All the Young Dudes — Sirius's Perspective

She walked up to me and she asked me to dance I asked her her name and in a dark brown voice she said Lola L-O-L-A, Lola La-la-la-la Lola Well I’m not the world’s most physical guy But when she squeezed me tight she nearly broke my spine Oh my Lola La-la-la-la Lola Она подошла ко мне и пригласила потанцевать, Я спросил её имя, и она ответила хрипло «Лола». Л-О-Л-А, Лола Ла-ла-ла-ла Лола Я не самый сильный в мире парень, Но когда она прижала меня крепко, то чуть не сломала мой хребет. О, моя Лола, Ла-ла-ла-ла Лола Воскресенье, 2-е ноября, 1975 год. — Пойдём! — прошептала Мэри, хихикая и таща его за руку. Часы только что пробили полночь, и Сириусу официально оставалось ровно двадцать четыре часа до своего шестнадцатилетия. — Куда мы идём? — прошептал он в ответ, ощущая знакомый прилив адреналина, который обычно накрывает, когда тайком сбегаешь после отбоя. В коридорах было темно, пусто и тихо, если не считать приглушённых шагов их ног по каменным плитам. Мэри резко повернулась и схватилась за его руки, чтобы восстановить равновесие. Она дьявольски ухмыльнулась и, встав на цыпочки, прошептала на ухо: — В гостиной слишком много людей… Сириус с трудом сглотнул. О, Мерлин. Получается, это оно? Мэри определённо выглядела как женщина с чёткой целью. Хотел бы он, чтобы у него при себе оказалась вода, — во рту пересохло от огневиски. — Сюда, — прошептала Мэри, переплетая их пальцы, и потянула его в нишу на середине лестницы Гриффиндорской башни. К счастью, большинство старост были на его вечеринке, и Сириус не думал, что им стоит переживать о том, что их поймают, если только кто-то вдруг не решит отправиться на патрулирование. Это было удачно, потому что в данный момент у Сириуса было слишком много других забот. Его желудок превратился в один большой ком нервов, а тело всё ещё гудело от адреналина, когда Мэри прижала его спиной к стене. — Сириус Блэк, — она озорно улыбнулась, — знаешь что? Он облизнул губы. — Что? — Я приняла решение. — О, да? — Да, — она сжала их ладони. — Я приняла. Он изо всех сил постарался отразить её ухмылку, когда спросил: — И что это за решение? Она наклонилась ещё ближе, прижавшись к нему грудью, трепещущие ресницы играли тенями на её щеках. — А ты не можешь догадаться? Она говорила с придыханием, почти шептала. Сириус поймал себя на том, что смотрит на её губы, покрытые каким-то блеском. Вот они — все эти недели поддразниваний, флирта, застенчивых взглядов, улыбок и смеха. Сириус втянул воздух, чувствуя головокружение, жар и лёгкую потерю фокуса, а тело напряглось, как сжатая пружина. Мэри провела пальцами по его бокам, отчего по спине пробежали мурашки. Он поцеловал её. Это было не то же самое, что с той девчонкой в кинотеатре, — никакого вкуса попкорна, и ему пришлось слегка наклониться, чтобы дотянуться, и это была Мэри, он знал её и не мог просто сбежать после. В голове всё закрутилось. — Боже, Блэк, — Мэри отстранилась, её лицо приняло забавляющееся выражение, — ты вообще когда-нибудь целовался с кем-нибудь?! Сириус возмущённо фыркнул: — Да! — его щёки вспыхнули. Сейчас ему очень хотелось, чтобы Мэри не была такой жестоко прямолинейной. — Правда? — она приподняла бровь. — Да. На прошлое Рождество, в магловском кинотеатре. Можешь спросить Джеймса, если тебе нужны доказательства, — он отстранился, оборонительно скрестив руки на груди. Мэри рассмеялась. — Ой, да ладно, не дуйся! — её улыбка стала хитрой, и она снова наклонилась ближе, понизив голос до шёпота. — Тебе просто нужно немного попрактиковаться…

***

Четверг, 18-е декабря, 1975 год. Как оказалось, Мэри была превосходной наставницей. Она не стеснялась высказать критику и часто могла прервать поцелуй на середине, просто чтобы сказать что-нибудь вроде: «Ради бога, Сириус, перестань пытаться задушить меня своим языком!», или «Если ты собираешься использовать зубы, хотя бы постарайся делать это поделикатнее». Будь на месте неё кто-то другой, его, возможно, это смутило бы, но Мэри вставляла свои замечания так непринуждённо, что они воспринимались как часть их обычных поддразниваний. И, кроме того, он решил, что рано или поздно ему всё равно придётся научиться целоваться правильно — так почему бы не сделать это с подругой? Или… теперь уже больше, чем с подругой. После того поцелуя на вечеринке Мэри официально стала его девушкой. Это было немного странно, поскольку Сириус думал, что за этим должны последовать какие-то значительные перемены, но, по правде говоря, он не заметил никаких изменений. Ему нравилось зависать с Мэри до того, как они начали встречаться, и он всё ещё наслаждался временем с ней и после. Он считал её забавной до того, как они начали встречаться, и она всё ещё оставалась забавной. Он видел, что она красива и раньше, — очевидно, она выглядела точно так же и после того, как стала его девушкой. Не было ни бурного эмоционального подъёма, ни нового уровня страсти. В основном они продолжали общаться так же, как и раньше, — единственным реальным отличием были поцелуи. И это вполне устраивало Сириуса. Поцелуи были достаточной разницей. К счастью, он был способным учеником, и примерно через неделю или около того Сириус начал понимать, о чём именно говорили все старшекурсники в их школе. Целоваться с Мэри было весело, всё равно что составлять карту ранее неизведанной территории. Наконец-то ему было куда выплеснуть весь накопившийся пыл, странные и несколько смущающие желания, о которых он обычно старался не думать. И было приятно осознавать, что он совершенствуется, разгадывая Мэри, как пазл, и выясняя, какие действия наиболее эффективно заставляли таять её в его руках, — что он должен делать своим языком, губами, ладонями. Как только они преодолели первоначальную неловкость, всё пошло просто превосходно — это было легко и понятно. К тому же, это сводило с ума слизеринцев. Они презрительно усмехались всякий раз, когда Сириус и Мэри проходили мимо, держась за руки, и бросали на пару убийственные взгляды за публичную демонстрацию чувств, что случалось довольно часто. Мэри была очень любвеобильной. Впрочем, с течением декабря, слизеринцы стали не единственными, кто выражал недовольство из-за их… физической близости. — Голубки! Уединитесь уже, чёрт возьми, мы тут поесть пытаемся! Джеймс швырнул скомканную салфетку Сириусу в голову — тот проигнорировал это. Почти все их друзья начали жаловаться на частые и, как правило, публичные поцелуи (за исключением Питера, который был слишком занят такими же частыми, хотя и менее публичными, поцелуями со своей собственной девушкой, чтобы их заметить), но Сириусу было плевать. Это было объективно круто — целоваться с девчонкой, и никакое количество дерьма, которое Джеймс или Римус ему наговорили, не могло опровергнуть тот факт, что всё, что Сириусу нужно было сделать, это ухмыльнуться и спросить: «Завидуете, да?», чтобы они закатили глаза или раздражённо всплеснули руками и отвалили. Кроме того, не то чтобы его друзья были как-то против его отношений — по крайней мере, Сириус так думал. Они, наверное, понимали, что ему нужно было отвлечься, особенно теперь, когда дни становились короче, погода холоднее, а время неумолимо приближалось к Рождеству. В отличие от прошлого года, родители Сириуса недвусмысленно дали понять, что он обязан вернуться домой на все каникулы. Никаких поездок к Джеймсу, никаких друзей (или девушек), которые могли бы утешить его или чем-то занять. Только Сириус, его семья, и война, разрастающаяся, как опухоль, в их доме. Он старался не думать об этом. И Мэри была рада помочь. Вечером перед декабрьским полнолунием они были полностью поглощены друг другом в пустом классе, где Мэри делала что-то очень приятное своим языком с шеей Сириуса. Он помнил, что должен был вернуться в гостиную до того, как Римус отправится в больничное крыло, чтобы встретиться с мародёрами заранее и точно успеть пробраться в Хижину. На самом деле, Сириус даже подготовил оправдание для Мэри, чтобы объяснить, почему ему нужно уйти, и оно уже вертелось на языке. Проблема была в том, что губы его девушки сейчас скользили по челюсти, и его язык внезапно стал слишком занят, чтобы говорить. Когда он наконец вернулся в башню Гриффиндора, времени почти не оставалось — Сириус взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и резко распахнул дверь, чуть не ударив Римуса по лицу. — У-у-упс, прости, я опоздал! — он ухмыльнулся, довольный тем, что успел застать друзей. Но Римус был не в духе — он сердито посмотрел на Сириуса, сморщив нос, словно от отвращения, и процедил сквозь зубы: — Мне пора. У Сириуса скрутило живот — он терпеть не мог, когда Римус злился на него. Но тот всегда становился раздражительным с приближением полнолуния, поэтому Сириус изобразил очаровательную улыбку и бодро сказал: — Да, я знаю, прости, Лунатик, правда. Я просто был с Мэри и… — У меня нет на это времени! — рявкнул Римус, распахивая дверь, и сбежал вниз по лестнице прежде, чем Сириус успел ответить. Он смотрел вслед своему другу, шокированный и немного обиженный ядом, прозвучавшим в его голосе. Конечно, эти чувства быстро сменились возмущением, и Сириус фыркнул, поворачиваясь к Джеймсу и Питеру: — И что это было? Джеймс пожал плечами, а Питер беспокойно ответил: — Думаю, он на нервах из-за, ну знаешь, луны и всего такого… Сириус нахмурился: — Ну, так грубить-то было необязательно. — Не знаю, брат, — нейтрально ответил Джеймс, доставая мантию-невидимку. — Тебе тоже необязательно было заставлять его ждать. Ты же знаешь, что произойдёт, если он не успеет попасть в Хижину вовремя. — Как будто Помфри не позаботилась о том, чтобы он был там до… этого! — нахмурившись, усмехнулся Сириус в свою защиту. Но Джеймс только снова пожал плечами. — И всё же. Ему тяжело, понимаешь? Сириус пристыженно замолчал. Римусу было тяжело, и Сириус понимал это — он обдумывал эту мысль по пути сначала в больничное крыло, а затем, прокрадываясь в Хижину за Лунатиком и медсестрой. К тому времени, как они были на месте, Сириус испытывал искреннее раскаяние и готовность извиниться в тот же момент, как Помфри уйдёт. — Прости меня, Лунатик, — сказал он, когда Джеймс скинул мантию. Сириус шагнул вперёд, поймав взгляд друга. — Этого больше не повторится. Римус больше не выглядел сердитым. Он опустил взгляд и пожал плечами: — Всё нормально. Ты успел. Всё в порядке. Сириус облегчённо улыбнулся, радуясь, что они прояснили ситуацию. — Слушайте сюда, — Сириус с ухмылкой оглядел всех, — сосаться реально охеренно, когда осваиваешься. Джеймс и Питер рассмеялись, а Римус лишь вежливо улыбнулся. Сириус подумал, что Лунатик вряд ли поймёт, — он же никогда ничего такого не делал, хотя Сириус и не мог понять, почему. Казалось, он был интересен многим девчонкам. И Римус, наверняка, был бы хорош в этом — в поцелуях и вообще. Ему же всё удаётся, за что бы он ни брался. К тому же, трудно было представить, чтобы Лунатик так неловко возился, как это было у Сириуса, ведь он всегда казался таким собранным. — И куда, она думает, ты ушёл? — спросил Джеймс, и Сириус моргнул, осознав, что задумался и что его остекленевший взгляд можно было принять за пристальный взгляд на рот Римуса. — На отработки, разумеется. Надо поддерживать образ плохого парня. — Конечно, надо, Пушистик. — Ой, завали, парнокопытный. Римус вдруг откатился на кровати, прикусив губу. — Лучше обернитесь, — прохрипел он, кожа побледнела в лунном свете. — Скоро увидимся.

***

Пятница, 19-е декабря, 1975 год. Проведя несколько полнолуний вместе, всё стало проходить гораздо легче. Волк доверял им и, казалось, чувствовал себя всё более спокойно в их компании. Ему нравилось играть с собакой, гоняться за крысой и кусать оленя за мощные ноги. Для Сириуса это тоже было захватывающе — прикусывать друг друга и вместе выть на луну. Волк всё ещё иногда расстраивался, кусаясь слишком сильно или царапая стены, но обычно им удавалось отвлечь его прежде, чем он причинял кому-либо вред, в том числе самому себе. Сириус был уверен, что если бы у них было побольше места, всё было бы идеально… Однако сама трансформация была вне их контроля. Облегчить это было невозможно, когда тело изгибалось и ломало само себя, яростно сворачиваясь внутрь, пока волк не исчезал, и на его месте не оставался Римус, весь в синяках, с трудом дышащий. — Чёрт возьми, Лунатик, я вообще не фанат этой части, — сказал Сириус, помогая Римусу подняться на ноги, чтобы они могли отвести его обратно к кровати. — М-м, у меня тоже это не самая любимая часть, — пробормотал Римус, щурясь от солнечного света. Его плечо было явно вывихнуто, и рука свисала вдоль тела так, что у Сириуса скрутило желудок. — Но сегодня было здорово, — радостно сказал Джеймс, доставая мантию-невидимку. — Ты доверяешь нам всё больше и больше, — Питер, всё ещё в облике крысы, забрался в карман мантии Джеймса и заснул. — Да, — с энтузиазмом кивнул Сириус. — Думаю, в следующем году мы можем попытаться уйти отсюда… — Что? — Начать исследовать местность — вокруг неизвестно сколько акров леса, Лунатик. Ты это заслужил. — Хм-м, — пробормотал Римус, закрывая веки. Он был явно измотан. — Увидимся позже, — прошептал Джеймс, пряча Сириуса под мантию. Когда они выходили из туннеля, Сириус оглянулся — Лунатик спал, его грудь поднималась и опускалась в такт дыханию, а вывихнутая рука лежала рядом, как отмершая.