All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Под конец своего первого года обучения в Хогвартсе Сириус обнаружил, что нет лучшего места для шалостей, чем замок, полный студентов в период экзаменов. У него было достаточно времени для подготовки к экзаменам в последний момент во время двухнедельного перерыва от занятий, и он решил использовать эту новообретенную свободу с пользой. Большинство их сверстников сходили с ума от беспокойства, включая Питера, который часами беспомощно пялился в свои записи и рвал на себе волосы в библиотеке. К счастью, Джеймс, похоже, разделял уверенность Сириуса, и, поскольку они уже потратили несколько недель на подготовку, было не так уж трудно убедить его переключить своё внимание на другие цели. Они открыли для себя чудеса применения беспламенных петард и с восторгом испаряли сумки с книгами ничего не подозревающих студентов в библиотеке — они вдвоём прятались за стеллажами и едва сдерживали смех, наблюдая, как их жертвы отчаянно ищут свои вещи. В конце концов один пятикурсник из Слизерина вскочил со своего места так быстро, что споткнулся о свою невидимую сумку и упал прямо на лицо, из-за чего Джеймс и Сириус впали в такую истерику, что мадам Пинс выгнала их обоих. Втайне Сириус не имел ничего против того, что Питер был слишком занят учёбой, чтобы присоединиться к ним — он так волновался из-за экзаменов, что становился невыносимым занудой, постоянно бормоча что-то себе под нос об ингредиентах для зелий или прося их прогнать его по историческим датам. Даже Джеймс терял терпение из-за того, что ему приходилось бесконечно утешать своего нервозного друга. Римус же, напротив, был более расслаблен, чем Сириус когда-либо видел его. Но он всё также не был склонен участвовать во всех этих розыгрышах, предпочитая проводить дни за книгой или слоняясь по замку с картой. Сириус был бы рад его компании гораздо больше, чем компании Питера, но, в конце концов, у него всё ещё был Джеймс, и этого было более чем достаточно. Сами экзамены прошли так же гладко, как Сириус и ожидал. Сначала были чары, где им нужно было заколдовать кокос танцевать ирландскую джигу — детский лепет. Он, Джеймс и Римус безупречно справились со своим заданием. Кокос Питера же сначала отказывался двигаться, а когда всё-таки начал танцевать, вышел из-под контроля, слетел со стола и разбился о каменные плиты. Сириус не винил его за это — учитывая то, как Питер вёл себя в последнее время, он был готов сделать то же самое. Экзамен по трансфигурации был элементарным; они превращали жуков-оленей в перечницы. Сириус справился за пять минут, безупречно преобразив насекомое в красивую стеклянную фигурку. Макгонагалл, которая ходила по классу и наблюдала за страданиями других студентов, остановилась у стола Сириуса и заявила, что это лучший пример мелкомасштабной трансфигурации, который она когда-либо видела от учеников первого курса, отчего Сириусу показалось, что он может лопнуть от гордости. Его друзьям потребовалось больше времени, но в конце концов все они справились с заданием с разной степенью успеха. Перечница Римуса осталась блестящей и чёрной, а у Джеймса выглядела фарфоровой, но, когда Макгонагалл попыталась вытряхнуть из неё немного перца, она расправила крылышки и улетела. Питеру удалось заставить перечницу быть неподвижной, но даже спустя час после экзамена у неё всё ещё были ножки и рога. Письменный экзамен по травологии был скучным, но лёгким. История магии была такой же, хотя Сириус был немного шокирован, когда, оглянувшись, увидел, что Римус яростно что-то строчит на третьем свитке пергамента, отложив первые два в сторону. Он был уверен, что глава из их учебника о восстаниях гоблинов и вполовину не была такой длинной, как эссе его друга. К сожалению, зельеварение было одним из самых сложных экзаменов только потому, что на нём нужно было по памяти приготовить лекарство от бородавок, и Сириус знал, что если хотя бы в одном измерении будет допущена ошибка, это может испортить всё зелье. Он справился, но это был один из немногих предметов, где он не ожидал высоких оценок. В перерывах между экзаменами Сириус с Джеймсом продолжали наводить ужас, подсовывая ученикам в сумки перья-обманки, прячась под мантией-невидимкой и пуская в ход остатки грязевых бомб во имя благой цели. Филч несколько раз чуть не словил их, но им удалось избежать поимки, хотя Фрэнк Долгопупс пригрозил им отработками, если они не прекратят левитировать чернильницы в общей комнате. Дни становились всё теплее, и к тому времени, когда наступил июнь и экзамены закончились, Римус и Питер, наконец, были готовы снова присоединиться к розыгрышам. Это было хорошо, так как Джеймс хотел, чтобы их последняя шалость запомнилась надолго. — Это должно быть грандиозно, — решительно заявил он, когда они отдыхали у озера. — Наше последнее «ура». — Не последнее, — напомнил ему Сириус, — мы вернёмся через два месяца. — Вы все — может быть, — уныло сказал Питер. — А я знаю, что провалил все экзамены. Джеймс махнул рукой, игнорируя его беспокойство. Они все уже были сыты по горло этим, а на улице было слишком хорошо, чтобы расстраиваться из-за Питера. Они были в своём новом любимом месте, под большим тенистым деревом. Питер сидел под ветвями, чтобы не обгореть, — солнце ярко светило в небе. Джеймс и Сириус наслаждались солнечными лучами, лежа на траве без мантий и закатав рукава своих рубашек. Римус лежал рядом, хотя на нём всё ещё была мантия. — У нас остались грязевые бомбы? — спросил он, прищурившись, взглянув на небо, и затем лёг на спину, закрыв глаза и закинув руки за голову. Он напомнил Сириусу кота, лениво дремлющего на солнце. — Да, несколько штук. Но этого мало для грандиозного прощания. — А насколько грандиозное ты хочешь? — Что-то большее, чем грязевые бомбы, — пожал плечами Джеймс, протирая свои очки, что он часто делал, когда думал. — Достаточно грандиозно, чтобы все знали, что это были мы. — Они будут знать, что это мы, — ответил Сириус. — Макгонагалл всегда знает, — он встал и бросил камень в озеро, сумев заставить его отскочить пять раз от поверхности воды. Однажды, когда он был младше, они с Регом устроили соревнование по бросанию «блинчиков» в пруд в их саду, но Сириус не хотел об этом думать. — Они могут подумать, что это Пруэтты, — ответил Джеймс. — Они весь год нас обходят. — Ничто не сравнится с пикси! — возразил Сириус. Он бросил ещё один камень. На этот раз, после четвёртого прыжка, гигантский кальмар, обитавший в озере, вытянул длинное серебристое щупальце, чтобы отбить камень обратно в Сириуса, от чего тот ухмыльнулся. — И чесоточный порошок был хорош, ты должен признать это, — пробормотал Римус, прикрыв лицо рукой от солнца. — Вот именно, — согласился Сириус, кивая. — Мы обошли их по части изобретательности. — И туча! — пискнул Питер, вмешиваясь в разговор, как обычно, самым неподходящим образом. После его слов воцарилось напряжённое молчание. Они тщательно избегали разговоров об этом инциденте с января. Сириус недовольно покачал головой и быстро сменил тему: — В любом случае, суть в том, что у нас четверых в этом году было больше отработок, чем у всех гриффиндорцев вместе взятых. Чего ещё ты хочешь от нас, Джеймс? Чтобы мы подписали свою работу? Он собирался бросить ещё один камень, когда Джеймс вскочил на ноги и схватил Сириуса за плечо, из-за чего он уронил его. — Эй! — Сириус раздражённо нахмурился. — Что ты делаешь? — Вот оно! — нетерпеливо воскликнул Джеймс. — Мы подпишем свою работу! — Вы — что? — спросил Римус, прищурившись из-под руки. — ПОДПИШЕМ НАШУ РАБОТУ, — повторил Джеймс, и Сириус расплылся в улыбке. Римус всё ещё выглядел сбитым с толку. Джеймс вздохнул и нетерпеливо объяснил: — Мы оставим свою подпись на Хогвартсе, в буквальном смысле. — Ты говоришь о порче школьного имущества, Поттер? — Сириус выгнул бровь, в голове у него уже роились идеи того, что они могли бы написать и где. — Может, и так, Блэк, — Джеймс вскинул брови, обрадованный тем, что Сириус его понял. (Они всегда понимали друг друга, даже когда другие — нет). — Ну, вот что я скажу, старина, — заговорил Сириус с хорошо поставленным аристократическим акцентом, и на его лице появилась улыбка. — Что ты скажешь, старина? — Я скажу, что это просто отменная идея. — О, чудная! — Необычайная! — Не то слово! Они оба рассмеялись, и Сириус повалил Джеймса на траву, вовлекая его в борьбу. Римус, сидевший рядом, со вздохом встал и отошёл в сторону, чтобы сесть рядом с Питером. Он никогда не стремился присоединиться к их разборкам. Питер и Римус продолжили болтать в тени дерева, но Сириус не обращал на них внимания, изо всех сил стараясь прижать своего друга к траве. Джеймс был крупнее его и немного сильнее (хотя Сириус отказывался это признавать), но он верил в то, что нужно сражаться на «честных условиях», как он это называл. Сириус считал, что драка есть драка, и не стеснялся при необходимости бросаться в Джеймса грязью или использовать острый, хорошо поставленный локоть. Он как раз пытался сбить с Джеймса очки, когда Питер вскочил, обращая на себя их внимание: — Ребята! У меня появилась идея! — взволнованно пропищал он. — Охренеть! — они оба замерли. Джеймс сделал захват вокруг шеи Сириуса, но тот не собирался проигрывать, подставив подножку своему другу, лишив их обоих равновесия. — Ты хорошо себя чувствуешь, Петтигрю? — спросил Джеймс, всё ещё зажимая шею Сириуса. — Лужайка! — воскликнул Питер, расхаживая взад-вперёд. — Это самый большой холст, и это не будет долговечно, это можно сделать… если мы используем зелье для быстрого роста… Сириус невольно улыбнулся, когда план Питера начал обретать смысл…

***

У них было две недели на то, чтобы спланировать это — Питер и Джеймс отвечали за подготовку всего необходимого, в то время как Сириус и Римус проводили время за изучением заклинаний, которые им понадобятся. Найти заклинания, изменяющие цвет, было не так уж сложно, и они были пустяковыми, если разобраться. Пока они занимались организацией своей последней миссии в этом году, мародёры узнали, что они все успешно сдали экзамены, даже Питер. Сириус получил высокие оценки по всем предметам, опередив Джеймса по половине из них. При чём он занял первое место на трансфигурации и старался не показывать, в каком он восторге был из-за этого. Он также был немного удивлён, узнав, что Римус обошёл его по чарам и истории магии (где он был первым); Люпин, казалось, постоянно проявлял новые уровни гениальности. В свою последнюю ночь в Хогвартсе четверо мальчиков спрятались под мантией-невидимкой Джеймса и, как только все уснули, вышли на улицу. — Ай! Это была моя нога! — Прости! — Я ничего не вижу. — Потому что здесь темно, недоумок. — Ой! А это была моя нога! — Теперь уже можно снять мантию? — Да, давайте… Освободившись от мантии, Сириус глубоко вдохнул свежий летний воздух. Он обернулся, чтобы посмотреть на своих друзей — Питер и Римус держали в руках мешок с семенами гортензии, а Джеймс, свернул и убрал мантию. — Итак, — сказал Джеймс, переходя к делу, — что мы в итоге решили написать: «с любовью» или «от»? — «От», — сказал Питер. — Мне больше нравится «с любовью», — фыркнул Сириус. — Оу-у, ну конечно, Блэк, — поддразнил Джеймс, взъерошив его волосы. Сириус скорчил лицо и увернулся. — Значит, будет «с любовью». Давайте, джентльмены, за работу! У них ушёл час на то, чтобы опустошить мешок с семенами. Джеймс шёл впереди, а Римус замыкал шествие, поливая землю зельем быстрого роста по их следу. — Мы точно всё правильно написали? — спросил Джеймс, оглядываясь на рассыпанные по земле семена. — Уже поздно переживать, — ответил Сириус. — Ладно, нам пора идти, солнце уже встаёт, — он указал на небо, где розовый цвет начал растекаться по горизонту. — Давайте, заклинание для смены цвета, быстро! — Я уже наложил его, — сказал Римус, опустошая последнюю бутылку с зельем. — Пока семена ещё были в мешке. — Отличная идея, Люпин! — хлопнул его по плечу Сириус, ухмыльнувшись. — Я знал, что ты самый логичный из нас. — Давай пока не будем заходить, — сказал Джеймс, глядя на небо. — Можно понаблюдать, как встаёт солнце. — Мерлин, — засмеялся Сириус. — Ты такой педик. Но он остался вместе с остальными, с тихим изумлением наблюдая, как розовый цвет становится всё насыщеннее, переходя в оранжевый. Солнце торжественно взошло над озером, отражаясь золотом на поверхности воды, и глубокий оранжевый цвет сменился светло-жёлтым, переходя в голубой. — Следующий год будет ещё лучше, парни, — улыбнулся Джеймс, его очки блестели, отражая солнечный свет, и он закинул руки на плечи Сириуса и Питера. Сириус улыбнулся ему в ответ, и у него защемило в груди, когда он увидел, как свет отражается на лицах его лучших друзей и на стенах замка, который так быстро стал для него домом. Они тихо вернулись в гостиную, едва не забыв накинуть мантию. В Гриффиндорской башне, Джеймс и Питер свернулись на своих кроватях и задёрнули шторы, закрывая себя от восходящего солнца. Сириус зевнул, жалея, что не может сделать то же самое, потому что он ещё не начал собирать вещи, а поезд отправлялся через несколько часов. Он вздохнул и начал беспорядочно запихивать свои вещи в чемодан. Римус тоже не спал. Вместо этого он устроился на подоконнике, забравшись на него с ногами, и наблюдал за тем местом, где они рассыпали семена. Он был тихим и сосредоточенным, смотря сквозь стекло, и Сириус понятия не имел, что у него на уме. Как только его чемодан был забит до отказа (он подумает о том, как закрыть его, позже), Сириус подошёл к Римусу. Внизу проросли цветы — беспорядочно скрученные стебли. — Выглядит неплохо! Римус сухо улыбнулся: — Всё ещё считаю, что нужно было надписать «мОродёры», а не «мародёры». — Орфографическая ошибка, Люпин, — зевнул Сириус. — Я бы не смог этого пережить, — он потянулся, позволив усталости овладеть собой, и опустился на ближайшую кровать — Римуса — и, свернувшись калачиком, заснул. Сириус понимал, что, когда он проснётся, ему придётся сесть в поезд, который отвезёт его домой. Он знал, что оставит своих друзей и останется с родителями один на один, даже без Рега, на которого можно было бы рассчитывать. Он знал, что ему будет запрещено использовать магию, а наказания за шалости будут намного суровее, чем здесь, в Хогвартсе. Он осознавал, что когда откроет глаза, то столкнётся лицом к лицу с моментом, которого боялся месяцами. Но до тех пор он был просто вымотан, его клонило в сон от приятной усталости, которую оставила после себя захватывающая ночь, проведённая на миссии с друзьями. Сейчас он был в безопасности, свернувшись калачиком в комнате, которую успел полюбить, где он мог по-настоящему быть самим собой. И кровать пахла Римусом, чем-то землистым и знакомым — напоминание о том, что сейчас Сириус не один. Пока он засыпал, за окном расцвели цветы. Пятьюдесятью футами ниже сияющие гриффиндорским малиновым и золотым гортензии раскрыли свои лепестки, гордо заявляя:

ЗДЕСЬ БЫЛИ МАРОДЁРЫ!