All For U.A.. (Все для U.A)

Все для ОАЭ ScottishSunshine Глава 41: ...в которой у Кусе чуть не случается сердечный приступ Краткие сведения: Последствия спасения Примечания: (Примечания см. в конце главы.) Текст главы Он потерпел неудачу. Хоукс закрывает лицо руками и сдерживает рыдания. Какой же он герой: все эти тренировки, весь этот опыт, а он даже не смог защитить своего парня. И теперь — теперь Тоя где-то за этими дверями, один, возможно, борется за свою жизнь… — Хоукс! — восклицает знакомый голос, и Хоукс напрягается. Он не хочет поднимать взгляд, не хочет смотреть ей в лицо, но ему нужно взять на себя ответственность за эту неразбериху. В конце концов, когда Комиссия узнает о его действиях, они будут в ярости. Им понадобится козел отпущения, а Тоя — просто случайный полицейский (которого они, вероятно, уже ненавидят, потому что Хокс несколько месяцев был почти невыносимо влюблён). «Кис» — относительно второстепенные герои, а дети — просто кучка студентов, которых Комиссия может легко обвинить в этом. Если он даст понять Комиссии, что возьмёт вину на себя, то, по крайней мере, защитит людей, которых любит Тоя. Приняв решение, он заставляет себя поднять голову. Тётя Рей выглядит так, будто только что встала с постели, и это как удар под дых, потому что он помнит, как она приветствовала его в своём доме, как улыбалась и смеялась, и... Она доверяла ему. Она доверила ему своего сына, верила, что он позаботится о Тое... И Хоукс подвел ее. — Мне так жаль!.. — выдыхает он. — О, нет-нет... Кейго, это не твоя вина! — тётя Рей садится рядом с ним и обнимает его, а у Хокса не хватает сил отстраниться, и он цепляется за неё, как маленький ребёнок, и рыдает. — Тоuya... я, может, и не знаю подробностей, но... Тоuya знал о рисках... «Он поправится», — заявляет Нацуо со всей убеждённостью человека, отчаянно пытающегося отрицать реальность. «Дядя Хисаси слишком сильно его любит, чтобы позволить ему умереть». — ...Дяде Хисаси тоже нравилась тётя Инко, — тихо замечает Фуюми. Нацуо щиплет ее. — Тоя — боец, — решительно заявляет тётя Рей. — Он... он не сдастся просто так... — Да, — фыркает Хоукс. — Он бы не хотел пропустить выпускной малыша Шото... Размышления об этом помогают ему успокоиться. Потому что, как бы глупо это ни звучало, Тоя никогда бы просто так не умер. Это могло бы означать, что он пропустил бы выпускной Нацуо, первую в жизни встречу с фанатами Шото. Это могло бы расстроить его сестру, заставить его мать плакать. Тоя... У ястребов перехватывает дыхание. Тойя любит свою семью больше всего на свете. Его телефон вибрирует, и Хоукс неохотно высвобождается из объятий тётушки Рей. Он смотрит на экран и стонет. Комиссия героев. — ...Мне правда жаль, — извиняется он, вставая. Он шипит от боли в мышцах и жалеет, что не получил более серьёзную травму. Может быть, тогда у него был бы повод остаться; может быть, тогда он смог бы быть там, если — когда! — Тоя очнётся. Комиссия, скорее всего, набросится на него, и — у Хокса просто нет сил терпеть неизбежную отповедь, по крайней мере, сегодня вечером. Но они — Комиссия, они владеют им. «...Я должен идти». "Ни в коем случае". Хоукс едва не падает обратно на своё место. Он поднимает взгляд и видит, как Хисаши Мидория стоит в дверях, излучая злобу, которая сочится из каждой его поры, такая густая, что Хоукс почти чувствует её вкус. Он вздрагивает и придвигается чуть ближе к тёте Рей, внезапно вспомнив почти небрежное объяснение Тоуи о связи этого человека с Всемогущим. В этот момент Ястребы видят все это слишком ясно. «Хисаши!» Тётя Рей выпрямляется, казалось бы, не обращая внимания на то, что, чёрт возьми, происходит с Мидорией. «Деку...» «Изнеможение от причуды», — Мидория слабо улыбается. «Я позволил Шото остаться с ним, чтобы следить за ним. Комната 114». — Я присмотрю за ним, мама, — вызвалась Фуюми. — А ты, — Мидория поворачивается к Хоуксу, и герой хнычет и съёживается. — Ты останешься в этом кресле, пока Тоя не скажет тебе, что ты можешь уйти. Я ясно выразился? — ...Да, сэр, — Хокс кивает. Его телефон снова звонит, и он стонет. — Но... — Если ты уйдёшь, то всегда будешь об этом жалеть, — прерывает его мужчина со странным выражением лица. — Поверь мне, я... я знаю. Я разберусь с этими ублюдками из Комиссии. С этими словами он разворачивается и выходит из комнаты, и Хоукс мог бы поклясться, что слышит музыку босса. — О боже, — бормочет Нацуо. — Дядя Хисаси в ярости. *** Жалкие, некомпетентные дураки. Теперь, когда Изуку в безопасности, теперь, когда Тоя больше не на грани смерти, Хисаши чувствует только ярость. Какая-то часть его даже сейчас жалеет, что не бросил Тою, что не побежал к Лиге и не заставил их всех пострадать за всё, что они сделали... (“... папа...”) Но нет, он не мог, напоминает он себе, потому что это означало бы оставить Тою, возможно, умирать. Это означало бы бросить того, кто ему дорог, сделать то, чего Хисаши Мидория никогда бы не сделал. Только теперь — теперь Лига переместилась. Нашла новую базу, нашла место, где можно спрятаться, как жалкие, хнычущие трусы, которыми они и являются. Но неважно, Хисаши их найдёт. Хисаши выследит их, позаботится о том, чтобы они знали, что он идёт за ними, и они проведут свои последние дни в страхе, вздрагивая от каждого звука, пытаясь убежать от неизбежной судьбы... Но прежде чем это случится, ему нужно успокоиться. Снять стресс. Уничтожить жалкую Комиссию героев, которая из-за своей некомпетентности позволила похитить Изуку. Из-за которой пострадал Тоя. Из-за чьей некомпетентности Хисаши был вынужден смотреть Тое в глаза, зная, что, возможно, не сможет спасти и его тоже... “Хисаши!” Хисаши не обращает внимания на голос. Это не имеет значения; мир не имеет значения. Всё, что имеет значение, — это спуститься вниз, найти кого-нибудь, кого он сможет убить, покалечить и разорвать на части... — Чёрт возьми, Хисаши! — кричит тот же голос, и Хисаши чуть не падает, когда что-то ударяет его по ногам. Рыча, он разворачивается и… — О, отлично, — огрызается Тенсей. — Теперь, когда я завладел твоим вниманием, Хисаши, тебе нужно успокоиться, чёрт возьми. — Успокойся — успокойся?! — взрывается Хисаши. — Изуку — Изуку похитили прямо под носом у Комиссии. Тоя может умереть, а ты хочешь, чтобы я УСПОКОИЛСЯ?! — Да! — огрызается Тенсей. — Ты имеешь полное право злиться, но, чёрт возьми, Хисаши, ты не можешь позволить себе попасть под арест сейчас! “А почему, черт возьми, нет ?!” Хисаши свирепо смотрит на него. “Потому что мне нужно поступить правильно?! Потому что мне нужно доверять героям ?! Или, может быть, потому, что каждый из вас настолько некомпетентен, что вам нужно, чтобы я выручил вас, потому что вы понятия не имеете, как выполнять свою работу ?!” — Потому что ты — лучший шанс Тойи на выживание, и ты это знаешь! — Тенсей вскидывает руки. — Если ты хочешь устроить бунт на следующей неделе, пожалуйста, но тебе нужно оставаться в этой больнице, пока он не поправится! Если Тойя начнёт отключаться, ты сможешь что-то сделать. Но тебе нужно взять себя в руки и УСПОКОИТЬСЯ! Тоя. Казалось, все силы внезапно покинули Хисаси, и он прислонился к стене. (“... папа...”) Тоя. Тоя находится в критическом состоянии, и всё из-за того, что он просто хотел защитить свою семью. Потому что он был готов рискнуть и перенапрячь свою причуду, если это означало спасение Изуку. Но если подумать, Тоя никогда бы не оказался в таком состоянии, если бы Хисаши не посмотрел на маленького мальчика с крашеными волосами и не подумал, что он станет хорошим другом для Изуку. Тоя может умереть, и во всём будет виноват Хисаси. «...Он назвал меня папой», — с трудом выговаривает он, сглатывая комок в горле. Тоя назвал его папой, потянулся к нему за утешением, но... это Хисаси виноват в том, что он оказался в таком состоянии. Хисаси хоть на секунду, но задумался о том, чтобы оставить его там, на земле, чтобы утолить жажду мести. — Потому что ты чертовски хороший отец, — Тенсей переворачивается, чтобы похлопать его по спине. — Или, по крайней мере, Хисаши Мидория, но тебе нужно оставаться Хисаши Мидорией. Хисаши делает глубокий вдох и закрывает глаза. Хисаши Мидория, Все За Одного. Когда-то он считал их просто двумя именами одного и того же человека, двумя именами из десятков, которые он носил на протяжении многих лет. Однако, если бы его спросили, он бы сказал, что в глубине души он и есть Все За Одного. В конце концов, Хисаши Мидория — это просто имя, которое он придумал на ходу, для личности, которая была такой же бессмысленной, как и любое другое лицо, которое он носил на протяжении многих лет, но... Но это уже неправда, не так ли? Потому что Хисаши Мидория был мужчиной, которого Инко любила до самого конца. Хисаши Мидория посвятил свою жизнь воспитанию сына, получая все объятия, поцелуи, открытки и любовь. Именно Хисаши Мидория сделал правильный выбор, решив, что семья — не только Изуку, как он теперь понимает, но и Рей, и Тоя, и Тенсей, и Курогири, и многие другие — гораздо важнее какой-то нелепой вражды. «Один за всех» — «Один за всех» — это просто озлобленный, одинокий старик, и Хисаши — Хисаши никогда не захочет вернуться к этому. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Убийство нескольких человек в приёмной больницы — это то, что, несомненно, привлечёт чьё-то внимание. — Хорошо, — он выпрямляется и поправляет пиджак. Он кивает Тенсею в знак благодарности. — Пойдёшь со мной? — Конечно, — Тенсей одаривает его мрачной улыбкой. — Нельзя допустить, чтобы тебя засняли камеры наблюдения. Кроме того, я хочу, чтобы Тенья немного помучилась перед неизбежной лекцией. — Как ты вообще сюда попал? — спрашивает Хисаси, нажимая кнопку лифта. — Курогири, — Тенсей пожимает плечами. — Мне нужно попросить его присмотреть за директором Недзу. "... Почему?" — Потому что у него есть ключи от этих дурацких наручников. Хисаши не может сдержаться и смеётся. Это просто… Так приятно слышать что-то настолько… предсказуемое. Потому что Тоя в реанимации, Изуку всё ещё без сознания, но, по крайней мере, — по крайней мере, Тенсей всё такой же предсказуемый и идиотский, как обычно. Спускаясь по лестнице, он сосредотачивается на своём дыхании. Он может быть спокойным, он может оставаться Хисаши Мидорией, может прогнать этих ублюдков, не прибегая ни к чему особенно подозрительному. В конце концов, по какой бы то ни было причине Хокс — это тот, кого выбрала Тоя, и поэтому Хокс будет там, когда Тоя проснётся… Затем с тихим звоном открываются двери лифта, и Хисаши чувствует, как у него дёргается глаз, когда он замечает знакомую фигуру, окружённую многочисленными лакеями, которые со скучающим видом оглядываются по сторонам в ожидании, когда их маленький герой бросит племянника Хисаши. Так просто не пойдет. — Вот чёрт, — бормочет Тенсей. — Они прислали тяжёлую артиллерию; это чёртов секретарь. А теперь, Хисаси, вспомни... «Секретарь Кусе!» Хисаши улыбается своей самой устрашающей улыбкой и идёт в бой. Он слышит, как Тенсей издаёт какой-то испуганный звук у него за спиной, но не оборачивается, его внимание сосредоточено на жалких маленьких червячках из Комиссии Героев. «Как прекрасно, что вы пришли!» — Сэр, — Арата Кусе отмахивается от мужчины, который попытался его перехватить. Как хорошо; Хисаши не хотелось бы откладывать своё веселье ещё немного. — Всё в порядке... Боюсь, вы поставили меня в неловкое положение, мистер... — Хисаши Мидория! — Хисаши одаривает его улыбкой, от которой тот вздрагивает, хватает чиновника за руку и пожимает её. Хисаши наслаждается тем, как мужчина морщится от его крепкого рукопожатия. — Я отец Изуку, и… ну, я бы хотел поговорить, но мне действительно нужно вернуться к постели моего любимого сына. Ему доставляет огромное удовольствие наблюдать, как краска медленно сходит с лица Кусе. На несколько секунд он задумывается, не приведёт ли возвращение всех этих забытых воспоминаний к сердечному приступу, но тут же отбрасывает эту мысль. В конце концов, они в больнице. Где-то поблизости должен быть дефибриллятор. “Но я уверен, что ты сможешь позвонить мне завтра днем, когда я немного посплю", - продолжает Хисаши и быстро пожимает их соединенные руки, чтобы подчеркнуть свою команду. "И, по крайней мере, с ястребами прямо по коридору тебе не придется беспокоиться о том, что на нас снова нападут”. — Да, конечно! — пищит Кьюз. — Мы просто… уйдём. Сейчас. Немедленно! — Но, сэр, — говорит какой-то случайный телохранитель. — Президент сказал, что мы должны привести Хокса… — О, но это было бы так жестоко, — мурлычет Хисаши. — В конце концов, мой племянник в критическом состоянии, а они с Хоуком так влюблены. Тоя был бы так разочарован, если бы его парень не был… — Да, совершенно верно! — поспешно кивает Кусе. — Я уверен, что отчёты могут подождать. А теперь давайте не будем больше беспокоить Ло… Мидорию… И с этими словами он поджимает хвост и убегает. — Что ж, это не в твоём характере, — Тенсей хмурится. Затем ему что-то приходит в голову, и он медленно поднимает взгляд с самым неодобрительным выражением лица, которое Хисаси когда-либо видел. — Хисаси… Ты сделал что-то, что я бы не одобрил, секретарю Комиссии героев?! Хисаши просто дарит своему лучшему другу обаятельную улыбку. “В последнее время нет”. Примечания: ...Мне почти жаль Кусе. Почти. Так забавно представлять, как он осознаёт, в какую передрягу попал. Спасибо за все комментарии и похвалу!