All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Римус не передумал. Зима упорно сопротивлялась, оттягивая свой неизбежный конец в дождливый и мрачный март. Мародёры отпраздновали день рождения Римуса как обычно: традиционное пение за каждым приёмом пищи, нелепый торт, гора подарков. Полуночных фейерверков устроить не удалось, так как Макгонагалл предугадала их празднование в этом году и позаботилась о том, чтобы староста присмотрел за спальнями мальчиков. Сначала Сириус расстроился, но потом понял, что Макгонагалл, должно быть, отметила день рождения Римуса в своём календаре, и это очень его развеселило. К счастью, день рождения Люпина пришёлся на выходные в Хогсмиде, а значит, у мародёров появилось множество других вариантов, как отпраздновать. Они провели бóльшую часть дня в «Трёх мётлах», распивая сливочное пиво за счёт студентов, которых они уговаривали, запугивали и обхаживали, лишь бы те заглянули поздравить Римуса с днём рождения. С каждым новым стаканом Сириус поднимал тост: — За именинника! Это заставляло Римуса краснеть до ушей, и к концу дня весь паб уже знал его имя. Когда они уходили, все радостно кричали им вслед на прощание, что, по словам Римуса, было ужасно неловко несмотря на то, что он улыбался. Хоть день и выдался в целом чудесным, Сириус отправился в кровать расстроенным. Точнее, в кровать Джеймса. Поттер едва успел наложить заглушающие чары, как Сириус заговорил: — Мы сделаем это. — Что? — Мы сделаем это. Времени достаточно прошло. — Оу, — Джеймс недоумевающе моргнул и нахмурился. — Ты уверен? Кажется, сегодня он был таким счастливым, может, если подождать ещё немного… — Прошло несколько месяцев! Сириус уже принял решение. Следуя совету Джеймса, они прождали до конца зимы — он думал, что если они покажут Люпину, что он может им доверять, и напомнят ему, какими замечательными друзьями они были, то Римус со временем смягчится и согласится помочь им стать анимагами. Но после его дня рождения Сириус не представлял, что ещё они могут сделать, чтобы убедить Лунатика довериться им. Он был слишком упрям, а Сириусу надоело ждать. — Слушай, — раздражённо выдохнул он. — Может, Лунатик передумает, а может, и нет. В любом случае, я это сделаю. Ты либо со мной, либо нет, но я больше не собираюсь ждать. Если мы хотим это сделать, нам нужна каждая минута. Джеймс вздохнул, проводя рукой по волосам. Он явно не был так уверен в этой идее теперь, когда Римус попросил их не делать этого, но в то же время было очевидно, что ему очень хотелось превратиться в животное. Это же так круто. — Ладно, — сдался он, как Сириус и ожидал. — Давай сделаем это. — Шикарно! Я подумал, что мы могли бы… — Эй, мы не начинаем прямо сейчас — у меня с утра квиддич! Сириус закатил глаза, и Джеймс пихнул его локтем. — Поговорим с Питом завтра и решим, как нам начать. Договорились? Сириус застонал, драматично повалившись обратно на матрас. — Договорились.

***

Воскресенье, 7-е апреля, 1974 год. К сожалению, в Хогвартсе они мало что могли сделать. Пытаться начать варить зелье в окружении учеников и профессоров не представлялось возможным, и даже собрать ингредиенты и подготовить их можно было только тогда, когда Римуса нет рядом, чтобы поймать их. Тем не менее, они смогли добиться некоторого прогресса. В основном это было связано с выяснением того, как они раздобудут все необходимые вещи и ингредиенты, и планированием того, как начать подготовку летом, но это было лучше, чем ничего. Занимаясь анимагическим проектом, уроками, домашними заданиями, подготовкой к экзаменам и, конечно же, мародёрскими миссиями, у Сириуса не оставалось ни единой свободной минуты. И это было хорошо — ему нравилось быть занятым. Кроме того, было не так уж сложно совмещать всё, если знаешь, как расставить приоритеты, а Сириус точно знал, как это делать. Вот, например, в выходные после апрельского полнолуния он тайком менял цвет волос Джеймса. Это было чрезвычайно важное дело — выбирать разные цвета (розовый, жёлтый, зелёный, оранжевый) и быть очень осторожным, чтобы Джеймс, который делал домашку Сириуса по прорицанию, ничего не заподозрил. Пока что всё шло успешно, и Римус, похоже, тоже считал его выходку весьма забавной, судя по тому, как он давился от смеха в своей постели. Они все собрались, чтобы составить ему компанию в больничном крыле под наблюдением мадам Помфри, устроившись поудобнее за задёрнутой занавеской. У Римуса на коленях лежала раскрытая книга, которую он отложил, чтобы понаблюдать за Сириусом. И он был очень доволен собой из–за того, что ему удалось отвлечь Лунатика от чтения. Питер сидел на полу, с довольным видом перебирая открытки из шоколадных лягушек и не обращая внимания на остальных. Они проводили время в уютной тишине, мирно занимаясь своими делами в компании друг друга, что было невероятно успокаивающе. К сожалению, это продолжалось недолго. — Мадам Помфри! Мадам Помфри! Помогите! В больничное крыло с громкими воплями вбежал один из учеников. Джеймс и Сириус тут же вскочили на ноги и выглянули из-за занавески, чтобы посмотреть, что случилось. Сначала казалось, что мадам Помфри просто пыталась утешить рыдающую девочку, тихо задавая вопросы. Но потом вошли остальные. Сириусу приходилось видеть кровь. На самом деле, он видел её довольно часто. Он видел кровь на своей коже, на одежде, на ковре в кабинете матери. Он менял окровавленные бинты и перевязывал свежие раны. По прошествии четырнадцати лет он думал, что уже привык к крови, и что она больше его не шокировала. Но это его шокировало. Вошли двое учеников постарше, наполовину неся, наполовину волоча за собой мальчика помладше. Его лицо не совсем походило на лицо — только на подобие. Общие черты были на месте, но ободранные, красные и уничтоженные в мясо. А его глаза… глаза были… Сириус отвернулся, почувствовав, что его вот-вот стошнит. Джеймс, стоявший рядом с ним, тоже побледнел. Они молча обменялись полными ужаса взглядами. — Что там такое? — раздражённо спросил Римус. Голос Сириуса застрял желчью в горле. Джеймс, казалось, тоже не знал, что ответить, и молча покачал головой. Питер, наконец, оторвался от своих открыток: — Что? — Несчастный случай… с каким-то парнем, — ответил Джеймс слегка сдавленным голосом. — Все на выход! — прогремела мадам Помфри, заставив мародёров вздрогнуть. Она растерянно отдёрнула занавеску вокруг кровати Римуса. — Римус, дорогой, если ты хорошо себя чувствуешь, то, наверное, тебе лучше провести остаток дня в своей спальне. Поттер, сходи за профессором Стебль. Скажи ей, что пострадал один из её учеников. Джеймс кивнул и тут же ушёл, даже не оглянувшись. Сириус проводил его взглядом и затем повернулся к Римусу, который кивнул в знак согласия и начал подниматься с кровати. Сириус схватил Питера за локоть и вывел за собой, чтобы дать Люпину возможность переодеться не на глазах. Ближайшая к двери койка была закрыта занавесками. Мадам Помфри пронеслась мимо них, её руки были заняты бутылками с зельями, пальцы сжимали волшебную палочку. Питер пытался разглядеть, что случилось, а Сириус отвёл взгляд — перед ним всё ещё была жива картина: глаза мальчика, красные и мокрые, как желе… Римус вышел, полностью одетый, с сумкой на плече. Не теряя времени, они поспешили покинуть больничное крыло, желая убраться как можно дальше. Они направились сразу в общую комнату, Сириус и Питер замедлили шаг для Римуса, потому что тот хромал. — Что случилось? — прошептал Лунатик. — Там была кровь. — Да, — выдохнул Сириус, не придавая значения тому факту, что Римус даже не видел того парня. — Я не знаю, что случилось, но… что-то с лицом… Питеру, казалось, теперь тоже стало нехорошо. Как только они добрались до гостиной, Римус рухнул в кресло. Он тяжело дышал, а на висках выступили капельки пота. — Ты в порядке? — мягко спросил Сириус, положив руку на плечо друга. Лунатик закрыл глаза, глубоко дыша; Сириус мог чувствовать под кончиками пальцев, как его лёгкие расширяются и сжимаются, как двигаются плечи, как поднимается и опускается грудная клетка. — Нормально, нормально, — ответил Римус, сбросив руку с плеча, и Сириус постарался не обращать внимания на то, как это его задело. — Привет, парни, — Мэри выбрала этот момент, чтобы войти в комнату, Марлин появилась за ней. — Слышали, что случилось с этим парнем, Гадженом? — Нет, — спокойно ответил Сириус. — Что? — Это чокнутое дерево размазало его лицо, — она покачала головой, поджав губы. — Они пытались дотронуться до ствола. У Сириуса скрутило желудок. — Гремучей Ивы? — спросил он, уже зная ответ. Летом 1973 года это стало игрой — выяснить, как близко ты сможешь подобраться к стволу, прежде чем дерево набросится на тебя. Все знали, что это тупо и более чем опасно, но до этого ничего плохого не происходило, поэтому никто не пытался это остановить. Но теперь… — Да, — ответила Марлин. — Её нужно запретить! Это же так опасно! Сириус тут же почувствовал приступ раздражения и желание защититься. Он взглянул на побледневшего Римуса, который не сводил глаз с девочек. Было совершенно очевидно, о чём он думал в этот момент, и Сириус про себя проклял Марлин. — Вы видели, как это произошло?! — спросил Римус с оттенком паники в голосе. — Не-а, — пожала плечами Мэри, выглядя даже близко не такой расстроенной, как её подруга. Она села на диван рядом с Сириусом. — Услышали от девчонок со второго курса. — Они должны будут избавиться от этого дерева! — не унималась Марлин. — Дамблдор не может просто оставить его. Кого-нибудь могло вообще убить! «Заткнись», — яростно подумал Сириус, снова украдкой взглянув на Римуса. У того уже начал появляться тот самый мрачный, это-всё-моя-вина взгляд, который, как Сириус знал наверняка, предшествовал печально известным приступам самобичевания Лунатика. — Ему нужно было держаться от него подальше, — парировал Сириус Марлин. — Это тупая игра. Все знают, что это за дерево. — Я что, сошла с ума? — рассмеялась Мэри, действуя Сириусу на нервы. — Сириус Блэк — голос разума?! — Отвали, Макдональд, — огрызнулся он. Римус уже начал замыкаться в себе, сидя в своём кресле. Как черепаха, прячущаяся в панцирь, он вжался в подушки, словно хотел исчезнуть. Он помассировал виски и закрыл глаза, но, прежде чем веки опустились, Сириус успел заметить проблеск вины, которая уже начала пускать свои корни. Он мог бы ударить Марлин.

***

К концу дня все ученики в замке только и говорили, что о Дейви Гаджене. Сара Сандерс, четверокурсница Когтеврана с волосами песочного цвета и страстью к сплетням, рассказывала всем, кто готов был слушать, что она видела, как родители того парня приехали и в ярости вломились в кабинет Дамблдора. Друзья Гаджена из Пуффендуя снова и снова пересказывали, что произошло, любопытным ученикам — что им казалось, будто на этот раз Дейви сможет достать до ствола, но Ива вдруг набросилась на него в самую последнюю секунду. Слухи о повреждениях сильно разнились, становясь всё более жуткими с течением дня — говорили, что дерево раскололо его череп пополам, что он потерял оба глаза (хотя Сириус знал, что это было неправдой, — по крайней мере, он видел что-то отдалённо напоминающее глаза под всей этой кровью на его лице), и даже что он на самом деле умер, а школа пытается это скрыть. Марлин была настоящим кошмаром: с заплаканными глазами и хмурым видом она втянула Мэри и Лили в составление петиции о том, чтобы Гремучую Иву убрали с территории школы. Затем она с чувством собственной праведности прошлась по общей комнате, тыча этой бумажкой в лицо каждому и требуя, чтобы они подписали её. Римус принял перо без возражений, раскаивающийся и молчаливый. Сириус послал её подальше. — Это дерево имеет такое же право оставаться здесь, как и все остальные, — настаивал он, пытаясь избавиться от Марлин, пока она бегала за ним с пером. — Но Сириус, — умоляла она, — оно опасно. — Как и бладжеры! — с вызовом огрызнулся он. — Что теперь, уйдёшь из команды по квиддичу? — Это не одно и то же! — Ох, да просто подпиши уже, Блэк, — простонала Лили, раздражённая тем, что кто-то отвлекает её от драгоценной домашки. — Тебе-то какая разница? Глаза Римуса, сидевшего на диване рядом с ней, были тёмными и безжизненными. Он не сводил взгляда со своего учебника по рунам, перечитывая один и тот же абзац в течение последних тридцати минут. Чем дольше Марлин трещала о том, каким варварством было это дерево, тем меньше казался Римус, словно он пытался исчезнуть. Сириус наблюдал, как его друг увядает прямо у него на глазах. — Это принцип! — он хмуро посмотрел на неё, скрестив руки. Лили закатила глаза — несмотря на то, что она сидела прямо рядом с Римусом, она, похоже, совершенно не замечала, насколько сильно его расстраивает этот разговор. Она не знала Лунатика так, как Сириус, не знала по-настоящему. В конце концов, Марлин сдалась, решив напасть на ничего не подозревающих первокурсников, которые только что вошли в комнату из проёма за портретом. Сириус, кипя от злости, сел играть с Питером во взрывающиеся карты. Он был так зол, что чуть не опалил брови своему бедному другу, когда со слишком большой силой бросил карту, и ему пришлось заставить себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Марлин даже не знала Дейви Гаджена. Она просто хотела казаться лучше других, возглавив какую-то глупую борьбу, о которой она забудет через неделю, чтобы все видели, как ей не всё равно и какая она хорошая. Это было просто смешно! Дерево не сделало ничего плохого. Все знали, что Гремучая Ива опасна, и что от неё нужно держаться подальше. Если у Дейви Гаджена и его друзей не хватило мозгов для этого, то что бы там ни случилось — это их вина. Кроме того, школа никогда не избавится от дерева. Дамблдор уже выступил с речью, в которой недвусмысленно запретил ученикам приближаться к нему в будущем, а это означало, что оно будет там и в будущем, следовательно, никто от него не избавится. Тем не менее, все, включая преподавателей, явно были обеспокоены этой ситуацией и то, что Марлин продолжала повсюду таскаться со своей петицией, уговаривая подписать её, не улучшало ситуацию. В течение следующих нескольких дней Дейви Гаджен оставался излюбленной темой для обсуждения в замке. Мародёры изо всех сил старались избегать любых обсуждений, связанных с ним, поскольку это очень расстраивало Римуса. Он ходил в мрачном настроении, и это нависало тяжёлой тучей над их спальней, сопротивляясь всем попыткам взбодриться. Всякий раз, когда он слышал имя Дейви, что-то в его глазах тускнело. Он становился ещё более тихим и замкнутым, а тёмные круги под глазами углублялись, пока он не стал похож на зомби, тащащего себя на уроки. Неделю спустя, когда разговоры наконец начали утихать, профессор Стебль подтвердила слухи: Дейви Гаджен ослеп и в ближайшее время не вернётся в Хогвартс. Сириус почувствовал, как его желудок скрутило. Он разрывался между тревожными взглядами на Римуса и тошнотворным воспоминанием из больничного крыла о том, что осталось от лица Дейви в тот роковой день. — Родители заберут его в Америку, где есть успехи в разработке целительных зелий для зрения, — объяснила им профессор травологии за завтраком. — Я уверена, Дейви и его семья очень благодарны вам за добрые пожелания. Римус с явно болезненным видом уставился в свою тарелку с хлопьями. Сириус нахмурился, когда Марлин, Лили, Мэри и ещё несколько человек встали, чтобы представить идиотскую петицию, под которой, благодаря их непрекращающемуся нытью, были собраны сотни подписей. Римус встал и подошёл вместе с ними, словно человек, идущий на виселицу. Глаза профессора Стебль были на мокром месте, когда она принимала петицию, давая уклончивые обещания поговорить с Дамблдором. К раздражению Сириуса, она наградила Марлин десятью баллами за старания. — Они не избавятся от дерева, — сказал Сириус позже тем же вечером. Мародёры были одни в своей спальне, и могли свободно разговаривать. — Да, вряд ли — с хмурым видом согласился Римус, избегая его взгляда. — Тогда зачем ты пошёл с ними? Римус пожал плечами. — Думал, так будет правильно. В смысле, Марлин права — это дерево опасно. Его не должно быть в школе. — Но… — попытался возразить Питер, но Римус перебил его. — Я знаю, — огрызнулся он, скривив рот, словно эти слова были чем-то кислым. — Я знаю, понятно? — Ты не должен чувствовать себя виноватым, друг, — серьёзно сказал Джеймс. — Гаджен не должен был играть с ним… это не твоя вина… — Если кто и виноват, — мрачно сказал Римус, — то это я. — Что за идиотизм, — покачал головой Сириус, взбешённый из-за того, что Лунатику не жить, не быть — надо наказать себя. — Ты же не посадил его, нет? Не знаю, может, это ускользнуло от внимания остальных, но в этой школе не очень-то заботятся о безопасности. Замок построен рядом с чёртовым лесом, где полно существ, гораздо опасней дерущегося дерева, и где-то под нами буквально спит монстр, и — я сейчас не шучу — вы вообще видели Хагрида?! — К чему ты клонишь, Блэк? — тяжело вздохнул Римус и сел на кровать. — Не знаю, — Сириус раздражённо пожал плечами. — Дерьмо случается? Не вини себя? Перестань хандрить? — Хандрить?! — переспросил Римус с рычанием в голосе. — Отъебись. Этот ребенок больше не может видеть, просто потому что я слишком опасен для школы! Попробуй рассказать Марлин, что я такое, держу пари, она соберёт куда больше подписей под ТАКОЙ петицией! Сириус почувствовал удовлетворение, увидев вспышку гнева в глазах своего друга. Они ссорились, но, по крайней мере, это было хоть что–то. Что-то получше того тусклого, мёртвого взгляда, с которым он ходил всю неделю. — Ты не опасен! — Ты не знаешь, что я такое! И Римус считал, что это Сириус излишне драматизирует. Он покачал головой, собираясь ответить, но Джеймс опередил его. — Ты наш друг, — просто сказал он. Римус повернулся к нему с неясным выражением на лице. Джеймс смотрел на него в ответ, твёрдо убеждённый в своей правоте. Он сел рядом с Римусом на кровать. — Ты наш друг, и это самое главное, ладно? Римус недовольно посмотрел на него. Джеймс улыбнулся. — Ладно? Сириус переводил взгляд с одного на другого, ожидая увидеть, чьё упрямство одержит верх. Римус продолжал свирепо смотреть на него, поэтому Джеймс придвинулся ближе, пока их колени не столкнулись. — Ладно?! — он наклонился вперёд, так что их носы почти соприкоснулись, всё ещё по-дурацки улыбаясь. Это была тактика, которая всегда срабатывала на Сириусе, — трудно было не рассмеяться, когда Джеймс смотрел на тебя так близко, выпучив глаза за толстыми стёклами очков, и улыбался, как чокнутый. На Римусе это тоже сработало. Маска гнева слетела с его лица, и он, рассмеявшись, отклонился назад. — Ладно! Ладно! Джеймс тоже засмеялся, обняв Римуса и воскликнув: — Хвала небесам! Мы не могли потерять тебя, Лунатик! Сириус, не желая оставаться в стороне, бросился на кровать, и Питер последовал за ним. Они втроём навалились на Римуса, хихикая, не то устроив схватку, не то обнимаясь, пока он не сдался. Римус, смеясь, пытался вывернуться. Сириус чувствовал вибрацию в груди — они были прижаты друг к другу, оказавшись между Питером и Джеймсом. Его сердце сделало странный кувырок. — Слезьте с меня, вы, кучка педиков! — запротестовал Римус, пытаясь выползти из-под них. — О-ой, да ты нас любишь, признайся, — поддразнил Сириус, и его сердце забилось сильнее, когда он протянул руку и взъерошил волосы друга.