All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Сириус не спал. Он сомневался, сможет ли вообще когда-либо уснуть теперь. Его тело было переполнено энергией, гудело так, что он мог ощущать как магия искрится в его венах. Это было неудачно, поскольку было уже за полночь и заняться было нечем, кроме как лежать в кровати. Его мать начала посылать Кикимера, жалкого маленького стукача, проверять его после одной судьбоносной ночи, когда она обнаружила Сириуса, прячущегося с магловским журналом. Она была в ярости, разглагольствуя о том, как её племянница «отравляет его разум» и «оскверняет чистоту благородного дома Блэков». Ещё там было много всего о «извращённой одержимости Дромеды простаками» — фраза, которую, как подумал Сириус, его кузина посчитала бы довольно забавной. Хотя было совсем не забавно, когда Вальбурга кричала это, — её лицо исказилось в ужасающий оскал. А журнал даже не был Андромеды. Сириус стащил его из мусорного бака две недели назад; он показал его Регу, и они смеялись над глупыми, неподвижными фотографиями. Но сегодня ночью ничто из этого не имело значения. Потому что завтра — завтра Сириус отправляется в Хогвартс.  Хогвартс. Даже мысль об одном только названии заставляла его голову кружиться, и он улыбнулся, глядя на тёмный потолок своей комнаты. Ему хотелось смеяться — он хотел сбросить одеяло и прыгать на огромном матрасе. Хогвартс. Это было всё, чего он хотел с тех пор, как себя помнил, сияющий свет в конце того, что казалось очень тёмным туннелем. Всё лето он просыпался с рассветом и мчался вниз по лестнице, чтобы проверить почту. Даже резкие выговоры его матери о том, что он должен вести себя прилично, не могли сдержать его волнение — как и наказания, которые она раздавала, когда её приказы игнорировались. Он не переживал о том, что ему придётся помыть несколько тарелок или убрать пыль со старых шкафов, и тот факт, что домашние дела были худшим из наказаний, заставил Сириуса подумать, что втайне его мать, должно быть, тоже немного взволнована. Может даже гордится им. Совсем немного. Конечно, если бы она действительно разозлилась, она бы сделала что похуже. Когда письмо пришло, Сириус закричал от радости, схватил Рега за руки, и закружился с ним, пока они не рухнули на пол в гостиной, хихикая. — Ты можешь в это поверить, Рег? Я правда еду в Хогвартс, — Сириус счастливо вздохнул. Его младший брат улыбнулся, хотя в его глазах был голодный блеск, когда он смотрел на письмо, которое Сириус сжимал в руках. — Хотел бы я поехать с тобой вместе, — сказал он, перевернувшись так, что теперь лежал на спине и смотрел в потолок. — Ой, да ладно тебе, ты приедешь через год! И мы будем жить вместе в общежитии, я покажу тебе всё и расскажу какие профессора хорошие, и всё такое. Регулус впился пальцами в плюшевый ковер под ними. — Наверное, — сказал он. И затем, спустя недолгую паузу: — Но здесь всё будет по-другому без тебя. Сириус напрягся: — Конечно. Будет намного скучнее, да? — даже для него самого этот подбадривающий тон прозвучал натянуто, но Регги храбро улыбнулся. — Да, — согласился он, — точно. На этом разговор был окончен. Вальбурга Блэк отказалась вести сыновей в Косой Переулок, и Сириус знал, что никакое количество мольбы и торга не изменит её решение. «Благородный дом Блэков выше того, чтобы смешиваться с толпами полукровок и грязнокровок, которые наверняка заполонят это место, — сказала она. — Достаточно и того, до чего Дамблдор довёл положение дел в Хогвартсе».  — Я имею в виду, серьёзно, — фыркнула она за ужином в тот день, когда Сириус получил письмо. — Раньше у них были стандарты. Может, несколько полукровок кое-где, но я слышала от Доминии Лестрейндж, что почти четверть поступающих учеников — грязнокровки. Можешь ты себе это представить! Её муж чопорно кивнул в знак согласия, рот скривился так, будто бы он только что съел что-то кислое. — Сириус, — сказала она, обратившись к сыну, — ты будешь держаться от таких подальше, это ясно? — Да, — пробормотал Сириус, без энтузиазма ковыряясь в своём ужине. На самом деле, втайне ему было очень интересно узнать о маглорождённых — он никогда не встречал таких прежде. Его родители настаивали на том, что они все невежественны, отбросы волшебного мира. Но если так много из них поступают в Хогвартс, не могут же они все быть ужасными, правда? И если Андромеда сбежала, чтобы выйти замуж за маглорождённого, тогда в них должно быть что-то интересное, разве не так? В противном случае, к чему вся эта шумиха? Вальбурга громко неодобрительно цокнула: — Сядь ровно, юноша, и прекрати играть с едой сейчас же. Сириус моментально выпрямился и возненавидел себя за это. Он непокорно опустил плечи и слегка наклонился вперёд, но его мать, казалось, не заметила этого маленького бунта. Она продолжала говорить о Хогвартсе: — Я хочу сказать, что будет дальше? Гоблины? Домовики? Дамблдор должен провести черту… Так что никакого Косого Переулка для Сириуса. Частная швея семьи Блэк пришла, чтобы снять мерки для нового набора мантий, а Вальбурга послала Кикимера со списком книг и учебных принадлежностей, которые понадобятся Сириусу в этом году. Ему даже не позволено было выбрать себе сову из их собственной совятни — его родители позаботились об этом, подарив ему злобное создание, которое кусало его за пальцы всякий раз, когда он открывал клетку. Единственным хорошим во всем этом была волшебная палочка. Это была семейная реликвия Блэков, хранившаяся до тех пор, пока наследник не достигнет возраста, в котором сможет использовать её. И несмотря на то, что Сириусу исполнилось одиннадцать в ноябре 1970 года, его мать не позволила даже притронуться к ней до лета перед отъездом в Хогвартс. — Палочка — это то, что нужно заслужить, — сказала она ему голосом, холодным и резким как лёд, когда он открыл пустую коробку на свой день рождения. И до конца года любое проявление недолжного поведения сопровождалось угрозой: «Ты – наследник этой семьи, Сириус, и если ты не желаешь принять ответственность, которую несёт этот титул, тогда ты никогда не заслужишь привилегий, которые он дарует». Сириус старался изо всех сил. Правда, честно, он старался. Он высиживал свои уроки (он и Регулус учились на дому — ещё одна причина, по которой он до смерти хотел попасть в Хогвартс. За исключением детей из других душных чистокровных семей, Сириус никогда не мог завести друзей своего возраста) и пересказывал родительские поучения в своих сочинениях. Он заучивал наизусть их семейное древо и спряжения французского языка. Он реже писал Андромеде и вообще скрывал, что отправляет ей письма. Но, конечно, этого никогда не было достаточно. Всё равно были ссоры, наказания и ночи, когда он забирался в постель, морщась от боли из-за забинтованных ног. Временами Сириус ненавидел себя за свою неспособность просто сдаться, подчиниться и играть правильного сына, которого, как он знал, так отчаянно желали его родители. Хотел бы он быть в силах уничтожить упрямую часть своего сердца, которая кричала о несправедливости, ту часть, которая ощущалась как удар в живот: «Это нечестно. Это неправильно». Приводящий в ярость инстинкт, который просто кричал «НЕТ».  Но он не мог игнорировать его, неважно насколько сильно он старался. Чем больше Сириус пытался приспособиться, тем больше осознавал свою полную неспособность это сделать. Это было похоже на попытки поставить кусочек пазла на место, которое просто было неподходящей формы. Весь год Сириус ощущал себя как что-то с необработанными краями. И всё же, он справился. Он был хорошим, по большой части — достаточно хорошим, чтобы, когда время наконец пришло, он получил свою волшебную палочку. Вальбурга настояла на традиционной церемонии вручения, которая подразумевала под собой собрание всех ненавистных Сириусом членов семьи, душные накрахмаленные парадные мантии и многочасовые речи о чистоте, наследственности и фамилии Блэк. Он старался не слишком сильно ёрзать: «Всего лишь несколько недель. Всего лишь несколько недель и я отправляюсь в Хогвартс». В самом деле, это было довольно нервное событие — стоять перед всеми своими родственниками и брать волшебную палочку. Сириус никогда не прикасался к ней прежде и даже не видел её, но он хорошо знал старый девиз: «Волшебная палочка выбирает волшебника». А что, если эта палочка не выберет его? Что, если она сможет уловить, что что-то не так? Что он не подходит. Пока Сириус стоял, чтобы принять хрустальный футляр, ему показалось, что это вполне возможно. На мгновение, открывая его, он был уверен, что палочка отвергнет его, раз и навсегда доказав своей семье то, что он со страхом таил в своём сердце: Сириус в самом деле не был достоин быть Блэком. И никогда им не станет. Должна была быть произнесена клятва. Сириус прочитал заученные слова — очередную чушь о семейном наследии, чистоте крови, и бла-бла-бла, — не задумываясь о них. Вместо этого он смотрел неотрывно вниз, на палочку. Это был вяз, длиной девять с половиной дюймов. Сердечная жила дракона. У дерева была прекрасная отделка, и она, казалось, мягко светилась на свету. Когда Сириус закончил свою клятву, его семья проскандировала: «Toujours Pur!» — Toujours Pur, — повторил он. Его горло пересохло. Затем последовала короткая пауза. Сириус поднял взгляд и встретился с глазами матери. Она нахмурилась и многозначительно метнула взгляд на собравшихся родственников, которые ожидали, что он что-то сделает. Вальбурга слегка приподняла брови, как бы говоря: «Просто возьми уже эту чёртову штуку!» Так он и сделал. Он ощутил прилив тепла, энергии, нечто вроде покалывания, будто звезды взметнулись с кончиков пальцев и распространились по всему телу. Сириус ахнул, улыбаясь. Палочка, казалось, почти гудела в его руке, словно приветствуя старого друга. «Она выбрала меня», — ошеломленно подумал Сириус. И, словно в ответ, из палочки вырвался поток света. Сириус почувствовал, как что-то сжало его внутренности, словно вытягивая из него магию. В этом не было силы, скорее, это было руководство, палочка показывала ему, что делать. Он изумлённо усмехнулся и, следуя указаниям палочки, выплеснул ещё больше магии в головокружительные спирали крошечных фейерверков, которые отскакивали от дерева и с треском взрывались над головами его родственников. Раздались возгласы благоговения и восторга, отдельные аплодисменты и гул обсуждения, когда люди начали расходиться, чтобы поболтать и перекусить после окончания церемонии. Когда Сириус снова поднял глаза, его мать улыбалась. В этой улыбке всё ещё было что-то от ухмылки — Вальбурга Блэк была красива, но в чертах её лица не было ничего доброго, а изгиб губ был таким, что любая улыбка выглядела в лучшем случае несколько надменной. Но в этой была гордость. Бесспорно, это была гордость, и она была направлена на него. — Ну что ж, — фыркнула она, всё ещё с улыбкой на губах, — ты ещё можешь стать прекрасным наследником. Сириус почувствовал, что его сердце, наверное, может разорваться от радости.