All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Среда, 12-е сентября, 1973 год. Когда Сириус узнал, что его друг — оборотень, он ожидал некоторой опасности. Он предполагал, что ему придётся хранить секреты, и что ему предстоит многому научиться. Он ожидал, что заметит некоторые изменения в Римусе из-за его состояния, например, как его магия иногда казалась сильнее или как он мог есть, словно был на грани голодной смерти. Чего Сириус никак не ожидал, так это того, насколько чертовски раздражающим станет его друг, с приближением полнолуния. — Уф-ф, ложись спать, Люпин! — пожаловался Сириус, подкрепив это броском ботинка в сторону нарушителя его сна. — Прости! — прошептал Римус, за чем последовал звук задёргивающихся штор, закрывающих солнечный свет, который бил Сириусу в глаза. Было пять утра, слишком рано для пробуждения любого вменяемого человека. Но у Римуса всегда было больше энергии, когда приближалась полная луна. Хотя тот и старался это скрыть, Сириус заметил: Римус чаще отправлялся на ночные прогулки по замку под мантией-невидимкой и не мог усидеть на месте в классе. Когда остальные мародёры ложились спать, Сириус видел, как из-за занавесок Римуса пробивается свет от волшебной палочки, что означало, что тот всё ещё не спал. А ещё бывали утра, подобные этому, когда он неприлично рано вскакивал с кровати и будил всех остальных, раздвигая шторы и заливая спальню резким утренним светом. Сириус прислушался к тихим шагам по комнате, знакомому скрипу дверных петель и удаляющимся шагам на лестнице, указывающим на то, что Римус ушёл. Он понятия не имел, чем тот мог заняться в грёбанные пять утра, но был слишком уставшим, чтобы думать об этом. С восстановленной темнотой в комнате Сириус завернулся в кокон из мягкого одеяла и снова погрузился в сон…

***

Его сны были беспорядочными, липкими и бессмысленными. Запах сосен, багряный закат, мягкое шуршание чего-то скользящего. Во сне он прислушивался, пытаясь определить, откуда доносится этот звук, что приближается к нему. Он крутился, и сосна превратилась в клён, а небо потемнело. Луна была полной. Что бы это ни было, оно приближалось, и с той странной уверенностью, которая иногда возникает во сне, он знал, что бегство будет бесполезным. Лес вокруг неуловимо менялся: кровавые листья превратились в голые ветви; наступила зима, и под ногами у него был снег. Он не мог пошевелиться. Солнечный свет пронизывал насквозь, возвращая его обратно в реальность. Джеймс раздвинул шторы. Он весело насвистывал, когда Сириус застонал и перевернулся на другой бок, уткнувшись лицом в подушку, чтобы спрятаться от света. Джеймс часто вставал рано, чтобы спуститься на поле для квиддича и потренироваться, и, хотя было уже не настолько неприлично рано, как когда Римус разбудил его, всё равно было слишком рано, чтобы вставать. Позади себя он услышал тихие шаги Питера, который тоже поднялся, зевнул и прошептал Джеймсу: — Доброе утро. — Доброе утро! — радостно ответил он, даже не пытаясь понизить голос, и Сириус снова застонал в знак протеста. Джеймс усмехнулся. Послышался звук шагов; дверь открылась и закрылась, сигнализируя о том, что Джеймс вышел из комнаты. Сириус глубоко вздохнул и попытался снова уснуть, полусознательно замечая приглушённые движения Питера. Он, по крайней мере, старался не шуметь, собирая свои вещи и уходя в ванную, чтобы принять душ. Тихое монотонное шипение воды за дверью действовало успокаивающе, и Сириус снова начал засыпать. Но он всё ещё был в полудреме, когда дверь в их комнату открылась; он узнал шаги Римуса. Сквозь густеющий туман сна он услышал скрип двери ванной, более тихие шаги, шуршание — всё это слилось воедино в неясный фоновый шум, превративший его одеяло в тёплый кокон, а он всё ещё был таким уставшим… Но затем раздался тяжёлый, резкий удар, приведший Сириуса в сознание. Он перевернулся на простынях, с трудом открывая заспанные глаза, чтобы найти источник шума. Он успел как раз вовремя, чтобы заметить, как Питер схватил с пола свою сумку с книгами и вылетел из комнаты. На соседней кровати Римус рухнул, хватаясь за бока и задыхаясь от смеха от того, как сбежал их друг. Сириус приподнялся, наблюдая за истерикой и пытаясь прогнать остатки сна из глаз. Как только Римус немного успокоился, Сириус поймал его взгляд: — Ты это специально сделал, да? Римус пожал плечами и кивнул, озорно улыбаясь и, очевидно, совсем не чувствуя вины за эту шутку. Сириус запустил в него подушкой. — Мудак. — А что? Питер выглядел такой тряпкой, когда ходил вокруг тебя на цыпочках, я не смог удержаться. — Не очень-то благородно с твоей стороны, задираешь слабых, Лунатик, — заметил Сириус, зевая и потягиваясь. — Переживёт, — пренебрежительно сказал Римус, махнув рукой. — Я отнесу ему его галстук. Да и должен же был кто-то тебя разбудить. Давай, вставай. Завтрак. Сириус снова зевнул, его конечности всё ещё были тяжёлыми после сна. Может, есть ещё время полежать несколько минут… — Принеси мне что-нибудь. — Нет. — Джеймс бы принёс. — Джеймса здесь нет. — Питер бы принёс. Римус фыркнул. — Как мы уже выяснили, — сказал он, закидывая сумку на плечо, — Питер — ссыкло. Сириус громко застонал, надеясь показать своему другу, как сильно он страдает от изнеможения. Но Римуса это не тронуло. — Ладно, встаю. Подождёшь меня? — Я есть хочу. — Я быстро! Считай это расплатой за то, что разбудил меня. Римус выглядел оскорблённым: — Сегодня утром ты запустил в меня ботинком. — Я в тебя попал? — Нет. — Что ж, тогда, — Сириус поднялся, потягиваясь и хватая форму, — так тебе и надо, будешь знать, как вставать в такую неприличную рань. — Не мог уснуть, — ответил Римус. — Наверное, это из-за луны. Сириус остановился у двери в ванную, охваченный чувством вины. Он знал, что его друг ведёт себя немного по-другому по мере приближения полнолуния, но ему и в голову не приходило, что это может мешать сну. Сириус вспомнил ночи, когда он не мог уснуть, измотанный нервами, он подумал об исследованиях, которые проводил летом, об интервью с оборотнем, который описал боль трансформации как равносильную проклятию круциатус. — Прости, Люпин, — сказал он, подыскивая слова, чтобы поддержать друга. — Это… В смысле, ты переживаешь из-за этого? Римус выглядел удивлённым и немного смущённым, будто жалел о сказанном. — Нет, я не то имел в виду, — поспешно ответил он. — Я просто становлюсь беспокойным. И ещё я очень хочу есть, так что поторапливайся, — он выдавил из себя смешок, явно желая сменить тему. Сириус не хотел давить на него, поэтому просто закатил глаза и ухмыльнулся, прежде чем зайти в ванную. — Ты должен быть благодарен, Лунатик, — крикнул он, включая душ. — Не многие гриффиндорцы смогли бы спать спокойно, зная, что делят комнату с беспокойным оборотнем. — Придурок, — крикнул в ответ Римус.

***

Несмотря на то, что Римус явно пытался смягчить ситуацию, его слова застряли у Сириуса в голове. Люпин никогда не хотел говорить о трансформациях, настаивая на том, что с ним всё в порядке, даже когда мадам Помфри держала его в больничном крыле по несколько дней. Но Сириус знал, что полнолуния были очень болезненными, всё говорило об этом: его исследования, шрамы и обрывки разговоров, которые они иногда слышали, навещая его в больничном крыле, — сломанные кости, трещины в рёбрах, вывихи суставов. Тем не менее, было легко забыть, насколько сильно это состояние влияло на него. Они никогда не обсуждали это — даже если и пытались, Римус отмахивался от них. Он не жаловался и всегда был таким сильным. Если быть честным с самим собой, Сириус с трудом мог представить, что что-то вообще могло причинить боль Римусу Люпину. Наблюдая, как его друг накладывает себе на тарелку вторую и третью порции завтрака, Сириус задумался, сколько ещё Римус скрывает от них. Он не всегда был хорош в том, чтобы понимать чувства других — не так, как Джеймс, чья способность замечать, когда кто-то из друзей хоть немного расстроен, была чем-то вроде шестого чувства. Но он попытался представить, как бы он себя чувствовал, ожидая неминуемой трансформации в нечто не совсем человеческое. Сириус подумал, что он, наверняка, боялся бы. По крайней мере, испытывал бы тревогу или нервозность. Он знал, что такое предвидеть боль (взмах палочки, острая боль, жар бегущей крови), осознавать, к чему готовится тело, понимать, что избежать или уменьшить это невозможно. Даже спустя годы такой жестокости всё равно было больно. Напряжение возникало рефлекторно, мышцы сжимались, как пружины. Сириус попытался представить, как этот страх множится, а тревога сгущается. В конце концов, что такое несколько маленьких порезов по сравнению с тем, как всё твоё тело ломается и собирается заново, кусочек за кусочком? Римус, возможно, не хотел, чтобы они думали, что он боится, но Сириус был уверен: если бы на месте Римуса был он, он бы боялся. И поскольку это был Римус, у него, без сомнения, были и другие заботы — он наверняка прикидывал, как много уроков пропустит и как долго пробудет в больничном крыле. Он уже попросил Джеймса собрать конспекты со всех их занятий, посчитав его самым надёжным (что, пожалуй, было справедливо). Но Джеймс не ходил ни на уход за магическими существами, ни на древние руны… Сириус решил взять домашнее задание с дополнительных предметов Римуса, хотя тот его и не просил (Римус почти никогда не просил о помощи, и Сириус не понимал, было ли это из-за нежелания причинять неудобства своим друзьям или же из-за его упрямства — наверное, из-за всего вместе). В любом случае, он был уверен, что Люпин оценит это. Сириус подумал, что, если бы у него было оправдание для того, чтобы прогулять занятия и сдать домашку с опозданием, он бы воспользовался им в полной мере, но Римус всегда был немного странным. Приняв это решение, Сириус почувствовал себя немного лучше от того, что, по крайней мере, он может хоть что-то сделать. Но весь день он по-прежнему был погружён в свои мысли, из-за чего не мог сконцентрироваться на своих уроках, вновь размышляя о проблемах, связанных с полнолунием. Больше всего во всем этом бесило то, что Сириус был уверен: он мог бы сделать гораздо больше, чтобы помочь, если бы только был анимагом. Как только Римус ушёл в больничное крыло той ночью, Сириус поймал Джеймса в их комнате. — Ты прочитал? Джеймс моргнул, оторвавшись от полировки метлы. — Что? — Исследование. Ты прочитал его? — Иссле… Об анимагии? Сириус нетерпеливо кивнул, раскачиваясь взад-вперёд на пятках. — Дружище, ты написал чёртову книгу! Я начал читать, но я и так едва успеваю с уроками, тренировками и всем остальным, — он провёл рукой по своим растрёпанным волосам. — Ты же не ожидал, что я прочту всё за неделю. Сириус застонал, драматично падая на матрас. Джеймс подвинулся, убирая древко метлы в сторону. — Поспеши-и-и-и-и-и-и, — заскулил он, капризно растягивая слово. Джеймс рассмеялся. — Ну не все же мы такие гении, как ты, Великий и Могучий мистер Блэк. — Когда ты прочтёшь? — Ты не слышал, что я только что сказал? — Да брось, это гораздо важнее, чем тупая домашка! По крайней мере, давай установим крайний срок, иначе ты заставишь меня ждать вечно! Джеймс закатил глаза, но согласился, отложив метлу: — Конец месяца. Думаю, я смогу закончить к тому времени. Сириус, надувшись, задумался. — Может следующие выходные? — Не-а, — беспечно улыбнулся Джеймс, — конец сентября. Это последнее предложение. — Ладно. Но если ты не закончишь вовремя, я оставляю за собой право протестировать на тебе то новое чешуйчатое проклятие. — Договорились. Сириус улыбнулся. Конец сентября — он может подождать так долго. А потом они расскажут Римусу о своём плане и наконец-то смогут приступить к работе… Он задавался вопросом, в какое животное превратится, надеясь, что не во что-нибудь убогое, вроде лягушки или ящерицы. — Конечно, Питеру тоже нужно будет прочитать это, чтобы… — осторожно начал Джеймс, прерывая ход мыслей Сириуса. Тот застонал ещё громче, уткнувшись лицом в подушку. — Зачем? Вряд ли он найдет что-то, что упустили мы. — Да ладно, он знает о травологии больше, чем мы оба вместе взятые. И, кроме того, у него есть такое же право знать, во что он ввязывается, прежде чем соглашаться. — Мы уже сказали ему, что он не обязан этого делать! — Да, но дай ему шанс принять собственное решение после того, как он прочитает всю информацию. Несправедливо оставлять его в неведении и ожидать, что он будет слепо следовать за нами. Сириус фыркнул, подумав про себя, что слепое следование за кем-то уже стало одним из любимых развлечений Питера. — Просто скажи ему, что всё в порядке. Ты же знаешь, он сделает всё, что ты скажешь. — Извини, приятель, — покачал головой Джеймс. — Я прочитаю твоё исследование, потом прочитает Питер, и тогда мы сможем принять решение. Всё должно быть так, если мы правда собираемся дойти до конца. Сириус вздохнул, но больше спорить не стал. Если Джеймс Поттер что-то решил для себя, то уже мало что можно было сделать, чтобы переубедить его.

***

Четверг, 13-е сентября, 1973 год. Достать конспекты по древним рунам было не так уж сложно — кабинет находился прямо по коридору от кабинета магловедения, и занятия проходили в одно и то же время. Сириусу просто нужно было зайти после окончания урока, чтобы поговорить с профессором. Но к сожалению, одна известная рыжеволосая всезнайка как раз выходила из кабинета. — О, Сириус! — она перехватила его. — Ты здесь, чтобы взять домашнее задание для Римуса? Ты знаешь, где он? — Болеет, — коротко бросил Сириус, пытаясь пройти мимо. — Правда? Что-то серьёзное? Вот, возьми, я переписала для него свои конспекты, — она сунула ему в руки лист пергамента. Сириус почувствовал вспышку раздражения, хотя с её стороны это было очень мило. — Нет, с ним всё будет в порядке. — О, хорошо. Его можно проведать? Сегодняшняя тема была немного сложной, было бы хорошо, если бы я объяснила ему… — Нет! — резко ответил Сириус. — Он не хочет никаких посетителей. Лили удивлённо приподняла бровь на его тон: — Правда? Тогда как ты собираешься передать ему домашнее задание? — Я его друг. Она усмехнулась: — Ну да. Мы тоже друзья, если ты не заметил. — Ну, значит он не хочет, чтобы ты приходила. — Это он тебе сказал? — это был скорее вызов, чем вопрос. Сириус заколебался, и на её лице появилось самодовольное выражение, словно говорившее: «Я же говорила». — Знаешь, Римус может иметь других друзей, кроме вас двоих, — продолжила Лили, и голос её сочился высокомерием. Сириус нахмурился. Он понятия не имел, что его друзья нашли в этой девчонке — она была такой невыносимо самовлюблённой. — Слушай, Лили, просто забей, — сказал он, стиснув зубы. — Он плохо себя чувствует. И, веришь ты в это или нет, я знаю Римуса лучше, чем ты, и я знаю, что ему не нравится, когда люди видят его в таком состоянии. Ему не нравится даже говорить об этом. Так что просто свали и не приставай к нему с дурацкими рунами, когда он пытается отдохнуть! Лили отпрянула, явно удивлённая такой вспышкой гнева, и Сириус воспользовался возможностью, чтобы, наконец, пройти мимо неё, мрачно пробормотав: — Спасибо за конспекты.

***

— Что я вам говорила, мальчики? — воскликнула мадам Помфри, заметив их в дверях. Только что прошёл ужин, и, покончив с едой, они направились прямо в больничное крыло. — Я не пущу к нему посетителей в первый день! — медсестра сурово посмотрела на них, уголки её маленького рта опустились. — Уже прошёл почти целый день, — отметил Питер. — Мы принесли ему шоколад, — он поднял шоколадных лягушек как подношение. — Что ж, это очень мило, дорогой, — сказала мадам Помфри, смягчая голос. — Но мистер Люпин спит… — Я хочу свой шоколад! — слегка хриплый голос Римуса донёсся из-за задёрнутой занавески. Сириус воспользовался возможностью и, торжествующе улыбаясь, отдёрнул её. — Здоров, Лунатик! — воскликнул он в унисон с Джеймсом, падая в изножье кровати. — Держи, — сказал Питер, бросая шоколадных лягушек на колени другу. — Спасибо! — Ну, раз уж ты не спишь, — покачала головой мадам Помфри, сдаваясь. — Пойду принесу тебе нормальной еды. Полчаса, мальчики, и всё. — Держи свою домашку, чудила, — Джеймс достал из сумки лист пергамента и протянул его Римусу. Тот улыбнулся, как ребёнок на Рождество. — Спасибо, Джеймс, ты спаситель, — он аккуратно положил листок на прикроватный столик. — А вот всё остальное, — Сириус передал ему конспекты и домашние задания с двух других предметов. — Пришлось прождать половину обеда возле твоего класса по уходу за магическими существами, так что лучше тебе получить за это самые высокие оценки. — Ты серьёзно?! — глаза Римуса расширились от удивления, и он улыбнулся так, будто Сириус только что сообщил ему, что нашёл лекарство от драконьей оспы. Сириус почувствовал прилив радости от такой изумлённой реакции своего друга. — Серьёзно. Вынужден признаться, я немного тебе завидую. Похоже, это реально классный предмет, жалко, что я застрял с этим прорицанием. — А как же я?! — ахнул Джеймс от возмущения. — Я и так слишком часто тебя вижу, — закатил глаза Сириус, пихнув его в плечо. — Ты такой непостоянный, — вздохнул Джеймс, глядя на Сириуса с комично-мечтательным выражением лица, от чего Питер начал хихикать. Сириус в ответ снова пихнул его, и Джеймс схватил его, сделав захват вокруг шеи, и начал трепать ему волосы. — Эй, Лунатик, — внезапно сказал Питер. — Арбелла Фенчёрч дала мне это для тебя, — он положил на стол горсть сиклей. — Она сказала, что ты знаешь, за что? Сириус отбился от Джеймса, уставившись на монеты. Арбелла Фенчёрч? Он был уверен, что она шестикурсница. С какой стати она должна деньги Римусу? Как они вообще познакомились? Что было у Люпина со всеми этими девчонками?? — Э-э… да, спасибо, Пит, — Римус поспешно собрал монеты и с виноватым выражением лица сунул их под подушку. — Я, эм-м… У меня была карточка от шоколадной лягушки, которую она очень хотела. Аглаоник Фессальский. — Эй, я тоже её хотел! — воскликнул Питер, надувшись. Римус лишь пожал плечами. — Прости, друг. Деньги решают всё. Питер вздохнул, но, похоже, смирился с этим и повернулся к Джеймсу, чтобы спросить о домашке по прорицанию. Когда Римус откинулся на подушку, Сириус прищурился. Аглаоник Фессальский мог бы послужить достаточным объяснением для других их друзей, но не для Сириуса. Он знал это выражение лица Римуса: его друг лгал. Что означало, что существует другая причина, по которой Арбелла Фенчёрч платила ему, и Римус не хотел, чтобы его друзья знали об этом. Ещё один секрет. Сириус взглянул на подушку, под которую Римус убрал деньги — что бы это ни было, он собирался всё выяснить.