All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Как оказалось, Сириусу не пришлось притворяться спящим. Когда миссис Поттер проснулась, она согласилась с решением его друзей не вызывать Дамблдора сразу. Мистер Поттер тоже поддержал это, и они решили попытаться спасти день, начав утро с открытия подарков. Сначала мистер Поттер предложил им телепортировать все подарки в комнату Сириуса, но он отказался. — Мои ноги прекрасно работают! — он встал в доказательство своих слов. — Я хочу спуститься и посмотреть на ёлку! Миссис Поттер явно сомневалась по поводу того, чтобы выпускать его из постели, но всё же уступила уговорам Сириуса, и все разошлись умываться и одеваться. Сириус весело улыбался до тех пор, пока последний посетитель не вышел за дверь, и упал обратно на кровать, как только остался в одиночестве. Не то чтобы он был ранен — если не считать шишки на затылке, которую он получил, когда упал и ударился головой об пол, и нескольких синяков, оставшихся от извивания или борьбы, которых Сириус не помнил, физически он был в порядке. Да и синяки уже начали сходить благодаря исцеляющим чарам миссис Поттер. Но он чувствовал себя… истощённым. Его конечности сковала глубокая усталость, а тело протестовало, пока он тащил себя в ванную, больше всего на свете желая просто вернуться в тёплую постель, закутаться в одеяло и пролежать так долго-долго. Глаза, смотревшие на него из зеркала, были омертвевшими. «Не думай об этом», — твёрдо сказал он себе. Гостиная Поттеров неизменно была олицетворением праздника: повсюду можно было увидеть подарки в ярких упаковках, праздничные венки из остролиста и мерцающие рождественские гирлянды. Сириус почувствовал себя немного лучше, сидя на диване, завернувшись в одеяло, и попивая чай. Обрывки обёрточной бумаги падали на пол, как конфетти, сопровождаемые восторженными возгласами. Даже для Сириуса была приготовлена целая стопка подарков, хотя никто не планировал, что он будет присутствовать, и родители Джеймса пообещали ещё больше: — Мы купим тебе каких-нибудь постеров, чтобы в твоей комнате стало повеселей, — сказала миссис Поттер, волшебной палочкой собирая пустые коробки в кучу. — За какую команду по квиддичу ты болеешь, милый? Или, может, какую-нибудь рок-звезду, которых вы, детишки, так любите? «Твоя комната». Потребовалось несколько секунд, чтобы до Сириуса дошёл смысл этих слов, и когда осознание пришло, его захлестнула такая волна радости и благодарности, что он едва не утонул в ней. Сколько раз за все эти годы он мечтал о том, чтобы Поттеры стали его семьёй? Как часто он фантазировал, представляя, что Джеймс — его брат, Юфимия — его мать, а Флимонт — его отец? Что он мог бы просыпаться здесь, в этом доме, каждый день? — Почти все мои вещи в Хогвартсе, — сказал он, чувствуя себя словно в тумане. — Дома осталась только одежда… — он вдруг подумал о тех неприличных плакатах на стенах своей комнаты и вспыхнул от стыда. У него точно не было желания забирать их. — Ну, можешь взять что-нибудь у Джеймса на время. Может, в новом году устроим шоппинг. Обед прошёл тихо — только они впятером и Галли. Маленький домашний эльф суетилась вокруг, весело напевая, и разнося, казалось, бесконечную череду блюд к столу. Она как раз собиралась поджечь рождественский пудинг, когда снаружи раздался громкий треск — характерный звук трансгрессии. Сириус вздрогнул от неожиданности, сердце подскочило к горлу — его тело кричало: «беги, беги, беги», но он остался на месте. Здесь он в безопасности. Здесь его дом. Мистер Поттер ободряюще улыбнулся им и поспешил к двери, оставив остальных прислушиваться, сидя за столом. — Альбус! С Рождеством. — Флимонт. Я так понимаю, Сириус уже отдохнул? — Да, мы как раз собирались… — Я просил вас связаться со мной, как только он проснётся. — Заходи, Дамблдор. Угостись пудингом с нами. Сердцебиение Сириуса, которое только-только начало успокаиваться, снова участилось, когда в зал вошёл их директор. Он выглядел очень серьёзно, на его лице залегли глубокие морщины, а губы были плотно сжаты. За ним появился коренастый мужчина в коричневом кожаном плаще. Его тёмные глаза подозрительно осмотрели комнату, и испытующий взгляд, который он бросил на Сириуса, только сильнее встревожил. — Альбус, Аластор, — миссис Поттер встала, взмахнув волшебной палочкой, чтобы создать два дополнительных места за столом — стулья и всё остальное. — Вы присоединитесь к нам? — Не сейчас, Эффи, — пробурчал приземистый мужчина, Аластор. — На службе. Миссис Поттер ответила одним из своих фирменных взглядов, и Аластор быстро передумал, прочистив горло и усевшись за стол, как отруганный ребёнок. В любой другой день Сириус мог бы посмеяться, но сегодня его сердце поднималось к горлу, угрожая задушить. Дамблдор сел напротив, глядя на него с непроницаемым выражением. «Всего один день, — в отчаянии подумал Сириус. — Я хотел всего лишь один день — разве я так много прошу?» И всё же он опустил глаза, пристыженно уставившись на стол. Во взгляде директора не было явного неодобрения, но Сириус всё равно сжался от чувства вины, подумав о том, что ослушался приказа волшебника по своим эгоистичным причинам. — Сириус, — тихо сказал Дамблдор, — как ты себя чувствуешь? — Нормально, — вежливо ответил он, тупо глядя на тёмный пудинг в центре стола. Галли щёлкнула пальцами, и десерт охватило голубое пламя, мерцающее, как блуждающий огонёк. — Я бы хотел поговорить с тобой о событиях вчерашней ночи, — продолжил Дамблдор. — Я знаю, что это неприятно, и ты наверняка хочешь обо всём забыть, но всё, что ты мне скажешь, может быть полезно, ты понимаешь? — Да. Ладно, — кивнул Сириус. Как будто он сможет когда-нибудь забыть — это воспоминание весь день пыталось вырваться из глубин его сознания. Пламя погасло, и Галли снова щёлкнула пальцами. Пудинг разделился на восемь порций, абсолютно одинаковых по размеру. Сириус ел, не чувствуя вкуса, жуя просто для того, чтобы ощутить боль в челюсти. Тишина восседала как огромный тяжёлый дракон в центре стола. — Не проводишь время с семьёй сегодня, Грюм? — вежливо спросил мистер Поттер. Аластор покачал головой: — Работа на первом месте. Я буду здесь столько, сколько потребуется. — Мы очень благодарны, — тепло сказала миссис Поттер. Отец Джеймса повернулся к детям и объяснил: — Аластор — мракоборец. Сириус проглотил пудинг и повернулся, чтобы получше рассмотреть сурового мужчину. Он никогда раньше не встречал мракоборцев, но точно слышал, как его родители жаловались на них, как и большинство сотрудников Министерства. Его родители… Сириус оставил почти весь пудинг нетронутым. Его желудок болезненно сжимался, и он уже чувствовал лёгкую тошноту, когда переместился в гостиную вместе со всеми. Он сел на диван, с Джеймсом и Римусом по обе стороны от себя. Часть его хотела попросить их уйти — ему была невыносима мысль о том, как всё может измениться и его друзья начнут смотреть на него как на нечто уязвимое или сломленное, заслуживающее жалости. Но большая часть его была напугана и нуждалась в том, чтобы друзья были рядом. — Надеюсь, это не займёт много времени, — сказал Дамблдор с дружелюбной улыбкой, усаживаясь в кресло напротив них. — Сириус, нам просто нужно знать всё, что ты можешь вспомнить о событиях, из-за которых ты оказался здесь вчера, в одиннадцать пятнадцать вечера. — Правда, в это время? — оцепенело спросил Сириус. — Думал, это было позже. Всё было как в тумане, расплывалось и сливалось в одно, — во сколько Беллатриса пошла за ним в библиотеку? Во сколько ушли его родители? Сколько времени у него ушло на то, чтобы дотащить своё тело по полу до камина? Ему казалось, что вечность. Дамблдор сложил руки на коленях и улыбнулся: — Когда ты будешь готов, пожалуйста. — Э-э… — Сириус прочистил горло, пытаясь вернуть сердце на своё законное место в груди. Он не смог выдержать проницательного взгляда Дамблдора, посмотрев вместо этого на Джеймса, который мягко улыбнулся ему. «Ты в безопасности, — напомнил он себе. — Ты здесь с Джеймсом, и ты останешься здесь, в безопасности». Он повернулся к Дамблдору. — Я думал, всё будет нормально. Я никогда особо не ладил со своей семьей… Ну, знаете, с тех пор как я в Гриффиндоре и всё такое. Но они были… — «Они вели себя гораздо милее, чем обычно. Они даже не кричали на меня, только читали нотации. Мой папа сказал, что я талантлив». — Я думал, всё будет нормально. Они каждый год устраивают ужин в канун Рождества, собирается вся семья. — Кто там был? — спросил Грюм. Когда Сириус оглянулся, то увидел, что тот достал перо и пергамент, чтобы делать заметки. — Все Блэки, — попытался вспомнить Сириус — он не слишком-то обращал внимание на тех, кто пришёл. Все они были лишь потоком парадных мантий, вина и пустой болтовни. — И Лестрейнджи. Малфои — ну, Нарцисса и её муж. Андромеды, конечно, не было. Гойлы приехали чуть позже. И ещё Нотты, Крэббы. Барти Крауч тоже был у нас, он дружит с моим братом. — Крауч?! — резко спросил Грюм, его перо замерло. Дамблдор кивнул. — Речь идёт о Бартемиусе младшем, конечно. — Да, — подтвердил Сириус. — Маленький говнюк. — Хорошая компания, а, Альбус? — пробормотал Грюм. — Весьма. Прошу, Сириус, продолжай. — В общем… Да, всё было, как всегда. Нормально для нас. Ужин, танцы. Пафосная хрень. Они… — он заколебался, чувствуя, как стыд пробирает его до костей. — Они подняли тост за Волдеморта. Но я к ним не присоединился, профессор, клянусь! Казалось, что это было вроде шутки, я даже не знал, насколько серьёзны они были. Папа немного напился. Выражение лица Дамблдора не дрогнуло — ни намека на осуждение или оправдание. Сириус снова опустил взгляд на свои ноги, слова торопливо вырывались из него: — Я должен был поговорить с Джеймсом в восемь, так что попытался ускользнуть. Но моя двоюродная сестра, Беллатриса, поймала меня и загнала в угол в библиотеке. Она сказала, что я почти совершеннолетний, что мне пора относиться к своей роли наследника гораздо серьёзнее, оставить друзей и повзрослеть. Я сказал ей, чтобы она… ну, в общем, не особо вежливо ей ответил. Она позвала моих родителей, Рег тоже пришёл. И Крауч. Я не переживал, потому что… ну, все знают, что Белла слегка чокнутая, поэтому я думал, что они просто скажут ей не совать нос в чужие дела. Но они этого не сделали, они встали на её сторону. Папа сказал… сказал, что хочет, чтобы я хоть раз заставил его гордиться. Я сказал ему, что пытался, но. Но… «ЭТО НЕ ИГРА, СИРИУС!» Сириус втянул в себя воздух, желая избавиться от голоса отца в своей голове — вычистить разум до крови. — В общем. Они хотели, чтобы я поклялся в верности Волдеморту. Я думал, они шутят. Они несли всю эту чушь про маглорождённых, про предателей крови, и… потом Беллатриса показала мне свою руку — у неё была та татуировка, — он поднял глаза, понимая, что эта информация может оказаться полезной. — Тёмная метка, сэр, череп со змеёй. Она сказала, что выбрала сторону, и что мне тоже пора выбрать свою, — «Ты предатель… Предатель крови!» — Я сказал нет, — «Ты ещё можешь доказать свою преданность…». — Я сказал нет много раз. Он опустил голову, закрыв глаза. Всё было так живо в его памяти — всего лишь лёгкий толчок, и он снова оказался на полу библиотеки, разбиваясь вдребезги. — И за это они сделали тебе больно? — подсказал Дамблдор. — Они пытались убедить тебя? Он слышал это так отчётливо. «Круцио!» — Да. — Это делала Беллатриса? «Toujours Pur!» — Нет. — Твоя мать? Отец? «Моя мать, моя мать, мой отец, моя мать…» Он заставил себя кивнуть и ответил: — Они делали это по очереди. Миссис Поттер резко поднялась и вышла из комнаты. Сириус пытался дышать, но его лёгкие отказывались нормально работать — воздух превратился в дым, заполнявший горло. — Но тебе удалось сбежать? — мягко надавил Дамблдор. Ещё один кивок. — Наверное, через какое-то время я перестал говорить нет, потому что… ну, просто было слишком больно, я не мог говорить. Наверное, им нужно было, чтобы я согласился, потому что они оставили меня, заперли в библиотеке. Но у нас там камин и летучий порох. Не знаю, может, они хотели, чтобы я ушёл. Вот и всё. Сириуса тошнило, слегка кружилась голова, словно его нечаянно вырвало на ковёр в гостиной Поттеров. — Спасибо, Сириус, — сказал Дамблдор голосом, каким разговаривают с испуганным животным. — Это нам очень поможет. Больше мы не будем портить тебе Рождество, — он встал и посмотрел на мистера Поттера. — Полагаю, ваше предложение приютить Сириуса до его совершеннолетия ещё в силе? — С того времени, как ему было двенадцать, — ответил мистер Поттер, расправив плечи. Сириус сморгнул навернувшиеся на глаза слёзы — он ещё никогда и ни за что в жизни не был так благодарен. Он не понимал, чем он вообще заслужил Поттеров. — Отлично, — кивнул Дамблдор. — Тогда увидимся с вами в январе, мальчики. — Подождите! — Сириус вскочил на ноги, прежде чем их директор успел уйти. — Профессор… а что насчёт моего брата? Дамблдор повернулся и посмотрел на него своими ужасающе безэмоциональными глазами. — Ты считаешь, Регулус в опасности? «Да, да, Мерлин, да, и я не могу спасти его в одиночку…» — Эм… я не думаю, что они что-то ему сделают. Он умеет делать то, что ему говорят, всегда хочет угодить родителям. Но они заставят его присоединиться к Волдеморту, он получит метку… ему шестнадцать в следующем году, и… — Регулус хочет уйти? С таким же успехом Дамблдор мог бы вырвать его сердце из груди и вручить ему, окровавленное и пульсирующее. — Я… — он подумал о Регги, несущем свой шахматный набор в библиотеку. О Регги, держащем чистые бинты, как подношение, Регги, хмуро наблюдающем за тем, как Сириус сжигает его записку, Регги, закатывающем глаза, когда они встречаются в коридорах, Регги, повторяющем, что их родители ни в чём не виноваты, повторяющем это так часто, снова и снова, будто он сам почти поверил в это. — Нет. Не так, как я. — Тогда мы не можем его заставить. Непосредственной угрозы для него нет. Мне жаль, Сириус. «Вот и всё, — подумал Сириус, падая обратно на диван, когда Дамблдор ушёл. — Я снова бросаю его». Он закрыл глаза и увидел Тёмную метку, нанесённую чернилами на кожу его сестры. Рег. — Мистер Поттер, — с трудом произнёс Сириус, как только дверь за директором закрылась, — могу я одолжить у вас пергамент, пожалуйста? Хочу написать Андромеде. — Конечно, мальчик мой, — кивнул мистер Поттер. Сириус и Джеймс пошли за ним наверх, в его кабинет, где мистер Поттер усадил Сириуса за свой стол, предоставив ему свежую банку чернил, перо и целую стопку пергамента. Джеймс ничего не говорил, просто сидя рядом, пока Сириус писал, его присутствие было как скала. Андромеда, Кое-что случилось. Со мной всё в порядке, не переживай, но я вроде как сбежал. Или, может, мать с отцом меня выгнали, я не уверен. Не думаю, что это важно. Мы все хотели, чтобы я ушёл, наверное. Я пока поживу у Поттеров — отец Джеймса сказал, что я могу жить с ними, пока не достигну совершеннолетия, так что всё хорошо. Со мной всё в порядке. Здесь очень здорово, и у меня есть своя комната. Они разрешили украсить её, как я захочу. Не знаю, как мне так повезло. В любом случае, в ближайшие несколько дней ты можешь кое-что услышать, так что я просто хотел сообщить тебе, что со мной всё нормально, а тебе больше не нужно использовать магловскую почту, чтобы писать мне. Что отлично — станет гораздо проще, согласись?       Твой двоюродный брат, Сириус. P.S. — Регги всё ещё с родителями. Дамблдор сказал, что мы ничего не можем с этим поделать, но он не думает, что Рег в непосредственной опасности, так что всё нормально. Он будет в порядке.

***

День оказался уже безнадёжно испорченным: они без особого энтузиазма сыграли несколько партий в шахматы, но визит Дамблдора оставил после себя в доме всепроникающий мрак. В конце концов, они просто решили лечь спать пораньше и, зевая, поднялись наверх и забрались в постель Джеймса — даже Римус, который обычно предпочитал спать один. Сириус влез между двумя друзьями, устроившись посередине, где было теплее. — Двигайся, Лунатик, — приказал он, пихнув его локтем в попытках устроиться поудобнее. Римус отодвинулся к краю кровати, будто хотел дать ему как можно больше пространства, — что было приятно, но Сириус всё равно не стал бы капризничать, если бы было тесновато. Они с Джеймсом всё время засыпали в одной кровати, и он уже привык просыпаться с рукой друга, перекинутой через его плечо, или коленом, упирающимся в спину. Сириус слушал обычное похрапывание Джеймса, заставляя себя делать глубокие вдохи. Его тело было вымотано, но хаотичные и беспорядочные мысли всё ещё крутились в голове. Рядом с собой он слышал дыхание Римуса, который, как и он, не мог заснуть. Они никогда ещё не спали в одной постели. С края кровати раздался едва слышный смешок. Сириус перевернулся на бок и посмотрел на Римуса. — Над чем смеёшься, Лунатик? Тот слегка сдвинулся и испуганно посмотрел в ответ. В бледном лунном свете его глаза казались очень большими и очень тёмными. — Ни над чем! — прошептал он, его дыхание было тёплым и отдавало запахом мятной зубной пасты. — Просто не привык спать с кем-то. — Да уж, Джеймс просто кошмарно храпит. Их лица были очень близко друг к другу. Сириус понял, что уже привык смотреть на Лунатика снизу вверх, но, теперь, лёжа рядом, их глаза были на одном уровне. — М-м, — промычал он, и Сириус вздохнул. — Не могу уснуть. — Хочешь, я позову маму Джеймса? Может, у неё есть ещё снотворное зелье. — Не хочу больше зелий, — проворчал Сириус. Ему и так было слишком жарко, голова будто кипела. — Ладно, тогда просто закрой глаза, — ответил Римус, как само собой разумеющееся. — Я не могу перестать думать об этом. Слова вырвались у него прежде, чем он успел их осмыслить. Что такого было в Лунатике, что заставляло его чувствовать себя переполненным, будто он ничего не мог удержать в себе? — О. Мне жаль. — Нет, я не это имел в виду, просто… Это странно, но пока они это делали, я думал — ну, пока я ещё мог думать, — я думал о тебе. — Обо мне?! — Да. Я думал… «теперь я хотя бы знаю, что чувствует Лунатик». Когда мы читали всякие книги, чтобы помочь тебе с полнолуниями, в одной из записей было описание обращений от одной ведьмы, страдавшей ликантропией. Она описывала боль трансформации, как очень похожую на боль от проклятия Круциатус. Римус нахмурился. Сириус заметил, что его верхняя губа была чуть длиннее нижней, несимметрично. — Оу. Никогда об этом не слышал. Не думаю, что это правда, мне кажется, что Круциатус намного хуже. — Может быть, — шёпотом ответил Сириус. — Но это немного помогло. Я подумал: «если Лунатик может это вынести, то и я смогу». Римус уставился на него, лежа на матрасе всего в нескольких дюймах. Сириус ждал, что он заговорит, желая… чего-то. Он не знал, чего именно. — Засыпай, Сириус. Он сглотнул. — Ладно. Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Сириус перевернулся обратно на спину, чувствуя, как неровно бьётся его сердце, и подождал, пока его разум отключится.