All For U.A.. (Все для U.A)

Все для США ScottishSunshine Глава 43: в которой Тенсей сталкивается лицом к лицу с «Все за одного» (и выживает) Краткие сведения: Изуку воссоединяется со своими друзьями, а Кусе и Хисаши... болтают. Примечания: (Примечания см. в конце главы.) Текст главы Тенья сидит в своей комнате, пытаясь (и безуспешно) читать, когда звонит его телефон. Возможно, он не особенно гордится своими поступками, но он отбрасывает книгу в сторону и практически бросается за своим мобильным телефоном, едва не столкнувшись с прикроватной тумбочкой; в итоге несколько предметов падают на пол, но он не тратит время на их поиски. Он чуть не впадает в панику, когда слышит голос Курогири, и боится, что случилось что-то ужасное и дядя Хисаси безутешен в своём горе. Однако затем он слышит новости и вскакивает на ноги. Изуку проснулся. Несмотря на то, что Тенья больше всего на свете хочет мчаться через весь город, он задерживается на минуту после того, как повесил трубку, чтобы сделать глубокий вдох. Он оглядывает свою комнату, которая выглядит более неопрятной, чем когда-либо (с тех пор, как он, возможно, начал, а затем забросил несколько дел, пытаясь отвлечься), а затем хватает свой портфель и высыпает его содержимое на кровать. Возможно, Изуку придётся провести в больнице ещё несколько дней, и в этом случае Курогири, несомненно, принесёт ему сменную одежду, но, возможно, Изуку было бы приятно почитать что-нибудь. А что, если он пропустит начало учебного года и ему понадобятся учебники?! И не придёт ли Курогири в голову принести Изуку принадлежности для его записей о причудах… У Изуку есть зарядное устройство для телефона?! Спустя несколько минут лихорадочной упаковки, нагруженный сумкой, которая, как он надеется, займёт Изуку на несколько дней, Тенья чуть не падает с лестницы. — Изуку очнулся! — кричит он, впервые не заботясь о том, чтобы вести себя подобающим образом для сына семьи Иида. — Я иду в больницу! — Тенья… — нерешительно начинает его мать, выходя из кухни. Строго говоря, Тенья, в конце концов, был наказан, и хотя он в принципе согласен с тем, что определённо заслуживает наказания, он также готов ослушаться родителей в этом вопросе. “Я отвезу его”, - заявляет его отец. Тенья не думает, что когда-либо любил этого человека сильнее. К сожалению, во время поездки в тишине у Тении появляется слишком много времени, чтобы размышлять о своих страхах. Что, если Изуку пострадал сильнее, чем они думали? Он какое-то время пропадал, и — у этих злодеев явно мало морали, раз они смогли создать этих ному. Что, если они использовали Изуку в своих экспериментах? Что, если он травмирован?! Что, если он потерял все свои воспоминания?! Что, если он… “Тенья, мы здесь”. Тенья вздрагивает. Он возится с ремнём безопасности, а затем делает глубокий вдох. — Тенья?.. — его отец говорит как раз в тот момент, когда он собирается открыть дверь. —…Твой брат поступил бы так же. Это самое близкое к одобрению его действий, на что могут рассчитывать его родители, и Тенья слабо улыбается, прежде чем выйти. На ресепшене относительно пусто, и он не видит никого, кого бы узнал. Регистрация занимает всего несколько минут, и, направляясь к лифтам, Тенья пытается игнорировать неприятное чувство дежавю. Но он не может полностью забыть об этом, не может забыть этот запах, не может забыть эти пугающе знакомые коридоры, не может забыть, как стоит перед номером 114 с ужасным чувством страха в животе. Изуку находится по ту сторону этой двери. В каком бы состоянии он ни был, как только Тенья откроет эту дверь, пути назад не будет, не будет возможности притвориться, что всё это — кошмар. И — Тенья вспоминает, как видел Тенсея, лежащего в постели, подключённого к аппаратам, вспоминает то ужасное осознание, что всё будет по-другому. Он не знает, что будет делать, если Изуку окажется в таком же состоянии. Но Тенья дал себе обещание много лет назад и делает глубокий вдох, напоминая себе об этом. Если Изуку будет плохо, Тенья будет навещать его каждый день. Тенья будет рассказывать ему о том, что они проходят в классе. Он будет приносить ему книги, поднимать ему настроение и пытаться исправить свою ошибку. Тенья делает глубокий вдох и открывает дверь. — Наконец-то! — стонет Хитоши. — Клянусь, ты целую вечность сюда добирался! — Изуку хочет нам что-то сказать, но он настоял на том, чтобы дождаться тебя, — добавляет Шото. Тенья не обращает на них особого внимания. Вместо этого он находит взглядом единственную кровать, потому что — там нет ни шумных машин, ни проводов, ничего. Там только Изуку, сидящий на матрасе в пижаме. И — и он улыбается той же улыбкой, которой улыбался всегда, той, которую Тенья всегда принимал как должное, и это так прекрасно, что Тенья роняет сумку, делает несколько шагов вперёд и крепко обнимает его, потому что... Изуку вернулся. — Привет, Тенья, — он чувствует, как Изуку хлопает его по спине, и просто крепче обнимает его, потому что — странно, как сильно он скучал по голосу своего друга, хотя прошло всего несколько дней. — ...Я тоже рад тебя видеть. — Так что за новости? — спрашивает Хитоси. — Мы все здесь, так что… — О, — фыркает Изуку. — …я разговаривал с мамой. Сердце Теньи практически останавливается в груди. — По-видимому, причуды как бы… сохраняют часть сознания своего… пользователя, даже после того, как их удаляют, — объясняет Изуку после того, как он наконец убедил их в том, что нет, он не был на грани смерти, а его причуда ещё более странная, чем они думали. — Даже после смерти человека, который родился с ней. Папа говорит, что иногда… люди, чьи причуды он забрал, появляются в его снах. Просто… поскольку я никогда с этим не сталкивался, он никогда об этом не упоминал. — Твоя причуда официально считается очень жуткой, — заявляет Хитоши. — И я говорю это как человек, который может превращать людей в зомби. — Какая она была? — спрашивает Сёто. — Я имею в виду, твоя мама? Изуку хмурится. “... Она много плакала”. “Твоя мама? Никогда”. — Заткнись, Хитоши, — говорит Тенья беззлобно, разглядывая своего друга. Он пытается представить, что сейчас чувствует Изуку. Грустит? Счастлив? Любим? Одиноко? Сбито с толку? — Изуку… Ты в порядке? — ...Я не знаю, — тихо признаётся Изуку и вытирает глаза. — Я просто... Она сказала, что любит меня, и... Теперь я просто... Я не могу вспомнить... Странно, что я так разволновался?... — Конечно, нет! — спешит успокоить друга Тенья. — Это вполне объяснимо! — ...Пожалуйста, скажи мне, что ты не говорил ей, что тебя только что похитила кучка безумных злодеев. — Я не полный придурок, Шото, — фыркает Изуку, а затем мягко улыбается. — Нет, я... Я рассказал ей о вас, ребята, и... Думаю, она почувствовала облегчение и благодарность, и... Она сказала... Она хотела, чтобы я вас всех обнял от её имени. — Это мы должны быть благодарны, — улыбается Тенья. — В конце концов, если бы не она, мы бы никогда не… — Обнимемся все вместе! — улыбается Сёто. — Давай, приказ тётушки Инко! «Да уж, — вздыхает Тенья, когда его тут же втискивают между друзьями, — иногда он впадает в отчаяние из-за компании, в которой находится». Но он не может сдержать лёгкую улыбку, которая появляется на его губах, потому что тётушке Инко не за что его благодарить. Они друзья. Они всегда были рядом друг с другом. Они всегда будут рядом друг с другом. Все очень просто. — ...О, и Тенья? — улыбается Изуку, когда они наконец расходятся. — Спасибо. Я... я знаю, что ты, наверное, винишь себя, но... С того момента, как я почувствовал Движок, я знал, что ты найдёшь способ спасти нас. Ты... такой надёжный. Ты всегда меня поддерживал. Тенья умудряется кивнуть, даже когда делает глубокий вдох, потому что они так давно знают друг друга, что Изуку, конечно же, поймёт его вину. Конечно, он найдёт нужные слова, чтобы успокоить его... — Даже если мы явно оказываем дурное влияние. В конце концов, предлагать спасение без присмотра взрослых?! Честно, Тенья, это что, бунтарский подростковый период? Ты собираешься покрасить волосы в следующий раз?.. Тенья совершенно не чувствует себя виноватым, когда хватает подушку и шлёпает ею смеющегося друга. *** “... Хисаши, пожалуйста, скажи мне, что ты не дуешься”. Хисаши даже не смотрит в сторону своего предполагаемого лучшего друга; вместо этого он задирает подбородок, скрещивает руки на груди и холодно заявляет: «Я не дуюсь». — …Угу, — соглашается Тенсей, подъезжая к нему. — Конечно, не хочешь. И, конечно, это не имеет никакого отношения к тому, что Изуку болтает со своей мамой в каком-то странном… измерении причуд. Хисаси поворачивается и пристально смотрит на бывшего героя. Затем он вздыхает. — Я не… Я не злюсь, — тихо признаётся он. Но хотя он определённо не злится ни на сына, ни на жену, он не совсем уверен в том, что на самом деле чувствует. — Или… Нет, я немного ревную. Но я понимаю, почему Инко хочет с ним поговорить, я просто… — ...Ты просто скучаешь по своей жене и хочешь снова её увидеть, — заканчивает за него Тенсей. — Я понимаю. — Нет, дело не только в этом, — Хисаши сглатывает. — Дело в том, что… я… я испытывал влечение годами, но никогда… Она никогда… — …Она никогда не разговаривала с тобой, — заканчивает Тенсей, и Хисаши кивает. Он чувствует себя ужасным отцом из-за того, что ему так больно, когда вся эта ситуация явно так много значила для Изуку, так радовала его, но — он не может избавиться от этого разочарования. Потому что — он говорил себе на протяжении многих лет, что Инко была недостаточно сильна, чтобы поговорить с ним, что, возможно, она обрела покой. Он ужасно скучал по ней, хотел бы увидеть её ещё раз… И теперь, когда он понимает, что, может быть, только может быть, он мог бы, он не может не задаваться вопросом: была ли это его вина? Сделал ли он что-то не так? Может быть, он был плохим мужем, может быть, она не любила его так сильно, как он обожал её… “... Возможно, она была эгоисткой”. Тенсей и Хисаши поворачиваются и смотрят на Курогири. — Я не имею в виду ничего негативного, — вздыхает мужчина. — Но… Инко всегда верила в вас больше, чем вы сами, сэр. Возможно, это… Возможно, это было сделано не просто для того, чтобы успокоить Изуку, но… Возможно, это дало ей повод успокоить себя. Убедиться, что она приняла правильное решение, и — познакомиться с молодым человеком, которым он стал. — ...Это логично, — кивает Тенсей. — Если бы это был я… Я имею в виду, я не родитель, но… я бы хотел увидеть, как Тенья вырастет. — Полагаю, что так, — вздыхает Хисаши. — ...но от этого не становится легче. “... Я знаю, сэр”. Хисаши улыбается Курогири, потому что — вот ещё один человек, который понимает. Как бы ни старался Тенсей, он никогда не сможет в полной мере осознать, какую утрату пережила их семья, никогда не узнает, каково это — увидеть улыбку Инко ещё раз. Чтобы убедиться, что он действительно не забыл звук её голоса, блеск её глаз… ... Замечательно, он становится эмоциональным. Снова. — Верно, — Хисаши откашливается и поправляет манжеты. — Нам лучше идти; я хочу вернуться до того, как подадут ужин. Курогири?.. — Да, сэр, — кивает мужчина, открывая варп-врата. — Знаешь, — Тенсей хмурится, следуя за ним и оглядывая знакомую гостиную Мидории. — Мне всё ещё нужно объяснение того, что ты сделал с… чёрт возьми, это тревожно. — Это не совсем приятно, — шипит Хисаши, чувствуя, как медленно меняются черты его лица. Он пытается не обращать внимания на то, как перестраиваются кости, а когда всё заканчивается, качает головой и садится на диван в гостиной. — Прошло много времени — я забыл, как сильно болит челюсть. — Что ж, думаю, это объясняет, почему Всемогущий никогда тебя не узнавал, — Тенсей ухмыляется, как ребёнок, которому подарили новую игрушку, и Хисаши не может сдержать вздоха. — Так что же это за личность? Кто-то, о ком я слышал? О, какой замечательный вопрос. Хисаши не может сдержать лёгкую улыбку, когда проводит рукой по волосам. — Это лицо Хисаши Шигараки, — отвечает он и почти хихикает, когда лицо Тенсея вытягивается. “Никогда о нем не слышал”. — Да, полагаю, вы бы лучше знали его под другим прозвищем, — ухмыляется Хисаши. — Он был более известен как «Все за одного». Лицо Тенсея озаряется, и, в самом деле, Хисаши всего лишь человек. Он не может не радоваться этому. — Чёрт возьми, ты хочешь сказать, что я лицом к лицу с Альянсом «Один за всех»?! — Тенсей радостно смеётся. — Эй, можно мне сделать селфи? “Нет”. — Но я встретился лицом к лицу с «Все за одного» и выжил! Это уже достижение! “А что, если Недзу заглянет в твой телефон?” — Хм, хорошая мысль, — Тенсей хмурится. — Я об этом не подумал… — Ты о многом не думаешь, — бормочет Хисаши и пытается не обращать внимания на то, как нежно это звучит. — Ты уверена, что не хочешь… — Эй, может, мне и не нравится Комиссия героев, но я вряд ли позволю тебе убить секретаря! Тенсей фыркает. — И если ты изменил свою внешность… Хисаши, пожалуйста, скажи мне, что это не из-за свидетелей! Вот почему U.A. действительно следует уделять больше времени преподаванию психологии, размышляет Хисаси. Потому что даже его выпускники, похоже, пребывают в заблуждении, что убийство и хаос — это основные действия и цели злодеев. Нет никаких нюансов, никакой оценки тонких действий, которые являются ключом к хорошо продуманному плану, никакого признания недель и месяцев, которые могут быть потрачены на совершенствование схемы... И, кроме того, убийство — это довольно радикальное действие. Если бы Хисаси убил каждого, кто когда-либо ему досаждал, у него очень быстро закончились бы приспешники. — Тенсей, я не собираюсь его убивать, — вздыхает Хисаши. — Он мне не нужен мёртвым. — ...Видишь, именно такие слова пугают людей. “Злодей на пенсии, помнишь?” — …Сэр? Курогири снова появляется и ставит поднос с тарелкой печенья, двумя кружками и сахарницей на кофейный столик. — Вы хотите, чтобы я… — Да, — Хисаши делает глубокий вдох и берёт себе печенье. — Давай покончим с этим. Возможно, оглядываясь назад, Хисаши должен был предвидеть действия Араты Кусе. Но, что ж, он, пожалуй, немного... оторван от реальности. В конце концов, большинство его друзей не знают, какой страх он когда-то внушал, а те, кто знает... Ну, честно говоря, Хисаши сомневается, что Курогири вообще способен его бояться. Но, учитывая всё вышесказанное, неудивительно, что, как только он проходит через Врата Искажения, секретарь тут же падает на пол и начинает ползать на коленях. Хисаши отхлебывает кофе и мысленно ведет обратный отсчет в уме. — Вставай, — вздыхает он примерно через тридцать секунд, слушая непонятные всхлипывания мужчины. Возможно, когда-то ему бы понравилось видеть страх в глазах Кусе, знать, что жизнь этого человека в его руках. Теперь он может думать только о том, не взорвал ли Изуку случайно больницу, пока его не было рядом. — У меня действительно нет времени на твои жалкие мольбы. Хочешь чаю или кофе? — ...Мой господин, вы предлагаете мне выпить? — спрашивает Кусе, милосердно выпрямляясь (носки Хисаси начали слегка промокать), хотя он и остаётся стоять на коленях на полу. Это не может быть удобно. — Да, и прежде чем ты спросишь — нет, он не будет отравлен, — Хисаси пожимает плечами и вздыхает, глядя на своего предполагаемого лучшего друга. — ...Да, Тенсей? — Итак, для тех из нас, кто сидит сзади, почему секретарь Комиссии Героев пресмыкается перед тобой, почему ты носишь маску «Всё за одного» и… Тенсей замолкает. Затем он бледнеет как смерть и роняет кружку. — Этот чёртов секретарь был одним из твоих приспешников? «Есть», — поправляет его Кусе, сверкнув глазами, явно на мгновение забыв о страхе и возмутившись предположением, что он больше не предан «Всем за одного». Что, вероятно, не должно было бы так радовать, но уже было установлено, что Хисаши никогда не был особенно хорошим человеком. «Я навсегда предан служению…» — Да-да, я помню, — перебивает его Хисаси, когда Курогири возвращается с двумя новыми кружками. Он по опыту знает, насколько длинными могут быть речи некоторых его последователей о вечной преданности и тому подобном. — Хотя, когда я ушёл на пенсию, он был всего лишь менеджером среднего звена в отделе лицензирования. Поздравляю с повышением, Кусе, очень впечатляет для деревенского паренька с Хоккайдо. “Спасибо тебе, мой господин!” мужчина сияет, принимая свой напиток — Теперь, полагаю, я должен представить вас друг другу — Тенсей, познакомься с Аратой Кусе, кодовое имя «Скрепка». Кусе, «Скрепка», как бы ты ни называл себя — это Тенсей Иида, также известный как «Гений». Мой лучший друг. — Милорд… — Кусе задыхается. — У вас есть друг?! — ...У меня возникает очень странное чувство дежавю, — с нежной улыбкой замечает Хисаши. — Но да, я действительно способен заводить друзей. И ещё — не могли бы вы пожалуйста называть меня как-то иначе, а не «господин»? Это навевает воспоминания о «Лиге идиотов». И я не удивлюсь, если Недзу прослушивает мой дом. — Это ваш дом? — Скрепка ахает и оглядывается по сторонам, широко раскрыв глаза. Затем он замирает. — ...Боже мой, сэр, вы же не имеете в виду... — О да, — улыбается Хисаши. — Директор Недзу тоже мой друг! Кусе быстро роняет свою кружку. — ...Может, тебе стоит сесть на диван, — замечает Хисаси, наблюдая, как мужчина отчаянно пытается вытереть пролитый чай. — Курогири!.. — Больше никакого чая, пока я не буду уверена, что он не разбрызгается повсюду! — Ты!.. — Кузе поднимается на ноги. — Не смей так разговаривать с нашим господином!.. ... О боже, Хисаши только что кое-что вспомнил. «За эти годы я достаточно намучилась с его выходками, я буду говорить с ним так, как захочу!» — ...Мне кажется, я что-то упускаю, — хмыкает Тенсей. — Хисаши? Объяснение? — Курогири был… относительно новым, когда я ушёл на пенсию, — вздыхает Хисаши. — Честно говоря, он попал во внутренний круг только благодаря своей причуде. — ...Но... зачем ты оставил его после отставки? — спрашивает Тенсей. — Я имею в виду, Макиа, я вроде как понимаю — он намного дешевле, чем целая армия... «…К тому же, если бы он решил, что я умер, то в своём горе мог бы разрушить целую префектуру…» “... Но зачем сохранять Курогири?” “Я понравился Инко!” - раздается знакомый голос. — Я бы тоже ей понравился, если бы она меня встретила! — кричит в ответ Кузе. — У меня было больше опыта! И вот он, тот самый аргумент, который был много лет назад, — потому что, когда Кусе ещё был Все За Одного, он был в ярости, когда узнал, что Курогири из всех приспешников был единственным, кто встретился с Инко и Деку. Неважно, что это была чистая случайность; Хисаши был слишком занят своим сыном, и к тому времени, как он вспомнил о пользователе Варпом... Что ж, Инко запала на него. Хисаши не был настолько глуп, чтобы пытаться держать Курогири подальше, когда его брак был под угрозой. Хотя было бы забавно посмотреть, как Кусе и Курогири по-настоящему сцепятся, потому что Курогири больше не тот напуганный подросток, которого помнит Кусе. Но, конечно, с этим придется подождать до другого раза. — Может, перенесём ваши мелкие ссоры на другое время? — спрашивает Хисаси. — Например, когда мой любимый сын не будет в больнице. “Конечно, сэр!” — Замечательно, — улыбается Хисаши, когда Кусе садится. — Я вызвал вас сюда сегодня, потому что у меня есть очень важный вопрос: как Лига смогла похитить Изуку прямо у вас из-под носа?! — Сэр, я думаю, что у Тенсея вот-вот случится сердечный приступ. — О, честное слово, Тенсей, — стонет Хисаши, борясь с жаждой крови. Он берёт тарелку с печеньем и тычет ею под нос другу; он где-то читал, что сахар помогает при шоке. — Ты очень… мягкий для героя. «Мягкий?!» Тенсей буквально хнычет. «Даже Всемогущий не выдержал бы твоей дурацкой Ауры Смерти!» — У Изуку никогда не было с этим проблем, — замечает Хисаши. (В конце концов, Изуку ещё подросток. Тенсей — герой. Разве герои не должны быть готовы к встрече с ужасными злодеями?) Затем он вздрагивает, вспомнив кое-что. — …кроме тех случаев, когда он был совсем маленьким. — Ладно, во-первых, Изуку, вероятно, выработал к этому устойчивость ещё в утробе матери, а во-вторых, зачем ты обрушил на своего малыша свою дурацкую Ауру Смерти?! — Не твоё дело, — бормочет Хисаши. Затем он снова переключает своё внимание на… Хм. Ему действительно нужно понять, какова сейчас роль Кусе, раз уж он не собирается выходить на пенсию. Союзник? Да, союзник звучит не так уж плохо. — …Ну что, Кусе? Я всё ещё жду объяснений… — Клянусь, я понятия не имел о нападении! — тут же отвечает Кузе и продолжает оправдываться. — Если бы я знал, то принял бы больше мер предосторожности! К сожалению, я не вспомнил о том, как важно обеспечить безопасность вашего сына, но я бы никогда не стал подвергать опасности своё положение в Комиссии! В конце концов, если бы кто-то узнал, что я знал о нападении злодеев, меня бы немедленно арестовали! Я понятия не имел, что нападение произойдёт, иначе я бы усилил охрану! Как только я понял, что что-то не так, я забил тревогу и предпринял шаги, чтобы исправить ситуацию; я не виноват в том, что этот щенок Иида… “Эй, ты говоришь о моем младшем братишке!” Хисаси очаровательно улыбается Кусе, и тот с хлюпаньем отступает. — Думаю, мне следует сообщить вам, что Тенья Иида был замечательным другом Изуку на протяжении многих лет, — он слегка наклоняется вперёд, и Кусе издаёт сдавленный звук. — На самом деле, он мне почти так же дорог, как мой собственный сын. Но, полагаю, нам следует вернуться к вашему объяснению — кажется, вы говорили что-то о том, чтобы поднять тревогу... — Да! — Кусе отчаянно кивает. — Мне посчастливилось встретить младшего Ииду, и, конечно, поскольку он подавал большие надежды, я указал ему, где, по моему мнению, произошла поломка! И я был прав, потому что он опоздал всего на несколько секунд!.. “Лучше”, - сияет Хисаши и делает глоток чая. — Это так странно, — бормочет Тенсей, переводя взгляд с одного на другого. Затем он хмурится, и до него кое-что доходит. — Эй, Хисаши, а кто-нибудь из твоих приспешников знает об Изуку? — Я позаботился о том, чтобы переписать их воспоминания перед выходом на пенсию, — отмечает Хисаши. — Но да, я, возможно, раз или два упомянул Изуку и Инко… Кусе беспокойно ёрзает, а Тенсей стонет и трёт лоб. — ...Ты заставил их посмотреть детские фотографии, да? — вздыхает бывший герой. Примечания: Да, конечно, Хисаши заставлял своих приспешников смотреть на детские фотографии, когда был в АфО. Они с Мишкой (ещё одним старшим членом) регулярно сравнивали фотографии и спорили, чей ребёнок милее/умнее/капризнее. А что касается ревности Хисаши — он не плохой родитель из-за этого. Он провёл несколько лет с Притяжением, надеясь снова поговорить с Инко, но принял правильное решение. Передать Притяжение Изуку, как хотела Инко, означало отказаться от последнего шанса увидеться с ней, но он всё равно это сделал. Спасибо за все комментарии и похвалу!