкала золотые волосы Саурона. Майа лежал, уткнувшись лицом в подушку. Ничего страшного не случилось. Он до боли сжал челюсти и осторожно приподнялся на локтях. Быстро моргнул, прогоняя неуместные слёзы. Аккуратно перевернулся набок и улыбнулся королю:       – Ваше величество проницательно. Я счастлив служить вам и Нуменору всеми своими навыками.       – Что бы я делал без тебя! - Ар-Фаразон всхлипнул, действительно всхлипнул, и уткнулся потным лицом в грудь заложника.       Красные шершавые руки шарили по телу майа в отчаянной попытке то ли согреть, то ли согреться, получить хоть толику его тепла и благодати. А Саурон в этот момент хотел просто перестать существовать. Выскользнуть из этой пылающей, сломанной, раненой фары и взмыть над морем чистым духом. Хотя нет, лучше просто исчезнуть, да хоть в Пустоте. Никогда больше не быть, никогда больше не думать.       Саурон нежно обнял короля в ответ. Позволил чужим пальцам снова вонзиться в своё тело. Король не желал ранить его, в этот раз он даже пытался нащупать точку удовольствия. Но он не знал партнера, никогда по-настоящему не хотел изучить, поэтому его неловкие попытки приносили только резь и болезненное жжение.       – Я дам тебе все, что ты захочешь... - горячо шептал Ар-Фаразон, - я всё для тебя сделаю...       "Для начала убери от меня свои клешни, - думал Саурон, - а потом, пожалуйста, отрежь себе свой вонючий отросток. Ты явно не умеешь его правильно использовать. После этого иди убейся. Прыгни на меч. Нет, лучше в огонь."       Однако вслух майа игриво сказал:       – Я хочу храм.       – Храм твоего имени? - усмехнулся король. Кажется, он таки нащупал заветный бугорок и теперь бешено тёр и давил его.       Саурон изобразил удовольствие.       Хорошо, что Келебримбора тут не было.       – Храм... владыки... Мелькора, - задыхаясь, проговорил майа.       Рука Ар-Фаразона замерла.       – Ты не просто его ученик, не так ли? - голос короля был почти нежным, но Саурон прекрасно знал эти интонации. Для пленников темного майа они обычно означали что-то нехорошее. - Ты не можешь отпустить его. Ты думаешь о нём даже сейчас, в моей постели...       Саурон поймал себя на том, что почти не дышит. Только ревности от этого идиота ему не хватало.       – Я заставлю тебя забыть его, - пообещал король и с усилием воткнул в заложника всю кисть.       Саурон больше не сдерживал крик и слёзы.       Позже, когда он больше не кричал, лишь дрожал в рыданиях, Ар-Фаразон вытащил руку и обнял майю. Саурон почувствовал, что что-то липкое и горячее течёт с королевских пальцев ему на спину. Он зарыдал ещё сильнее.       – Ну же, не плачь, любовь моя, - попросил король, - прости, я немного погорячился. Просто как представил, что ты думаешь о нём... представил тебя с ним... я стал сам не свой.       – Я не... мы не... он был просто моим Учителем, не больше, - выдохнул майа, - Храм нужен, чтобы укрепить вашу власть...       Ничего страшного не случилось. Дыши, Майрон. Ар-Фаразон чередует нежность и грубость, чтобы привязать тебя к себе, но не замечает, что сам увязает все глубже.       – Сейчас нуменорцы верят Валар и слушают тех, кто говорит от их имени. Слушают Верных, - сказал Саурон, - мы не можем просто внушить им, что Валар не существуют. Людям надо во что-то верить. Но есть способ лучше — мы предложим им новую веру. И вместо Верных они станут слушать жрецов своего нового бога... а приказывать этим жрецам будете вы, ваше величество.       Король, все ещё обнимая его, сказал:       – Ты чудо. Любовь моя, я сам не изобрёл бы плана умнее...       Его окровавленная рука вновь заскользила ниже, в сторону поясницы заложника. Движение было мучительно медленным и ласковым.       – Ты настоящее золото, - прошептал Фаразон, - если Мелькор и впрямь использовал тебя просто как Ученика и воина, то он многое потерял.       Саурон закрыл глаза.