Никого возле качель

***

      Худая, холодная комната, по краям которой находятся пыльные коробки, старые мешки, потасканная одежда. Не чистый пол, не чистое окно и серый, с железными ножками, стул. —Пап, а, пап.—Неуверенно смотря на своего опекуна, расположившегося на полу с глубоким стаканом воды, мальчик, стоявший в проходе около минуты, стал подходить к тому с календариком.—Я вот... Посмотрел и- —Школа, помню, не волнуйся.—Без хрипа или болтающегося языка ответил тот, опираясь о поверхность близстоящего стула. Габриэль кивнул и спрятал за собой маленькую картонку с лошадкой. —Я же… Ну… Пойду в школу, правда? Ещё один класс. —Обязательно, только это не самое важное.—Устало, но не бесчувственно сказал родитель, вызывая тем самым лишь готовое к тяжёлому времени выражение лица. —Знаю, я буду усердно трудиться, чтобы ты не- —Нет-нет, Габ, мы переедем.—Мужчина немного выпрямился. —Переедем? —Да, квартира есть одна, грошовая, но очень близка к школе. —Правда?—Габриэль приподнял носик и удивлённо уставился на прикрытые веки.—На сколько? —Минут пять, чтобы добежать от неё до дома, тебе понравится, там ребятишек наверняка побольше будет, не то, что здесь. —..Спасибо?—Ребёнок не до конца верил чужим словам, потому немного помедлил, пропустил несколько шагов вперёд и обнял неудачливого труженика. —Сына, я тебя люблю...—Похлопывая по спине, улыбнулся тот.—Потому желаю тебе всего хорошего и с началом будущей учёбы, и с товарищами, и… А главное, чтобы ты выдержал все трудности и неудачи. —Я тоже тебя люблю, очень-очень…—Обнимая крепче, Габ самопроизвольно заморгал, чувствуя на них давление. —Работать я буду… Ещё больше и чаще и… Ты только знай: что бы там о тебе не говорили, всё это ничего не значит, хорошо?—Мужчина двинулся и приоткрыл уставшие глаза. —Хорошо, "ничего не значит".—Габ отодвинулся, стёр с глаз слёзы и присел на пол.—Вы с мамой не помирились, да? —Прости, но… Увы.—Он виновато поджал губы, покачал головой.—Без женщины в квартире и впрямь очень тяжело. —Я… Буду стараться, пап.—Мальчик всхлипнул и опустил уши. —Знаю, ты ж весь в меня.—Добродушно улыбнулся тот, опираясь головой о стену.—Ещё немного и всё хорошо будет… Вот заработаю и… Куплю тебе тёплые вещи, шарфик…—Мужчина прикрыл глаза и, откинувшись обратно на стул, устало выдохнул последнее слово.—Да…

***

—Прости, пожалуйста.—Мужчина с двумя старыми и большими чемоданами виновато поклонился и потёр затылок.—Тяжело здесь, правда, но ты не волнуйся, всё у те- —Вон.—Грубо приказали тому. —Н-ну, Гэб, чего ж ты- —Пошёл вон.—Повторил тот жёстче, сжимая кулаки на сложенных руках. —Да ладно тебе, обними папку.—Понимающими глазами улыбнулся красноволосый мужчина, разводя руки в стороны.—Не скоро ж ещё увидимся, давай же.—Добрый взгляд с долей неуверенности смотрел в хмурые и злые треугольники глаз.       Гэб сделал пару шагов вперёд, поднимая одну руку, но та прошла мимо чужого тела, берясь за массивную ручку двери.       Отец опустил руки. —Уходи.—Холодно и в тоже время горячо прошипел тот. —Эх, когда ж я совершил ошибку…—Берясь за ручки чемоданов, мужчина опустил голову и с прикрытыми глазами вышел за порог. На последок глянув в дорогие ему глаза, Данте искренне выдохнул своё последнее на долгое время прощание.—Люблю тебя, Гэб. —Ты сам виноват.—Заставляя громко и жалобно проскрипеть петли двери, старший сын запер за отцом дверь. —Буду ждать в гостях.—Посмеялся слабо мужчина, спускаясь по лестничной площадке.       Держа сжатые руки вдоль тела, повёрнутого спиной к двери, парень сквозь мокрую пелену смотрел на коридор, ведущий в кухню, откуда торчал стул со столом и воспоминания того, как часто за этим столом пил отец.       Пил и ждал прихода старшего со школы.       Пил и слушал старое бесшумное радио.       Пил и читал книжку о семейных отношения.       Пил и говорил с робкой от наставлений старшего не подходить к пьяному отцу сестрой.       Пил и улыбался.       Пил. И был человеком.       Губы дрогнули, начав тянуться и вверх, и вниз.       Пил и готовил ужин.       Задрожали колени, заболело горло.       Пил и смотрел ему прямо в глаза. Так бессовестно.       Гэб дёрнулся на месте, отталкивая от себя желание выйти, -       Пил и смеялся.       - побежать за отцом и... —Д-да чтоб тебя…—Гэб злостно стал стирать слёзы и идти в сторону от выхода.—На бутылку насадили!       Он завёл над головой первую попавшуюся вазу, которую Данте позабыл поставить на место, собираясь разбить о пол и начать крошить осколки руками, но, подняв руку, замер, услышав звон монет.       Которые посыпались на его голову вместе с зелёными бумажками.       Эльф высыпал все деньги на пол и замер, ошарашенно и непонимающе смотря на них.       Почти в тот же миг он перешагнул через них и, взяв пакет, торопливо стал собирать всё-всё с пола, не смея ни шмыгать, ни ронять слёзы.

…

      Сидя на остановке, Данте смотрел на прохожих. Старые, юные, дети, пары, друзья, семьи, прощание с сёстрами, бабушками, дедушками, вручение внезапных подарков-напоминаний…       Он поправил на своих коленях тяжёлое пальто с огромными карманами и шмыгнул, смотря на пасмурное небо. Две перелётные птицы пролетели за станцию и, как на зло душе, одна была меньше другой.       Данте поправил на своей голове шапку, которая была уж слишком тёплой для последней недели черезвучайно недружелюбной осени. В этом году зима торопится прийти пораньше, так почему б её не удивить званым настроением? —Николь уж студенточка, как время летит…—Он потёр ладони, на которых выступали зелёные вены и молча вспоминал, как совсем недавно дети бегали и играли во дворе. Его милые, живые дети.—И Гэб уже какой… Большой…       Одиноко сидящего на лавочке мужчину окликнули. Удручённый самими собой, бубновый даже не сразу поднял голову на мальчика перед собой. —Здравствуйте!—Ушастик в прохладной кофточке с тонкими штанами улыбнулся поднявшимся на него красным глазам. —Чего, тоже на поезд?—По-своему добрым голосом спросил тот, двинувшись в бок. —Нет, я папу только что проводил, он со мной попрощался и ушёл.—Ушастик спрятал руки за спиной и, осматривая черты худого лица, вежливо улыбнулся.—Вы один? Вас никто не проводит?—Мужчина пожал плечами, краем уха слыша объявление расписания по магнитофону.—И вам совершенно не обидно?—Склонил голову в бок тот, поворачивая её в сторону конца поезда, где кто-то громко зарыдал. —Да чего обижаться? На обиженных болт, воду… —Я могу вас провести? —М?—Не сразу догнал тот. —Я могу остаться здесь на сколько захочу, потому могу провести вас. Думаю, вам будет приятно, если вы будете сейчас не один. —Ох, а ты…—Данте поглядел на ушки совсем худенького паренька и улыбнулся.—На моего похож. —На кого? —Сына. —А где он? —Думаю, он… Далеко. —Он умер? —Может быть. —Как странно.—Габ взял большую руку незнакомца и немного приподнял, тем самым делясь своим теплом.—А может это вы умерли? —Да.. Да, думаю…—Дан приподнял голову, глядя в слегка потеплевший тон неба.—Умер. —Я уверен, что вас сейчас воскресят!—Указывая в сторону местами ругающуюся толпу, эльфёнок бросил изумлённо приподнявшуюся кисть с самим мужчиной и исчез. —Минута, а ты всё ещё здесь рассиживаешься!—Парень в спустившееся до плеч куртке наконец пробежал бесконечно живое скопище людей и, поправив на плече куртку, сжал в руке небольшой чёрный пакет.—Что, думаешь, поезд догонишь?! Вставай давай, мало времени!       Данте растерянно приподнялся, от удивления разводя по сторонам руки.       Сын ежесекундно того обнял и отцепился, беря чемоданы. —У тебя минута говорю, бегом иди!—Эльф сердито повернулся к кондукторше, которая была на готове пропустить сразу обоих мужчин от одного только взгляда серых глаз.—Хоть бы тяфкнули, как так-то?!—Он аккуратно прошёл мимо неё, оставил чемоданы на видном месте и так же быстро вышел из вагона. —Господи…—Держа руку на груди, Данте встал возле чемоданов, пока кондукторша начала кричать о скорой отправки. —Не забудь позвонить Николь, когда приедешь!—Перебивая своим голосом поднявшийся шум, начал прощаться тот.—Она обещала, что пропустит пару ради встречи с тобой! Не забудь билеты! —Д-да-да-—Со счастливыми слезами от вида по-настоящему родных глаз сына, приподнял ослабевшую руку тот. —Не бухай пока бабки в вагоне не начнут! —Да!—Он с еле-заметной усмешкой улыбнулся, пропуская мимо себя пассажиров. —И имя своё не забудь! —Конечно! —Удачи! —Спасибо! —Дети тебя любят!—Непроизвольно отходя, крикнул Гэб, чувствуя, как его отталкивают куда подальше. —Не сомневался!       Вид уезжающего поезда запомнится сегодня многим, кто не хотел прощаться. Звук гудения, вид рельс, запах железа.       Поступающий с ноги на ногу назад Гэб махал тому рукой. Сердце горело теплом из последних сил, душа же была до самой глубины рада, хоть и небольшому, но хоть какому-то прощанию с родным человеком.       Габриэль смотрел на это с сочувствием, держа за руку скомканного, незнакомого мужчину. Тот удивлённо смотрел на мальчика, будто видел первый раз в жизни, и, уже сопроводив жену в командировку, продолжал медленно идти к себе домой.       А небо всё продолжало и продолжало сгущаться, никому не давая покоя. Поднявшийся ветер на несколько раз переворошил лепестки цветов, что успели принести с собой пара человек, в руках которых были букеты для спрыгнувших. Спрыгнувших с тропы жизни из-за глупости и слабости, а ещё - неудач. Спрыгнувших от неизлечимости родных, от бессилия, безответной любви, спрыгнувших от того, что не могли увидеть мир. Им можно даже искренне посочувствовать.       Но не хочется.