Я тебя подожду

      Словно бледная тень, Мириэль брела по пустынным коридорам дворца. Лиловые одежды нежной дымкой обволакивали её фигуру. Волна чёрных волос спадала на плечи, защищая женщину от бодрящего утреннего холодка. Её шаги гулко отдавались в пустых коридорах.       Пройдёт лишь час с небольшим, и тут снова станет шумно. Рабочие будут счищать старые фрески и мозаики. Очередные куски древнего узора — цветистые птицы, диковинные цветы, извилистые реки — исчезнут навсегда. Вместо них придёт безжизненная позолота. С каждым днём дворец всё больше напоминал золотой склеп. И Мириэль не сомневалась, что по возвращению мужа ситуация только ухудшится.       Она услышала топот за спиной и резко обернулась.       – Ваше величество! - запыхавшись, выпалила служанка. - Корабли! Король возвращается!       О нет. Лёгок на помине.       За несколько месяцев, что Ар-Фаразон был в походе, Мириэль почти расслабилась. Почти почувствовала себя в безопасности. Никто не трогал её, никто не насмехался, никто не… Королева вздохнула. Ей нужно подготовиться.       Она провела бы в горячей купальне целую вечность. Жаль, у неё не было и лишнего часа. Горничные помогли ей одеться. Нежная шёлковая рубашка, подъюбник — один, второй, третий; корсет, от которого сразу стало труднее дышать, и тяжёлое тёмно-зелёное платье. Расшитое, конечно же, золотом, как любит король. Служанки заплели её длинные чёрные волосы в толстые косы и уложили на голове в корону. Золотое колье удавкой стянуло голую шею.       Крошечный бюстик Ниэнны, украшенный белыми цветами, тихо грустил в уголке. Со скорбью и любовью смотрела самая прекрасная из валар на королеву-пленницу. Мириэль прижалась лбом к холодному камню и попросила сил.       «Пожалуйста, - взмолилась она, - только не в эту ночь…»       По улицам гремела торжественная процессия. Её отзвуки долетали даже до дворца. Мириэль не желала на это смотреть, и ей хотелось выцарапать себе уши, чтобы не слышать.       Она ждала супруга в тронном зале. Сердце пойманной птицей билось о грудную клетку. Хоть бы с ним что-то случилось по дороге. Хоть бы он сломал ногу… а лучше шею. О, Эру, прости за такие грешные мысли…       Дверь распахнулась.       Ар-Фаразон победно улыбался.       – Тень повержена, моя милая Зимрафель, - объявил король.       Подойдя ближе, он сказал, понизив голос:       – Я сделал то, что ни Верным, ни прежним королям не под силу было. Теперь ты видишь, что я не узурпатор и не чудовище, коим ты меня считаешь? Теперь ты видишь, любимая, что я всегда хотел просто защитить тебя и Нуменор?       Мириэль слабо улыбнулась и кивнула.       – Я привёз для тебя трофей из Средиземья...       Король махнул рукой, и стражники втащили в тронный зал… нечто. Кажется, это была человеческая фигура в изодранном плаще. Его ноги волочились по плиточному полу, поэтому понять истинного роста было нельзя. Месиво цепей и рваной ткани швырнули под ноги королеве.       Мириэль старалась не показывать страха и скорби. Кто бы это ни был, ему уже ничем не помочь.       – Полюбуйся, любовь моя. Это властелин Мордора, Саурон собственной персоной!       Мириэль вскрикнула и отпрянула. Ужасные предчувствия будущего пронеслись перед глазами. Тьма, огонь и волна, сметающая всё на своём пути. Звон оружия и вопли несчастных, сжигаемых заживо...       – Что ты натворил, мой король, - пробормотала женщина и осеклась.       Ар-Фаразон схватил её за руку и заставил присесть. Сунул её кисть под капюшон пленника. Провёл её ладонью по лицу, покрытому холодным потом и засохшей кровью. Когда пальцы коснулись грубых нитей, королева попыталась отдёрнуть руку, и супруг позволил ей. Одним движением он сорвал с майа капюшон.       Даже сквозь толстый слой грязи просвечивала болезненно бледная кожа. Серая нить резала синюшные губы на шесть неравных отрезков. Веки и запавшие глазницы тоже были синюшными, с вкраплениями красного. Заложник затруднённо дышал и почти не реагировал на прикосновение.       – Не бойся его, Зимрафель, ибо он больше не опасен, - сказал король, - уведите Саурона. Я проведаю его вечером.       Слуги торопливо готовили пир по случаю победного возвращения государя. Пользуясь суматохой, Мириэль ускользнула. Она стояла на морском берегу; ветер трепал её сложную прическу, выдергивал чёрные прядки и весело играл ими. «О, король… - думала женщина, - что же ты натворил…»       Рука короля легла сзади на её плечо.       – Я сделал то, что должен был, - Ар-Фаразон дышал в её волосы лёгким вином и морской солью, - вернись во дворец, любовь моя. Тут холодно и ветрено; грядёт буря.

***

      Подвал, в который его бросили, мало чем отличался от трюма. Пять шагов на пять шагов и решётка вместо одной из стен. Даже не лечь толком, ноги упираются в эту проклятую решётку.       Мысли налетали друг на друга, как волны на прибрежные камни. Он потерял Единое. Как он ухитрился потерять Единое…?       Это случилось за два дня до прибытия в Нуменор. Измученные долгим путешествием солдаты вспомнили всех, кто уже не вернётся домой, кого убили пираты, кого убили орки и харадрим во время марша до Мордора... Конечно, выплеснуть своё раздражение в словесной форме они не додумались, поэтому коллективно нарушили королевский приказ и толпой пришли в трюм.       Ничего страшного не случилось. Келебримбор был рядом, пока плеть опускалась на плечи майа, и он почти смог отстраниться от этого ощущения, пряча лицо в призрачных ладонях.       Но потом солдаты решили забрать трофеи.       Плевать на бусины, изящные заколки и даже простые кольца. Но от потери Единого Саурона до сих пор бросало в дрожь. Они грубо стянули Кольцо, стащили с пальца, даже не догадываясь о его истинной ценности...       Тёмный лорд хорошо запомнил лицо того моряка. Грубая посеревшая кожа и глаза цвета буйной морской глубины. Он определённо будет первым, кого Саурон убьёт в этом проклятом городе. И вор не умрёт легко. Майа медленно срежет с него кожу и бросит ещё живое тело в океан, чтобы соль разъедала сплошную кровоточащую рану.       Но сладкие планы мести не решали проблему прямо сейчас. Единое ускользнуло.       Он это переживёт. Ничего страшного не случилось.       ...Келебримбор скорбно смотрел через решётку.       Король обещал зайти вечером.       Ничего страшного не случилось и не случится. Ар-Фаразон не может быть изобретательнее Мелькора.       …Но ком подступал к горлу, и в груди ныло. Осознание было медленным и неотвратимым. Настоящий ужас в том, что Ар-Фаразону необязательно быть изощрённее Мелькора. Нужно просто надавить достаточно сильно, чтобы сломать плотину, которую Саурон воздвиг к своей голове, ограждая неприятные воспоминания. А их за его долгую жизнь накопилось немало. Если эту плотину прорвать, то прошлое и настоящее сольются в поток ужасной силы и сметут всё на своём пути. И, страшно признаваться, плотина уже дала течь…       – Аннатар, - тихо сказал Келебримбор, протягивая к нему руки через решётку.       Где-то там, далеко, загорелись огни факелов. Они приближались.       Король шёл сюда.       – Уходи, - попытался сказать Саурон. От резкого движения нитки врезались в кожу, и кровь быстрыми ручейками побежала по подбородку.       – Пожалуйста, - взмолился Тьелпе, - позволь мне быть рядом. Не надо проходить через это в одиночку.       Майа помотал головой. Если король… если король всё-таки захочет что-то сделать, то лучше чтобы Келебримбора рядом не было. Терпеть его участливые взгляды и прохладные руки в такой момент будет невыносимо.       – Как настроение? - пьяно хохотнул король, опираясь о решётку.       Тьелпе исчез и не видел всего этого. Слабое утешение.