All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Четверг, 11-е марта, 1976 год. Сириус со стоном пошевелился, усталость окутала его мозг густым туманом. Голова раскалывалась. Что-то тяжёлое лежало на нём — тепло тела и мягкая кожа, выветрившийся запах парфюма, — Мэри. Они заснули на диване. Он приоткрыл глаза, но тут же крепко зажмурился, когда солнечный свет атаковал его, пронзая роговицу, словно шип, пробивший насквозь. Мстительный стук в голове усилился. Язык во рту ощущался как комок ваты. В похмелье не было ничего удивительного. Сириус не мог сказать, как много выпил прошлой ночью — он только помнил, что снова и снова наполнял свой стакан пуншем, огневиски и ведьминым варевом. Он пил, пока не потерял способность стоять на ногах, пока комната не поплыла перед глазами, пока какая-либо связность мыслей не покинула его разум, оставив лишь обрывочные воспоминания — танцы под что-то от T. Rex, губы Мэри на шее, головокружительные искры, когда Джеймс пытался сымпровизировать шоу фейерверков. Он не помнил, как оказался на диване. — Блять, — простонала Мэри, зашевелившись на нём. Сириус улыбнулся, несмотря на пульсирующую боль в голове. — Лучше и не скажешь, Макдональд. — Фу, у тебя изо рта воняет, как из задницы тролля. — Значит, утреннего поцелуя не будет? — Эй, наконец-то проснулись, голубки? — Джеймс влетел в гостиную, выглядя таким бодрым и отдохнувшим, будто только что проснулся после одного из снотворных снадобий Помфри, а вовсе не как человек, у которого настолько сильно заплетался язык прошлой ночью, что он даже имя Лили не мог произнести (не то чтобы это могло его остановить, он пробовал снова и снова). Сириус и Мэри синхронно поморщились. — Потише, Поттер, — простонал Сириус, проводя рукой по лицу. — Давай, вставай, из-за тебя мы пропустим завтрак! — Пожалуйста, не говори про еду, — простонала Мэри и приподнялась, уперевшись локтем в бок Сириуса. — У меня такое чувство, будто что-то залезло мне в горло и умерло в желудке. — Очаровательно. Сириус сопротивлялся, пока Джеймс поднимал его на ноги, его глаза всё ещё были закрыты от жестокого солнечного света. — Хватит, Блэк, — рассмеялся Джеймс, таща Сириуса за руки. — Я же знаю, сколько времени у тебя уходит на то, чтобы помыть волосы. Если хочешь успеть в душ до занятий, надо идти сейчас, иначе останешься без завтрака. Сириус тяжело вздохнул и прищурился, наконец открыв глаза: — Ладно, ладно, — он взял Мэри за руку, переплетая их пальцы. — Увидимся за завтраком? Она сжала его ладонь, задумавшись на мгновение, а затем покачала головой: — Не, думаю, я просто вернусь в постель и попрошу Марлс сказать учителям, что я заболела. — М-м-м, любопытная мысль… — О, нет, ты этого не сделаешь, — резко сказал Джеймс, заметив выражение лица Сириуса. — У нас тренировка, так что тебе не отвертеться. Сириус громко застонал, но он знал, что спорить с Поттером о квиддиче себе дороже. Прогоняя остатки сна, он поплёлся за Джеймсом наверх по прохладным каменным ступеням узкой лестницы, ведущей в их комнату. Внезапно Сириус осознал, где находится. Он замер, когда воспоминания разом обрушились на него. Глаза Лунатика, притягивающие и ищущие в темноте, его грубые пальцы, запутавшиеся в волосах Сириуса, острые косточки его бёдер под ладонями, вкус, приглушённый звук, вырывающийся из горла… — Ты в порядке, брат? Джеймс, остановившийся в нескольких шагах впереди, смотрел на него, и Сириус осознал, что застыл на середине лестницы. Он слегка вздрогнул и поспешно воскликнул: — Да! Порядок! Прекрасно! Отлично! Он поспешил догнать Джеймса, который растерянно улыбнулся ему. Они добрались до спальни, и желудок Сириуса перевернулся от мысли, что он снова увидит Лунатика — с его растрёпанными волосами, как обычно по утрам, и длинными пальцами, завязывающими галстук на шее… — Э-э… а остальные там? — выпалил Сириус, когда Джеймс потянулся к ручке двери. Его друг остановился. — Пит ждёт, да, но я не знаю, где Римус. Когда мы проснулись, его уже не было — наверняка зависает в библиотеке. Сириус выдохнул от облегчения. Он зашёл за Джеймсом в комнату, где Питер в панике искал своё эссе по зельеварению, и направился прямиком в ванную, заперев дверь, когда Поттер крикнул: — Десять минут, Блэк! Пробудешь там хоть на секунду дольше — мы уйдём без тебя, я не шучу! Он стоял под струями воды, зажмурив глаза и желая стереть себе память. Но она была вживлена, как клеймо, глубоко запечатлена в его разуме. Стоило лишь закрыть глаза и ослабить бдительность хоть на миг, как всё тут же возвращалось на поверхность — губы Римуса, столкнувшиеся с его губами, рука Римуса на его шее, язык Римуса, скользнувший в его рот… Опасно. Это было очень, очень опасно. Сириус повернул кран, превратив воду из обжигающе горячей в мучительно холодную. Стыд прополз по позвоночнику и обвил шею своими лапами. Сириус думал… он думал, что у них с Мэри было всё хорошо. Она ему нравилась. Ему нравилось разговаривать с ней, поддразнивать её, целовать. Раньше он думал… ну, иногда он втайне беспокоился, что его чувства не такие, как у всех, что он… думает о девушках не так, как все остальные. Но он был уверен, что во всём разобрался, что ему просто нужно было побольше времени, правильный человек, подходящие обстоятельства. Мерлина ради, он сосался с Мэри большую часть своего времени, и ему это нравилось! Это было весело. Целоваться с Римусом было совсем не весело. Это было похоже на… голод, неутолимый голод с острыми зубами. Будто он вдруг осознал, что всё это время задерживал дыхание, и наконец почувствовал вкус свежего воздуха. Сириус задумался, не сходит ли он с ума. Джеймс постучал в дверь: — У тебя три минуты, Блэк, прежде чем Пит умрёт от голода, и я не буду помогать тебе хоронить тело! — Ладно, не перевозбуждайся! — крикнул в ответ Сириус. Его голос был хриплым и першащим. Он выключил воду и, дрожа, вышел из душа. Он быстро оделся и наложил на волосы высушивающие чары. У Сириуса оставалась ещё минута, прежде чем ему придётся выйти, так что он уставился на своё отражение в зеркале, пытаясь уловить хоть какие-то признаки перемен. Он чувствовал, что что-то фундаментально изменилось внутри него, — словно он обнаружил дыру в дамбе, о строительстве которой даже не подозревал, и теперь отчаянно пытался не утонуть, когда вода хлынула на него. Это было невозможно игнорировать. Что-то безвозвратно сломалось или разлилось, и теперь он остро чувствовал себя уязвимым, будто любой, кто посмотрит на него, сразу увидит, как это просачивается сквозь его поры. Он поднёс руку к губам, прогоняя призрак чужого прикосновения. — Мы уходим без тебя! — протянул Поттер из-за двери. Сириус поспешил выйти из ванной, и Джеймс улыбнулся ему, когда они отправились обратно к лестнице. — Как похмелье? — весело спросил он, бодро подпрыгивая по ступеням. Сириус только проворчал в ответ, не решаясь заговорить. Его сердце подпрыгнуло к горлу, когда они прошли по ступени, где… где… «Toujours pur!» Голос матери прошипел в голове, и Сириусу пришлось удержаться от того, чтобы вздрогнуть. Его замутило. Тошнота только усилилась, когда они подошли к Большому залу, и Сириус подумал о том, что ему придётся встретиться с Римусом. Его захлестнула волна облегчения, когда он увидел, что их обычное место за гриффиндорским столом пусто, но это чувство быстро сменилось тревогой, которая сжимала всё сильнее, пока он, как одержимый, бросал взгляды на дверь, ожидая его появления. — Ищешь Лунатика? — спросил Джеймс после того, как Сириус в пятый раз повернулся, чтобы посмотреть на вход в зал. — Нет, — резко ответил он, заставляя себя не отводить глаз от своей кружки чая. Джеймс бросил на него удивлённый взгляд, но тут же отвлёкся на вопрос про расписание тренировок от Марлин, прежде чем успел спросить о странном поведении. Сириус запрещал себе вертеть головой, чувствуя себя беспокойно и вымотано одновременно. По шее бегали мурашки — ему всё время казалось, что Римус стоит прямо у него за спиной, прямо над его плечом. Он не знал, что делать с холодной ямой вины, которая грозила поглотить его. Голос матери продолжал звучать в голове, равнодушный и злой: «Ты испорчен…» Сириус никогда ещё не испытывал такого отвращения к самому себе. Было достаточно того, что его собственное тело предало его, что он не мог доверять своему же разуму, что он не мог контролировать это… желание, этот голод. Но теперь он втянул и Римуса в это — обманул его, манипулировал им, заставил поверить, что он должен поцеловать кого-то, давя на него вопросами, или даже… заставил Лунатика почувствовать себя неудобно, будто он должен был… согласиться с тем, чего хотел Сириус, чего он так давно хотел… «Прекрати, — отругал себя Сириус. — Перестань думать об этом». Но он не мог. Он не переставал гадать, что сделает Римус, когда увидит его, что скажет. Разозлится? Обидится? Будет чувствовать себя обманутым? Или может… Годрик, расскажет их друзьям? Расскажет всем? Ужасная мысль пришла Сириусу. Может, поэтому Римус избегал его? Может, это было истинной причиной его странного поведения? Может… Лунатик почувствовал это, каким-то образом? Учуял отчаяние и тот жар, которые Сириус так старался подавить и уничтожить, которые теперь вырвались и разлились всюду, и которые он больше не мог игнорировать? Понял ли Римус, что это опасно? Сириус не знал, что будет делать, если ему придётся наблюдать, как изменится лицо Лунатика, как он посмотрит на него, как на что-то отвратительное, развращённое, эгоистичное… — А вот и он! — радостно воскликнул Джеймс, чуть не заставив Сириуса расплескать свой чай. Он стойко продолжал смотреть в стол, опустив веки, боясь даже взглянуть на Римуса, усаживающегося за стол. — Можно, блять, не так громко, Сохатый, я тебя умоляю, — простонал Питер, обхватив голову руками. Завтрак явно ему не помогал, его лицо было зеленоватого оттенка. — Ой, поешь омлета, полегчает, — рассмеялся Джеймс, совершенно не сочувствуя страданиям простых смертных за столом, которые не обладали его сверхъестественным иммунитетом к похмелью. Сириус краем глаза заметил ладони Римуса — длинные, покрытые шрамами пальцы ловко забегали по столу и… «Стоп. Не думай об этом». Сириус был не единственным, кто наблюдал, как Лунатик наполняет себе тарелку. Марлин цокнула языком и сухо заметила: — Не могу понять, дело в похмелье или в твоём невероятном метаболизме. — Всего понемногу, — ответил Римус, и… Блять, его голос всегда был таким? «Да что со мной не так??» — подумал Сириус, начиная чувствовать панику. — И кое в чём ещё, — поддразнил Джеймс, наигранно пригрозив ему пальцем. — Уже побывал в теплицах с утра, Лунатик? Так ты хочешь начать свой семнадцатый год? — Да, — ответил Римус с полным ртом. Сириус чувствовал на себе притягивающий взгляд Лунатика, умоляющий его посмотреть в ответ… но он не мог. Стыд и страх слились в один большой клубок в животе, не давая ему шанса сделать что-либо большее, чем глоток чая. — Макдональд просто тряпка, — продолжила разговор Марлин. — Притворяется больной, хотя все видели, как она вчера в одиночку выпила целую бутылку ведьминого варева. — Правда? — спросил Римус. — Вау, впечатляет. Тогда, думаю, она заслужила хорошенько отлежаться. Он вёл себя так… нормально. Сириус вновь задумался, не лишился ли он рассудка. Может, он придумал себе тот поцелуй? Может, это был особенно правдоподобный сон? — Нам всем тут паршиво, — ответила Марлин. — Эванс как минимум час рвало перед сном. — Она в порядке?! — встревоженно спросил Джеймс. Но ответила не Марлин. — Да, я видел её в ванной старост сегодня утром, — сказал Римус, всё ещё с набитым ртом, что было очень невоспитанно, и грубо, и совсем не мило. — Она в порядке. — В ванной, значит, да? — усмехнувшись, переспросил Джеймс. — Тебе пора прекратить своё развратное поведение, Римус, ты не оставляешь остальным ни единого шанса. Лунатик фыркнул: — О да, это про меня, — он потянулся за стаканом тыквенного сока. — Казанова Гриффиндорской башни… Сириус вскинул голову и уставился на него. Казанова Гриффиндорской башни? Что это ещё значит? Это было адресовано Сириусу? Значит ли это, что он тоже помнит поцелуй? Римус встретился с ним взглядом и стойко выдержал его. Он казался абсолютно спокойным и расслабленным, как всегда, когда ел свой завтрак и слушал болтовню друзей. Сириус вгляделся в его лицо, отчаянно пытаясь найти хоть намёк на то, о чём думает Римус. Он злится? Ему не по себе? Он раздражён? Расстроен тем, что произошло, — тем, что Сириус заставил его сделать? Ненавидел ли Лунатик его теперь? Понять было невозможно. Римус смотрел на него в ответ с нечитаемым выражением лица, совершенно нейтральным, так что Сириус сдался, молча вернувшись к своему чаю, когда нарастающая тревога от неопределённости пригрозила захлестнуть его.