All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Crack, baby, crack Show me you’re real Smack, baby, smack Is that all that you feel? Suck, baby, suck Give me your head Before you start professing That you’re knocking me dead Шлёпай, детка, шлёпай, Покажи всю себя Чмокай, детка, чмокай, Это всё что ты чувствуешь? Соси, детка, соси, Сделай мне приятно Пока не начнёшь заявлять, Что затрахала меня до смерти Воскресенье, 4-е января, 1976 год. — Ну пожалуйста! — Нет. — Пожа-а-а-алуйста? — Я сказал — нет! — Это же не сложно, ты просто должен воткнуть его! — А что, если тебе будет больно? — Не будет. — Попроси Джеймса. Сириус состроил обиженное лицо: — Я не хочу, чтобы Джеймс это делал. У тебя такое лучше получается, Лунатик. Римус вздохнул. Сириус уговаривал его последние два часа, постепенно изматывая. — Я никогда в жизни никому не прокалывал ухо, — сказал он смиренным голосом. — Откуда ты знаешь, что у меня это получается лучше, чем у Джеймса? — Я просто знаю. Римус закатил глаза, не ответив, а Сириус ухмыльнулся: — Да ладно, Лунатик, я что, должен умолять? — Ты и так умоляешь, — фыркнул Римус, на что Сириус откинул волосы назад с высокомерным видом. — То были переговоры, — он опустился на колени перед диваном, на котором читал Римус, дьявольски ухмыльнувшись. — А вот это уже мольба. Глаза Лунатика расширились. — Что ты… — О, пожалуйста, великий и могущественный Лунатик, — театрально провозгласил Сириус, повысив голос. — Сжальтесь над своим преданным последователем! — он схватил Римуса за ногу. — Эй… — Будьте благосклонны, сэр, к бедному и отчаявшемуся бедняге! Только вы можете спасти меня от невыносимой обыденности нетронутого уха, только вы можете… — Ладно, ладно! — Римус оттолкнул его, резко поднявшись на ноги. Сириус ухмыльнулся ему, сидя на ковре. — Это значит да? — Да, хорошо, только перестань вести себя как придурок. — Договорились! Всё началось несколько дней назад, когда миссис Поттер повела их в деревню за новой обувью для Сириуса. (Согласно инструкциям Грюма, им нельзя было идти в Косой переулок — несмотря на то, что ситуация с родителями Сириуса никак не развивалась. Он не понимал, то ли Министерству было слишком всё равно на незаконное использование магии, чтобы расследовать случившееся, то ли Дамблдор намеренно не сообщил об этом. В любом случае, он старался не думать об этом слишком много.) Сириус был в восторге, обнаружив пару чёрных ботинок на толстой подошве, таких же, как у Римуса, с ярко-желтыми шнурками. Миссис Поттер настояла на том, чтобы купить их как дополнительный подарок на Рождество, хотя Поттеры уже так много сделали для Сириуса, что он понятия не имел, сможет ли он когда-нибудь отблагодарить их. По пути домой они прошли мимо группы маглов, одетых совсем не так, как другие жители маленькой тихой деревни. Они были в рваных джинсах и кожаных куртках и стояли, прислонившись к кирпичной стене, лениво передавая сигарету друг другу. У одного были шокирующие зелёные волосы, а у другого — ряд блестящих серебряных колец в ухе. Сириус был поражён. Миссис Поттер запретила красить волосы, и, вопреки тому, что Сириус чувствовал к собственной матери, он не стал бы делать ничего, что могло бы расстроить маму Джеймса. Но она ведь ничего не сказала о серьге… Римус использовал для этого картофелину и значок старосты, предварительно простерилизовав его. Он велел Сириусу приложить кубик льда к уху, пока сам разогревал иглу зажигалкой, и Сириус послушно ждал, когда его мочка уха занемеет. Потребовалось некоторое время, чтобы найти удобное положение для процедуры — сначала Сириус сел на край ванны, но тогда Римусу пришлось либо сильно наклоняться, либо становиться на колени, и после минуты или двух неловких попыток приспособиться он, наконец, вздохнул: — Ладно, просто встань. Сириус встал. Римус подтолкнул его, заставляя опереться на раковину. Длинные пальцы скользнули по челюсти, когда Римус поднёс картофелину к задней части уха, сосредоточенно хмурясь. Их лица оказались очень близко друг к другу — Сириус мог пересчитать маленькие морщинки между нахмуренными бровями Лунатика. Он сглотнул. — Будет больно?! — быстро спросил он, когда Римус поднял значок. Его сердце бешено колотилось от волнения. Римус остановился. — Ну, ухо немного онемело, но да, наверное, будет, — он язвительно улыбнулся. — Не будь такой девчонкой. — Будь со мной нежен, Лунатик! — поддразнил его Сириус, притворяясь, что падает в обморок. Они оба рассмеялись, и Римус схватил его за плечо, встряхнув с мягкой улыбкой. — Не дёргайся, ты, тряпка! На самом деле было чуть больно, и пролилось много крови. Но на следующее утро Сириус спустился по лестнице с зачёсанными для объёма волосами, перебросив их через плечо, чтобы была видна его новая золотая серёжка (он был в восторге от неё). Он появился перед друзьями, засунув руки в карманы и отодвинув мантию назад, чтобы все могли увидеть его новые ботинки. — Магловский образ, — сказал он Римусу, зажав сигарету в зубах для полноты картины. — Как я выгляжу? — Как кретин, — фыркнул Джеймс. — Как рок-звезда, — ответил Римус. Сириус ухмыльнулся, едва не выронив сигарету изо рта. Когда они прибыли на вокзал Кингс-Кросс, он шёл с важным видом, остро ощущая взгляды, следящие за ним. Они только вошли на платформу, когда Мэри заметила его, подскочив к нему в сапогах на высоком каблуке из бирюзового замша, которые делали её почти его роста. — Привет, красавчик! — весело сказала она, обвивая руками его шею. Сириус улыбнулся, польщённый комплиментом. Он обнял Мэри в ответ, вдыхая знакомый запах её духов — что-то слегка фруктовое. Её локоны щекотали ему лицо, и он сморщил нос, когда она отстранилась, заставив её рассмеяться. Мэри держала его под руку, пока они садились в поезд, болтая о том, как прошли её зимние каникулы. У неё было четверо младших братьев и сестёр, и, судя по всему, Рождество у Макдональдов выдалось довольно шумным. Когда они уселись в своё привычное купе, Сириус засыпал Мэри вопросами: какие подарки она сделала своим братьям и сёстрам, какие блюда приготовила её мама на рождественский ужин, приезжали ли к ним другие родственники… Всё для того, чтобы избежать неминуемого момента, когда она сменит тему и спросит его, как прошло его Рождество. Он не был готов говорить об этом. Как оказалось, ему не о чем было беспокоиться. Мэри не спросила, как прошли его каникулы, — как только она закончила рассказывать о своём Рождестве, она плавно перешла к жалобам на то, как сильно отстала по истории, в чем её поддержал Джеймс. Довольно скоро все начали обсуждать домашку, и тема каникул была забыта. В их купе было немного меньше народу, чем при отъезде из Хогвартса, поскольку и Лили, и Римус ушли на патрулирование, но и без них было невероятно шумно от трёх параллельных диалогов. Сириус не придавал особого значения такой ловкой смене темы до вечера, когда они с Мэри возвращались в гостиную после ужина. Она жаловалась на то, как сильно скучала по нему, очень нежно прижимаясь к его руке, на что Сириус рассмеялся и сказал, не подумав: — Ну всё, не хнычь, ты же сможешь приехать ко мне на летних каникулах! — О, точно, — кивнула Мэри. — Ты ведь будешь с Поттерами, да? Сириус моргнул. — Э-э… да, — ответил он. — Это тебе Джеймс сказал? Или… Мэри виновато покраснела, словно осознав, что проговорилась. Она быстро опустила взгляд, нервно перебирая их переплетённые пальцы. — О, нет. Я просто, эм… узнала от Лили. — Лили? — Сириус нахмурился, не понимая, как Лили могла узнать, что он переехал к Поттерам. Ей Джеймс сказал? — Да, она… ну, она сказала мне, что ты… ну… ушёл из дома. — Ушёл из дома. — Да, она сказала, что у вас в семье что-то случилось… Сириус пытался подавить гнев. — И как именно Эванс получила эту информацию? Мэри прикусила губу: — Не сердись, ладно? Она… услышала от Северуса. — От Снейпа? Мэри кивнула, и Сириус почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Не так уж сложно было догадаться, как Снейп узнал об этом, — вся сеть жутких фанатиков Волдеморта, организованная его родителями, должно быть, обожала сплетничать о нём, о том, каким позором он был, — наверняка, половина слизеринцев в школе была уже в курсе, и, конечно, чёртов Нюниус разболтал это всем, кому только мог. — Сириус, не злись! — взмолилась Мэри, сжав его руку. — Я не злюсь, — соврал он, изо всех сил пытаясь подавить закипающий гнев. Он не хотел вымещать его на Мэри, ведь это была не её вина. Нет, Сириус точно знал, кого винить. Этот скользкий мелкий гадёныш…

***

Четверг, 15-е января, 1976 год. Профессора пытались их убить. Это было единственным объяснением — Сириус был уверен, что одна только Макгоногалл задала столько, что могла буквально похоронить его заживо под горами книг. С СОВами на горизонте по каждому предмету работы становилось всё больше, и даже Сириусу пришлось признать своё поражение и открыть учебник, чтобы повторить материал (вместо того, чтобы продолжать придерживаться своего проверенного метода — откладывать всё до последнего вечера перед экзаменом). Он был не одинок в этом мучении — каждый пятикурсник Хогвартса был на взводе, слоняясь по библиотеке с тёмными кругами под глазами и измождённым видом. Единственным человеком, который, казалось, действительно наслаждался нелепым количеством заданий, был Римус, который с удовольствием собирал вокруг себя толпы последователей, постоянно просящих его помочь с эссе или заклинаниями. Он ворчал по этому поводу, будто это было для него головной болью, но друзья знали Римуса достаточно хорошо, чтобы заметить лёгкую самодовольную улыбку, которая невольно появлялась на его лице, когда кто-то останавливал его в коридоре, чтобы задать вопрос. На самом деле, маленький учебный кружок Лунатика так разросся, что мародёры уже начали звать его «профессор», что, как вынужден был признать Сириус, звучало внушительно. И Римусу, очевидно, нравилось учить, так что, хоть он и закатывал глаза при каждом упоминании этого прозвища, у него никогда не получалось скрыть непроизвольную улыбку. К сожалению, образ жизни зубрилы почти не оставлял Римусу времени для мародёрства, что не могло не обижать Сириуса. Но Лунатик компенсировал это тем, что играл в двойного агента всякий раз, когда исполнял свои обязанности старосты. Несмотря на то, что в начале года они дразнили его, на деле оказалось весьма полезно иметь старосту под рукой. Джеймс и Сириус знали, что им может сойти с рук практически всё, когда Римус был на патрулировании, поскольку он беззастенчиво играл в любимчиков и манипулировал своим напарником (чаще всего Лили), направляя его подальше от мародёров, проводивших одну миссию за другой. Это давало им возможность экспериментировать с ещё более смелыми выходками, а Сириус чувствовал себя непобедимым, бродя по замку вместе с Джеймсом под мантией-невидимкой. Несколько раз они чуть было не попались Филчу, но от этого становилось только веселее — они возвращались в общую комнату запыхавшимися, смеющимися, опьянёнными адреналином. И если Сириус не устраивал розыгрыши и не возмущался из-за профессоров, он оставлял все свои силы на квиддичном поле. Их первый матч против Слизерина закончился ничьей, из-за чего Джеймс тренировал команду в бешеном ритме, готовя их к решающему матчу за Кубок. Они тренировались в два раза чаще каждую неделю, и Поттер вытаскивал Сириуса на пробежку каждое утро на рассвете. Сириус жаловался на это, но в глубине души был рад отвлечься. Он был благодарен за малейший шанс переключиться. Слизеринцы продолжали быть такими же мерзкими, как и всегда, но теперь в их взглядах появился какой-то новый блеск, когда они смотрели на него, — к концу первой недели учёбы, казалось, вся школа знала, что его выгнали из дома. И это было прекрасно. Сириусу было плевать на свою семью или на то, что другие люди думали о его семье. Лично для него они были мертвы. Мертвы и похоронены глубоко в его сознании. Но его всё ещё мучили кошмары, от которых он просыпался с криком. Они рассеивались, как пыль, оставляя после себя лишь смутные образы — чёрные чернила, льющиеся в горло, шипение, такое громкое и жуткое, что из ушей шла кровь, и боль… всегда боль. Он начал накладывать заглушающие чары на свою кровать после первой ночи, когда встревоженный Джеймс разбудил его, смотря на него с такой жалостью, что скручивало желудок. Но это не имело значения. Это были лишь сны. Кроме того, у Сириуса было достаточно других забот. Бесконечные эссе, страницы учебников, горы домашки, планирование розыгрышей, квиддичные стратегии… и, конечно же, Мэри. Она сказала, что скучала по нему на каникулах, и она не шутила — теперь она буквально не отходила от Сириуса, всё время прижимаясь к нему, бросая кокетливые улыбки через плечо, затаскивая в пустой класс, или в кладовку для мётел, или в туалет для девочек на четвёртом этаже. Сириус не был уверен, как быстро должны развиваться события с девушкой. Он, конечно, слышал, как некоторые старшекурсники обсуждали это, но никто никогда не объяснял, в какие сроки ты должен перейти от простых поцелуев к… ну, в общем, другим вещам. Сириус был готов к другим вещам. По крайней мере, он был уверен, что готов. Это начинало слегка раздражать — проводить долгие минуты с Мэри, которая прижималась к нему, вздыхала в ухо, целовала в шею, а затем спрыгивала с колен и желала спокойной ночи, поспешно чмокнув в щёку, прежде чем убежать в свою комнату. Иногда, когда они целовались, она проводила пальцами по его бёдрам, и Сириус уже хотел только, чтобы она поскорее покончила с этим и прикоснулась к нему. Конечно, мысль о том, что и ему придётся прикоснуться к ней, была гораздо более пугающей (и это было главной причиной, по которой Сириус не предпринял никаких действий, чтобы ускорить развитие событий). Хоть Сириус и освоился с поцелуями, он всё ещё не понимал, что ему делать со своими руками, — иногда Мэри сокрушённо фыркала и сама клала его ладони на свою талию, спину или бёдра, а он смущённо улыбался, осознавая, что, потерявшись в ощущениях от того, что она делала с ним, он забыл, что должен был отвечать взаимностью. Он знал, что рано или поздно ему придётся с этим разобраться, но пока Сириус просто позволял Мэри вести его, следуя тому темпу, который она задавала. Так он и оказался однажды в четверг вечером в нише за гобеленом с Мэри на коленях. Они целовались уже минут пятнадцать, когда она отстранилась, учащённо дыша. — Сириус, — прошептала она ему на ухо. За гобеленом было темно, поэтому он не мог разглядеть выражение её лица, хотя, конечно, мог представить. — Не хочешь прикоснуться ко мне? — Э-э… да, — он сглотнул, ощущая, как в горле внезапно пересохло. — Да, хочу, — он не был уверен, что именно она имеет в виду, но знал, что, если Мэри говорит подобные вещи, когда они целуются, то у неё на уме что-то весьма конкретное. Её руки оторвались от его шеи, и она слегка откинулась назад. Он почувствовал, как её ладони оказались между ними. — Что ты… оу. Чёрт возьми, она расстёгивала блузку. Сириуса накрыла паника, смешанная с обжигающим волнением, пока пальцы Мэри удивительно ловко двигались в темноте. Она потянулась и, схватив его руку, положила её себе на грудь. Сириус снова сглотнул, и паника вернулась к нему с новой силой. Что, блять, он должен был делать?! Внезапно он был вынужден признать тот факт, что не имеет ни малейшего представления о том, как трогать девушку… её… «Сиськи, — подумал Сириус в состоянии лёгкого шока. — Я трогаю её сиськи». Он сжал их на пробу — они оказались очень мягкими и более податливыми, чем он себе представлял. Что-то вроде воздушного шарика с водой. Но теплее, намного теплее. Мэри тихо хихикнула, наклонившись вперёд так, что её лоб коснулся его. — Вот так… Он только начал чувствовать, что напал на верный след, — Мэри начала издавать гортанные звуки, похожие на тихие вздохи, — когда из коридора донеслись голоса. — Крылья златоглазки, роса с клеверного поля, морская вода и… эм-м… Сириус втянул в себя воздух, пытаясь не рассмеяться. Он узнал этот голос по знакомой манере, с которой он затихал, когда его обладатель погружался в раздумья, нахмурив брови и выпятив губу. — О, да ладно, Римус! — раздался голос Лили Эванс, казалось, всего в нескольких шагах от гобелена. — Это же материал четвёртого курса! — Я знаю, но у меня никогда не получается… Погоди, ты это слышала? — Что? — Ш-ш! Сириус затаил дыхание, его сердце бешено колотилось, когда он слушал, как шаги Римуса приближаются всё ближе и ближе, пока… — Люмос! Гобелен распахнулся, и из протянутой палочки Люпина хлынул свет. — Дерьмо! — Мэри! — ахнула Лили. — Лунатик! — сказал Сириус, смущённо улыбнувшись. — Чем вы двое тут занимаетесь?! — спросила Лили, уперев руки в бока. Сириус не смог удержаться от подмигивания и самодовольной ухмылки, когда ответил: — Сама не видишь, Эванс? — Мэри всё ещё сидела у него на коленях, поспешно застёгивая блузку. — Мы должны назначить вам обоим отработки, — строго сказала Лили, сдвинув брови. — Ой, Лили, не будь врединой, — улыбнулась Мэри, закатывая глаза. — Все этим занимаются, мы просто развлекаемся. — Ну… раз это в первый раз, — вздохнула Лили. — Пойдёмте, мы всё равно возвращались в башню. — Ещё пять минут? — пошутил Сириус, только чтобы увидеть, как лицо Лили вспыхнуло от смущения. Мэри рассмеялась и игриво шлёпнула его по руке. — Плохой мальчик! — хихикнула она, заканчивая застёгивать последнюю пуговицу. — Пойдём, всё равно ты бы сегодня ничего больше не получил. По пути в общую комнату Мэри и Лили шли чуть впереди, хихикая, перешёптываясь и время от времени украдкой оглядываясь на Сириуса. Он заправил волосы за ухо, шагая развязной походкой и подмигивая всякий раз, когда они снова смотрели на него. Он несколько раз попытался поймать взгляд Римуса — Джеймс бы пихал его локтем всю дорогу до их комнаты, играя бровями и нахально ухмыляясь. Но Римус шёл, смотря прямо перед собой, с раздражённым выражением лица. К тому времени, как они вернулись в гостиную Гриффиндора, Сириусу начало казаться, что он сделал что-то не так. Он чем-то обидел Римуса? Его глаза были тёмными, и он всё так же хмурился, пока они готовились ко сну. — Всё нормально, Лунатик? — спросил Сириус, когда они уже забрались в свои кровати, а Римус так и не произнёс ни слова. — Да, — грубо ответил Римус. Он повернулся на бок, спиной к Сириусу, и на этом всё.