Дитя войны

      Связующее заклинание, используемое для связи наблюдателя с объектом, было искусной модификацией магического контракта и некоторыми тонкими заклинаниями. После подписания обеими сторонами оно позволяло наблюдателю отслеживать местонахождение объекта и основные показатели жизнедеятельности, а также предоставлять доступ к согласованной магии. Таким образом, субъекту может быть предоставлена волшебная палочка и доступ к основным заклинаниям для повседневной жизни, при этом не подвергая риску сам Орден.       Это было гуманно. Это было понятно. Это было тяжко. Каждый кто сдавался был более, чем счастлив подписать контракт на испытательный срок.       Но не для Драко Малфоя.       Они спорили больше часа, от чего у Гермионы разболелась голова.       — И что произойдет, если на коттедж нападут? — требовательно спросил Малфой. — Я должен защищать себя и своих, — его челюсть напряглась, — моих товарищей с гребаным Люмосом?       — Базовые согревающие заклинания являются частью стандартного протокола испытательного срока, — Гарри постучал пальцем по строчке в контракте.       — Чтобы я мог швырнуть кастрюлей с кипящей водой в гребаного пожирателя смерти? — Малфой огрызнулся. — Дай мне хотя бы Протего.       Гарри вздохнул и посмотрел на Сириуса, который пожал плечами.       — В его словах есть смысл.       — Отлично, — Гарри нацарапал на пергаменте: «Протего». — Доволен, Малфой?       Малфой потянул пергамент через стол и бросил на Гарри уничтожающий взгляд поверх тонкой оправы очков.       — Мы можем вернуться к этому. Но я бы хотел перейти к разделу Б: мониторинг основных жизненно важных функций. Это должно быть двустороннее заклинание.       — Прости? — впервые заговорила Гермиона. — Этому не быть.       Малфой повернулся в кресле, изучая ее поверх очков, когда она лежала на маленьком красновато-коричневом диванчике.       — Ты потираешь лоб, — сказал он.       — У меня болит голова, — отрезала она. — От ваших непрекращающихся споров! - девушка немного повысила голос.       Малфой повернулся обратно к Гарри и Сириусу.       — Я думаю, что, учитывая состояние Гермионы и ее склонность к переутомлению, было бы разумно, если бы кто-то, находящийся поблизости, был осведомлен о ее жизненных показателях.       — Ни в коем случае! Какой невероятный сексистский вздор! Это мое тело, и я отказываюсь…       — В его словах есть смысл, — пробормотал Сириус.       — Нет! — Гермиона ахнула.       — Твой аргумент в равной степени может быть применен и ко мне, — спокойно сказал Малфой. — Это мое тело, и все же вы требуете доступа к моим жизненно важным органам по первому требованию. Можно утверждать, что ответное заклинание справедливо только с точки зрения доверия.       — Но не я здесь пожиратель смерти!       Что-то острое промелькнуло в ее сознании, легчайшим касанием коснувшись стенок ее окклюменции. Гермиона сердито посмотрела на Малфоя, но он только приподнял бровь. И девушка приоткрыла защитные стены, впустив его.       — Что? — подумала она, все еще смотря на парня.       — Прекрасно, что ты сделала с этим местом.       — Скажи, что хотел и отвали, Малфой. Мне не нравится, что ты здесь.       — Замечательно. Я хочу знать, что с тобой всё в порядке, не беспокоясь о том, что ты не скажешь мне, если что-то не так. Я понимаю, ты не хочешь рассказывать людям о… Нас. И я действительно не хочу использовать это против тебя…       Последовала многозначительная пауза, ясно дающая понять, что, хотя он, возможно, и не хочет использовать это против нее, но он будет.       — Просто дай мне эту возможность, Гермиона. И я больше не буду поднимать эту тему.       С другого конца комнаты она кипела от возмущения, а Малфой с невозмутимым видом крутил в пальцах длинное перо.       — Хорошо, — сладко сказала она. — Я соглашусь при условии добавления нового пункта, который требует, чтобы Малфой каждый день готовил на ужин всё, что я попрошу.       Гермиона с удовлетворением заметила, как холодное выражение лица Малфоя потемнело, и его брови поползли наверх..       — Я не уверен, как это можно сформулировать… — начал Гарри.       — Нужно только указать последствия, — чопорно сказала Гермиона. — Например: неспособность обеспечить удовлетворительный ужин приведет к… фурункулам, — к ее удивлению, Малфой рассмеялся.       — Ты ведьма-садистка. Но если ты хочешь, чтобы я приготовил тебе ужин, милая, напиши это, и я подпишу.       — Не называй меня так, — Гермиона стиснула зубы.       — Нет? Я думал, это твое здешнее прозвище, — уголок его рта приподнялся.

***

      — Итак… — начал Гарри. — Вы двое, кажется, подружились..       Гермиона протопала на кухню и махнула палочкой в сторону чайника.       — Не говори со мной об этом придурке. — Она схватила свою кошачью кружку с полки и слишком сильно стукнула ею по столешнице, чуть не разбив ее. — Я не могу поверить, что у него хватило наглости потребовать ответного заклинания! И ты! Вы с Сириусом были только за!       — Справедливости ради, ты была единственной, кто согласился. Мы просто сказали, что он был прав.       Гермиона положила чайный пакетик в кружку и залила кипятком.       — Я ненавижу его. Отвратительная, манипулирующая змея.       — Между прочим, — сказал Гарри, опускаясь на стул. — Почему ты согласилась? Я не мог не заметить долгого молчания, во время которого вы двое просто… Смотрели друг на друга.       — Ты же знаешь, какие слизеринцы. Согласие казалось самым простым способом заставить его замолчать, — Гермиона добавила ложку сахара.       Она помешивала чай, переводя взгляд на серебряную веревку, протянувшуюся от двери. Она была толщиной с ее запястье, указывая на то, что Малфой был рядом. Вероятно, в соседней комнате. По крайней мере, он не потребовал также указать взаимное местоположение. Однако знание о ее здоровье… Она не представляла, насколько агрессивным это будет. Кусок Малфоя теперь обитал в уголке ее мозга, и если она сосредоточилась на нем, то могла почувствовать биение его сердца и дрожь, которая, по ее мнению, указывала на уровень его стресса. Только Мерлин знал, какие еще ощущения могут возникнуть через это. Почувствовал ли он ее слепую ярость, когда она выбежала после завершения связи? Поэтому он держался подальше?       В ту ночь Малфой дрочил в душе.       Очевидно, оргазмы были тем, что она могла чувствовать.       Ахуенно.

***

      На следующее утро она проснулась на рассвете с болью в бедрах и решила пойти прогуляться.       Холмы вокруг коттеджа были покрыты мягким туманом, придававшим сельской местности жутковатый потусторонний вид. Гермиона закуталась в толстый джемпер и шарф, натянула шапочку поверх кудрей, наложила согревающие чары и отправилась в путь с термосом горячего чая.       Час спустя она была на вершине холма, откуда открывался вид на зеленые поля и пасущихся овец. Вдалеке тянулся извилистый ручей, размытый до серебристого пятна из-за низкого рассеивающегося тумана. Это была хорошая идея — выйти на улицу. Ей нужна была ясность широкого неба и ощущение незначительности, которое они создавали.       Она была жива. Она была здорова. Да, у нее был ребенок от мужчины, которого она презирала. Но могло быть и хуже. Так или иначе. Она была совершенно уверена, что в каком-то смысле могло быть и хуже.       Гермиона вздохнула, чувствуя, как безмятежность ускользает.       Пять минут спустя она неуклюже перелезала через низкий деревянный забор, а когда неправильно рассчитала распределение веса своего живота, потеряла равновесие и скатилась с холма.       Могло быть и хуже, говорила она себе, лежа ничком на мокрой траве, ее задница была в синяках и измазана грязью, лодыжка пульсировала от сильного растяжения.       Никто не знал, где она была, и она не завтракала. Но могло быть и хуже. Так или иначе.       Она тут же разрыдалась, прикрыв лицо руками.