All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Everybody here is outta sight They don’t bark and they don’t bite They keep things loose, they keep things light Everybody was dancin’ in the moonlight Dancin' in the moonlight Everybody’s feelin’ warm and right It's such a fine and natural sight Everybody’s dancin’ in the moonlight Все здесь такие невероятные, Они не лаят и не кусаются, Всё непринужденно, всё легко, Все танцуют под светом луны. Танцуют под светом луны, Всем тепло и хорошо, Какое замечательное и естественное зрелище, Все танцуют под светом луны. Суббота, 20-е сентября, 1975 год. Сириус редко видел Лунатика после того, как тот помог ему с порезами. Он мог бы заподозрить, что Римус избегает его, используя учёбу как оправдание, если бы не одно «но» — в тот сентябрь все были заняты настолько, что ни у кого не оставалось ни минуты свободной. В этом году им предстояло сдать СОВ, так что половина курса уже проводила часы в библиотеке и, конечно же, Римус был в их числе. Его часто можно было заметить в компании Мэри, Марлин, Лили или в какой-нибудь их комбинации, листающими страницы учебников или прогоняющими друг друга по вопросам к экзаменам. И если Римус не учился, то ему приходилось выполнять обязанности старосты, из-за чего он задерживался допоздна на патрулированиях и собраниях. Почти каждую ночь он возвращался в их комнату вымотанным и сразу же засыпал. Конечно, Лунатик был не единственным мародёром с напряжённым графиком. Джеймс заставлял всю команду по квиддичу тренироваться в поте лица, будя Сириуса на рассвете почти каждый день. И у Питера тоже были свои дела — разговоры с Дездемоной, разговоры о Дездемоне, поцелуи с Дездемоной, разговоры о поцелуях с Дездемоной… К тому же, с приближением СОВ теперь не только Римус заботился о своих оценках. У Питера часто случались срывы за выполнением домашки, во время которых он скулил, что никогда ничего не сдаст, уверяя, что он станет первым учеником, которого выгонят из Хогвартса за провал по всем предметам. Сириуса это ужасно бесило, но он должен был признать, что нагрузка в этом году была колоссальной, — даже ему порой было сложно всё успевать. Помимо увеличенного объёма работы, в этом году произошли и другие заметные изменения. Хотя никто ничего не говорил прямо, у Сириуса сложилось отчётливое впечатление, что профессора пытаются подготовить учеников к войне. Макгонагалл заставляла их работать над сокрывающими чарами, Слизнорт, кажется, стал одержим ядами и противоядиями, а профессор по защите от тёмных искусств был настоящим лучиком надежды, зловеще предупреждая их в конце каждого урока, что «никогда не знаешь, когда это может пригодиться за пределами класса…». В целом, это было не самое радостное начало года. Сентябрь близился к концу, и Сириус внимательно считал проходящие дни. Полнолуние выпадало на конец месяца, так что, когда мародёры не были заняты школьными занятиями и квиддичем (или девушками), они практиковались в своих обращениях. Конечно, им приходилось быть очень осторожными. Их спальня была безопасным местом только тогда, когда там не было Римуса, и в ней было не так уж много места для Джеймса и его громоздких рогов. Туннель, ведущий к «Медовому герцогству», подходил чуть лучше, но им всегда приходилось быть начеку, на случай если Римус решит проверить Карту и найти их. Иногда по ночам, убедившись, что Лунатик крепко спит, они втроём пробирались в Запретный лес под мантией-невидимкой, чтобы спокойно потренироваться там, — они, конечно, держались поближе к окраине леса, скрываясь среди деревьев, но оставаясь достаточно близко к замку, чтобы не нарваться на неприятности. Поначалу трансформации давались не так просто. Чтобы превратиться из человека в животное и обратно, требовалась большая концентрация, а двойное сердцебиение немного сбивало с толку. Удивительно, но боли не было. Конечно, из своих исследований они знали, что анимагические превращения безболезненны, но Сириусу всё равно было немного не по себе чувствовать, как его тело деформируется и меняется, принимая новую форму, без малейших признаков дискомфорта. Тем не менее, он заметил, что чем больше он практиковался, тем быстрее у него получалось обращаться, пока процесс не стал почти моментальным. Джеймс осваивался так же быстро и теперь тоже мог трансформироваться в оленя и обратно в мгновение ока. Питеру тяжелее всего давались превращения. Казалось, в своей звериной форме он не чувствовал себя так же комфортно, как остальные, и Сириус не мог его винить. Он не знал, каково это — находиться в теле крысы, но мог себе представить, что ощущение, должно быть, не из приятных. А вот быть псом просто великолепно. В этой форме его запас энергии, казалось, был безграничным, и весь мир становился проще и куда увлекательнее. В теле собаки, все его сложные человеческие эмоции отходили на второй план — вина и обида при мыслях о своём брате, тревога по поводу родителей и войны, стыд за свои шрамы и за те слова, что кричала его мать, нанося порезы. На их место приходила лишь радость. Пса не интересовала ни политика, ни тёмная магия — он просто хотел бегать, прыгать и играть. Он был просто счастлив — даже безмерно счастлив, — быть со своими друзьями, и это была единственная вещь, которая имела для него значение. А какие ощущения! Его зрение было не очень хорошим, но обоняние компенсировало его сполна. Это было словно открытие совершенно нового мира: Сириус чувствовал запахи не только людей, но и эмоций, которые они испытывали, — привкус страха в поту или лёгкий, успокаивающий запах счастья. Он очень старался описать это Джеймсу и Питеру, когда возвращался в свою человеческую форму, но так и не смог подобрать нужных слов — в человеческом языке просто не было слов, чтобы описать то, что мог почувствовать пёс. Как только процесс перестал требовать больших усилий, Сириус начал обращаться при каждом удобном случае. Он уговаривал Пита и Джеймса сходить в «Медовое герцогство», просто чтобы самому побегать туда-сюда по туннелю; он грыз ботинки Джеймса в отместку за садистские тренировки по квиддичу с утра пораньше; а однажды даже съел домашку Питера по астрономии, просто чтобы узнать, какая она на вкус. Пит не понял юмора. Дошло до того, что Джеймс почувствовал необходимость усадить Сириуса и серьёзно поговорить о том, что они должны сохранить свой секрет хотя бы до первого полнолуния, когда они планировали рассказать Римусу. Когда лекция не сработала, он пригрозил накормить Сириуса шоколадом в его следующую трансформацию. Несмотря на все трудности, им удалось остаться незамеченными. К тому времени, как наступило полнолуние, все трое были готовы и сильно взволнованы. — Ладно, — сказал Джеймс, расхаживая по туннелю и размахивая зажжённой волшебной палочкой, как дирижёрской. — Давайте ещё раз пробежимся по плану. Сириус застонал: — Мы обсуждали его миллион раз! — Заткнись, Фидо. — Мы пойдём за ним под мантией-невидимкой! — быстро начал Питер, желая угодить Джеймсу. — Я превращусь и нажму на сучок Гремучей ивы! — Отлично. А дальше? Джеймс выразительно посмотрел на Сириуса, и тот вздохнул: — Мы заходим за ними в Визжащую хижину, дожидаемся, пока Помфри уйдёт, и греемся в лучах собственной славы. — Трансформируемся, но да, почти то же самое. Сириус не мог устоять на месте от нетерпения: — Всё, мы готовы! Давайте уже просто пойдём и скажем ему! — Подожди! — Джеймс схватил его за руку, не давая рвануть обратно к выходу из туннеля. Обернувшись, Сириус выжидающе посмотрел на друга, и тот заколебался. — Нам нужно обсудить, что мы будем делать, если… если что-то пойдёт не так. Сириус моргнул. — Ничего не пойдёт не так. — Знаю, брат, но если всё же… — Римус никогда не причинит нам вреда! — Но волк может, — тихо сказал Питер и отступил на шаг, когда Сириус повернулся, чтобы просверлить его взглядом. — Пит прав, — сказал Джеймс. — Слушай, нам нужно убедиться, что мы все понимаем, что будем делать, просто на всякий случай, хорошо? — он смерил Сириуса твёрдым взглядом. Сириус выдержал его, раздражённо хмурясь. Но как бы ему ни не хотелось этого признавать, он понимал, что Джеймс прав. — Хорошо. — Ладно, — Джеймс вздохнул, проводя рукой по волосам. Питер и Сириус выжидающе смотрели на него. — Хорошо. Если что-то пойдёт не так, и… волк… нападёт по какой-либо причине — Питер, я думаю, ты должен бежать. Ты самый маленький из нас. Выскользни из хижины и трансформируйся. Не возвращайся в Хогвартс, беги в Хогсмид — он ближе. Там ты сможешь позвать на помощь, привести кого-нибудь в… — Нет! — резко прервал его Сириус. — Мы не можем просто звать кого-нибудь! Поттер, ты беги обратно в Хогвартс — ты самый быстрый, а я достаточно большой, чтобы защитить себя… — От оборотня?! — Это не просто какой-то оборотень! — крикнул Сириус. — Это Лунатик! И прежде всего, он никогда не причинит нам вреда! Питер беспокойно переводил взгляд с одного на другого. Джеймс вздохнул. — Я не спорю с тобой, брат. Я очень, очень надеюсь, что нам правда не стоит переживать из-за этого. Но если что-то всё-таки случится, нам с тобой нужно быть рядом, чтобы попытаться сдержать Римуса, а это значит, что за помощью придётся бежать Питу. И если всё будет настолько серьёзно, что кому-то из нас понадобится искать помощь, то… не думаю, что это уже будет важно — если кто-то узнает. Понимаешь, что я хочу сказать? Сириус уставился на утоптанный земляной пол туннеля. Он понимал, о чём говорил Джеймс, — если всё обернётся настолько плохо, что им придётся воплотить этот план в действие, то на кону уже будет не только тайна Римуса. На кону будут их жизни. — Угу, — пробормотал он, шаркая ботинком по полу. — Я понимаю, — он поднял взгляд и решительно добавил: — Но до этого не дойдёт, Джеймс. Его друг успокаивающе кивнул. — Конечно, нет, — улыбнулся он. — Это же Лунатик, да? Всё будет хорошо.

***

К тому времени, как они вернулись в общежитие, Сириус был готов вылезти из кожи — в буквальном смысле. Ему не терпелось трансформироваться, раскрыть Римусу их секрет раз и навсегда. За окном садилось солнце, а Римус сидел на подоконнике и курил. Он обернулся, когда они вошли, выдохнул и настороженно оглядел их. — О боже, — протянул он, увидев их взволнованные лица. — Что на этот раз? Почему вы не на квиддиче? — Сегодня никакого квиддича! — воскликнул Сириус, едва сдерживая восторг. Он улыбался от уха до уха, раскачиваясь взад-вперёд и отчаянно пытаясь взять себя в руки. — Тогда где вы были? — спросил Римус, адресуя вопрос Джеймсу, самому спокойному из них троих. — Мы практиковались кое в чём другом! — пискнул Питер, прежде чем Джеймс успел ответить. Римус откинулся спиной на оконное стекло, держа сигарету в кончиках пальцев, и снова повернулся к Джеймсу, вопросительно приподняв бровь. У Сириуса от волнения пересохло в горле, а ладони стали влажными. — Лунатик, — медленно произнёс Джеймс, — возможно, ты помнишь одну нашу идею на третьем курсе… — У вас всё время какие-то идеи, Поттер, конкретней, — нетерпеливо сказал Римус. Он воспользовался палочкой, чтобы прикурить ещё одну сигарету, и слегка повёл плечами. Люпин всегда становился раздражительным перед полнолуниями, словно был на грани, словно волк рыскал прямо под поверхностью его кожи. — Ну… чтобы помочь тебе с… я знаю, ты сказал, что не надо… эм… — Джеймс запустил пальцы в волосы, подыскивая слова и явно нервничая. — Но мы уже зашли так далеко, и… эм… слушай, прости меня, прости нас, но… — Выкладывай уже! — скомандовал Римус, выпуская изо рта облако дыма. Джеймс взглянул на Сириуса широко распахнутыми, полными паники глазами, а затем опустил взгляд в пол и быстро пробормотал: — Мысталианимагами… — Что?! — Да Мерлина ради! — в нетерпении воскликнул Сириус и шагнул вперёд. — Римус, смотри! И без дальнейших слов он обратился.