Волк и ворона

Сначала мир покачнулся. Было ощущение, что живот скрутило и тут же раскрутило, проехавшись по нему танком. В голове зазвенело, уши, обычно острые, оглохли. Потом всё это закончилось также быстро, как и началось. Пелена перед глазами развеялась, как туман по утру. Он снова ощущал под ногами твердый пол сортира, но нос его больше не улавливал отвратительно-тошнотворный запах мочи и говна. Вместо этого он улавливал аромат старой ели и свежего, морозного воздуха, от которого ему спёрло дыхание. Всё вокруг изменилось. От былого старого туалета, который ему пришлось посетить, не осталось и следа. Вместо него он оказался в огромном зимнем лесу. Подумав, что разум его играет с ним шутку, мужчина пару раз поморгал, разгоняя видение, даже ударил себя по голове, но ничего не помогло. Он, как был в лесу, так там и оставался. А лес, тем временем, несмотря на его внезапное вторжение, жил своей жизнью. Высокие деревья, одетые в белоснежную вуаль, не обращали на него ни малейшего внимания, устремляясь далеко ввысь к сиявшему на чистом небе солнцу. Смелый кролик пробежал в паре метров от него, быстро скрывшись в сугробе. Ветер пускал в полет лежавшие на ветках снежинки, нежно играл с ними, заставляя то взлетать вверх, то опадать вниз. Чистое удивление на его лице, наверняка, выглядело уморительно, и мужчина усмехнулся. Всё ещё не до конца понимая случившееся с ним чудо, он сделал один шаг вперёд, чтобы точно убедиться, что не спит. Присел на корточки и дотронулся до снега. Живые пальцы укололо холодом, а изо рта вырвался клубок пара. Он снова усмехнулся, и в этот раз из него вырвался тихий смешок, казавшийся в царившей вокруг идиллии чрезвычайно громким и кощунственным. — Надо же, — протянул рядом голос, и, резко обернувшись с пистолетом в руке, мужчина увидел перед собой незнакомца. — Обычно его долго уговариваешь принять новичков. — Кто ты такой? — спросил настороженно, но твердо. — И где это я? Незнакомец оглядел его с головы до ног, прищурился и прошелся взглядом по его лицу. От такого наглого оценивающего взора мужчине стало не по себе. Он стиснул пальцы на стволе черного пистолета, до нельзя неподходящего и чужого в окружавшем его месте, будто само существование оружия в этом лесу было чуждым и ненужным. — Тебе лучше ответить на мой вопрос, — сказал он. — А тебе лучше опустить пистолет, если не хочешь покрасить этот снег в красный. Он не любит такое, — легко произнес незнакомец. — Пошли со мной. — Куда? Кто? — Домой, — просто ответил он и, развернувшись, пошагал. Заметив, что его гость не спешит за ним, он обернулся и сказал. — Уговаривать не стану. Если хочешь остаться, оставайся, но знай, из этого леса нет выхода без проводника. — Дай угадаю, проводник — ты. — Смышлёный. Мы подружимся. Топай за мной. Мужчина огляделся. Лес, и правда, казался бесконечным и опасным, несмотря на его безобидный вид и светлость. Ему ничего не оставалось, как просто довериться этому человеку. Тем более, если всё же это фантазия его разума, ему не грозит никакого физического вреда. Смерть его здесь не достанет, всегда можно будет проснуться от этого странного сна. Он поставил пистолет на предохранитель, закинул его себе за пазуху и пошел за уже далеко ушедшим незнакомцем. — Как тебя звать то? — кинул тот ему, когда он приблизился к нему. Он всё еще держал дистанцию в пару шагов, но слова незнакомца долетали до него без помех. — Джеймс, — не подумав, бросил он и удивился. Имя слетело с уст легко, как пуля из ствола, хотя он давно им не пользовался и предпочитал ранее зваться вторым именем. Незнакомец недоверчиво обернулся. Чуть длинные темные волосы взметнулись в воздухе. В голубых глазах вспыхнул огонь. — Тёска, значит, — хмыкнул он и отвернулся. Имя Джеймс, в принципе, было едва ли не самым распространенным в его родной стране, и удивляться этому случайному совпадению нечего было. Правда, реакция этого мужчины слегка насторожила его, заставила бушевавший в душе океан заволноваться еще сильнее. Он оглядел мужчину со спины. Для зимней погоды странный Джеймс одет был не по погоде. Белая майка, накинутая сверху тонкая клетчатая рубашка и джинсы с коричневыми ботинками. Никакого оружия на нем не было, он сам казался оружием. Его накаченные руки и тяжелая поступь внушали вид опасного человека, а равнодушно-насмешливый взгляд голубых глаз кричал о том, что этот мужчина может убить не только физически, но и душевно. Мужчина выглядел на лет тридцать, не больше, но глядел на него, как старец на молодого мальчика, что смущало Джеймса. Ему было далеко не двадцать, он давно перестал быть мальчишкой. Тяжесть прошедших им лет висела на его плечах неудобной ношей. Неудобной, потому что большую часть этой ноши он совершенно не помнил. Связка хвороста на спине шедшего впереди мужчины тихо шумела. Джеймс старался отдалиться от этого шума, сосредотачиваясь на звуках вокруг него и дальше. Благо, острый слух позволял ему это сделать, чему он несказанно был рад в эту минуту. — Ты так и не ответил на мои вопросы, — произнес Джеймс, пытаясь запомнить дорогу или разглядеть за бесконечными деревьями дорогу. — На один я ответил. Джеймс нахмурился, а после и сообразил. — А, точно, ты же у нас проводник, — с недоверием протянул он. — Знать бы еще, что значит это «проводник». — Как придем домой, так всё и расскажу. Джеймс не привык доставать людей вопросами и предпочитал тяжелое молчание, и в этот раз поступил также. Он просто шёл за этим незнакомым мужчиной по загадочному лесу, казавшемся опасным и одновременно самым безопасным местом на свете. Он не понимал, как оказался здесь и кто, чтоб его, этот Джеймс, называющий себя проводником. Просто шёл и старался не упустить момент нападения. До, так называемого дома, они дошли спустя минут пятнадцать, хотя Джеймс уже потерял счёт времени, идущий здесь по-другому: казалось бы, когда он здесь очутился, ярко светило солнце, но не прошло и больше часа, как это солнце начало опускаться, и лес оказался в лапах предвечернего времени. — А, вот, и мы, — под нос буркнул себе под нос проводник, выходя из чащобы леса, и обернулся к нему. — Мы дома. Если, переместившись из туалетной кабинки богом позабытого бара в зимний лес, Джеймс был шокирован, то сейчас он был ошарашен. Перед ним раскинулся город. Огромный, настоящий и пустой город. Он пытался уловить какие-то звуки, может чье-то сердцебиение, но всё, что Джеймс слышал — тишина. — Что это за место? — шепнул он проводнику в изумлении. Говорить громко или как-то шуметь не хотелось, даже было в какой-то степени страшно. — Дом, — ответил проводник, наслаждаясь немой реакцией Джеймс. — Пошли. Дальше они шли почти плечом к плечу. Джеймс с интересом и недоверием озирался вокруг, разглядывал тянущиеся вдоль по улице старые дома. Настолько старые, что даже во времена его молодости таких не строили. Дома были такие, будто переместились из средневековья — около XII век, и безупречно сохранились до этого времени. В основном, трёхэтажные, но кое-где виднелись и пятиэтажные. И все они были в светлых тонах, сделанные из белого камня. Абсолютно черных строений Джеймс ни разу не заметил. Зато заметил замок. Он стоял в самом краю города, на противоположной от них стороне. Высокие башни прорезали облака и уходили дальше в ввысь, ворота огибали серо-золотые стены замка подобно реке. — Что это за место? — сказал он, когда они проходили около фонтана. Воды в нем не было, и он казался заброшенным, погибающим, хотя ни один из домов вокруг него не выглядел так. — Куда ты меня привел? — Ты кушать хочешь? — оглянувшись через плечо, спросил проводник, будто и не слышал заданного ему вопроса. Он дёрнул плечом, удобнее перекладывая свою ношу, отчего бревна тихо, но возмущённо, брякнули. — Нет, предпочёл бы знать, где нахожусь. — А я хочу кушать. Страсть, как голоден. С утра ничего не ел, когда тебя вышел искать. Джеймс нахмурился и в два шага пересёк разделявшее их расстояние. — Что это значит? Что ты вышел меня искать. — То и значит, — просто ответил проводник и посмотрел на него, как на ребёнка, задающего элементарные вопросы. — Прибереги вопросы для ужина, а. Чесать с тобой языком у меня совершенно нет сил. Обойдя его, проводник пошагал дальше. Джеймс глядел ему вслед и отчаянно пытался придумать хоть какое-то объяснение происходящему. Или, может, он сможет придумать, как отсюда выбраться. По крайней мере, он ведь и не пытался даже, чтобы сразу отбрасывать эту идею, потому что так сказал этот странный мужик. — Даже не пытайся! — крикнул ему проводник. Он стоял далеко впереди, почти за десять домов дальше и смотрел на него. — Топай сюда, давай. Пора ужинать. И скрылся в доме справа, оставив дверь открытой. В раскинувшейся послезакатной темноте луч света, лившийся из распахнутой двери, был маяком. Недовольно поджав губы, Джеймс зашёл в дом следом и притворил дверь. Проводник к тому времени уже вовсю копошился на кухне. Внутреннее убранство дома совершенно не походило на современный стиль. Зайдя сюда, Джеймс будто оказался в далёком прошлом или в далёком будущем — он еще не решил, что тут подходит больше. — Говорят, раньше здесь было лучше. Но я этих времён не застал, — произнес проводник, ловко разводя огонь в камине. — Когда я здесь оказался, всё здесь уже было старое и сломанное. Джеймс хмыкнул. Обошёл весь дом. Он был одноэтажный, хотя с улицы казался трёхэтажным. Прошёлся взглядом по каждой вещи, прислушался ко всем звукам в доме, но угрозы никакой не выявил, потому всё также настороженно и с недоверием опустился на один из двух стульев за маленьким круглым столом, стоявшем в углу кухни. Проводник время спустя сел напротив него с тарелкой горячего супа и стаканом воды. Он с аппетитом поедал свою еду. Джеймс молча сидел напротив и смотрел на него, изредка переводя взгляд на дверь позади него или на камин, в котором весело горели поленья, минутами назад лежавшие на плечах проводника. — Начинай, — заявил мужчина, громко опустошив тарелку и кинув в нее ложку. — Закидывай меня вопросами. — Где мы? — Это старый город. Пустой и старый. Здесь раньше жил мой народ, до того, как их всех практически истребили. Названия города не знаю, не сохранилось. — Кто ты? — Можешь звать меня Логан. Мне этот город как бы доверили, — глаза его при этом странно опечалились, хотя он и старался скрыть эту свою эмоцию за пеленой равнодушия. — Всё равно малоинформативно. — Лучше ты о себе расскажи. Он обычно к себе никого не пускает, а тебя чуть ли не с распростёртыми объятиями принял. — Кто он? — недоуменно спросил Джеймс. Этот вопрос мучал его весь путь. — Лес. Джеймс усмехнулся. Кажется, этот человек перед ним поехал головой даже больше, чем он. Логан улыбнулся. Довольно так, с пониманием. — Знаю-знаю, я звучу как псих. — Скорее, как… — Джеймс замялся, стараясь найти более подходящее и менее обидное слово. — Да, псих сойдет. — Большой уже, давно должен был смириться с тем, что большинство речей, звучащих в этом мире, звучат сумасшедше. — И с каждым годом всё хуже, — Джеймс кивнул. Когда влияние Гидры только спало, он пытался свыкнуться с мыслью, что оставленные им сороковые и родные канули в лету, но царивший вокруг него хаос, севший на хвост Стив и летающие боги не давали ему полной возможности сосредоточиться на упущенном времени. Больше всего его, конечно, поразила новость о боге обмана. Локи, как его звали. Безумец, да и только. — Следующий вопрос: кто твой народ? — Мутанты, разумеется, — Логан взглянул на него из-под своих длинных ресниц и подозрение проскользнуло в его глазах. — Как ты. Джеймс рассмеялся. Хрипло и неумело. Он отрицательно покачал головой. — Мало в чем я уверен, но в том, что я человек, уверен на все сто. — Откуда тогда рука? Настоящая ладонь дернулась было к железной. Обхватить, погладить и дать понять мозгу, что слова этого человека не шутка, а сущая правда. Страшная правда. Джеймс опустил взгляд на ладони. Перчатку он снял, когда зашел в туалет, и он всю дорогу светил своей металлической ладонью. Даже не заметил ее, так был занят поджидающим его нападением, подозрением Логана и осмотром окружавшего его мира. — Подарили, — кинул он ему. Искусственная ладонь спряталась в кармане куртки. — Кем бы ты себя ни считал, он впустил тебя. Значит, у тебя в крови что-то точно есть. Есть. Джеймс вспомнил. Сыворотка суперсолдата. Именно она позволила ему прыгать по зданиям, останавливать летящий на него мотоцикл и выжить после падения с поезда и обильного кровотечения из дыры, оставленной оторванной рукой. Логан, наверное, заметил изменения во взгляде Джеймса и удовлетворенно хмыкнул. — Если вопросов больше нет, то пойдем покажу тебе твое новое жилище.

***

Это был соседний дом. Такой же серый с белоснежными вставками на двери и окне, как и у Логана. Тоже двухэтажный, просторный и с минимумом набором мебели. — Ни в один дом в этом городе не попасть, — произнес Логан, оставшись на пороге, когда Джеймс осматривал комнаты. — Как же мы тогда зашли сюда? И к тебе. — Когда я сюда пришел, мой дом был единственным с открытой дверью. И, вот, сегодня утром, открылась эта дверь, — он пнул ботинком по входной двери. — Тогда-то я и понял, что стоит ожидать гостя. — Что, и город живой? — насмешливо спросил Джеймс, выходя из соседней комнаты, в которой стояла одинокая кровать. — Как твой лес. Логан только покачал головой. — Скоро ты научишься его уважать, или он тебя заставит. — Мда, с лесом я еще не боролся, — усмехнулся грустно Джеймс. — А с ним и не надо бороться, с ним надо дружить. Не понравишься ему, и он задушит тебя во сне простыней, — кинул ему напоследок Логан и, громко хлопнув дверью, вышел. Джеймс остался один. Удаляющиеся шаги Логана по хрустящему снегу еще раздавались пару мгновений, а после скрипа закрывающейся двери умолкли. Он огляделся вокруг. Кухня практически идентичная кухне Логана и с таким же камином. Джеймс вздохнул и, поёжившись, скорее по привычке, чем из-за холода, сковывавшего дом, принялся разводить огонь. Яркие языки пламени заплясали пару минут спустя, разгоняя вокруг тени. Джеймс сел на ледяной пол и упёрся взглядом в горящие поленья. С момента, когда над ним нависло лицо Стива в той ужасной камере экспериментов Золо, жизнь его шла стремительно и беспощадно уничтожала всё, что ему когда-либо было дорого и знакомо. Надежду на возвращение домой — ведь оставить вечно лезущего в драку Роджерса он бы никогда не смог, даже если бы захотел. Мечты о будущем, семье и любимых — ведь он каждый день рисковал жизнью, борясь с нацистами в первых рядах вместе с Капитаном Америкой. Потерял он и свою свободу, упав с того поезда, в момент, когда советский солдат Гидры нашёл его умирающим под елями в снежном лесу. У него отняли и его самого, поместив ему в голову Зимнего Солдата. Убийцу, марионетку. Зло во плоти, отравляющий его и сейчас своим не утихающим шёпотом. Его ледяной, равнодушный голос всю дорогу до этого города предлагал раскрошить череп Логану и облить этот белоснежный, почти стерильный лес его ярко-алой кровью. Упиться этим горячим напитком, и, быть может, тогда они оба почувствуют каплю тепла, жизни. Одно из больших поленьев треснуло, обуглившись, и разделилось на две части, отчего пламя заплясало, норовя достать до самой крыши, до самого неба, улетев высоко в облака и раствориться, превратившись в жалкий дым. Вот бы и Джеймс так мог, просто раствориться, превратиться в ничто и сгинуть из истории мира. Он был готов стереть себя настоящего, Джеймса Бьюкенена Барнса, если бы это означало, что с ним умрет и память о Зимнем Солдате и ужасах, что они вместе творили за последние семьдесят лет. Но он не огонь, он плоть и кровь, и вписал себя под этими двумя именами в историю человечества на долгие века. Джеймс покрутил головой, разминая шею, и поднялся на ноги. Еще раз взглянул на разгоревшееся пламя и ушёл в спальню. Как бы у него ни болела голова от произошедшего и как бы ему ни было интересно, что именно с ним произошло в том туалете бара, спать ему всё же хотелось в тысячи раз больше. Никакая простыня не пугала его. Он лёг всё также в одежде, оставив на спинке стула только куртку и сняв с ног тяжелые сапоги. Мужчина прикрыл глаза, а, когда открыл, в единственное окно в спальне уже били лучи солнца.