All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Суббота, 20-е декабря, 1975 год. — Я серьёзно наложу на вас обоих чары смыкающихся губ, если вы будете заниматься этим до самого Лондона, — пригрозила Лили, замахнувшись палочкой на Сириуса и Мэри. В выражении её лица не было и намёка на юмор, она была совершенно серьёзна. Мэри отпустила Сириуса и нагло показала ей язык. — Тебя это тоже касается, Хвостик! — быстро сказал Джеймс, широко улыбаясь Лили, словно ожидая её одобрения. Иногда Сириус задумывался, как это он превратился в пса, когда Джеймс был готов в любой момент упасть на спину перед Эванс, если она хотя бы вздохнёт в его сторону. Питер и Дездемона оторвались друг от друга, выглядя слегка смущёнными, но очень довольными собой. Их купе было забито до отказа — восемь человек, все уселись вместе. Сириус был прижат Мэри с одной стороны, Джеймсом — с другой, а Римус был зажат у окна. На противоположном сиденье Лили, Марлин, Питер и Дездемона создавали похожую картину. — Мы просто прощаемся, — промурлыкала Мэри, уложив голову на плечо Сириуса. Её пружинящие кудряшки защекотали ему щёку. — Вы расстаётесь всего на две недели, и сможете писать друг другу, — высокомерно фыркнула Лили. — Эм… вообще-то, лучше вам мне не писать, — сказал Сириус. — Я всё равно вряд ли получу эти письма, и если вы не хотите, чтобы моя дорогая матушка их прочитала… — Но ты же не потерял зеркало, да? — в пятидесятый раз спросил Джеймс. — Ты всё ещё можешь связаться с нами, если будет нужно? — Да, конечно, — Сириус натянуто улыбнулся, похлопав по карману куртки. Он повернулся к Мэри, пытаясь игнорировать холодную волну тревоги, пробежавшую по его спине. Он знал, что Джеймс хотел как лучше, но обеспокоенный взгляд его друга и серьёзные вопросы только сильнее нервировали Сириуса. В конце концов, его друзьям не о чем было беспокоиться — его не ждало ничего, с чем он бы не справился. Сириусу не грозила никакая реальная опасность — это всего лишь его семья. Мэри завела разговор с Марлин об их последнем задании по уходу за магическими существами, жалуясь на то, как трудно было опознать лукотрусов. Сириус усмехнулся, взглянув на Римуса, — он точно знал, что тот никогда не получал меньше, чем «выше ожидаемого» по этому предмету. Римус смотрел в окно, прислонившись головой к стеклу, с отсутствующим выражением в глазах. Его зрачки быстро двигались, следя за проносящимися деревьями. Сириусу стало интересно, о чём он так задумался. Что бы это ни было, оно полностью захватило Римуса, — он не заметил, как Сириус скорчил ему гримасу, и даже глазом не моргнул, когда появилась ведьма с тележкой со сладостями. — Эй, Лунатик, проснись и пой! — воскликнул Сириус, щёлкнув пальцами перед его лицом. — Тележка приехала, ты же не хочешь пропустить обед? — О, спасибо, — рассеянно произнёс Римус и, проморгавшись, оторвал взгляд от окна. Джеймс взял столько пирожков, сколько смог удержать в руках, в то время как Сириус и Питер набрали полные пригоршни конфет. — Мы ни за что не сможем это всё съесть! — цокнула языком Лили. — Ты явно никогда не видела, как ест Лунатик, — возразил Джеймс, подмигнув ей. — О-о-о, вот бы мне твой метаболизм, Римус! — протянула Дездемона. — Моя мама всё время говорит, что мне надо сесть на диету. — Нет ничего плохого в пышных формах, — сказала Мэри, с аппетитом откусывая от своего пирожка. — Надо же парням за что-то держаться! Сириус подумал, что она не ошибалась, но всё равно почувствовал, как его лицо слегка вспыхнуло, когда все девчонки захихикали. Конечно, даже игривого флирта Мэри было недостаточно, чтобы отвлечь его, когда поезд всё ближе подбирался к Кингс-Кросс, и к тому времени, как они прибыли на вокзал, сердце Сириуса готово было выскочить из груди. «Всё будет хорошо, — сказал он себе, едва замечая, как Мэри в последний раз чмокнула его на прощание. — Это всего лишь на пару недель». Джеймс и Римус задержались, намеренно медленно собирая свои вещи, пока в купе не остались только они трое. — Выходи на связь каждый вечер, понял? — Джеймс сжал плечо Сириуса. — Если не объявишься, я вышлю помощь. Сириус улыбнулся, пытаясь успокоить друга: — Со мной всё будет в порядке. Ничего такого, чего я не делал раньше. — Пожалуйста, будь осторожен! — внезапно выпалил Римус. — Не высовывайся, не будь таким… не будь собой! Сириус засмеялся, удивлённый пылом в голосе друга: — Охеренный совет, Лунатик. Римус отвёл взгляд, явно смутившись от своей вспышки, на его покрытых веснушками щеках проступил румянец. Сириус открыл рот, чтобы сказать что-нибудь ещё, но в дверях появился Регулус, сложив руки на груди: — Готов? Сириус кивнул и вышел, не оборачиваясь.

***

Воскресенье, 21-е декабря, 1975 год. Первая ночь прошла спокойно. Кикимер пришёл забрать их с вокзала, и он из кожи вон лез, чтобы донести вещи Регги, — увидев Сириуса, он лишь проворчал что-то себе под нос. По всей видимости, теперь даже у их домовика появились любимчики — Сириус задумался, что же такого сделал его младший брат, чтобы расположить к себе это ворчливое создание. Когда они прибыли на площадь Гриммо, дома никого не было. На их вопросы Кикимер ответил только, что их родителей вызвали на собрание. Видимо, они приказали ему не болтать ничего лишнего, потому что, как бы Сириус ни пытался вытянуть подробности, старый домовик упрямо держал рот на замке. Сириус и Регги остались ужинать вдвоём, что было мучительно неловким моментом: гробовую тишину нарушал только звук их вилок, задевающих тарелки. Регулус не разговаривал с Сириусом с ноября, когда он сжёг то письмо перед своим днём рождения. Порой Сириус задавался вопросом, что было бы, если бы он принял приглашение и в самом деле пришёл встретиться с Регулусом… но это не имело значения. Он этого не сделал, и всё случилось так, как случилось, и не было смысла сожалеть о том, что что-то могло быть по-другому.

***

Понедельник, 22-е декабря, 1975 год. Родители вернулись на следующее утро. Сириус почувствовал это ещё до того, как мать позвала его, — их присутствие давило на дом, как тяжёлый туман, окутывающий всё вокруг. Или, может, ему просто так показалось. В любом случае, атмосфера в кабинете его матери внушала ужас. Она выглядела… менее собранной, чем обычно, её кожа была сероватого оттенка, под глазами залегли тёмные круги. Сириус был немного шокирован, заметив редкие седые пряди в её тёмных волосах. Он вспомнил, как летом Регги говорил, что их родители «находятся под большим давлением», и впервые задумался о том, что, похоже, брат говорил правду. — Сириус, — сказала она вместо приветствия. Ни «добро пожаловать домой», ни «мы скучали по тебе», ни даже «как дела в школе?». — Мама. Они долго смотрели друг на друга. Она поджала губы, словно съела что-то кислое. — Как я понимаю, ты по-прежнему отвергаешь любые попытки улучшить окружение, в котором находишься. Сириус вызывающе вздёрнул подбородок, продолжая молчать. Вальбурга вздохнула. — Я бы хотела, чтобы ты перестал вести себя так инфантильно, — она цокнула языком, обращаясь к нему так, словно он был маленьким мальчиком, устроившим истерику. Когда он в очередной раз не ответил, её челюсть напряглась, а губы сжались в тонкую линию. — Ясно, — в её голосе звучала горечь. — Тогда давай посмотрим, насколько серьёзен ущерб? — и без предупреждения она проникла в его сознание, вцепившись в него, словно тисками. Но на этот раз… на этот раз Сириус был готов. Он даже ожидал этого. Хотя знакомое чувство беспомощности заставляло его сердце кричать, он подавил это, пытаясь сосредоточиться. Он не мог помешать матери копаться в его мыслях, но он мог хотя бы… перенаправить её. Отвлечь её. Дать ей то, что, как ей казалось, она искала. И Сириус подумал о Мэри. Он вспомнил её звонкий смех, то, как она тянула его за руку, когда хотела, чтобы он шёл за ней, насмешки слизеринцев, наблюдающих за ними. Его мать схватила наживку, её когти вонзились глубже — духи Мэри, её пальцы, скользнувшие под его рубашку, то, что она делала зубами… Вальбурга отстранилась, и Сириус выдохнул. Она всё ещё хмурилась, но в её взгляде не было… той ненависти, того омерзения, которые исходили от неё, когда она смотрела на него прошлым летом. Сириус почувствовал жалкий прилив облегчения — сработало. — Грязнокровка, Сириус, правда? — его мать усмехнулась и прежде, чем он успел ответить, разразилась тирадой о том, как Дамблдор оскверняет священные залы Хогвартса, как в её время грязнокровки знали своё место и никогда бы не осмелились вообразить себя достойными общаться с чистокровными, — её обычный поток ненависти. Сириус сжал кулаки, ожидая, когда она выдохнется. «Могло быть и хуже, — напомнил он себе. — Всегда может быть хуже». Кроме того, Сириусу было легче переносить нотации матери и разочарованные взгляды отца, когда он знал, что, несмотря ни на что, Джеймс и Римус будут ждать его в конце дня. Каждый вечер он запирался в своей комнате, доставал зеркало и улыбался, когда видел в нём лица друзей. Они тут же начинали расспрашивать, как у него дела, — Сириус уверял их, что с ним всё в порядке. — Рег, как обычно, законченный придурок, а мама — просто бесконечное наслаждение. Но ничего необычного. Такой ответ, казалось, не совсем устраивал друзей, так что, если они расспрашивали о подробностях, он пожимал плечами и шептал: — Не могу сказать много. Кто угодно может подслушивать. Тут даже чёртовы портреты шпионят. Кроме того, он не хотел говорить о своей семье — он хотел услышать, как дела у Поттеров. Пока Джеймс и Римус рассказывали о квиддичных тренировках и вечерах, когда они собирались у камина, поедая знаменитые кексы миссис Поттер, Сириус одновременно испытывал укол зависти и жажду узнать каждую деталь, не желая ничего упустить. Попрощавшись с друзьями, он сворачивался калачиком в постели, закрывал глаза и представлял, что находится в соседней комнате от Джеймса, а не торчит на площади Гриммо.

***

Вторник, 23-е декабря, 1975 год. На четвёртый день пребывания дома Сириус начал думать, что, возможно, всё правда может наладиться. После прошлого лета он ужасно боялся возвращаться домой, слишком хорошо помня пропахшее вином дыхание матери, когда она шипела: «Ты запятнан. Испорчен, как и он…» Конечно, он никогда не признался бы в этом своим друзьям — не то чтобы они могли что-то сделать, разве что беспокоиться, — но он был в ужасе от того, что, когда он вернётся, всё станет только хуже. Он даже изучал исцеляющие заклинания, на всякий случай. Однако за день до сочельника его родители вели себя… иначе. Его мать не смотрела на него так свирепо, как обычно, скривив лицо. Сегодня её взгляд был оценивающим, слегка отстранённым, будто она всё время о чём-то размышляла, смотря на него. И его отец тоже не смотрел с презрением — на самом деле, Сириус чуть не подавился своим ужином, когда Орион повернулся к нему и сказал: — Сириус, нам с твоей мамой сообщили, что ты лучший в своём классе. Вилка Сириуса застыла на полпути ко рту, он замер, приоткрыв рот от удивления. Ни разу за пять лет учёбы в Хогвартсе его родители не замечали, что он получал хорошие оценки, хотя он делал это с одиннадцати лет. — Э-э… да, — он чувствовал, что его брат пристально смотрит на них, переводя взгляд с Сириуса на отца и обратно. Орион улыбнулся, и Сириусу показалось, что пол ушёл у него из-под ног. — Очень многообещающе, — пробормотал его отец, обменявшись с матерью непонятным взглядом. — В самом деле, очень многообещающе… Сириус ненавидел себя за жалкое чувство гордости, которое испытал. Его отец продолжал говорить: — Ты очень талантлив, Сириус. Впереди нас ждут трудные времена, и нам, как семье, нужно преодолеть наши разногласия, чтобы справиться с ними… Порой мне кажется, что мы с твоей матерью не уделяли должного внимания твоему воспитанию. Никогда не забывай, что твой первый долг всегда перед семьёй, ты понимаешь? — Я… думаю, да, — «Ты очень талантлив, Сириус». Когда в последний раз отец по-настоящему улыбался ему? В ту ночь Сириус вернулся к себе в комнату в шокированном состоянии, внутри него всё перевернулось. — Сегодня всё реально было нормально, — сказал он Римусу и Джеймсу. — На самом деле они были даже какими-то… милыми. Дружелюбными. Отец мне улыбнулся. Я не знаю, улыбался ли он мне вообще когда-нибудь. Они всё говорят, что пора оставить позади наши семейные разногласия… — Это же хорошо! — ободряюще произнёс Джеймс из зеркала. — Может, они немного одумались из-за войны. — Да, может быть… — «Ты очень талантлив, Сириус». — Традиционный ужин в канун Рождества завтра вечером, — сказал он. — Все Блэки в одной комнате — просто счастье. Я, наверное, смогу смыться оттуда к нашему обычному времени, только не смейтесь над моей идиотской парадной мантией, ладно? Его друзья пообещали воздержаться от насмешек (хотя Сириус подумал, что вряд ли может доверять хитрой ухмылке Лунатика) и попрощались. Той ночью он лёг спать, чувствуя себя лучше, чем за многие месяцы: тепло, немного растерянно… но с надеждой. Может, его родители наконец-то пришли в себя, каким-то образом.

***

Среда, 24-е декабря, 1975 год. Ужин был таким же унылым, каким Сириус помнил его по прошлым годам, хотя прошло уже немало времени с тех пор, как он видел всю свою семью в полном составе в одном месте. Там были все, даже дальние кузены и двоюродные бабушки-затворницы. Сириус впервые увидел Нарциссу и её мужа вместе — поскольку его не пригласили на свадьбу, он почти забыл, что Цисси теперь замужем. Было странно видеть её и Беллатрису рука об руку со своими мужьями. Они все росли вместе, дразня друг друга на семейных сборищах в детстве, а теперь его двоюродные сёстры вдруг стали взрослыми. Это заставило Сириуса почувствовать ностальгию и дискомфорт одновременно. В любой другой год Сириус, возможно, и обрадовался бы, получив возможность сорвать очень важный ужин своих родителей, но только не в этот. В этом году Сириус обнаружил, что он правда следует совету Римуса и делает всё возможное, чтобы не высовываться. Рисковать тем, чтобы навлечь гнев родителей, особенно теперь, когда всё начало налаживаться, не стоило того. И уж точно один ужин не мог бы изменить ход войны — в любом случае, его родственники в основном были заинтересованы лишь в выпивке и сплетнях, так что Сириус сомневался, что сегодня он мог бы сорвать какие-либо важные планы, бросив под стол парочку грязевых бомб или добавив в пунш рыгательный порошок. В какой-то момент его семья подняла тост за Волдеморта, от чего у Сириуса пробежали мурашки по коже. Но это случилось под конец ужина, когда все уже выпили по нескольку бокалов вина, и его отец не выглядел таким уж серьёзным, когда ухмыльнулся и взмахнул бокалом. Так что Сириус не стал вмешиваться, решив вместо этого намеренно не трогать свой бокал, пока остальные члены его семьи подняли свои, чтобы присоединиться к тосту. Этот маленький акт сопротивления, казалось, остался незамеченным его родителями — только Беллатриса бросила на него злобный взгляд через стол. Сириус был очень доволен тем, как справился с событиями сегодняшнего вечера, когда, наконец, ускользнул, чтобы поговорить со своими друзьями. На самом деле, вечеринка прошла так гладко, что тихий, язвительный голосок в глубине его сознания заставил его задуматься, не был ли Регулус прав с самого начала, и не напрасно ли Сириус усложнял себе жизнь своими выходками. Он вспомнил все те моменты, когда брат умолял его вести себя хорошо, и почувствовал укол вины, вспомнив, как он отмахивался от Регулуса. — Сириус. Резкий голос вырвал его из раздумий, и Сириус резко обернулся. Беллатриса стояла у него за спиной, скрываясь в тенях коридора, как необычайно большая и уродливая летучая мышь. Она, что, следила за ним? — Куда ты крадёшься? — она подошла ближе, с подозрением оглядев его. Сириус сглотнул, подавляя приступ паники, — у него было такое чувство, что признаться в том, что он собирался поболтать со своими гриффиндорскими друзьями, было не лучшей идеей. Вместо этого он свернул в сторону библиотеки, словно она и была его целью с самого начала. — Тебе-то что, Белла? Его кузина вспыхнула, скривив лицо от детского прозвища. — Я видела тебя за ужином, — прошипела она, следуя за ним в библиотеку. — Ага, я тоже тебя видел. — Ты знаешь, о чём я! — Нет, не знаю. Если тебе есть что сказать, выкладывай уже. Беллатриса закипала от злости, в её тёмных глазах плескалась ярость. Она прижала его к книжной полке, скривив губы в презрительной ухмылке: — Я видела тебя во время тоста. Ты проявил неуважение к Тёмному лорду. Ты понятия не имеешь, что тебя ждёт. — О, угомонись уже, ладно? — отмахнулся от неё Сириус, встревоженный безумным выражением её глаз. Он попытался отодвинуться, но она схватила его за руку, впившись острыми ногтями в кожу. — Это что, шутка для тебя? — прорычала Беллатриса. — Ты почти совершеннолетний, Сириус! Почему ты не можешь прекратить вести себя как ребёнок? Тебе нужно повзрослеть и взять ответственность за свою роль в этой семье, перестать таскаться за своим глупым парнем-предателем крови и… — Блять, Беллатриса, ты что, не понимаешь, что значит «отвали»?! — Сириус вырвал свою руку из её хватки, когда гнев, словно пламя, пробежал по его позвоночнику. — Мне поебать на всю эту чистокровную херню, сколько раз мне нужно повторить, прежде чем ты поймёшь это своей тупой башкой? Мерлин, теперь я понимаю, почему Андромеда бросила тебя, как только появилась возможность, — ты такая невыносимая сука! Сириус не ожидал, что закричит. Он не осознавал, сколько гнева сдерживал в себе, пока барьер не треснул, и всё это разом не выплеснулось наружу. Беллатриса свирепо посмотрела на него, в изгибе её бровей и резкой линии рта читалась чистая ярость. — Тётя Вальбурга! — закричала она, и Сириусу пришлось удержаться от того, чтобы закатить глаза. Сколько лет им было, десять? Он не мог поверить, что первой реакцией Беллатрисы было донести на него, — тем более, что это она начала. В дверях библиотеки появилась не только его мать, но и отец, который шёл за ней. Регги тихо зашёл следом, с Барти Краучем в придачу. Идеально. Как раз то, что им было нужно, — зрители. — Беллатриса? — строго обратилась к ней его мать. — Что всё это значит? Белла не сводила с него глаз, едва не плюясь от бешенства, когда ответила: — Он проявил неуважение к Тёмному лорду, я видела, как он… Сириус закатил глаза: — Это не то, что… — Сириус! — резко оборвала его мать. — Не перебивай свою сестру! Он нахмурился от неожиданности. Ясно же, что это Беллатриса свихнулась, — его родители не могли… не встанут же они на её сторону? — Вы бы слышали, что он сказал, — ядовито прошипела Беллатриса. — Эти предатели крови промыли ему мозги. Ему плевать на всё, над чем мы работаем. На имя Тёмного Лорда. — Сириус, — сказала его мать, поворачиваясь к нему, — это правда? Гнев постепенно утихал, уступая место холодящему страху. Сириус сглотнул: — Я… я не… Его отец усмехнулся, подходя ближе к матери: — Ну? Продолжай, юноша. Ты предан делу, своей семье, или нет? Рег наблюдал за ним из-за спин родителей. Лицо его брата было практически белым. — Какому делу? — спросил Сириус, нервно усмехнувшись. Это точно какая-то шутка, да? Даже его родители не стали бы устраивать такую драму из глупой маленькой ссоры с кузиной. Вальбурга всплеснула руками. — Я же говорила тебе, Орион, — сказала она, поворачиваясь к его отцу. — Я говорила тебе, что мы не должны медлить, что будет слишком поздно… Орион поднял руку, прерывая её. Он снова строго обратился к Сириусу: — Не прикидывайся дураком. Ты знаешь, о чём идёт речь. Грязнокровки проникают в нашу жизнь, крадут секреты нашей магии, загрязняют наше правительство и наши школы. Это война, и только лорд Волдеморт достаточно смел, чтобы изменить всё, встать на защиту истинных волшебников, — Беллатриса рядом с ним подхалимски кивала, на её лице было почти блаженное выражение. — Выбор, который ты должен сделать, — продолжил его отец, — заключается в том, собираешься ли ты защищать свою семью, бороться за наш образ жизни, или спрячешь голову в песок и позволишь грязным предателям крови, вроде Поттеров, разорвать всё это на куски. Сириус втянул воздух: — Это не… так. Поттеры не… — Мерлина ради, Сириус! — рявкнул его отец. — Хоть раз в жизни, неужели ты не можешь заставить меня гордиться тобой?! — Я… прости, я стараюсь, я… — у него перехватило горло, лишив его возможности говорить. Сириус с ужасом почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Как это произошло? Как всё могло разрушиться так быстро? — Поклянись в верности, — Беллатриса приблизилась к нему, закатывая рукав и демонстрируя своё запястье, как оружие. — Видишь это? Я выбрала свою сторону. Ты уже достаточно взрослый, Сириус, пора и тебе выбрать свою… Он уставился на неё. На руке его кузины была татуировка в виде знакомого чёрного черепа с извивающейся змеей. Тёмная метка. Ужас пробежал по его коже. — Нет! — вскрикнул он, пятясь. — Я ни в чём не буду клясться этому… этому убийце! — Тогда ты предатель! — закричала Беллатриса. — Предатель крови! — Если тебе небезразлична эта семья, сын, ты присоединишься к нам, — холодно сказал его отец с выражением неприкрытого отвращения на лице. — Поклянись, Сириус, — теперь его мать вышла вперёд. — Ты получишь прощение. Все мы иногда сбиваемся с пути. Поклянись в верности, и Тёмный Лорд будет милостив. — Нет! Отпусти меня! — он вырвал свою руку из цепкой хватки матери, отступая всё дальше в глубь книжных шкафов. — Пора выбрать сторону, сын. — Я сказал — нет! — Повзрослей, Сириус! — Хватит, просто оставьте меня в покое! — Твоя кровь всё ещё чиста. Ты ещё можешь доказать свою преданность… — Нет! — ЭТО НЕ ИГРА, СИРИУС! — прогремел его отец, но именно мать первой подняла свою палочку. — Ты поймёшь, — лихорадочно проговорила она. — Тех, кто осмеливается бросить вызов Тёмному Лорду, ждёт только одно. И после не было ничего, кроме боли.