All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Сириус ненавидел Рождество. Всегда ненавидел, сколько себя помнил. Рождество для Блэков означало семейные ужины, скучные празднества и слишком много родственников Сириуса, расхаживающих по дому в парадных мантиях. Его мать всегда была на взводе, готовая сорваться в любой момент под давлением необходимости играть роль идеальной хозяйки. Его отец становился мрачным и строгим, пристально следя за сыновьями, чтобы убедиться, что они не сделали ничего такого, за что ему могло бы быть стыдно. Это было совершенно безрадостно — даже подарки были скучными: книги о семейной истории или пыльные фамильные реликвии, которые не служили никакой цели, кроме украшения. Так что, по мере того как ноябрь подходил к концу и декабрь стремительно приближался к Хогвартсу, Сириус становился всё более угрюмым. В то время как другие ученики оживлённо обсуждали предстоящие праздничные вечеринки, подарки и семейные встречи, он хмурился и с головой уходил в свои исследования, проводя часы в библиотеке. Даже Джеймс становился невыносимым — он всё время говорил о маминых рождественских пирожках или о том, как сильно он надеется, что пойдёт снег. — В прошлом году мой папа трансгрессировал нас на огромный холм недалеко от Лондона — я трансгрессировал с ним, это было ТАК странно, — и он заколдовал сани, чтобы мы не упали, это было невероятно, так быстро… Сириус захлопнул книгу. Они сидели в общей комнате, рядом с потрескивающим огнём в камине. Римус и Питер играли в плюй-камни на полу, а Джеймс держал в руках журнал по квиддичу. Но он не читал его, вместо этого он продолжал трещать, в очередной раз, о Рождестве. — Ты не возражаешь? — огрызнулся Сириус. — Я пытаюсь читать. Джеймс замолчал, а Питер и Римус подняли головы, услышав, как захлопнулась книга (толстый том по зрительной трансфигурации). Теперь они смотрели на него в напряжённой тишине. — Э-э… извини, приятель, — неловко сказал Джеймс. Губы Римуса были поджаты, как будто он думал, что Сириус ведет себя нелепо, а Питер нервно уставился на свои камни. Сириус понимал, что поступает нечестно, но не мог не поддаться резкому уколу раздражения, который он почувствовал, услышав воодушевление в голосе Джеймса. На следующее утро им предстояло сесть в поезд, и его нервы уже были на пределе. — Всё в порядке, — тихо сказал он. — Здесь всё равно слишком шумно, чтобы сосредоточиться, — он взял свою книгу и удалился в их комнату, надеясь уйти достойно. Ему было неловко из-за того, что он сорвался на Джеймсе. Он постоянно злился на Питера и даже на Римуса, но на Джеймса — никогда. Это было странно. Конечно, Джеймс Поттер был слишком хорош, чтобы держать на него зло. Той ночью, когда Сириус на цыпочках подошёл к его кровати, тот сразу же впустил его. Сириус даже не успел ничего сказать, как Джеймс начал извиняться: — Послушай, Сириус, прости меня за то, что было раньше… Я не подумал, я знаю, что Рождество для тебя — это не просто… — Нет! — воскликнул Сириус, ужасаясь самому себе. — Нет, это я должен извиняться! Ты не виноват, что у меня ужасная семья. Ты имеешь полное право радоваться, а я постараюсь больше не быть таким жалким придурком. Они оба улыбались, всё было прощено, и Сириус испытал невероятное облегчение. Что бы он делал без Джеймса Поттера?

***

На следующее утро Римус пришёл на станцию проводить друзей. Он остался в Хогвартсе на каникулы: Джеймс пригласил его погостить, но, похоже, возникли сложности с магловскими законами, поэтому Римусу не разрешили. Джеймс также пригласил Сириуса погостить с его семьей, но ему, конечно, пришлось отказаться. Он мог лишь представить, как отреагировали бы его родители, попроси он разрешения остаться у Поттеров на Рождество. Когда они садились в поезд, Джеймс пообещал Римусу, что они будут писать ему, заговорщически добавив: — Постарайся придумать что-нибудь для нашей следующей атаки на Снейпа! Римус кивнул и улыбнулся, помахав им с платформы. Он выглядел немного хмурым, но Сириус подумал про себя, что не задумываясь поменялся бы с ним местами — болтаться без дела в Хогвартсе казалось ему гораздо привлекательнее, чем то место, куда он отправлялся. Сириус пытался сдержать своё обещание и не хандрить в поезде, но большую часть пути он был тихим и замкнутым. Джеймс не пытался его разговорить, поддерживая с Питером непринуждённую беседу, в которой осторожно обходил все темы, связанные с Рождеством. По мере приближения к Лондону Сириус поймал себя на том, что перестал обращать внимание на разговор друзей — он был слишком поглощён собственными мыслями. К тому времени, как они добрались до Кингс-Кросс, сердце у него в груди сжалось в кулак. Его отец был там, чтобы встретить его. Орион нахмурился, наблюдая, как его сын прощается с Джеймсом Поттером и Питером Петтигрю, но он ничего не сказал, пока они не покинули переполненный вокзал. — Кажется, я говорил тебе держаться подальше от нечистых, — в отличие от матери, чей голос становился пронзительным, когда она была расстроена, голос отца становился тише. Слова были шипящими и полны яда. Сириус вздрогнул. — Джеймс и Питер чистокровные, — в свою защиту пробормотал он, глядя себе под ноги. Его отец фыркнул. — Поттеры — одни из худших предателей крови в истории, — яростно сказал он. — Если бы они добились своего, весь волшебный мир — весь наш образ жизни — рухнул бы у нас на глазах. Ты понимаешь? Сириус пожал плечами, и отец схватил его за руку: — Отвечай мне, когда я с тобой разговариваю, юноша. Рука Сириуса заныла в том месте, где пальцы впились в кожу. Он стиснул зубы. — Я понимаю.

***

Возвращение Сириуса домой было именно таким ужасным, каким он его себе представлял. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как он уехал, но ему всё ещё было неприятно приближаться к мрачному поместью с фамильным гербом, украшавшим дверь. На первый взгляд, здесь ничего не изменилось, но, когда они вошли в отделанные деревянными панелями залы и прошли под насмешливыми портретами его предков, Сириус не мог не почувствовать, что что-то изменилось. Это место больше не казалось ему домом — он скучал по уютной атмосфере общей комнаты Гриффиндора. Его мать ждала в гостиной вместе с… — Рег, — выдохнул Сириус, улыбнувшись впервые с момента посадки в Хогвартс-экспресс. Он двинулся навстречу брату, желая поприветствовать его, но Регулус слегка отпрянул и не улыбнулся в ответ. Сириус остановился, как ужаленный. «Что это было?» Он быстро понял, что, должно быть, именно присутствие его родителей заставило Регулуса отстраниться. Его мать питала отвращение к тому, что она называла «слезливым проявлением чувств»; она бесчисленное количество раз повторяла, что такая привязанность не свойственна мужчинам и является признаком слабости. И всё же Сириус думал — надеялся, — что его брат будет рад его видеть. Его мать сразу же начала разговор, заладив о том, как она была невероятно разочарована его распределением, как он опозорил всю семью, как с его двоюродной бабушкой чуть не случился припадок, когда она услышала эту новость. Эта критика вызвала шквал правил о том, как он должен себя вести, пока находится дома: он всегда должен был соблюдать приличия и уважать фамилию Блэков. На протяжении всего этого радостного приветствия Регулус хранил молчание, едва встречаясь взглядом с Сириусом. Слова матери его почти не задели, потому что Сириус был слишком сосредоточен на том, чтобы понять, что происходит с его братом. Рег злился на него за то, что он не писал? Но ведь не то чтобы Сириус мог особо повлиять на ситуацию — он сделал всё, что было в его силах! Но поговорить об этом им удалось только поздним вечером. Как только все улеглись спать, Сириус выскользнул из своей комнаты и бросился по коридору. Регулус сел, когда дверь открылась. В комнате было темно, но снаружи ярко светила почти полная луна, и света, льющегося через окна, было достаточно, чтобы видеть. — Сириус? — Рег! Сириус закрыл за собой дверь и нетерпеливо запрыгнул на кровать. Он улыбнулся брату: — Ты скучал по мне? Рег неловко заёрзал, бросая взгляды на дверь. Он по-прежнему не улыбался: — Перестань, из-за тебя у нас будут неприятности… — О, да брось! — закатил глаза Сириус. — Ты же знаешь, что они накажут только меня. Ты же не вылезал из постели тайком. И я хотел тебя увидеть! Я скучал по тебе. Наконец, на лице его брата появилась легкая улыбка: — Правда? — Конечно! — Сириус старался не обращать внимания на чувство вины, которое сжимало его сердце при мысли о том, как сильно он не хотел возвращаться домой, даже если это означало увидеть своего брата. — Я пытался писать — ты получал мои письма? — Да, эм-м… вроде того. Мама не разрешала мне их читать. Они её очень разозлили, — Рег подтянул колени к груди и обхватил их руками. — Ух, я так и знал, что за этим стоит она, старая карга! — Сириус нахмурился, а Рег нервно хихикнул. — Не волнуйся, я тебе всё расскажу! Так он и сделал, шёпотом рассказывая о занятиях, магии и друзьях, которых он завёл. Он описывал, каково это — парить над полем для квиддича, рассказывал о едком запахе взрывающегося в классе зелья, о серебристых призраках в свете свечей Большого зала. — А в гриффиндорской гостиной есть огромный камин — ты увидишь его в следующем году, — мы с Джеймсом хотим попробовать раздобыть какие-нибудь ингредиенты для зелий, чтобы изменить цвет… — Что? — Цвет пламени, как если добавить порошок тритона… — Нет, я имел в виду… — Регулус нахмурился. — Что значит «я увижу его в следующем году»? Сириус моргнул: — Когда ты будешь в Хогвартсе. — Да, я знаю, но Сириус… Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Кикимер: — А-ха! — закричал он своим мерзким, пронзительным голосом. — Молодой хозяин не в постели! — Вот чёрт…

***

К концу недели его мать наложила запирающие чары на дверь, чтобы Сириус оставался в своей комнате по ночам. В отместку Сириус поменял местами все таблички под портретами в коридоре, так что под каждой из картин было написано неправильное название. Это только ещё больше разозлило его мать — она колотила линейкой по костяшкам его пальцев, пока на них не появились синяки, а затем заставила его вернуть всё на место ноющими пальцами. — Просто сдайся, — сказал Регулус тем вечером, когда Сириус дулся в библиотеке. — Ты только расстроишь её ещё больше. — Мародёр никогда не отступает! — хмуро настаивал Сириус. Он пытался вспомнить розыгрыш, о котором ему рассказывал Римус, что-то связанное со стиркой. Регулус закатил глаза и сказал немного резко: — Ты не в Хогвартсе, Сириус. — Мародёр никогда не отказывается от своего кодекса! Рег покачал головой, но слегка улыбнулся и раздражённо сказал: — Честно, ты так же плох, как и твои друзья-грязнокровки. Сириус замер: — Что? Регулус моргнул, и улыбка исчезла с его лица: — Твои друзья… я имел в виду, просто мама говорит, что они плохо влияют… — Да, но мама та ещё стерва, разве нет? — огрызнулся Сириус. Гнев вскипел в его венах. С каких это пор его младший брат стал разбрасываться такими словами, как «грязнокровка»? Рег выглядел обиженным: — Тебе не следует так говорить. — А ты не должен говорить так о моих друзьях! — Сириус встал, кипя от злости. — Прости, — успокаивающе сказал Рег. — Нет, Сириус, не уходи. Прости меня. Сириус фыркнул, всё ещё пылая от гнева. Но он сел обратно, пробормотав: — В любом случае, Джеймс и Питер — чистокровные. — Да, ты мне говорил, — ответил Рег. Это было неприятно — Сириус никогда ещё не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Они с Регом всегда были на одной волне, его младший брат жадно ловил каждое его слово. Сириус думал, что Рег, как и он сам, понимает, что большая часть того, что говорят их родители, — чушь собачья. Но четыре месяца изменили ситуацию. В течение недели, проведённой дома, Сириусу всё чаще было неудобно. Он продолжал отпускать замечания, ожидая, что Рег с ним согласится, но его младший брат в ответ только качал головой или закатывал глаза. И чем больше Сириус говорил о Хогвартсе, тем больше Регулус, казалось, замыкался в себе, будто упоминание этой школы злило его. Сириус не мог понять, что он делает не так — были моменты, когда он думал, что они могут даже поссориться, но в конце дня Рег всегда смягчался, отмахивался от всего, что его беспокоило, и улыбался и смеялся вместе с братом. В эти моменты казалось, что ничего не изменилось, между ними всё было легко и непринуждённо. В конце концов, они по-прежнему оставались лучшими друзьями.

***

Пятница, 23-е декабря 1971 года. В день ежегодной рождественской вечеринки семьи Блэк Сириус и его брат были единодушны во мнениях. Они провели утро, жалуясь друг другу на новые парадные мантии, которые сшила им мать, и затем устроили игру, бегая по дому и прячась от Кикимера. К тому времени как измождённый домашний эльф наконец нашёл их и отправил умываться, оба мальчика с раскрасневшимися лицами не могли перестать смеяться. А потом начали приезжать их родственники. Каждый год за день до Рождества Блэки устраивали семейный ужин, и этот год не был исключением. Тёти, дяди, двоюродные и троюродные братья и сёстры — по мере того, как поместье наполнялось людьми, Рег становился всё более отстранённым. В то время как Сириус сутулился, ерошил волосы и бормотал приветствия, Регулус являл собой образец приличия: волосы в идеальном порядке, мантия аккуратно выглажена. Он поприветствовал каждого члена семьи с безупречной осанкой, именно так, как и ожидали их родители. Когда их двоюродная бабушка ушла, Сириус, ухмыляясь, подтолкнул Регги локтем: — Эй, милорд, мне следует поклониться вам? Регулус закатил глаза, но его губы изогнулись в улыбке: — Да ладно, не так уж сложно вести себя прилично в течение одного вечера. — Может, для тебя и так, — драматично сокрушался Сириус, — но для мародёра… — Ох, завязывай уже с мародёрами! — огрызнулся Рег. Сириус замолчал, немного удивлённый язвительностью в голосе брата. Когда Регулус увидел выражение его лица, он пробормотал: — Слушай, давай просто не будем злить её сегодня вечером, ладно? Сириусу не нужно было уточнять, о ком он говорит. Когда подошёл их следующий родственник, он наклонился и раздражённо прошептал: — Раньше ты был весёлым. Рег застыл, сжав губы в тонкую линию, но ничего не ответил. Остаток вечера Сириус был в плохом настроении и за ужином плюхнулся на своё место. Он принялся за первое блюдо, не обращая внимания на болтовню родственников вокруг. Всё было, как обычно скучно — кто-то получил очередное повышение в министерстве, чей-то ребёнок сбежал и женился на магле, чья-то племянница, по слухам, была сквибом. И тут Сириус услышал нечто, что привлекло его внимание. — …позор, но и близко не сравнится с Поттерами! — чопорно произнесла его тётя, помахивая бокалом с вином. — О, только не рассказывай мне о Флимонте! Новые реформы, которые он пытается провести в отделе по связям с маглами, просто нелепы, мне стыдно даже работать с ним в одном здании! — вмешался её муж. Напротив Сириуса Беллатриса наблюдала за ним со злым блеском в глазах. Она улыбнулась, когда увидела, что он смотрит на неё: — Сириус, а разве один из твоих маленьких друзей — не отпрыск Поттеров? Её родители замолчали, повернувшись, чтобы посмотреть на Сириуса. На другом конце стола его собственные родители тоже смотрели на него, явно потрясённые. — Да, — сказал Сириус, краснея. Казалось, что все притихли, ожидая его ответа. — Я сказал тебе, Сириус, перестань общаться с этим юношей, — громко предупредил его отец. — Ты должен прекратить проводить с ним время незамедлительно в начале следующего семестра, я ясно выражаюсь? — И как, по-твоему, я должен это сделать? Он мой сосед по комнате, если ты забыл, — гнев подступил к горлу Сириуса, и он сказал это, не подумав. Лицо отца побелело от ярости, а мать прошипела: — Сириус! Не смей так разговаривать со своим отцом! — О, не волнуйся, Сириус, — промурлыкала Беллатриса, всё ещё зло улыбаясь. — Я уверена, что в ближайшее время никто не забудет, кто твои одноклассники! Вся его семья, сидевшая за столом, смотрела на него, и выражения их лиц варьировались от лёгкого разочарования до крайнего отвращения. Сириус покраснел от стыда. Он посмотрел на Регулуса, но его брат молча уставился в свою тарелку. Что ж, ладно. Он вздёрнул подбородок, адресуя свои следующие слова Беллатрисе: — Прекрасно! Я горжусь тем, что учусь в Гриффиндоре, так мне не придется общаться с кучкой таких же скользких подонков, как ты и твои друзья! — Сириус! — взвизгнула его мать. — Гордишься? — завопил Орион Блэк, с грохотом опуская свой кубок. — Гордишься?! Ты опозорил всю свою семью! Его дядя, сидевший напротив, кивнул: — Никогда не думал, что доживу до того дня, когда наследник Блэков станет предателем крови… — Мне было так стыдно, когда я услышала эту новость… — Целых ПЯТЬСОТ лет, и… По всему залу его родственники начали негодовать, перекрикивая друг друга. Сердце Сириуса бешено колотилось в груди, и он почувствовал, как слёзы наворачиваются на глаза. — Достаточно! — практически прокричала Вальбурга. Наконец, все замолчали. Она обратила свой холодный взгляд на Сириуса. — Иди в свою комнату. Сейчас же. Сириус на мгновение задержал на ней взгляд, но затем подчинился, швырнув вилку на стол и резко отодвинув стул. Уходя, он высоко держал голову, надеясь, что семья не заметит, как трясутся его плечи.

***

Той ночью Сириус не обернулся, когда дверь в его комнату открылась. Он услышал, как в комнату мучительно медленно прокрался Рег. — Сириус? Тишина. Ярость билась как сердце в его грудной клетке, и он чувствовал жар и покалывание во всём теле. — Я знаю, что ты не спишь. Регулус подошёл поближе к кровати, и матрас зашевелился от того, что брат забрался на него. Сириус нахмурился, уткнувшись в подушку. — Уходи, Рег. — Сириус… — Просто уходи! Я думал, ты переживаешь, как бы не попасть в неприятности, — теперь он сидел, отбросив одеяло, чтобы смотреть брату в лицо. Регулус раскаивающе смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Сириус, прости меня, — сказал он. — Правда, прости, я же просил тебя не злить их… Сириус расхохотался: — Серьёзно? Ты пришел сказать: «Я же тебе говорил»? — Нет, это не… — О, отвали, Рег! Теперь в глазах его брата мелькнула искра разочарования: — Это нечестно! Брось, я же не смог бы их остановить… Сириус знал, что Рег прав, но ему всё равно было больно. Он не знал, как сказать, что они всегда были вдвоём против своей семьи, против всего мира. Как сказать, что молчание Регулуса было предательством, отказом от него, нарушенным обещанием? — Ты мог бы что-нибудь сделать, вместо того чтобы просто бросить меня… Теперь настала очередь Рега недоверчиво рассмеяться, когда он повторил: — Бросить тебя? Слова повисли между ними. Чувство вины и злости смешались в груди Сириуса. — Я сказал тебе, чтобы ты уходил! — он сильно толкнул Регулуса. Его брат упал спиной на матрас, пытаясь удержать равновесие и не свалиться с края кровати, пижама перекрутилась у него на ногах и… Оу. Сириус замер. Они оба тяжело дышали, хоть и перешёптывались. Сириус уставился на ногу брата: брюки задрались, обнажив нижнюю часть икры. Прямо посередине кожи виднелись три прямые тонкие линии. Сириус поднял глаза, и их взгляды встретились. — Рег… Его брат покраснел, поспешно поправил пижаму и отодвинулся ещё дальше, сев поверх одеял. — Регги, она… — Я не хочу об этом говорить. — Вот сука, — выругался Сириус. — Не называй её так! — резко сказал Регулус, и Сириус посмотрел на него с недоверием. — Рег, она причинила тебе боль… — Она бы не причинила мне вреда! — он повысил голос, защищаясь. — Она моя мать! На мгновение Сириус ошеломлённо замолчал. Затем тихо добавил: — Она и моя мать тоже, — когда Регулус отвёл взгляд, Сириус продолжил. — Брось, ты же знаешь, что это неправильно, она… — Она всего лишь пытается сделать так, как лучше для меня! — яростно прошептал Рег, слова спотыкались друг о друга. — Чтобы я не закончил как… Он резко замолчал. Сириуса затошнило. — Продолжай, — ровным голосом сказал он. Рег покачал головой, отводя взгляд. — Нет, продолжай, — настаивал Сириус, в его голосе снова слышался гнев. — Скажи это, Рег, я хочу это услышать. — Сириус… — Чтобы ты не закончил так же, как я, верно? Это ты хотел сказать? Глаза брата блестели от слез, но Сириусу было всё равно. Он поднялся с кровати и достал из шкафа дорожную мантию. — Сириус? — прошептал Регулус. Когда брат проигнорировал его, он попробовал ещё раз. —Сириус? Куда ты идёшь? Сириус резко захлопнул дверцу шкафа и схватил свою волшебную палочку, которую держал в письменном столе. — Домой, — ответил он.

***

В Хогсмиде шёл дождь. Холодные капли стекали по лицу Сириуса, пока он с трудом поднимался на территорию школы. Ветер бил дождевыми каплями по тяжелому капюшону мантии, и вскоре волосы Сириуса промокли насквозь. Он дождался раннего утра, когда в доме было ещё темно, чтобы незаметно выскользнуть из комнаты. Его родители держали летучий порох в кабинете, который находился дальше по коридору, но Сириус не мог предугадать, где Кикимер мог бродить ночью. Однако ближе к рассвету домашний эльф начинал готовить завтрак, и Сириус точно знал, что он будет заперт на кухне. Он затаил дыхание, пока на цыпочках шёл по коридору. Он был уверен, что откроет дверь кабинета и увидит ожидающего его отца. Но Регулус никого не предупредил. Он не пошёл будить родителей или искать Кикимера. Он даже не пытался помешать Сириусу уйти. Никто не заметил его, когда он, топая по грязной траве, направлялся к главному входу в Хогвартс. Двери легко открылись, и в коридорах было тихо — лишь портреты храпели, и вода с плаща Сириуса капала на пол. Ему пришлось разбудить Полную Даму, чтобы сообщить ей пароль, и она, ворча, распахнула дверь, позволяя ему пройти в общую комнату. Когда дверь в их комнату открылась, Римус сел, протирая глаза. Какое-то мгновение он просто моргал в темноте, но затем его лицо расплылось в улыбке. — Сириус! Он вскочил с кровати, явно обрадованный встречей с другом. Сириус не смог удержаться от ответной улыбки, откидывая мокрые волосы с лица. — Как поживаешь, Люпин? — он старался, чтобы его голос звучал беззаботно, когда сбрасывал мантию на пол, хотя его тело всё ещё было переполнено адреналином. Они с Регом часто обсуждали побег из дома, но ни один из них никогда не решался на это. — Холодно, да? — Сириус указал палочкой на камин. — Инсендио. — Что ты здесь делаешь?! — Решил, что с меня хватит, — он посмотрел на свои ботинки, покрытые грязью, и сосредоточился на том, чтобы снять их. — Поругался с папой, а потом вся семья влезла. Всё как обычно. Назвали меня предателем крови, позором семьи и так далее, и тому подобное, — он рухнул на кровать, сердце бешено колотилось от воспоминаний о словах своей семьи. — Так что я ушёл. Джеймс бы захотел поговорить об этом — спросить, всё ли с Сириусом в порядке, сказать, что ему не должно быть стыдно, настоять на том, что его родители были неправы. Сириус уже приготовился к этому, но Римус просто ответил: — Вау. Как ты добрался сюда? Старый добрый Римус. — Летучий порох, — пожал плечами Сириус. — Перенёсся в один паб в деревне. А потом просто пешком. — Вау, — повторил Римус. Прежде чем тот смог задать ещё какие-либо вопросы, Сириус сел: — Я умираю с голоду, вчера меня отправили спать без ужина. Давай, одевайся! Завтрак! Хотя они попытались занять свои обычные места в Большом зале, делая вид, что ничего не случилось, Макгонагалл немедленно подлетела к ним: — Мистер Блэк, — резко спросила она, — что всё это значит? — Я тоже скучал по вам, профессор, — нахально улыбнулся Сириус. Её губы дрогнули, но она сохранила хмурое выражение лица: — Вас видели выходящим из Хогсмида в шесть часов утра. Не желаете ли объясниться? — Не особо, профессор. Мне больше нечего добавить, — покачал головой Сириус. Макгонагалл вздохнула, слегка покачав головой, в её глазах промелькнула жалость. Сириусу стало не по себе. — Хорошо, мистер Блэк. Конечно, мне придётся связаться с вашими родителями, чтобы они знали, где вы находитесь. Но в зал влетела стая сов, и Сириус увидел, что самая крупная из них — величественный филин — сжимает в лапах толстый красный конверт. — Не стоит, — сказал он, когда птица уронила письмо ему на тарелку. Он многозначительно посмотрел на него, затем сухо улыбнулся Макгонагалл. — Думаю, они точно знают, где я нахожусь. Он посмотрел ей в глаза, подняв конверт, и вскрыл его, прежде чем кто-либо заметил, как дрожат его пальцы. В тот же миг зал заполнил голос его матери, пронзительный и ледяной от ярости. Остальные ученики обернулись, и Макгонагалл поморщилась. — СИРИУС ОРИОН БЛЭК, — завопил голос его матери, — КАК ТЫ СМЕЕШЬ ОТКРЫТО НЕ ПОВИНОВАТЬСЯ СВОЕМУ ОТЦУ В ТАКОЙ МАНЕРЕ! — Римус, сидевший рядом с ним, закрыл уши руками. Но Сириус оставался совершенно неподвижным, не отводя взгляда от Макгонагалл. — ОБЩАЕШЬСЯ С ПОЛУКРОВКАМИ И ПРЕДАТЕЛЯМИ КРОВИ! ТЫ ОТВЕРНУЛСЯ ОТ СВОЕЙ СЕМЬИ! ЕСЛИ БЫ ТВОЙ ДЕД БЫЛ ЖИВ, ОН БЫ ОТРЁКСЯ ОТ ТЕБЯ В ТОТ ЖЕ МОМЕНТ, КОГДА ТЕБЯ РАСПРЕДЕЛИЛИ! ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ В ШКОЛЕ ДО КОНЦА ГОДА И ПОДУМАЕШЬ О ТОМ ПОЗОРЕ И БЕСЧЕСТИИ, ЧТО ТЫ НАВЛЕК НА СВОЙ БЛАГОРОДНЫЙ РОД! НЕ ДУМАЙ, ЧТО МЫ НЕ ЛИШИМ ТЕБЯ НАСЛЕДСТВА! ТЫ НЕ ЕДИНСТВЕННЫЙ НАШ СЫН! С этими словами письмо вспыхнуло, превратившись в горстку пепла на столе. Воцарилась удушающая тишина. Сириус чувствовал, что взгляды всех присутствующих устремлены на него. «Пусть смотрят», — подумал он, гнев всё ещё тлел у него в животе. Но он сохранил самообладание и беззаботно положил себе на тарелку яичницу. Он снова взглянул на Макгонагалл: — Вы можете послать маме сову, если хотите, профессор, но я сомневаюсь, что она прочтёт письмо. — Хорошо, Сириус, — кивнула Макгонагалл. — Просто… постарайтесь не ввязываться в неприятности, ладно? — она скованно направилась обратно к учительскому столу в дальнем конце зала. Сириус молча ел свой завтрак, чувствуя на себе взгляды других учеников. Даже Римус уставился на него широко раскрытыми глазами, словно не мог поверить в то, чему только что стал свидетелем. Сириус пытался не обращать внимания на смущение, которое растекалось по его телу, как масло, и с трудом проглатывал еду. «Мне всё равно», — яростно напомнил он себе. — «Кому какое дело до того, что они думают?». Но он всё равно почувствовал облегчение, когда покончил с едой и смог избавиться от любопытных взглядов.

***

На следующее утро стало намного лучше. Проснувшись в день Рождества, Сириус и Римус обнаружили на своих кроватях горы завёрнутых подарков. Римус выглядел озадаченным, когда разворачивал пухлый пакет с различными угощениями, а также набор каменных фигурок от Джеймса и коробку шоколадных лягушек от Питера. — Счастливого Рождества, — сказал Сириус, подавляя зевок. Питер и ему прислал коробку лягушек, а Джеймс — ежегодный выпуск о его любимой команде по квиддичу, что заставило его улыбнуться. — Счастливого Рождества, — ответил Римус. — Я не приготовил никому подарков, — он почесал за ухом, выглядя немного виноватым. — Я не знал, что они собираются… — Не переживай из-за этого, — успокоил его Сириус, направляясь в ванную. — Никто от тебя этого не ожидал. Когда он вернулся в комнату, на его кровати лежал большой плоский квадратный свёрток. Андромеда. Сириус разорвал его так быстро, как только мог, вне себя от восторга. — Это от Андромеды! — объяснил он Римусу, который ответил на его энтузиазм озадаченной улыбкой. Когда он вытащил пластинку из упаковки, глаза Римуса загорелись, и он поспешил к нему. На каждый праздник Андромеда присылала ему магловский альбом. Именно так Сириус и собрал свою коллекцию — самое ценное, что у него было, не считая волшебной палочки. У этого альбома была чёрная обложка, на которой был изображен мужчина, стоящий перед огромным усилителем и играющий на гитаре. У него были растрёпанные вьющиеся волосы, и он стоял в эффектной позе, расставив ноги, окружённый золотом. «Electric Warrior», было написано, T-Rex. — О-о-о, T-Rex, кажется, я о них слышал, — пробормотал Римус. Сириус перевернул альбом, быстро просматривая список песен. Римус нетерпеливо заёрзал: — Включай! — подгонял он, глаза его всё ещё блестели от воодушевления. Сириус так и сделал, осторожно вытащив пластинку и положив её на свой проигрыватель. Они наблюдали, как она начала вращаться, и комната наполнилась музыкой — плавным, скользящим ритмом. Beneath the bebop moon I wanna croon with you-ooo… Под луной бибоп я хочу напевать с тобо-о-ой... Они сидели, как загипнотизированные, полностью погрузившись в музыку. Когда музыка затихла, Сириус тут же перевернул пластинку на вторую сторону, и они сидели молча, пока она играла. Когда музыка снова закончилась, Сириус без слов перевернул пластинку ещё раз, и она заиграла с самого начала. Римус был лучшим человеком, с которым можно было слушать музыку. В отличие от Джеймса и Питера, он не разговаривал и не отвлекался. Под медленные, мечтательные песни они лежали рядом на кровати, обмениваясь улыбками. Во время более захватывающих риффов они притопывали ногами или покачивались в такт мелодии. Им не нужно было разговаривать — пока играла музыка, весь мир исчезал, и Сириус чувствовал себя в тепле и безопасности. Наконец, в середине второго прослушивания вошёл Фрэнк: — Счастливого Рождества, ребята, пойдёмте завтракать! Большой зал был полон красок: сверкающие ленты из красной, зеленой и золотой мишуры свисали с каждой балки, и двенадцать огромных деревьев сверкали разноцветными огнями и украшениями на каждой ветке. Сириус ухмыльнулся, подумав про себя, что, возможно, на самом деле Рождество — это не так уж и плохо. После завтрака мальчики побежали обратно в свою комнату, где Сириус сразу же поставил альбом снова. Когда они прослушали его в третий раз, Римус объявил: — Это самая крутая вещь, которую я когда-либо слышал. Сириус серьёзно кивнул, обрадованный тем, что Римусу альбом понравился так же сильно, как и ему. Остаток дня они провели, поедая шоколадных лягушек Питера, играя в шумные партии взрывающихся карт и слушая музыку в общей комнате. К ужину Сириус выучил все слова песни Jeepster. Он напевал её себе под нос, наблюдая, как Римус объедается, и к тому времени, когда с ужин закончился, они оба притопывали ногами. Ночью, когда Сириус ложился спать, он не думал ни о своей семье, ни о письме матери, ни даже о своём брате. Вместо этого он мысленно проигрывал T-Rex снова и снова, заснув с мелодиями, звучавшими у него в голове. You slide so good With bones so fair You’ve got the universe Reclining in your hair… Ты двигаешься так хорошо, Прекрасна от самых костей, Вселенная покоится в твоих волосах…