All For U.A.. (Все для U.A)

Все для США. Шотландский солнечный свет Глава 95: В которой Хитоси убегает из дома Краткие сведения: Хитоши убегает из дома. По крайней мере, он решает сбежать в безопасное место... Примечания: (Примечания приведены в конце главы.) Текст главы — О, привет, Хитоши, — улыбается Хисаси, открывая дверь. — Что ты здесь делаешь? — Я сбежал из дома, — сообщает Хитоси мужчине тоном, который, очевидно, должен был подчеркнуть серьёзность его положения. — Можно я переночую здесь? Боже, избавь его от саморазрушительных наклонностей подростков. Хисаши стонет и проводит рукой по лицу, размышляя, есть ли какое-то божество со странным чувством юмора, которое решило, что это будет кармической расплатой за все его злодеяния. Затем, поскольку этот вопрос, очевидно, требует ответа и не является очевидным, несмотря на привязанность Хисаши к Хитоши и многочисленных злодеев, которые, вероятно, оценили бы такую уникальную причуду, как «промывание мозгов», он отходит в сторону. — Хорошо, — соглашается он. — Но только потому, что я не хочу, чтобы твой отец пытался задушить меня моим же галстуком после того, как тебя неизбежно похитит какая-нибудь новая банда злодеев. “ Спасибо, дядя Хисаши. «И я также позвоню Айзаве, чтобы сообщить ему, что ты не умер где-нибудь в канаве», — добавляет Хисаси, потому что он заботливый родитель, который может понять, что Айзава и Мик, скорее всего, будут волноваться, а также потому, что он очень заинтересован в собственном выживании в долгосрочной перспективе. «Идзуку! Иди разберись со своим другом!» Затем ему кое-что приходит в голову, и он переводит подозрительный взгляд на Хитоши. «Это спонтанный побег или вы, ребята, всё спланировали?» Хитоси хмурится в ответ. «Если бы я всё спланировал заранее, я бы не стал звонить в дверь!» — Что ж, простите меня за то, что я не знаком с общей процедурой для сбежавших подростков, — Хисаши закатывает глаза. — Я ошибочно полагал, что они не сразу отправляются к другу, чтобы сообщить родителям этого друга о своём побеге. Я буду иметь это в виду, если Изуку когда-нибудь решит сбежать. К счастью, в этот момент Изуку заглядывает в комнату, и Хисаши получает подтверждение, что это на самом деле не было грандиозным заговором. (Если только Изуку действительно не записался на актёрские курсы.) “Хитоши? Что ты здесь делаешь?” — Отлично, — улыбается Хисаши, потому что ему пришлось успокоить перепуганных родителей, а это довольно трудоёмкий процесс. — Я оставлю его тебе, Деку. Ужин в обычное время, запасное постельное бельё там, где и всегда. Раз ты не предупредил нас, можешь сам застелить свою кровать. А если вы двое решите сбежать, могу я предложить вам отправиться в Ииду? Я думаю, что Кацуми, возможно, немного лучше справится с Лигой, чем Рей. — В чём дело? — спрашивает Изуку, когда Хисаси отворачивается. — Хитоши? — Это не важно, — пожимает плечами Хитоши и чихает. — Можно мне принять душ, чтобы согреться? *** Изуку — замечательный друг, в этом Хитоши абсолютно уверен. К тому времени, как он закончил принимать душ (потому что через пять минут после того, как он выбежал из дома, его настиг дождь, но он не хотел возвращаться за зонтом, потому что это, вероятно, испортило бы его эффектный уход) и переоделся в запасную пижаму друга, этот самый друг уже застелил запасной футон на полу в его спальне. И заварил ему чашку чая. Изуку, безусловно, лучший. — Так что же… почему ты убежал? — спрашивает Изуку, когда Хитоши закрывает дверь своей спальни. — Мик сошёл с ума, — заявляет Хитоши и театрально падает на кровать своего друга. Чёрт возьми. Он почти уверен, что унаследовал свой драматизм от своего безумного родителя. — Ты говоришь это каждую неделю, но ты впервые сбежал из дома, — замечает Изуку, потому что он до раздражения рационален. На мгновение Хитоши задумывается о том, чтобы просто… не отвечать. Потому что приятно просто уткнуться в подушку Изуку и притвориться, что мир, наполненный нелепыми родителями, навязчивыми давно потерянными братьями и злодеями на пенсии, которые на удивление хорошо ладят с детьми, просто… не существует. Или он мог бы предстать перед всем миром и рассказать обо всей этой ситуации тому, у кого нет полномочий отстранить его от занятий навсегда. На самом деле, этот второй вариант кажется довольно привлекательным. — Он позволил себя поймать с помощью причуды Веритаса! — Хитоши переворачивается на спину и садится. — Я имею в виду, о чём он только думал?! Он знает о промывании мозгов, знает, как его избежать, но… Он не просто позволил себя поймать, он дал этому ублюдку разрешение! И я не знаю почему, потому что… это Веритас! Ему нельзя доверять! Этот парень — ... Какое-то хорошо развитое чувство самосохранения заставляет его прервать свою тираду и повернуться к другу, который выжидающе смотрит на него. — ... Если я скажу, что ему нельзя доверять, потому что он злодей, ты задушишь меня подушкой, да? — Наверное, — улыбается Изуку, и они оба немного расслабляются. — Как насчёт того, чтобы мы согласились с тем, что ему нельзя доверять не потому, что он злодей, а потому, что он Веритас и у него довольно чёткая модель поведения? — Да, я не против, — улыбается Хитоши и откидывается на кровать. “Верно, герр Шинсо...” “Какого хрена ты так говоришь?” — Это по-немецки. По крайней мере, я думаю, что это по-немецки. И мне действительно кажется, что я собираюсь попробовать себя в психотерапии, так что… — Если ты сделаешь это снова, я ударю тебя подушкой. Сейчас не время для глупых шуток, когда моя жизнь разваливается на части… — Хитоши драматично стонет. — Хорошо, ещё один вопрос: ты хочешь, чтобы я позвонил Шото? — Какого хрена я должен хотеть, чтобы ты позвонил Шото? — хмурится Хитоши. — Похоже, это проблема твоего брата, — пожимает плечами Изуку. — А поскольку я единственный ребёнок в семье, я подумал, что тебе может понадобиться мнение эксперта. — Мне не нужен эксперт по братьям! Я был совершенно счастлив, когда думал, что я единственный ребёнок в семье! — Да, это так, — смеётся Изуку. — Как думаешь, ты готов подумать об этом рационально или хочешь злиться и разобраться с этим завтра? — Я не хочу думать об этом рационально! Никогда! Я вполне удовлетворён иррациональной ненавистью к Веритасу! — Может быть, но позволь мне сказать по-другому, — уговаривает его Изуку. — Если ты определишь конкретные причины, по которым ненавидишь Веритаса, это будет полезнее и ты сможешь выкрикнуть все эти причины ему в лицо. Хитоси тщательно обдумывает этот вопрос. Затем он вспоминает Мика и его глупые иррациональные оправдания. — ...Хорошо, мы сделаем так, как ты хочешь, — уступает он, потому что скоро станет взрослым и сможет быть зрелым, а ещё ему нравится картина, которую нарисовал Изуку. — Так что, типа… Почему Мик вообще позволил себя… взять? Вообще-то, о чём спрашивал Веритас? — Я, — фыркает Хитоши. — Видимо, он хотел узнать, что Мик на самом деле думает обо мне. Изуку молчит с минуту. — ...Не обижайся, Хитоши, но в этом вопросе я не чувствую ничего похожего на маниакальное желание убивать, — наконец говорит он, и Хитоши очень не нравится его спокойный, рациональный тон. — Это похоже на… Ну, он беспокоился о тебе. — Он спросил Мика, — Хитоши переворачивается на бок и смотрит на друга. — Мик. Это примерно так же глупо, как дать дяде Хисаси сыворотку правды и спросить, любит ли он тётю Инко. Я имею в виду — я знаю, что он любит меня, ты знаешь, что он любит меня, весь чёртов мир знает, что он любит меня, потому что он не замолкает об этом! — Бедняжка, — невозмутимо отвечает Изуку. — Должно быть, это такое бремя — иметь любящих родителей. “Заткнись”. — Ты же знаешь, что я бы отнёсся к тебе серьёзнее, если бы ты не улыбался, верно? — ...Если ты когда-нибудь расскажешь Мику, я тебя убью, — отвечает Хисаши, потому что — ладно, это приятно, когда кто-то так сильно его любит и не пытается это скрывать. — Кроме того, этот вопрос был бесполезен, потому что Мик — ужасный лжец! “Да, ему следовало спросить Айзаву”. “Он не должен был никого спрашивать!” — Без обид, Хитоши, — вздыхает Изуку, и ладно, Хитоши уже обиделся на его тон, — но я начинаю думать, что Веритас, возможно, просто сумасшедший Тоя. — Тоя?! — вскрикивает Хитоши, резко выпрямляясь. — Как он может быть похож на Тою?! — Ну, ты же знаешь, что Тоя до сих пор иногда ведёт себя как трёхлетний ребёнок, а не как подросток, способный убить злодея огненным взрывом? — спрашивает Изуку. — Я думаю, может, Веритас такой же. Вас разделили, когда вам было по два года? Я думаю, он всё ещё видит в тебе маленького мальчика, которого нужно защищать… — Да, ну, если я когда-нибудь снова с ним встречусь, то это он будет нуждаться в защите!.. — огрызается Хитоши. — Он не должен защищать меня, ведь это он всё испортил! Так что нет, он не может приходить и вести себя так, будто я его семья!.. “Ты прав”. — И — подожди, что? — Хитоши замолкает, удивлённый тем, что Изуку не пытается его отговорить, как это сделал Мик. — Это отчасти его вина, что Лига узнала о моей причуде, — спокойно объясняет Изуку. — Его вина. Не твоя. И тут же силы покидают Хитоши, он сворачивается калачиком и прячет лицо в коленях. Потому что он не хочет Веритас. Ему плевать на его намерения, на то, что, возможно, его беспокойство оправданно, или на любые другие причины, которыми Мик объяснял своё решение. Ему даже плевать на то, что если бы он был тем маленьким ребёнком, одиноким в системе, он был бы рад осознанию того, что кому-то есть до него дело. Потому что его спас не Веритас, а Изуку. Изуку, который каким-то образом не только спас его, но и подарил ему семью, семью с родителями, бабушками, дедушками и друзьями, которые тоже могут считаться семьёй. И неважно, что Веритас связан с ним ДНК-связью, потому что никто из тех, кто любит Хитоши больше всего, не связан с ним, и это ничего не меняет. Мик бы умер за него в мгновение ока. Папа бы без колебаний отдал ему почку. Семья не обязательно должна быть кровной, а кровная связь не обязательно должна быть семейной. — Если бы не ты, это был бы Шото, — продолжает Изуку, и Хитоши чувствует, как матрас прогибается, когда его друг садится, а затем ощущает успокаивающую тяжесть его руки, когда он притягивает Хитоши к себе в однорукое объятие. — Или Тенья. Или — чёрт, это мог быть я, и тогда мы бы точно влипли! Ты виноват не меньше меня в том, что вообще рассказал вам о Всемогущем! “ Ты не знал, ” бормочет Хитоши. — И ты тоже, — Изуку крепче сжимает его руку. — Тогда у тебя не было выбора. Но каждый раз, когда у тебя был выбор, ты решал помочь мне. Это важно. Поэтому мы друзья. Единственный, кто виноват в том, что случилось в том поезде, — это Веритас. Хитоши фыркает. — И, может быть, Гаракли, но я думаю, что папа уже положил на него глаз. Хитоси удается слабо рассмеяться. “... Я все еще ненавижу Veritas”, - тихо признается он. “Я тоже так думаю”. Хитоши удивлённо смотрит на своего друга, но Изуку лишь пожимает плечами. — Что? Мне плевать на его намерения, он всё равно причинил тебе боль. “...Спасибо”. Примечания: ...Да, когда Хитоши наконец-то встретится с Веритасом, парень столкнётся с очень злым Хитоши и двумя очень заботливыми друзьями. И с Теньей, который либо прочитает ему длинную лекцию, либо потеряет свои очки (и три запасные пары, которые он всегда носит с собой). И, возможно, с немного виноватым Миком, потому что Хитоши откажется говорить и будет общаться только на языке жестов. Которого Веритас не знает. Приношу извинения за то, что пропустил последнюю главу - реальная жизнь стала какой-то ошеломляющей. Спасибо вам за все комментарии и похвалу!