All the Young Dudes — Sirius's Perspective

День рождения Джеймса наступил всего через пару недель, и хотя их сверстники, казалось, были менее терпимы к очередной серии шумных выходок мародёров, никто не мог отказать золотому мальчику Гриффиндора в небольшом праздновании его дня рождения. Его твёрдая уверенность в себе и репутация фактического лидера мародёров уже сделали Поттера кем-то вроде знаменитости среди первокурсников, и даже старшекурсникам он полюбился за чувство юмора и впечатляющий талант к магии. Любому другому популярность, возможно, вскружила бы голову. Но несмотря на огромное самомнение Джеймса, рост которого только укреплял его острое чувство правильного и неправильного, недостаток скромности он восполнял искренней добротой и стремлением помогать другим. Так что, хотя второго раза за месяц было многовато, им всё же удалось заставить большую часть зала поддержать их в многократном исполнении «С днём рождения тебя», а Сириус выпросил для Джеймса час на поле для квиддича с некоторыми из нынешних членов гриффиндорской команды. Джеймс был так счастлив, что можно было подумать, будто его пригласили играть в самой Лиге. Однако к концу марта Сириусу пришлось заниматься чем-то гораздо более унылым, чем организация вечеринок: экзаменами. Вся школа, казалось, помешалась, и нельзя было найти ни одного уголка в замке, где бы не было учеников, лихорадочно повторяющих материал. Джеймс взялся за подготовку с той самой непоколебимой решимостью, которую он проявлял к любому своему начинанию, из-за чего, конечно, Сириусу тоже пришлось напрячься. Его не особо волновало, что Джеймс превосходил его, если это касалось домашних заданий, но экзамены — это совсем другое дело. Сириус с удовольствием превратил их подготовку в соревнование, заключив пари с Джеймсом о том, кто получит лучшие оценки. Римус ходил заниматься с ними, но отказывался участвовать в каких-либо противостояниях. В отличие от большинства учеников, он, казалось, не испытывал никакого давления из-за своих оценок, и, по-видимому, был доволен средними результатами. Сириус подумал про себя, что Римус мог бы составить ему и Джеймсу серьёзную конкуренцию, если бы приложил немного больше усилий. Но он не собирался подталкивать друга учиться ещё больше сейчас, когда тот, казалось, наконец-то пережил свою фазу зубрилы, которая отняла так много его времени. Питер же, напротив, находился под немалым давлением. Поскольку его сестра сбежала в магловский колледж, что было скандалом невероятных масштабов в волшебном сообществе, очевидно, теперь именно ему предстояло продолжить семейное наследие. Насколько Сириус понял, родители Питера были карьеристами, которые искренне верили, что их статус крови должен иметь более весомое значение, чем он имеет на самом деле, хотя они, конечно, никогда бы не сказали об этом прямо. К сожалению, несмотря на чистоту крови, которой обладали Петтигрю, им не хватало власти, из-за чего они часто оказывались на задворках высшего общества. Сириус, возможно, и посочувствовал бы ему, если бы не считал, что попытки подняться по социальной лестнице в волшебных кругах просто нелепы. Он не понимал, почему Питер так старается угодить своим родителям. Сириус всегда находился на вершине волшебной иерархии, и не считал, что это так уж круто, как об этом говорят, и ему было не очень интересно пытаться понять, почему кто-то так думает. Кроме того, Питер ужасно раздражающе себя вёл из-за этого всего. — Как много нам нужно сдать в этом году? — в отчаянии спрашивал он по меньшей мере по четыре раза в день. — Питер, успокойся, — унимал его Джеймс. — Всё у тебя будет хорошо; ты уже знаешь всю теорию задом наперёд, осталось только применить это на практике. Сириус удержался от того, чтобы закатить глаза, но как только остальные отошли за пределы слышимости, он наклонился и прошептал Римусу: — Не могу винить его за то, что он немного дёрганный. В семье Петтигрю было по меньшей мере двенадцать сквибов — и это только в этом столетии. — Сквибов? — Волшебники без магии, — пояснил Сириус. — Знаешь, как иногда в магловских семьях рождаются волшебники? Это работает и в обратную сторону, но никто не любит об этом говорить. У моего пра-пра-дяди на самом деле была одна безумная теория, что маглы подменяют своих детей на наших, чтобы проникнуть в волшебный мир. Конечно, у него были не все дома. — Ясно, — медленно произнес Римус, переваривая услышанное. — Так вот почему магия Питера немного… нестабильная? — это был необидный способ сказать то, что было до боли очевидно: Питер сильно отставал от остальных мародёров, когда дело касалось магии. Ему приходилось изо всех сил стараться, чтобы сделать то, что другие могли делать, не задумываясь. — Не знаю, — пожал плечами Сириус. — Может быть. Я не знаю, можно ли на самом деле доказать, что это передается по наследству, но именно по этой причине Петтигрю больше не состоят в священных двадцати восьми. Римус раздражённо вздохнул, бросив на Сириуса испепеляющий взгляд: — Ты же знаешь, что я без понятия, что это такое. Сириус знал, но ему нравилось, когда Римус его о чём-то спрашивал. Он ткнул Римуса в бок, ухмыляясь: — Ну, я не знаю, Люпин, ты так много читаешь в последняя время. Приятно осознавать, что в чём-то я разбираюсь лучше тебя. Римус фыркнул и снова уткнулся в свою работу, явно не желая доставлять Сириусу удовольствие слышать, как он задаёт этот вопрос вслух. Надеясь удержать внимание друга, Сириус быстро продолжил: — Священные двадцать восемь — это чистейшие из чистокровных. Последние оставшиеся «незапятнанными» семьи. Римус бросил на него ещё один хмурый взгляд, словно это была самая глупая вещь, которую он когда-либо слышал в своей жизни. Сириус поднял руки, поспешив объяснить: — Это их слова, не мои! Ты же знаешь, я не верю во всю эту чушь о чистоте крови. — Ну да, — приподнял бровь Римус, — но я готов поспорить, что Блэки возглавляют этот список. — Вообще-то, — ответил Сириус, ухмыльнувшись, — Абботы на первом месте. Список по алфавиту. Римус застонал и вернулся к своей книге, но Сириус заметил, как на его лице промелькнула улыбка.

***

Помимо непрекращающегося соперничества с Джеймсом, у Сириуса была ещё одна причина для того, чтобы с головой уйти в учебу: пока он направлял все свои силы на подготовку к экзаменам, у него не было времени думать о том, что ждёт его после них. Летние каникулы. В то время как другие ученики болтали о планах на каникулы и семейных встречах, Сириус лишь хмурился всякий раз, когда речь заходила о лете. Он предпочитал думать об этом как можно меньше, хотя игнорировать это становилось всё труднее и труднее. Он не разговаривал с Регулусом с тех пор, как они поссорились на Рождество, и теперь понятия не имел, чего ожидать, когда вернётся домой. Он подумал о том, чтобы попытаться написать ещё раз, может быть, даже извиниться, но он был уверен, что его мать прочтёт все письма, которые он напишет. И даже если бы он знал, что они дойдут до его брата нетронутыми, Сириус не смог бы заставить себя отказаться от своей гордости. Он всё ещё был зол на Рега за то, что считал фундаментальным предательством — по мнению Сириуса, его брат встал на сторону их родителей, когда они должны были быть на стороне друг друга. В то же время чувство вины терзало его, когда он думал о шрамах на ногах Регулуса и о том, как обвиняюще тот выплюнул: «Бросил тебя?». Сириус не мог избавиться от чувства, что он подвёл своего брата, что он бросил Регулуса так же, как и Рег бросил его, хотя ни у кого из них на самом деле не было выбора. Из-за этого он чувствовал себя совершенно беспомощным. Сириус думал об этом всё чаще по мере приближения лета. Это было похоже на слив в центре его сознания, вокруг которого вращались все его мысли — он мог заставить свой разум крутиться как можно дольше, но в конце концов его всё равно затягивало в эту тёмную яму. Он был безгранично благодарен Джеймсу Поттеру, который делал всё возможное, чтобы понять его, и всегда был готов сказать что-нибудь в утешение в те ночи, когда Сириус забирался к нему в постель, потому что не мог заснуть. Иногда он совсем срывался, не в силах сдержать слёз, которые сами собой катились из глаз. Но Джеймс был таким понимающим, что Сириусу даже не было стыдно за это, хотя подсознательно он слышал голос матери: «Имей хоть немного достоинства! Мальчики не плачут!» В ту ночь, когда Сириус показал свои шрамы, отчаянно желая рассказать о том, что он видел на ногах Регги во время рождественских каникул, Джеймс ахнул: — Какая же она злая, — прошептал он, и в его глазах зажёгся праведный гнев. Сириус не знал, как реагировать на это слово. Конечно, он ненавидел то, что делала его мать, — он думал, что это отвратительно, чудовищно, ужасно. Но он отпрянул от слова «злая», и его первым побуждением было занять оборонительную позицию — в конце концов, все родители дисциплинируют своих детей. Просто его семья была немного более эксцентричной, чем у большинства. — Она думает, что так будет лучше для нас, — услышал он свой голос и вздрогнул, осознав, что повторяет слова брата. Джеймс скептически посмотрел на него, поэтому Сириус продолжил: — Это не… конечно, я знаю, что это неправильно, но я не могу её остановить. Я просто… я думал, что смогу удержать её от того, чтобы она не поступила так с Регом. Не то чтобы он был таким же плохим, как я, он никогда не делал ничего, чтобы заслужить это… — Сириус, — перебил его Джеймс со странным выражением в глазах. — Никто этого не заслуживает. Ты этого не заслуживаешь. Ты же это знаешь, да? Сириус хотел ответить, но у него перехватило горло. — Ты не должен был возвращаться туда, — продолжил Джеймс. — Это неправильно, — его глаза внезапно загорелись, как тогда, когда ему в голову приходили идеи. — Останься со мной на лето! Сириус моргнул и вытер подозрительно влажные щёки: — Что? — Ты можешь остаться со мной! Я уверен, что мои родители будут рады принять тебя у нас, — он радостно улыбался, явно в восторге от такого решения. — Я не могу, — с замиранием сердца ответил Сириус. — Моя семья никогда мне этого не позволит. Джеймс снова заговорил, но Сириус покачал головой: — Слушай, просто… оставь это, ладно? Давай поговорим о чём-нибудь другом. Его друг неохотно согласился. Но на следующий день Джеймс снова поднял эту тему. Они сидели в гостиной и смотрели, как Питер пытается превратить банан в тапочку. Сириус нахмурился и вздохнул: — Ты же знаешь, они никогда мне не разрешат. — Взбодрись, — сказал Джеймс, обхватив его рукой за плечи. Он был непоколебимо уверен, что нашёл решение летней проблемы Сириуса и что у него всё получится устроить. Сириус не знал, как убедить своего друга, что это просто невозможно. — Но они ведь не отпустят. Чёртова свадьба Беллатрисы в июне, и можешь не сомневаться, мне придётся высидеть её от начала до конца. — Мы получили приглашение, — вмешался Питер, отрываясь от своей работы. Теперь банан был похож на тапочку, но всё ещё оставался ярко-жёлтым и неприятно мягким на вид. — Может, там и увидимся. — Ага, класс, — мрачно пробормотал Сириус, не в силах выказать энтузиазм по поводу того, что Питер посетит одно из их ужасных семейных торжеств. — Если только меня не превратят в тритона. Или не запрут в портрете на всё лето — однажды они реально сделали это с Андромедой. Она больше никогда не была прежней, и теперь ненавидит волшебные картины. — После свадьбы, — сказал Джеймс, упрямо возвращая разговор к первоначальной теме, — мы что-нибудь придумаем. Мы устроим побег для тебя, если понадобится, клянусь. Сириус постарался улыбнуться, не желая спорить со своим другом. Джеймс улыбнулся в ответ, и вид у него был такой уверенный, что невозможно было не почувствовать слабый проблеск надежды. Если кто и мог придумать, как тайно увезти Сириуса от его семьи, так это Джеймс Поттер. — Ты тоже, Люпин, — добавил Джеймс. Римус лежал на животе на полу и слушал вполуха. — А? — он поднял голову, слегка выгнув спину. Сириусу показалось, что тот поморщился, когда пошевелился, но черты его лица быстро приняли нейтральное выражение. — Ты должен приехать и остаться на лето. У нас полно комнат, и мама не против. — Не могу, — покачал головой Римус, снова уткнувшись в книгу. Он казался рассеянным и напряжённым. Сириусу стало интересно, о чём он думает. — Надзирательница меня не отпустит. Законный опекун, магловские законы. — Мы найдем способ обойти это, — ответил Джеймс, отказываясь принять «нет» в качестве ответа. — Вы оба приедете, ясно? Я это устрою. Хотел бы Сириус, чтобы верить Джеймсу было не так легко — он не знал, сможет ли он справиться со своими рухнувшими надеждами, как только он снова застрянет в мрачном поместье своих родителей. К счастью, Питер ахнул, эффективно отвлекая их от разговора: — Кажется, у меня получилось! — он поднял вверх свой ярко-жёлтый тапочек. — Молодец, Пит, — сказал Сириус, не сумев повторить восторг, с которым Джеймс умел подбадривать своих друзей. — Примерь, посмотрим, подходит или нет. Питер наклонился, чтобы надеть тапок. В этот момент Сириус краем глаза заметил, как Римус сел, а затем внезапно вскочил на ноги. Его глаза были широко раскрыты, как будто ему в голову только что пришла идея. — Фу-у-у! — вскрикнул Питер, снова привлекая внимание к себе. Его нога теперь была покрыта банановой кашей — Джеймс расхохотался, трясясь так сильно, что очки чуть не сползли с его лица. — Он же пошутил, Пит! Тебе пора перестать делать то, что мы тебе говорим. Римус всё ещё стоял со странным выражением на лице. — Ты в порядке, Люпин? — с любопытством спросил Сириус. Римус заколебался, когда всё внимание переключилось на него. — Да, просто… пойду прогуляюсь. — Куда? Уже почти отбой, — спросил Сириус, а затем почувствовал искру волнения, поняв, что Римус может быть задумал что-то. — Что ты планируешь? — Нет, нет, ничего… Просто хотел… — Мы идём с тобой! — Джеймс тоже поднялся. — Я возьму мантию. — Нет! — крикнул Римус. Все замерли, даже Питер, который был занят тем, что выковыривал остатки банана между пальцами. — Я… — запнулся Римус, — плохо себя чувствую. Я просто хочу сходить к мадам Помфри, вот и всё. Оу. Сириус тут же осознал свою ошибку. Он делал всё возможное, чтобы Джеймс и Питер не заметили подозрительных исчезновений Римуса, но они начинали задавать вопросы, почему их друг так странно периодически болеет. Сириус старался обходить стороной эту тему, но, похоже, сегодня вечером он поступил наоборот. Он мысленно выругал себя. — Ладно, приятель, — мягко сказал Джеймс, поднимая руки. Они все уже привыкли к внезапным перепадам настроения Римуса. — Успокойся. Хочешь, мы тебя проводим? — Я пойду, — быстро сказал Сириус. Он встал и, прежде чем Римус успел возразить, взял его за локоть, направляя к выходу из комнаты. — Сириус… — начал Римус, как только они вышли в пустой коридор. Сириус мог догадаться, что тот хочет сказать — он, вероятно, не хотел, чтобы с ним шли в больничное крыло, особенно если это было как-то связано с оборотнями. Римус всё ещё понятия не имел, что Сириус разгадал его секрет. — Всё в порядке, Люпин, — быстро успокоил он своего друга, — я просто провожу тебя туда. Не пойду с тобой внутрь и ничего такого. Римус выглядел немного растерянным, но, казалось, смирился с этим. Они пошли дальше, двигаясь медленнее, чем обычно. Сириус понял, что Римусу больно, и он пытается это скрыть. Его челюсть была сжата, плечи напряжены. Он в очередной раз задался вопросом, что именно происходило во время ежемесячных превращений. Что бы это ни было, казалось, что это всегда что-то отнимало у Римуса. — Ты в порядке? — осторожно спросил Сириус. — Идёшь как-то странно. — Мне нехорошо, — повторил Римус, выдавливая слова сквозь стиснутые зубы. Очевидно, он не хотел говорить об этом, но, с другой стороны, он никогда особо не хотел говорить о себе, в каком бы контексте то ни было. Сириус знал, что лучше не давить на него. — Ладно, — беззаботно ответил он, и они продолжили идти в тишине. Когда они добрались до больничного крыла, перед дверью между ними возникла неловкая пауза. Римус уставился на него, ожидая, пока его друг уйдет. Сириус невозмутимо посмотрел на него в ответ. — Надеюсь, тебе станет лучше, — сказал он. — Можно нам навестить тебя завтра, если ты не вернёшься? Римус моргнул, как будто это было совсем не то, чего он ожидал. Его взгляд немного смягчился, но он всё ещё был настороженным, и Римус пробормотал: — Думаю да, — пожав плечами, он поморщился, определённо, от боли. Сириус постарался сохранить выражение своего лица невозмутимым. На мгновение ему захотелось просто сказать Римусу, что он всё знает, что Римусу не нужно держать это в секрете, что он может попросить о помощи. Что он не одинок. Но Сириус понимал, что это не очень хорошая идея. — Береги себя, Люпин, — сказал он прежде, чем развернуться и поспешить прочь, не оглядываясь.