All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Понедельник, 4-е ноября, 1974 год. — Ну, я не знаю, — беспокоился Питер, заламывая пальцы. — Профессор Макгонагалл говорит, что со временем играть не стоит. — А мы и не будем с ним играть, — застонал Сириус, теряя терпение. Они уже дважды объяснили план, а до Пита всё никак не могло дойти. — Это магловский розыгрыш, Питер, пойми же ты это наконец своей толстокожей черепушкой! — Перестань, — с укором сказал Римус, нахмурившись. Это только ещё больше разозлило Сириуса, и он закипел, когда Римус снова повернулся к Питеру. — Мы не собираемся менять само время, Питер, — терпеливо объяснил он. — Мы просто переведём стрелки на часах. Питер неуверенно посмотрел на Римуса, а затем на Джеймса, ища подтверждения этих слов. Сириус закатил глаза. — Ладно, — медленно произнёс он. — Думаю, я понял. Они договорились начать как можно скорее, так что высиживать уроки было настоящей пыткой, когда всё, чего Сириус хотел, — это приступить к розыгрышу. Прошла уже целая вечность с тех пор, как они в последний раз выходили на миссию все вместе, и в тот день его несколько раз отчитали за то, что он не может сидеть тихо, — и профессора, и Римус. — Ничего не получится, если все будут об этом знать! — прошипел Люпин за обедом, когда Мэри наклонилась к ним, чтобы спросить, о чём они шепчутся. — Так что заткнитесь! Я знаю, вы все можете хранить секреты, если очень постараетесь. Сириус нахмурился, но сделал, как было сказано, потому что не хотел расстраивать Лунатика. Как только наступила ночь, они столпились вокруг мантии-невидимки Джеймса, предвкушая, как снова, наконец, все вместе смогут нарушить правила. Однако возникла одна небольшая проблема: забраться вчетвером под мантию теперь оказалось значительно сложнее, чем три года назад. — Питер, ты остаёшься, — приказал Сириус после третьей попытки уместиться под мантией, в результате которой Римус ударил Джеймса локтем в грудь. — Почему я? — заскулил тот. — Почему я всегда остаюсь в стороне?! — Мы не оставляем тебя в стороне, идиот, это чисто логистическая проблема, — фыркнул Сириус, закатив глаза. — Джеймс! — Я останусь, — предложил Римус. — Я самый высокий, это из-за меня. — Но это же была твоя идея! — возразил Сириус, бросая на Питера осуждающий взгляд. — Ты не можешь всё пропустить! Римус пожал плечами: — Пойду в другой раз. Мы всё равно будем делать это каждый вечер. — Даже втроём не получится, — задумчиво сказал Джеймс. — Блэк, Петтигрю, вы остаётесь. — Почему я?! — одновременно воскликнули Сириус и Питер. — Потому что, — ответил Джеймс, хитро улыбаясь, — это идея Лунатика и моя мантия. После ещё одной волны протестов и заверений от Джеймса и Римуса, что они будут чередоваться каждую ночь, чтобы всё было справедливо, два отвергнутых мародёра, наконец, уступили. Они смотрели, как их друзья встали рядом и исчезли под мантией, и поняли, что они ушли, только когда дверь в комнату открылась и закрылась, словно сама по себе. Сириус повернулся к Питеру, который дул губы, и усмехнулся, садясь на свою кровать. — Что? Сириус закатил глаза, продолжая молчать. — Что?? — Ох, хватит ныть, ладно? Я даже ничего не сказал! Питер раздражённо фыркнул, его щёки вспыхнули ярко-красным: — Не обязательно так грубить! — обиженно пробормотал он, садясь на свою кровать. — Может, я бы меньше «грубил», если бы ты перестал ныть по любому поводу! — Я не ныл! — Нет, ныл! — У меня было такое же право пойти, как и у тебя! — Да ты даже не понимаешь, что мы делаем! — Нет, понимаю! — О, да неужели? Объясни мне тогда, давай, — Сириус ждал, сложив руки на груди и вопросительно приподняв одну бровь. Питер покраснел ещё сильнее, и, когда он промолчал, Сириус покачал головой. — Вот именно, о чём я и говорил. Питер зло взглянул на него, губы дрожали, как будто он собирался то ли заплакать, то ли закричать, то ли всё сразу. Но вместо этого он тихо сказал: — Иногда ты такой злой, Блэк, ты знаешь это? И никогда не с Джеймсом или Римусом, только со мной. — О, отвали, Питер. Я не виноват, что ты такая девчонка. Сперва показалось, что Питер готов был что-то ответить, но он просто задёрнул занавески вокруг своей кровати, и мгновение спустя воцарилась странная, глухая тишина, означающая, что тот наложил заглушающие чары. Сириус упал спиной на матрас, пытаясь игнорировать чувство вины, подступающее к горлу. Питер был слишком ранимым! Это же был очевидный факт, что он не понял суть их розыгрыша так, как остальные. Если он не мог смириться с тем, что отстаёт от других мародёров, то ему нужно научиться не отставать. Но ведь в обязанности Сириуса не входило нянчиться с ним! Кроме того, у Сириуса была обоснованная причина злиться на Питера. Каким-то образом все девочки на их курсе — и не только на их — узнали о Великой Гонке Поцелуев, что разрушило всю её суть. Никто, кроме Питера, не имел достаточной мотивации всё разболтать, поскольку он, вероятнее всего, проиграл бы. Хотя Сириус был уверен, что это дело рук Пита, тот всё ещё не признался и, видимо, думал, что Сириус и Джеймс достаточно глупые, чтобы не понять, кто это сделал. Так что на самом деле Питер был тем, кто начал всё это, и Сириус был не виноват. К тому времени, как Джеймс и Римус вернулись, Сириус уже беспокойно расхаживал туда-сюда по комнате. Занавески вокруг кровати Питера по-прежнему были задёрнуты, и он сам всё это время молчал. Сириус считал, что это тупо. Если ты обижаешься на кого-то, то вам нужно как следует поругаться, а не уходить и дуться в углу. Но в этом-то и была проблема Питера: он никогда не решал свои проблемы открыто. Так как же тогда Сириус мог помириться с ним? — Ну что? — нетерпеливо спросил он, когда Джеймс и Римус сбросили мантию. — Сделано, — объявил Джеймс и, зевая, направился к своей кровати. Проходя мимо Сириуса, он похлопал его по плечу и сухо улыбнулся. — Наслаждайся своей пятиминутной отсрочкой.

***

Так их шалость и продолжалась. Каждую ночь на той неделе два мародёра спускались вниз под покровом мантии-невидимки и накладывали чары, смещающие длинную стрелку часов на пять минут назад, пока в субботу утром все часы в Хогвартсе не отставали ровно на двадцать пять минут. Пока что никто ничего не заподозрил — всё шло по плану. Однако в их плане вскрылся один нюанс. — Дело в том, — сказал Сириус, зевнув над своим завтраком, — что мы ни хрена не спим на полчаса дольше, да? Мы же не ложимся спать раньше. — Нет, ну, не то чтобы это было нашей целью… — отвлечённо пробормотал Римус, пытаясь соорудить сэндвич, который, по оценке Сириуса, состоял на 20% из тостов и на 80% из джема. — Всё равно, я думал, мы извлечём из этого какую-то выгоду. — Удовлетворение от хорошо выполненной работы? — сухо предложил Римус, прежде чем откусить от своего сэндвичного монстра. Капли джема просочились между ломтиками тостов и запачкали его пальцы, отчего Сириус скривился. Конечно, наслаждаться собственной гениальностью — это замечательно, но Сириус предпочёл бы делать это бодрым. Той ночью, когда они с Джеймсом прокрались вниз, чтобы перевести стрелки часов, он убедил друга, что им стоит сдвинуть их чуть побольше… На следующее утро Сириуса очень грубо разбудила пара крепких рук, которые трясли его за плечи из стороны в сторону. — М-м-м? — то ли проскулил, то ли простонал он, вырванный ото сна. — Что ты сделал прошлой ночью? — спросил Римус с лёгкой паникой в голосе. — Это же ты с Джеймсом ходил к часам, да? — Просто захотелось поспать подольше, вот и всё… — На сколько вы их сдвинули? — Не знаю, на час или два? — Чего?! — А что?? — Сириус уставился на Римуса, пытаясь понять, в чём проблема. — Разве не в этом был весь смысл этой шалости? — Ну… — Римус замолчал, казалось, не зная, что возразить. Он нахмурился, а затем фыркнул: — Это всё равно слишком. Я посмотрю, может, смогу перевести стрелки немного вперёд сегодня ночью. Сириус пожал плечами, отмахнувшись от него и снова возвращаясь к безмятежному сну. Паника Римуса оказалась напрасной — прозвучало несколько случайных комментариев о том, как странно было проснуться зимой почти что в семь утра и обнаружить яркий утренний свет за окном, но всерьёз никто ничего не заподозрил. В любом случае, было воскресенье, и все были слишком заняты бездельем, чтобы придать значение случившемуся. В тот вечер Сириус попрощался с Римусом и Питером, когда они скрылись под мантией-невидимкой. — Он всё равно попытается это исправить, ты же знаешь, — сказал Джеймс, сидя на кровати и полируя метлу. — Знаю, — ухмыльнулся Сириус, усаживаясь рядом с ним. — И это значит, что в следующий раз мы можем перевести их ещё сильнее. Джеймс усмехнулся, покачав головой: — Римуса удар хватит… — Но зато он так хорошо выспится перед этим! К тому времени, как Римус с Питером вернулись, Сириусу удалось уговорить Джеймса стать соучастником его схемы. В конце концов, в чём интерес устраивать шалость, если она не приносила никакого результата? У Римуса, может, и хватило бы терпения продолжать свой план много месяцев, но стиль Сириуса был гораздо менее тонким — «лови момент» и всё такое. К его восторгу, на следующей неделе они, наконец, начали видеть плоды своего труда. Когда мародёры пришли на урок зельеварения, то увидели Слизнорта, который почёсывал затылок и недоумённо глядел на последнюю работу класса, — все зелья были совершенно испорчены. — О, дорогие мои… — пробормотал старый профессор, находясь в полном недоумении от бесполезных охранных зелий своих учеников. — Вы оставили их настаиваться на правильное количество времени? Они должны были стоять ровно двадцать четыре часа… Конечно, все утверждали, что правильно засекли время. Или думали, что правильно. Только мародёры знали правду, и Сириусу пришлось бороться с довольной улыбкой, которая так и норовила расползтись по его лицу, пока он пытался принять невинно-озадаченный вид. Случившееся очень позабавило Сириуса и только укрепило его уверенность в том, что их розыгрыш будет куда веселее, если они нарушат план Римуса сдвигать стрелки на пять минут. Тот, конечно, был не согласен, но Сириуса было не остановить. Он спускался к часам в сопровождении Джеймса или Питера, но, когда приходила очередь Люпина, отступал. — Я знаю, что ты делаешь, — нахмурился Римус, когда они проснулись одним «утром», а солнце уже находилось в зените. — А я знаю, что ты делаешь, — парировал Сириус с ухмылкой. — Пай-мальчик. Их шалость превратилась в восхитительно запутанную игру в перетягивание каната, когда Римус каждую вторую ночь спускался вниз и отчаянно пытался исправить то, что Сириус успевал натворить. Это дало Сириусу только ещё бóльшую свободу действий, и к третьей неделе ноября стрелки часов так бешено колебались вперёд-назад, что никто из них уже не мог отслеживать изменения. Сириус отказывался говорить Римусу, на сколько минут или часов он переводил время, так что Римусу приходилось лишь гадать о правильности своих корректировок, что только делало их игру более захватывающей. Но только до того момента, пока Римус не перестарался, оставив им на сон лишь четыре часа. — Какого чёрта вообще происходит?! — спросила Мэри в одно из таких утр за завтраком, с очень измотанным видом глядя на обилие еды перед ними. Завтрак стал неожиданной жертвой их розыгрыша — похоже, что домовики на кухне больше всех не понимали, что происходит с временным пространством, и спорили друг с другом по поводу того, в какое время какой приём пищи устраивать. В итоге теперь студентам подавался омлет одновременно с картофельным пюре и соусом, ножки ягнёнка — с кукурузными хлопьями, а несколько раз, придя на ужин, они обнаружили, что на столах вообще не появилось никакой еды. Обычно Сириуса это очень веселило — в конце концов, кто мог жаловаться на чуть большее разнообразие блюд? Но тем утром он был слишком уставшим, чтобы смеяться, — вся его энергия была направлена на то, чтобы попытаться убить Римуса взглядом. Игра в перетягивание каната — это, конечно, замечательно, но не тогда, когда Лунатик заходит слишком далеко в противоположном направлении. — Ты о чём? — невозмутимо спросил Джеймс Мэри. — Я, что, одна ужасно сплю? — отчаянно спросила Мэри в поисках хоть какого-то подтверждения. Она выглядела такой же помятой, как и остальные ученики: её глаза покраснели, а тёмные волосы петлями выбивались из неаккуратно заплетённых кос. — И что, вообще, происходит с погодой? — Да, вчера было очень темно, — зевнув, подтвердила Марлин. — А сегодня начало светать где-то в шесть или около того. — Хогвартс — очень загадочное и мистическое место, — сказал Джеймс. — Кто мы такие, чтобы ставить под вопрос его внутреннее устройство? Сириус, наверное, посмеялся бы над этим, но он был слишком занят попытками не заснуть в своей тарелке с хлопьями. Он решил перевести стрелки часов как минимум на два часа назад, просто чтобы показать Римусу, что тот ведёт бесполезную борьбу. Когда он открыл глаза, Люпин смотрел на него с раздражением, словно знал, что задумал Сириус. Он попытался ответить таким же взглядом, но вместо этого не смог сдержать улыбки.

***

Среда, 27-е ноября, 1974 год. На четвёртой неделе ни Сириус, ни другие мародёры уже не знали, сколько должно быть времени на самом деле. Римус, наконец, признал своё поражение, хотя Сириусу понадобилось несколько дней, чтобы это осознать, — он довольно сильно сдвинул стрелки часов вперёд, прежде чем понял, что Римус больше не пытается это исправить. Ситуация достигла апогея в тот день, когда все боролись со сном на уроке трансфигурации, и Питер вдруг выглянул в окно и ужаснулся. — В чём дело, Петтигрю? — рявкнула Макгонагалл. Все в замке в последнее время стали гораздо более вспыльчивыми, что, хоть и было забавно, превратило уроки в настоящее минное поле. — Н-ничего, профессор, — Питер поспешно опустил взгляд в пол. Но было слишком поздно: весь класс, включая Макгонагалл, тоже выглянули в окно и получили возможность наблюдать прекрасный восход солнца в одиннадцать часов утра. — Да ради всего святого! — возмущённо воскликнула Макгонагалл. — Класс, я хочу, чтобы вы все собрались в Большом зале прямо сейчас. Я иду за директором. Часом позже мародёры оказались среди толпы учеников, нервно переговаривающихся в Большом зале в ожидании, когда Дамблдор обратится к ним. В этот год директор школы не появлялся на большинстве трапез, и Макгонагалл объясняла это тем, что он отсутствует по делам Министерства, но Сириус подозревал, что это как-то связано с войной. Тем не менее, сейчас он выкроил время, чтобы поговорить с учениками, и желудок Сириуса потянуло, пока он размышлял о том, был ли их розыгрыш раскрыт. — Как думаешь, что происходит? — тихо спросила Лили, наклонившись к Римусу, когда седовласый профессор подошёл к кафедре. — Понятия не имею, — ответил Римус немного сдавленным голосом. — Похоже, — заговорил Дамблдор, привлекая внимание присутствующих, — в наши ряды затесались несколько шутников. Все в зале тут же повернулись и посмотрели на Сириуса, Джеймса, Римуса и Питера. Сириус выпрямился, самодовольно ухмыляясь и наслаждаясь всеобщим вниманием; Джеймс приветливо улыбнулся, изображая невинность; Римус полностью проигнорировал эти взгляды; а Питер начал беспокойно постукивать ногой по полу, слегка вспотев под таким давлением. Но Дамблдор никого не обвинил, лишь дружелюбно улыбнулся и продолжил: — Хочу заверить вас, что все часы в замке теперь исправны, а мы приняли меры, чтобы подобное не повторилось впредь. А пока, я думаю, нам всем не помешало бы немного отдохнуть — я отменяю на сегодня все оставшиеся занятия. Они продолжатся в своё обычное — и правильное — время завтра утром. По всему залу пронёсся одобрительный рокот, вызванный этой новостью. — Да! — шикнул Сириус, почувствовав себя оправданным. — Результат! — А теперь, — Дамблдор поднял руки, — можете идти. Используйте это время с умом! Зал наполнился гулом разговоров, когда ученики начали вставать и плестись к дверям. Мародёры уже собирались последовать их примеру, когда позади них появилась Макгонагалл и положила руки на плечи Сириуса и Джеймса. — Подождите, — сказала она. — Только не вы четверо. Сириус нервно сглотнул, и его сердце бешено заколотилось, когда остальные ученики покинули зал, оставив их вчетвером наедине с Дамблдором и Макгонагалл. — Итак, — улыбнулся директор, его голубые глаза блестели, — кому из вас пришла в голову эта идея, а? Или это коллективный труд? Мародёры переглянулись и опустили взгляды на свои колени. Дамблдор усмехнулся. — Достойно восхищения, — кивнув, сказал он с одобрительными нотками в голосе. — Тогда придётся наказать всех одинаково, да? Думаю, по десять баллов с каждого, вы согласны, профессор Макгонагалл? — Как минимум! — фыркнула она, звуча гораздо менее спокойно, чем Дамблдор. — И отработки! — Тогда я оставлю их в ваших надёжных руках. Только ещё одно, мальчики. Они все подняли головы, готовясь к выговору. Но Дамблдор продолжал улыбаться. — Вы все, несомненно, очень одарённые волшебники, — сказал он почти весело, и Питер издал странный, недоверчивый писк. — Это очевидно. Это было несложное заклинание, да, но крайне эффективное. Подобное мышление может далеко вас завести. Но, может быть, в следующий раз не помешало бы проявить больше предусмотрительности и планирования? Тогда вас не поймали бы так быстро. Сириус не смог удержаться от возражения и, не подумав, выпалил: — Три недели — не так-то плохо! Джеймс пнул его, но было уже поздно. Хотя Дамблдор рассмеялся, Макгонагалл не выглядела довольной — она яростно смерила их взглядом и ответила: — Тогда три недели отработок, Блэк! Сириус повесил голову, проклиная свой длинный язык, а Джеймс пробормотал себе под нос: — Идиот.