All the Young Dudes — Sirius's Perspective

К концу их первого дня у Поттеров Сириус решил, что теперь он точно понял, в чём суть всего этого шума вокруг Рождества. Он всегда гримасничал, когда люди заговаривали о «праздничном сезоне», который, по его опыту, был таким же холодным и безрадостным, как и любое другое время в доме Блэков (хотя и с бо́льшим количеством членов семьи). Но если бы он вырос, празднуя Рождество так же, как Джеймс, Сириус мог бы представить себя, ждущего декабря чуть ли не с религиозным пылом. Не успели они распаковать вещи, как мистер Поттер вытащил их всех на улицу покататься на санках по снежным склонам за домом, чего Вальбурга никогда бы в жизни не позволила (от снега намокла бы вся одежда, и с неё бы накапало на паркет, который Кикимер только что отполировал!). Питер примчался из главной деревни, как только услышал, что они прибыли к Поттерам, и они провели день, увлечённые захватывающей и ожесточённой битвой снежками и катаясь с крутых снежных холмов на санках. Даже Мистер Поттер присоединился к ним, используя магию, чтобы компенсировать свой недостаток юношеской энергии. Миссис Поттер позвала их всех в дом на обед и даже не обратила внимания на то, что они накапали на ковёр, хотя и заставила их переодеть мокрую одежду («Нельзя, чтобы вы простудились, мои дорогие!»). Они сидели около пылающего камина, похожего на тот, что был в гостиной Гриффиндора, и ели кексы, которые были такими слоёными и маслянистыми, что практически таяли у Сириуса во рту (миссис Поттер было всё равно, если крошки попадут им на рубашки, и она разрешила есть, сидя на полу, скрестив ноги). Сириусу и Джеймсу не терпелось снова выйти на улицу, но Питер ушёл домой обедать, мистер Поттер прилёг отдохнуть, а мама Джеймса не хотела, чтобы они гуляли одни так близко к темноте, поэтому она предложила им помочь украсить самый большой рождественский пирог, который Сириус когда-либо видел. Они покрыли его белой глазурью и воткнули в него крошечные волшебные сахарные фигурки (миссис Поттер не переживала, что они испачкают глазурью руки или столешницу; и она не заставила Джеймса мыть посуду обжигающе горячей водой в наказание за то, что он тайком отламывал себе кусочки пирога, а просто ласково покачала головой и прикрыла пропажу глазурью). Разобравшись с пирогом, они принялись упаковывать подарки для друзей семьи и домашних эльфов. — А мы никогда ничего не дарили нашим домашним эльфам. Хотя надо отметить, что Кикимер тот ещё ворчун, сомневаюсь, что он был бы рад подаркам, — сказал Сириус, пока Джеймс обматывал пальцы колдолентой. — Думаю, они принимают подарки, если это что-то съедобное, — с улыбкой ответила миссис Поттер (её не волновало, что Джеймс и Сириус забросили упаковку подарков и были полностью поглощены игрой с колдолентой; она не рявкнула на них, чтобы они не отвлекались, и не потребовала вести себя прилично). — Конечно, никакой одежды, это их только расстраивает. — Расскажи маме, что вы делаете с домашними эльфами, Сириус, — перебил Джеймс, достав ещё ленты. Сириус неловко поёжился, но, раз уж Джеймс поднял эту тему, он слегка рассмеялся: — Вешаем их головы на стены, когда они умирают. Ну, по крайней мере, я думаю, что они ждут, пока они умрут… Кикимер — единственный домашний эльф на моей памяти, — он надеялся, что миссис Поттер это не отпугнёт, что она не сочтёт это слишком варварским. Он хотел ей нравиться. — Боже мой, — её глаза слегка расширились, но на лице не отразилось осуждение. — Я хотела думать, что эта традиция уже давно отжила своё. — Только не в семье Блэк, — в его семье традиции цеплялись за жизнь. Сириус подумал о Нарциссе и вздохнул. — У тебя так чудесно получается, Римус, — обратилась миссис Поттер к их другу, который старательно заворачивал книгу в полосатую подарочную бумагу. — В отличие от некоторых непослушных мальчиков, не будем показывать пальцем… — она строго посмотрела на Сириуса и Джеймса, которые пытались приклеить свои руки к столу. Но по её глазам было видно, что она забавляется и на самом деле ничуть не огорчена. Римус лишь застенчиво улыбнулся в ответ. Он весь день молчал в присутствии родителей Джеймса, словно не знал, как себя вести. Сириус не понимал, как можно чувствовать себя неуютно рядом с миссис Поттер — он был уверен, что она самый добрый и радушный человек на всём свете. Поищите слово «мама» в словаре, и, вероятно, там найдётся маленькая фотография мамы Джеймса. После ещё нескольких минут заворачивания подарков (Джеймс и Сириус соревновались, кто быстрее выпутает свои пальцы из ленты) Римус зевнул. Он попытался прикрыть рот рукой, но миссис Поттер это заметила и улыбнулась: — Тебе пора спать, дорогой, — мягко сказала она. Сириус, нахмурившись, оглянулся. Было всего три часа дня! У них впереди был ещё целый вечер, чтобы насладиться им — он не хотел, чтобы Римус всё проспал! — О, нет, ты же нормально себя чувствуешь, да, Люпин? — улыбнулся он. — Питер скоро вернётся, и мы снова можем пойти на улицу. Римус нерешительно поджал губы и бросил взгляд на Джеймса. — Оставь его, Сириус, — пожурила его миссис Поттер. — Бедный мальчик едва держится на ногах. Давай, дорогой, иди спать. Римус с благодарным видом встал из-за кухонного стола и поспешил прочь, а Сириус почувствовал укол вины. Ему было так весело, что он почти забыл обо всём, что случилось этим утром, и о том, что прошлой ночью было полнолуние… Сказанные Джеймсом слова эхом раздались в его голове: «Иногда ты бываешь таким непробиваемым, Блэк». Когда миссис Поттер встала, чтобы налить Римусу целебное зелье, Сириус вскочил на ноги: — Я отнесу ему! — Спасибо, солнце, — миссис Поттер тепло улыбнулась. — А теперь давай, Джеймс, покажи мне, что ты сделал со своими руками. Сириус осторожно отнёс кубок наверх, оставив Джеймса и его маму на кухне распутывать его пальцы от того ужаса, что он натворил колдолентой. Сердце Сириуса с тревогой билось в груди, когда он постучал в дверь Люпина. Он решил быть более внимательным к своему другу — ему было стыдно, что он не подумал о том, насколько уставшим мог быть Римус. Особенно после полнолуния, и того, что с его лицом… Дверь распахнулась. — Ты в порядке? — тихо спросил Сириус, хотя Римус ещё не лег спать. Он поднял оловянный кубок. — Мама Джеймса передала тебе это. Какое-то целебное зелье. — О, спасибо, — кивнул Римус. Сириус поставил кубок на прикроватный столик, изучающе посмотрев на своего друга. Под глазами залегли тёмные круги, как всегда после полнолуния, и он выглядел немного бледнее обычного — он явно был вымотан. Порез всё ещё кровоточил, и бросался в глаза. — Ты в порядке? — В порядке, просто устал. — Мы не были слишком… ну, знаешь, навязчивыми или что-то в этом роде? — Нет! — резко оборвал его Римус. — Вы тут ни при чём. Просто тот факт, что я не спал всю ночь, воя на чёртову луну и пытаясь содрать с себя собственное лицо. Я устал. Он сел, прижав пальцы к вискам. В горле у Сириуса пересохло. — Прости, — прошептал он. Чувство вины вновь начало терзать его. — Я оставлю тебя, — он выскользнул из комнаты, закрыв за собой дверь.

***

Сириус хотел, чтобы рождественские каникулы никогда не заканчивались. Ему хотелось, чтобы они навсегда остались у Поттеров, ели рождественские пирожки с сухофруктами, играли в карты и слушали истории мистера Поттера о призраках по ночам, сидя у камина. Римус показал им, как сделать нечто под названием «снежные ангелы», и попытался объяснить, что такое «ангел» — Сириус подумал, что они похожи на привидений, только более хитрые, потому что, очевидно, им нравилось оставаться невидимыми. Каждую ночь миссис Поттер отправляла их спать с тёплой улыбкой и нежным «Спите крепко, милые». Иногда, лежа в постели, Сириус закрывал глаза и представлял, что он на самом деле дома, что мистер и миссис Поттер — его настоящие родители, а Джеймс — его брат, и ему никогда не придётся уезжать. Эта фантазия заставляла его чувствовать себя слабым от тоски. Сириус всегда знал, что в его семье было что-то… не так, что-то смущающее и ненормальное. Теоретически он знал, что родители должны быть любящими, нежными и добрыми по отношению к своим детям — по крайней мере, такими они были в книгах. Но в действительности он никогда раньше не испытывал такой безусловной любви и отчасти думал, что это просто миф. Жить у Поттеров было потрясающе, но это только укрепило мысль Сириуса, что с его семьёй что-то было в корне не так. От одной мысли о возвращении у Сириуса всё внутри переворачивалось. Как и всегда, решением Сириуса было думать об этом как можно меньше. Он сосредоточился на настоящем, отказываясь переживать о будущем лете, помолвке или даже о возвращении в Хогвартс. Вместо этого он притворился, что может оставаться у Поттеров так долго, как ему заблагорассудится, хоть навсегда. Мечта была грубо разрушена в канун Рождества. Они сидели на ковре у камина и пили тёплое сливочное пиво. Мистер Поттер учил Римуса играть в шахматы, а Джеймс и Сириус были увлечены очень амбициозной игрой в плюй-камни. Рядом весело потрескивал камин, и мерцающие рождественские огни освещали комнату мягким, тёплым светом. На улице было темно, часы только что пробили девять, и миссис Поттер уже собиралась отправить всех спать. Сириус только вырвался вперёд в своей игре с Джеймсом, когда за окном раздался громкий, безошибочно узнаваемый треск. Сириус проигнорировал это. Он был сосредоточен на игре, полный решимости победить Джеймса, у которого была серия побед на протяжении всех каникул. Поттеры знали самых разных людей, и не было ничего необычного в том, что кто-то трансгрессирует к их двери, хотя было уже немного поздно. — Мы же никого не ждём, разве нет, Эффи? — спросил мистер Поттер, глядя в сторону входа. Миссис Поттер, слегка нахмурившись, покачала головой. Они оба оставили свои занятия, прислушиваясь, как их домашний эльф Галли побежала открыть дверь. Из коридора донёсся низкий, знакомый голос. Сириус застыл. — О, мистер Поттер, мистер Поттер, она пришла за юным господином Блэком, она говорит, что она его мать! Я сказала ей подождать вас там, — эльф перебирала руками, явно озадаченная и расстроенная. Нет. Кровь в венах Сириуса превратилась в лёд. Этого не может быть… Джеймс встревоженно смотрел на него. Сириус решил, что он, видимо, заболел. — Она не могла… — беспомощно прошептал он. Но он знал, что она-то как раз могла. Мистер Поттер встал и поспешил в коридор. Сириус услышал, как его мать повысила голос, резкий и язвительный. — Сириус, — мягко сказала миссис Поттер. — Твои родители разрешили тебе приехать к нам на каникулы, дорогой? — он не смог ей ответить, слова застряли у него в горле. — О, милый, — цокнув языком, сказала она, и от жалости в её голосе ему захотелось выползти из собственной кожи. — Не дай ему уехать, мама! — Джеймс вскочил на ноги. — Он их ненавидит! — Они его родители, Джеймс. — Сириус! — позвал мистер Поттер из коридора. Сириус с трудом поднялся. Джеймс и миссис Поттер тоже встали, Римус последовал за ними в коридор. Сириус чуть было не остановил их — что бы его там ни ждало, он не хотел, чтобы они это увидели. Громовещатели — это одно дело, но вживую Вальбурга Блэк была в тысячу раз хуже. Стыд от мысли, что его друзья могут увидеть, что произойдёт, боролся со страхом остаться с матерью наедине — страх победил, и он промолчал. Его мать стояла в коридоре с прямой спиной и внушала ужас. Она смотрела на мистера Поттера с нескрываемым отвращением, которое только усилилось, когда появились Джеймс и Римус. К тому времени, когда её взгляд упал на Сириуса, она была похожа на учуявшую кровь акулу с голодными, жестокими и безразличными глазами. — Сириус, — сказала она голосом, причиняющим боль. — Ты пойдёшь со мной сейчас же. Кикимер! — она щёлкнула пальцами, и из-за её спины появился их иссохший домовик. — Иди наверх и принеси вещи господина Блэка, — Кикимер низко поклонился, поцеловав украшенные серебром носки остроносых сапог своей хозяйки, прежде чем поспешил наверх. — Добрый вечер, Вальбурга, — вежливо поздоровалась миссис Поттер, не обращая внимания на напряжение. — Не желаешь выпить чего-нибудь? Вот-вот будут готовы пирожки с сухофруктами, да, мальчики? Миссис Блэк полностью проигнорировала её, прожигая глазами Сириуса: — Надевай мантию. Мы уходим сейчас же. Сириус взял себя в руки, набравшись смелости: — Но, мама, я… — Даже не смей со мной разговаривать, — прошипела она, скривив губы в отвращении. Сириус побледнел. Как только они останутся одни, всё будет ужасно. Лицо его матери было маленьким, пугающим окошком в его ближайшее будущее: оно обещало быть очень, очень плохим. — Вальбурга, почему бы тебе не разрешить ему остаться? — попыталась миссис Поттер. — Я знаю, он ослушался, но ничего страшного не случилось. Он пообедает с нами завтра, и мы отправим его домой ещё до ужина. Они все так хорошо проводили время вместе! Его мать издала грубый, уничижительный смешок, который высасывал радость из воздуха вокруг неё. Она насмехнулась над миссис Поттер, затем окинула взглядом Джеймса и Римуса. Его друзья слегка отпрянули, и кровь Сириуса вскипела. Одно дело, если его мать так смотрит на него, но это были его друзья, и он не собирался позволять ей запугивать и их тоже. Кикимер сбежал вниз по лестнице, за ним спешила очень оскорблённого вида Галли. Он тащил за собой уже собранный чемодан Сириуса. Вальбурга развернулась: — Пойдём, Сириус. — Нет, — его голос был тихим, но всё ещё твёрдым, гнев был временным щитом от страха. Он сжал кулаки, полный решимости удержать прилив храбрости, пришедший вместе с яростью. — Я хочу остаться здесь, с Поттерами. Ты не можешь заставить меня… — СИЛЕНСИО! — Вальбурга развернулась и перевела свою палочку на Сириуса, произнеся заклинание через плечо. Внезапно в его груди что-то сжалось, словно из него вышибли весь воздух, и когда Сириус открыл рот, чтобы заговорить, ничего не вышло. Он попытался найти свой голос, попытался закричать. Но его не было. — Вальбурга, в самом деле! — ужаснулся мистер Поттер, а миссис Поттер тихонько вскрикнула, опустившись на колени рядом с Сириусом. Она бережно обняла его, и Сириусу хотелось просто повернуться и зарыдать у неё на плече. — Он же ребёнок! — Он мой сын, — огрызнулась Вальбурга, глядя на миссис Поттер так, словно хотела применить чары молчания и к ней. — И он наследник самого благородного дома Британии. Он будет знать своё место. Идём, Сириус. Он ничего не мог поделать, а попытка остаться только ухудшила бы положение его друзей. Сириус расправил плечи и, не обращая внимания на бешено колотящееся сердце, обнял миссис Поттер в ответ. Когда он отошёл, он слабо помахал Джеймсу и Римусу, не в силах ничего сказать на прощание. Он не оглянулся, выходя вслед за матерью, но всё равно почувствовал их взгляды на себе.

***

В его спальне было очень холодно и очень темно. Сириус лежал на животе, стараясь не давить на икры. Знакомая боль — медленная, ровная пульсация, похожая на биение второго сердца. Ничего такого, чего он не испытывал раньше. Когда они вернулись домой, его мать отвела его прямо в свой кабинет, где нанесла ему восемь порезов — по одному за каждый день, начиная с 16-го декабря. На пятый он начал тихо плакать. На восьмом, не в силах сдержать беззвучные рыдания, он возненавидел себя за свою слабость. Когда всё закончилось, она сунула ему в руки рулон бинтов и отправила в постель, оставив его немым и в слезах. На следующее утро она не вернула ему голос. Вместо этого его мать заявила, что Сириусу будет разрешено говорить только после того, как он проявит «должное раскаяние» за своё поведение. Он хмуро смотрел на неё через стол, кипя от злости, но она только жестоко улыбнулась и добавила, что ему запрещено заходить в совятню или выходить из дома, потому что она не хочет, чтобы он связывался со своими друзьями или снова пытался сбежать. Сириус заперся в своей комнате, обдумывая план мести. Теперь, когда худшее уже случилось — его вырвали из дома Поттеров, изувеченного и немого, — ему больше нечего было терять, и он был полон решимости заставить свою мать заплатить. Он был гриффиндорцем. И более того, он был мародёром, и он не сдастся без боя. В рождественский вечер его родители устраивали ужин. Но в этот раз на мероприятие, в отличии от ежегодного семейного ужина Блэков, были приглашены все Священные двадцать восемь (за исключением, конечно, Уизли). Сириусу не разрешалось использовать магию за пределами Хогвартса, но у него всё ещё было припрятано несколько грязевых бомб на дне чемодана… Он пытался придумать, как лучше спрятать маленькие шарики в рукавах своей парадной мантии, когда раздался стук в дверь. В доме был только один человек, который мог бы постучать, но Сириус понятия не имел, мог ли он доверять своему брату, поэтому поспешно бросил грязевые бомбы обратно в чемодан и захлопнул крышку. Поскольку Сириус не мог разрешить войти, Регулус осторожно открыл дверь через несколько мгновений после стука. — Привет, — сказал он. Сириус сердито посмотрел на него. Он не знал, как именно его родители узнали, что он покинул Хогвартс, но подозревал, что его брат имеет к этому какое-то отношение. Регулус закрыл за собой дверь, но остался неловко стоять перед ней. — Ты в порядке? Сириус закатил глаза. «Рискни предположить». — Прости. Наверное, это глупый вопрос, — Рег мгновение поколебался, но затем подошёл к Сириусу, который стоял рядом со своим чемоданом. Он протянул ему самозаправляющееся перо и маленький блокнот. — Вот, возьми. Сириус насмешливо фыркнул. Это был один из немногих звуков, которые он мог издать в своём нынешнем положении. Он скрестил руки на груди, и в конце концов Регулусу пришлось положить их на чемодан. Последовало короткое молчание, а затем Рег прислонился спиной к стене, нервно перебирая руками: — Она однажды сделала это и со мной, — сказал он, заламывая свои пальцы. — Силенсио. Когда ты уехал. В прошлом году. Думаю, она забыла, что наложила его, потому что я так проходил три дня, — он рассмеялся, хотя это было совсем не смешно. Взгляд Сириуса дрогнул. Через мгновение он наклонился, чтобы написать в блокноте «Почему?» Рег прочитал и натянуто улыбнулся: — Потому что я плакал. Почему же ещё? Мы получили твоё письмо, но она не дала мне его прочитать, и я был так расстроен, что просто разрыдался. Глупо, да? — увидев выражение лица Сириуса, он закатил глаза. — Это было всего один раз. С тех пор она этого не делала. Я просто хочу сказать, что понимаю, каково это, и это отстой, но прекращай слоняться тут, как побитая собака. Она, скорее всего, снимет его перед ужином. Сириус снова фыркнул носом. — Брось, просто веди себя хорошо хотя бы один вечер, ладно? Этот ужин правда важен для них. Мама была в ужасном стрессе, и папа тоже, хотя и старался этого не показывать. Видимо, какой-то новый политик начал что-то затевать, в Министерстве переполох. Говорят, он действительно может что-то изменить, ему просто нужна хорошая поддержка. Сириус закатил глаза. Ему было наплевать на политические баталии своих родителей, и Регулусу раньше тоже. Но он полагал, что многое изменилось. — Я серьёзно, Сириус. Не провоцируй их, не сегодня. Пожалуйста. Сириус пожал плечами и отвернулся. В любом случае, он не мог ответить.