All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Их дом переехал. В этом не было ничего удивительного. Семейное поместье Блэков было творением магии, передававшимся из поколения в поколение на протяжении веков. Если нынешним владельцам нужно было сменить местоположение, оставить такое ценное наследие было бы немыслимо, поэтому дом многократно переносился в разные уголки Британии на протяжении десятилетий. Сириус знал об этом (в детстве его родители устраивали допросы, спрашивая о предыдущих владельцах поместья и местах, где они жили, так что он мог без труда перечислить родословную дома, начиная с 1773 года), но дом оставался на одном месте всё его детство, и никому не пришло в голову сообщить ему, что его родители вообще подумывали о переезде. Так что Сириус был весьма шокирован, когда обнаружил, что трансгрессировал в совершенно незнакомую часть Лондона. Он моргнул, оглядывая улицу, застроенную роскошными таунхаусами, не понимая, что происходит, пока не заметил, что входная дверь перед ним удивительно похожа на ту, что была в поместье. — Чт… Мы переехали? Он обернулся, изучая окрестности и пытаясь понять, где они находятся. Это был жилой район, чистый и тихий, но всё же гораздо более оживлённый, чем он привык. На улице было полно суетящихся маглов, и ему приходилось бороться с собой, чтобы не уронить челюсть. Неужели его родители по доброй воле перенесли их дом прямо в центр магловского Лондона? Вальбурга Блэк уже высокомерно вошла внутрь, оставив его таращить глаза. Регулус, следуя за матерью, недовольно цокнул. Сарказм сочился из его голоса, когда он, растягивая слова, ответил: — Как видишь. Сириус бросил на него злобный взгляд и поспешил войти. — Где мы? Регулус пожал плечами. — В Ислингтоне, кажется. Ты бы знал, если бы приехал домой на Рождество, — последние слова были сказаны с раздражением и выпяченной нижней губой. Выражение лица, которое было опасно близко к обиде. Сириус фыркнул. — Меня не пригласили домой на Рождество, забыл? — Твоё присутствие не требовалось, Сириус, — резко прозвучал голос матери в холле, заставив его вздрогнуть. Он не отвёл взгляда, когда она подошла к нему, и поднял подбородок, надеясь, что она не почувствует, как у него скрутило живот от страха. Вальбурга остановилась перед сыновьями, окидывая их взглядом. — Есть разница, — она поднесла руку к лицу Сириуса, и ему пришлось сжаться, чтобы не отпрянуть. Но она лишь подняла прядь его волос, аккуратно покрутив её кончиками пальцев, прежде чем заправить за ухо. — Тебе не нужно приглашение, чтобы навестить свою семью. Её голос был по-змеиному тих, ровен и сух. Сириус ожидал услышать очередную лекцию о том, каким разочарованием он был, в тот же момент, как только переступит порог, но его мать только ещё раз слегка рассеянно оглядела его, а затем приказала Кикимеру заняться их багажом и исчезла наверху в вихре чёрного шёлка. Сириус моргнул, не зная, что сказать. Он готовился к худшему с тех пор, как Регулус сказал, что его ждут дома, но его мать даже не казалась рассерженной, скорее… разочарованной. Почти смирившейся. Стыд пробежал по позвоночнику, пока он переваривал её слова. Предполагалось ли, что он должен был вернуться домой, даже если «его присутствие не требовалось»? Было ли это своего рода проверкой? Но из записки казалось, что они не хотели, чтобы он приезжал… хотя, по сути, в ней и не запрещалось приехать на праздники. Но что ему было думать, если они игнорировали его в течение нескольких месяцев? Регулус, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял рядом, и Сириус быстро отогнал эти мысли, сменив их на вспышку гнева. Плевать, даже если его семья и устроила ему проверку во время рождественских каникул — это ничего не меняет. Он бы в любом случае поехал к Поттерам. Он повернулся к Регу и весело спросил: — Она такая с Рождества, да? Регулус пожал плечами, зависнув рядом с ним у входа. Он явно разрывался между желанием уйти, поддерживая их новую привычку игнорировать друг друга, и желанием провести ещё несколько минут с братом, с которым целый год почти не разговаривал. Сириус провёл пальцами по волосам, расправляя пряди, к которым только что прикасалась его мать. — Жутковато, — пробормотал он. — Думаю, я бы предпочёл, чтобы она накричала. Видимо, этого не следовало говорить, потому что на лице Регги мелькнуло что-то вроде обиды, и он нахмурился, пробормотав: — У неё много дел. Сириус закатил глаза. — Да, да, у мамы с папой всегда было много дел, — это прозвучало немного резче, чем он хотел, и Регулус отвернулся. — Не важно, Сириус, — пробормотал он, направляясь к лестнице. — Сейчас столько всего происходит, о чём ты не знаешь. У Сириуса не было возможности спросить Рега о том, что он имел в виду, поскольку тот почти сразу исчез в тёмном коридоре наверху. Но не прошло много времени, как Сириус понял, о чём именно говорил его брат. Все началось с шёпота. Сириус проходил мимо комнат и слышал приглушённые голоса своих родителей. Но они говорили слишком тихо, чтобы он мог что-то разобрать. Иногда он случайно вмешивался в подобные разговоры, и его родители тут же замолкали, ожидая, пока он выйдет из комнаты, чтобы продолжить. Это было крайне тревожно. Хотя Блэки, безусловно, бывали скрытными, Орион и Вальбурга всегда отличались какой-то надменной прямотой в стенах своего поместья. Если им было что сказать, они говорили это открыто, уверенные в своей правоте. Родители Сириуса никогда не шептались в его присутствии, как дети, пытающиеся что-то скрыть. Это заставило его почувствовать себя чужим, шпионом в собственном доме. А потом начались собрания. Они, казалось, проводились в любое время суток. Орион и Вальбурга приходили и уходили в странные часы, покидая дом глубокой ночью или возвращаясь перед самым рассветом. Иногда эти собрания устраивались на площади Гриммо, и родители Сириуса приглашали своих гостей в кабинеты, где они могли закрыть двери и наложить заглушающие чары. Регулуса часто приглашали, Сириуса — никогда. Часть его хотела расспросить Рега об этом, потребовать, чтобы кто-то объяснил ему, что вообще происходит. Но его гордость не позволяла этого. Он не мог жаловаться на то, что его оставили в стороне от семейных дел Блэков, ведь последние три года он утверждал, что не хочет иметь ничего общего ни с кем из них. Но была ещё одна, меньшая часть его, которая вцепилась когтями в задворки его сознания, и которая не желала ничего узнавать. Та часть его, которая боялась, что он и так уже всё знает. Часть его, которая вздрагивала и сжимала его желудок каждый раз, когда он читал статьи в «Ежедневном пророке» о растущей политической напряжённости и нападениях на маглов. Он пытался убедить себя, что, конечно же, его семья не может быть вовлечена в это, что, разумеется, есть черта, которую они не пересекут. Да, у Блэков была долгая история, связанная с тёмной магией, но в последние десятилетия их деятельность ограничивалась лишь внутренней политикой волшебного мира. Они писали предвзятые законы и продвигали дискриминационную политику, но они не… они бы этого не… Он старался не думать об этом. Писать письма своим друзьям очень помогало. У всех них особо ничего не происходило — Римус, как обычно, увиливал, рассказывая о своих летних развлечениях, а Джеймс и Питер, похоже, проводили большую часть времени, валяясь на солнце и летая на своих мётлах. Они не обсуждали анимагический проект в письмах — слишком велик был риск перехвата, особенно с Кикимером, шныряющим поблизости, — но Сириусу удалось умыкнуть несколько чайных ложек из фамильного серебра и спрятать их в своём чемодане. Его родители снова начали вести себя с ним так, словно он невидимый, так что сделать это было не так уж и трудно. После нескольких недель неприкаянных блужданий по собственному дому Сириус, словив приступ храбрости, навеянный скукой, попросил разрешения провести остаток лета у Поттеров. Он ожидал жёсткого отказа, возможно, в сочетании со строгой лекцией и, может быть, даже с физическим наказанием (или, по крайней мере, работой по дому с Кикимером) за его наглость. В конце концов, родители привезли его домой на лето, а значит, у них должна была быть причина, чтобы держать его здесь. Сириус был настолько уверен в отказе, что для него стало настоящим шоком, когда отец, сидевший за большим письменным столом из красного дерева, даже не оторвал глаз от бумаг, которые разбирал, а только лишь вздохнул и сказал: — Если надо. Сириус моргнул. Правда? — Правда? Орион поднял взгляд, его серые глаза опасно сверкнули. — Не заставляй меня повторять дважды, юноша. Он кивнул, чувствуя, как пересохло в горле, и спиной вышел из кабинета, прежде чем его отец успел передумать. Сириус никак не мог этого понять — разве его родители не сходили с ума от гнева в прошлом году, с пеной у рта при каждом упоминании дружбы Сириуса с Джеймсом? Разве не его кровно-предательское поведение было главной причиной той идиотской помолвки? Он хмурился, пакуя свой чемодан, вопросы терзали его, вызывая головную боль. Может, его уже лишили наследства и просто забыли сказать об этом? Но если это так, зачем было заставлять его вернуться домой на лето? Если им правда было всё равно, почему они просто не отправили его к Поттерам, как только закончился семестр? Сириус решил придерживаться своей проверенной методики — не думать об этом. Он попытался поднять себе настроение, написав письмо Джеймсу. Ответ пришёл через несколько часов: Поттеры были рады принять у себя Сириуса на лето, а Юфимия уже приготовила его комнату. Уходя в тот вечер, он не получил от родителей даже взгляда на прощание, хотя, когда он оглянулся на пороге входной двери, Регулус был там. В полумраке, он стоял на верхней ступени лестницы. Он выглядел очень юным, один в широком тёмном коридоре. Сириус замер. Люди всегда говорили ему, что они с Регом похожи. Он понимал, почему — тёмные волосы, ровные носы, ледяные глаза. Учитывая переплетения ветвей фамильного древа Блэков, было почти невозможно не найти свои черты в чьих-то других лицах — он разделял свои брови, кисти, скулы с сёстрами и братьями, тётями и дядями. Конечно, будучи братом Регулуса, Сириус ожидал, что будет больше всего похож на него. Так что это было странно — неожиданное ощущение, что он смотрит снизу вверх на незнакомца. Или… не совсем незнакомца. Что-то близкое, но более искажённое. Когда он был совсем маленьким, его дядя Альфард однажды взял его с собой на магловский карнавал, где они разглядывали свои отражения в кривых зеркалах, которые искажали их черты до едва уловимой узнаваемости. Они смеялись и показывали друг на друга пальцами, а Сириус хлопал в свои пухлые ладошки. После этого его мать просто обезумела от ярости и кричала до тех пор, пока Сириус не расплакался, и ему больше никогда не довелось проводить время с дядей Альфи. Смотреть снизу вверх на Регулуса было примерно так же. Словно он видел что-то, что должен был узнавать, и в то же время чувствовал, что что-то было не так, подсознательно замечая все несовпадающие черты. Сириус хотел улыбнуться, но это казалось неуместным. Он уже собирался что-то сказать на прощание, когда Регулус покачал головой и развернулся. Тени поглотили его, словно открытыми, жадными ртами, и через мгновение он исчез.

***

Здесь, у Поттеров, дела обстояли намного лучше. Так было всегда. Джеймс был в восторге от того, что Сириус приехал, а мистер и миссис Поттер встретили его так тепло, что Сириуса переполнило чувство благодарности, от которого на глаза навернулись слёзы. Они устроили его в его обычной спальне (в его обычной спальне!) и накормили бутербродами с огурцом и свежевыжатым лимонадом. В целом мире не было никого, кто заботился бы о нём так же сильно, как Юфимия Поттер, и Сириус жадно впитывал каждую каплю её заботы. Они с Джеймсом целыми днями летали на мётлах, исследовали лес возле дома, слушали рассказы мистера Поттера о годах, которые он провёл в путешествиях, прежде чем, как он выразился, «одна особенно настойчивая и поразительно красивая молодая волшебница не убедила его остепениться». Питер приходил почти каждый день, уговаривая их сыграть в шахматы, которые он раз за разом ловко выигрывал, и исполняя роль вратаря на их импровизированных тренировках по квиддичу. Теперь они могли обсуждать свои анимагические планы лично, работая над сбором ингредиентов и практикуясь в произнесении заклинания. Ночью Сириус прокрадывался в комнату Джеймса, и они шёпотом обсуждали свои мародёрские планы на следующий год, пока, наконец, не засыпали. Конечно, не всё было идеально. «Ежедневный пророк» продолжал сообщать о всплесках тёмной магии и отдельных нападениях, передавая новости военной политики, которые нависали, как тёмная туча, над тем, что должно было быть счастливым и беззаботным летом. Хотя здесь не было такого же количества секретных собраний и разговоров шёпотом, как на площади Гриммо, мистер и миссис Поттер явно были вовлечены в войну. У них были свои личные беседы вполголоса, и время от времени они встречались с группой «старых друзей», закрываясь в кабинете. Сириус старался не обращать на это внимания. Но становилось всё труднее и труднее игнорировать войну, которая медленно выползала, как тело из могилы, подкрадываясь и выдыхая предзнаменование смерти в воздух вокруг них. Сириус хоть и был молод, но уже знал о войне достаточно, чтобы понимать, что всегда есть две стороны. И что Блэки и Поттеры не будут сражаться ради одной и той же цели, даже если он всё ещё не совсем понимал, в чём именно эти цели заключаются. Война была не единственной проблемой. Сириус был почти уверен, что с Римусом что-то происходит. Его письма становились всё более краткими, словно он злился на них, а потом он и вовсе перестал отвечать. Как бы они ни пытались связаться с ним, совы каждый раз возвращались с пустыми когтями. В конце концов, они перестали писать ему, но Сириус не мог не переживать, особенно, когда видел газетные заголовки о нападениях на маглов. Он надеялся, что Лунатик в безопасности, где бы он ни был, и в ночь июльского полнолуния Сириус засыпал, глядя на небо через окно своей спальни. Во сне он слышал вой, и он звучал как музыка.