All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Пятница, 7-е сентября, 1973 год. Сириус Блэк не делал домашнюю работу. Не так, как другие ученики — в панике и суете, тратя часы на написание эссе и выполнение заданий, с которыми он справлялся без особых усилий. Учёба всегда давалась ему легко, и он гордился тем, что сознательно ленился, но при этом всё равно получал высокие оценки. Конечно, он не хотел, чтобы кто-то думал, что его волнует учёба — он же не зубрила. Но в то же время он ощущал тихую, отчаянную необходимость показать себя, и, кроме того, именно он должен был держать эго Джеймса в узде, когда начнутся экзамены. Поэтому, хотя Сириус никогда бы в этом не признался, он чувствовал себя немного перегруженным из-за возросшей нагрузки, связанной с посещением трёх дополнительных дисциплин. Он понимал, что работы будет больше, но, поскольку в первые два года учёба давалась ему легко, Сириус считал, что несколько дополнительных уроков не станут проблемой. Чего он не учёл, так это то, что, по мере взросления, его основные предметы тоже стали усложняться. На трансфигурации они приступили к изучению телесной трансформации — начали с мелочей, но всё равно это была более опасная и сложная магия, чем трансфигурация предметов или даже мелких животных. На защите от тёмных искусств появлялось всё больше заклинаний продвинутого уровня, а на чарах профессор Флитвик сообщил им, что они начнут изучать комбинированные заклинания — к счастью, Сириус и мародёры уже имели большой опыт в этом, но Флитвик начал с базовой теории, читать которую было той ещё головной болью. Астрономия, травология и зельеварение оставались такими же скучными, как и всегда, но чтения стало больше, и все профессора настаивали на том, что «внимание к деталям» будет иметь первостепенное значение на их занятиях в этом году. История магии также осталась в основном прежней, хотя профессор Бинс тоже начал задавать больше чтения, чем в предыдущие годы. Обычно Сириус справлялся с учебными текстами невероятно быстро (когда, наконец, садился за них), но даже ему пришлось напрячься, когда к выходным объём работы превысил сотню страниц. Как и ожидалось, прорицание оказалось полной хернёй. Самая трудная часть занятия заключалась в том, чтобы добраться до кабинета, который находился в высокой отдалённой башне, и им приходилось подниматься по лестнице и пролезать через люк. Профессор была крошечной, древней женщиной, которую класс сначала принял за груду брошенного белья рядом с одной из парт, пока она не начала двигаться, и в этот момент они поняли, что это была маленькая морщинистая ведьма, которая выглядела так, словно её поглотили многочисленные слои её шалей. Во время урока она слонялась по классу, бормоча что-то о снах и символах, скрытых в подсознании. В конце занятия она попросила их прочитать первую главу учебника («Что вы пытаетесь себе сказать? Сон и Предзнаменования») и поручила им вести еженочник сновидений в течение следующей недели. Только Питер, казалось, переживал из-за этой домашки и ныл, неуклюже спускаясь по лестнице: — Но я никогда не запоминаю свои сны! — Просто выдумай что-нибудь, приятель, — фыркнул Сириус. Питер отнёсся к этому скептически, бросив нервный взгляд на люк: — А ты не думаешь, что она... узнает? — Ну вряд ли она может читать твои мысли, — закатил глаза Сириус. Питер не был так уверен. К счастью, он не ходил с ними на арифмантику, а это означало, что Сириусу не пришлось выслушивать его нытьё и дальше. Сначала Пит добавил её в своё расписание, но, как только понял, что им нужно выбрать минимум два дополнительных предмета, отказался от неё, не желая слишком сильно усложнять себе жизнь. Сириус не считал, что отступать от вызова — это поступок настоящего гриффиндорца, но это только подтвердило то, что он и так знал: Питер просто не был на одном уровне с другими мародёрами. Лично Сириус с нетерпением ждал занятий по арифмантике — все говорили о том, насколько это сложно, и ему не терпелось отличиться и произвести впечатление на своих друзей тем, как легко он справляется с запутанной магической теорией. Поэтому он был немного разочарован, обнаружив, что в этом предмете не так уж много магии — на самом деле, он скорее напоминал прорицание, только с большим количеством логики и чисел. По всей видимости, они даже не будут использовать какие-либо заклинания, что заставило Сириуса внутренне застонать. На первом занятии они изучили три основных нумерологических метода расчёта, а затем применили их на практике, используя метод Пифагора для определения чисел своих личностей. Римус закончил первым, и Сириус вытянул шею, чтобы посмотреть на пергамент своего друга. — Эй! Занимайся своими расчётами, Блэк! — Я это и делал, — ответил Сириус, быстро сосчитав последнее сложение и записав ответ на пергаменте. — Ну, что у тебя вышло? Римус неохотно показал свой пергамент: — Четыре. — А у меня вышло три! — сказал Джеймс, откладывая перо. — Три и четыре... — Сириус пролистал страницы их учебника, пытаясь найти толкования. — Ага! «Тройка — это число целостности или завершённости; такие люди уравновешенны, легки в общении, удачливы и успешны...». Ух, конечно, ещё бы тебе не досталось самое лучшее число. — Что насчёт Четвёрки? Сириус прочитал текст и ухмыльнулся: — О-о-о, Лунатик, здесь говорится, что Четвёрки «рациональны и надёжны», но также «упрямы, подозрительны, склонны к вспышкам гнева...» — ну просто с тебя писали! — Ага, ага, — нахмурился Римус. — А у тебя какое число? — Пять, — ответил Сириус, снова вернувшись к книге. — Посмотрим... «Пятёрки полны авантюризма, энергичны, храбры, умны, потрясающе красивы...» — Дай-ка мне взглянуть! — Римус выхватил книгу у него из рук, не обращая внимания на вялый протест Сириуса. Его глаза забегали по строчкам, а на губах появилась озорная усмешка. — Здесь говорится, что Пятёрка — это число нестабильности. «Они могут быть увлечены многими различными занятиями, но им трудно придерживаться долгосрочных обязательств. Пятёрки часто эгоцентричны, безответственны, вспыльчивы...» Джеймс рассмеялся, закинув руки им обоим на плечи: — Наверное, именно поэтому вы двое такие импульсивные. — Ой, заткнись, мистер Идеальная Тройка, — сказал Сириус, забирая книгу у Римуса. Что касается новых предметов, то магловедение определённо стало любимым предметом Сириуса. Он всегда был неравнодушен к маглам, особенно, когда Андромеда сбежала в их мир и начала посылать ему их музыку, но это никогда не выходило за рамки лёгкого любопытства и всегда было скорее вызовом родителям, чем чем-то бóльшим. Сириусу нравилось быть волшебником, и хотя Дэвид Боуи и T-Rex были крутыми, он не мог представить себе жизнь, которая не была бы сосредоточена вокруг магии. Он начал понемногу переосмысливать эту точку зрения, изучая магловедение. Это было похоже на открытие совершенно нового мира — у маглов была своя политика, бизнес и история. Конечно, Сириус знал, что эти вещи существуют за пределами волшебного мира, но одно дело смутно осознавать, что они существуют, и совсем другое — на самом деле изучать их. Не то чтобы у него было предвзятое отношение к маглам или типа того, не как у остальных Блэков — он просто полагал, что их жизнь, наверняка, очень скучна без магии. Сириус про себя подумал, что, возможно, именно это объясняет, почему Римус иногда казался таким другим. Он знал, что тот вырос среди маглов и каждое лето проводил в магловском мире. Но Сириус никогда по-настоящему не задумывался об этом; Лунатик был настолько полон магии, что в сознании Сириуса они были неразделимы, как будто одно не могло существовать без другого. Когда он попытался представить себе Римуса без волшебной палочки, окружённого обычными людьми, которым нечего делать, кроме как смотреть тилли-видение или играть в какие-то странные виды спорта, где нужно бегать по земле, у него совершенно не хватало воображения. Это просто было неправильно — магия Лунатика стекала с его пальцев, была в его коже. Тем не менее, это заставило его увидеть Римуса в новом свете. Было странно думать о своём тихом друге, который балансировал между двумя мирами, живя второй жизнью, полностью непостижимой для Сириуса. Неудивительно, что Люпин был такой загадкой. Сириус надеялся, что изучение магловедения поможет ему разобраться в некоторых странностях друга. Это было его вторым приоритетом после того, как он узнает, как именно работают магловские рок-концерты и как можно попасть на один из них. В конце первой недели мародёры оказались в гриффиндорской гостиной, где трудились над домашним заданием. Сириус взял перерыв, чтобы украдкой понаблюдать за Римусом, пытаясь понять, сможет ли он уловить что-то новое теперь, когда узнал, что такое «футбол» (что за идиотское название — всё равно, что назвать квиддич «брумбол»). Кроме того, на щеке Люпина была ресница, и она не давала ему покоя. Хотелось смахнуть её. — Это несправедливо, — плаксивый голос Питера прервал размышления Сириуса. — Этот год должен был быть весёлым, с Хогсмидом и всё такое. — Мы ещё пойдём в Хогсмид, Питер, — пробормотал Джеймс, слушая вполуха, пытаясь заполнить свою звёздную карту по астрономии. — Я согласен с Питом, — простонал Сириус, отворачиваясь от Римуса, чтобы написать какой-то бред в своём еженочнике сновидений. — Давайте пошлём всё на хрен и пойдём на поле для квиддича, пока ещё светло. Это привлекло внимание Джеймса, и он вскинул голову: — Да, давайте. Все встали, кроме Римуса, который рассеянно махнул рукой: — Нет, спасибо. Он склонился над эссе по трансфигурации, объём которого уже превысил установленный Макгонагалл минимум. — Не хочешь взглянуть на моё магловедение, а, Лунатик? — спросил Сириус, наклоняясь вперёд так, чтобы его тень упала на эссе. Римус страдальчески приподнял брови, изображая смирение. — Если будет время. Джеймс, Пит, ваши тоже проверить? — Спасибо, Римус! — тут же расплылся в улыбке Питер. — Не-а, — сказал Джеймс, стараясь говорить непринуждённо, — я подумал, что мог бы попросить Эванс немного помочь мне. Сириус закатил глаза. В то время как он начал изучать магловедение из благородных побуждений (музыка, Лунатик, позлить родителей), у Джеймса был скрытый мотив: он пытался ухаживать за одной надменной рыжеволосой девчонкой. Он прошёл путь от отрицания своей влюблённости до того, чтобы сделать её ключевым компонентом своей личности, и всем уже почти приелось дразнить его по этому поводу. Сириус не мог понять, что Джеймс нашёл в Лили; он считал её паинькой и слишком самодовольной, чтобы быть хоть сколько-нибудь интересной. Было достаточно плохо от того, что Римус дружил с ней, но теперь ему приходилось быть свидетелем того, как Джеймс выставляет себя дураком каждый раз, когда та оказывалась в радиусе двадцати футов от него! — Гиблое дело, брат, — покачал он головой. — Не понимаю, чего ты так на ней зациклился. Джеймс только пожал плечами, ничуть не унывая. Они оставили Римуса с его любимым эссе по трансфигурации, а сами отправились на поле. Там летало несколько учеников, но народу было немного — было ещё слишком рано для начала регулярных тренировок факультетских команд. Для Сириуса было облегчением не увидеть поблизости ни одного слизеринца; они с Регом не сказали друг другу ни слова с тех пор, как сели в Хогвартс-экспресс. На самом деле, он намеренно избегал своего брата, предпочитая как можно меньше думать о своей семье и о том ужасном лете, которое они провели вместе. Стояла прекрасная погода для полётов: ясный, солнечный день, и только лёгкий ветерок ерошил их волосы. Они провели чудесный час, паря в небе, гоняясь взад и вперёд по полю и описывая головокружительные петли. К тому времени, как они приземлились, чтобы отправиться в замок на ужин, солнце только начало садиться. Оранжевый свет играл на верхушках деревьев запретного леса, за которыми краснели облака.

***

Той ночью Сириус подождал, пока остальные уснут, и только потом выскользнул из постели. Он осторожно открыл чемодан, достал огромную и удивительно тяжёлую связку бумаг и на цыпочках подошёл к кровати Джеймса. — …ивет, — зевнул его друг, явно наполовину спящий, но вовсе не удивлённый его появлением. Сириус наложил заглушающие чары, забравшись на кровать. — Привет. — Что это? Он положил стопку бумаги на середину кровати Джеймса, и тот, надев очки, прищурился, глядя на неё. — Исследования. Летние. — Исследования...? Сириус наблюдал, как понимание охватывает лицо Джеймса, прогоняя сон из его глаз. — О! Чёрт возьми, брат, ты говорил, что нашёл кое-что в библиотеке родителей, но я и не подозревал... В смысле, ты фактически написал книгу. — Ты сказал, что мы должны быть уверены, что сможем это сделать, — Сириус постучал пальцем по верхней странице пергамента. — Вот доказательство — мы сможем. Я проверил всё: ингредиенты, ритуалы, заклинания... Даже составил график полнолуний на всё оставшееся время нашей учёбы в Хогвартсе. — Вау, — ошарашенно пробормотал Джеймс, — Э-э... Да, это… Хочу сказать, это правда впечатляет. Ты молодец. Сириус нетерпеливо приподнял брови: — Так что? — Так что «что»…? — Ну, когда мы расскажем Римусу? — Чт… расскажем Римусу? — Ну да. О том, что мы станем анимагами. — Нет, я понял, просто... ещё и недели не прошло. — И что? — Ну... — Джеймс осёкся, тщательно подбирая слова, — мне кажется, что ещё рановато, — заметив раздражённое выражение на лице Сириуса, он поспешно продолжил. — Слушай, давай я сначала прочитаю это, ладно? Я посмотрю, и Пит тоже может взглянуть. И тогда мы всё обсудим, всё ли так на самом деле… ну, в смысле, что это возможно. — Это возможно. — Я знаю! Знаю, я верю тебе. Но это реально серьёзная магия. Мы не можем рисковать, чтобы что-то пошло не так. Просто дай нам это прочитать, прежде чем принимать решение, хорошо? Сириус фыркнул, обиженно не отрывая глаз от одеяла. — Ладно. Но потом мы расскажем Римусу. — И мы расскажем Римусу, — кивнул Джеймс. Какое-то время они сидели молча, в напряжении, пока Джеймс не рассмеялся: — Вот это всё потому, что ты грёбаная Пятёрка. Всегда торопишь события, — он игриво толкнул Сириуса коленом, и тот ответил ему неохотной улыбкой. — Да, да, — он отодвинулся к краю кровати, собираясь уходить. — Просто читай побыстрее, ладно? Джеймс сделал вид, что отдал честь, и Сириус, улыбаясь, покачал головой и снял заглушающие чары.