Ненадежные связи

      Следующую стадию вечеринки можно было назвать «разгар». Даже не так, «угар». Момент, когда веселье внезапно заканчивается, и наружу рвется вся бережно скрываемая сознанием изнанка души. Именно этим и можно было объяснить состояние Тали, оплакивающей на груди Лиары то ли своего отца, то ли погибшего Легиона; Джек и Миранду, внезапно решивших вскрыть давно зревший нарыв взаимной неприязни и выпустить пар за счет обездвиженного биотикой и немало смущенного Веги. Джейкоб перестал играть в примерного семьянина и легко ответил на провокации Касуми, и теперь два тела бесстыдно сплелись в голубоватых помехах маскировки, которая мало что скрывала. Знала бы доктор Коул…       — Люди — безответственные существа. Я разочарован твоей связью с этой Шепард. Твоя мать тоже была бы против.       — Ты не вправе говорить за нее.       — Людям не ведомы ни достоинство, ни честь. Долг для них…       — Это поспешное обобщение.       — Послушай меня, это ненадежная связь. Оставь ее в прошлом. Она потратит твое время, разобьет тебе сердце. Такой опыт будет стоить тебе слишком дорого, сынок. Молчание в ответ. Сомнения.       Взгляд с трудом оторвался от почти невидимой парочки и сфокусировался на Заиде, уткнувшемся в плечо мечтательно улыбающейся Самаре. Казалось, она витала мыслями где-то далеко или в давно минувшем, и только застывшее тело азари с прямой спиной и чинно сложенными на коленях руками с достоинством покоилось на диване напротив.       — Самара, как вы относитесь к этому мероприятию? Любопытно, как юстициар воспринимает такие послабления для плоти и духа?       — Снисходительно.       — К нам, недолговечным, вы тоже относитесь снисходительно?       — Не юродствуйте, Гаррус. Единственное мое преимущество перед вами — больше опыта. Он же и источник моей слабости: воспоминания об упущенных возможностях, об ошибках, о потерях… тяготят.       — Я не хотел вас задеть. Просто все ищу разгадку конфликта поколений.       — Это же так очевидно. Родители хотели бы, чтобы их горький опыт хоть кому-то пригодился. Дети желают обрести свой собственный, разрушая жизнь.       С трудом разлепив глаза, Заид хрюкнул, прервав поток болезненных воспоминаний.       — Самара, милая, а не посмотреть ли нам… ам-м-м… вид из окна?       — Была рада поговорить с вами, Гаррус. Шепард.       Собственное имя заставило ее вздрогнуть. Сигарета догорела почти до фильтра. Пятая? Какую по счету она курит?       Ей становилось хуже. Редкий сон оборачивался кошмарами. Чем больше гибло людей вокруг Шепард, тем меньше она спала, а шипение и щелчок инъекционного стимулятора среди ночного цикла раздавались все чаще. Лишь бы не спать и не видеть преследующие ее масляные тени — так она оправдывалась.       — Кроганы бодались головами, а потом заснули, коммандер.       Явик брезгливо посмотрел на диван, еще теплый после парочки влюбленных ветеранов, и не решился сесть на то же место. Стоять, впрочем, было еще глупее. Он осторожно опустился слева от Шепард, соблюдая дистанцию.       — Мне принести им одеялко? Спеть колыбельную?       В том, как Шепард давит окурок в пепельнице, раздражение прорывается настолько неприкрыто, что находиться рядом становится некомфортно. Придется импровизировать, несмотря на ненужного свидетеля, сверлящего их четырьмя желтыми глазами. Когтистая кисть Гарруса зарывается в рыжую копну волос. Армия учит действовать, несмотря на страх и сомнения. Действовать вопреки смущению пришлось учиться самому.       — У меня голова начинает болеть от твоих эмоций, турианец. Можешь так не нервничать, ваши феромоны сказали мне куда больше, чем я мог увидеть собственными глазами.       Красные волосы, разметавшиеся по простыни, там, под его грудью. Коротышка. Шалая улыбка, смеющиеся зеленые глаза и нога, заброшенная ему на плечо. Вкус человеческой крови — соль и железо. Кровь у нее на шее, кровь на груди. Ей все равно. Тогда еще такая счастливая.       Импровизация возымела должное действие. Кажется, она дремет. Собственное раздражение сменяется болезненной нежностью.       Шепард истерзала себя, истерзала его. Мучила всех тех, кто оказывался чуть ближе, чем на нейтральной позиции члена команды. Сейчас Гаррус был почти рад, что они оказались на финишной прямой, где или погибнут, или покончат, наконец, со всеми своими личными проблемами, уничтожив и жнецов заодно.       Сознание, мутное от выпивки и сигаретного дыма, снова выхватило глаза Явика. Странно оранжевый, немигающий, чуждый взгляд.       — Она мало спит.       Звучит, как извинение. Каким бы Явик не казался ЧУЖИМ, он не раз прикрывал спину и как солдат показал себя с наилучшей стороны. Пожалуй, даже как брат по оружию.       — Вы моя ударная команда. Лучшие из лучших. Я не беру вас на простые задания, чтобы дать возможность отдохнуть. А тебе, Гаррус, поработать.       — Тессия в огне жнецов, а ты берешь с собой азари и машину? Ты с ума сошла, женщина?       — Явик прав, это безрассудно. Возьми хотя бы Джеймса. Вам понадобится нормальная огневая поддержка.       — Мы не собираемся ВОЕВАТЬ там. Идем со шпионской миссией. Лиара проведет, СУЗИ поможет вскрыть ВИ. Все будет окей.       Часы ожидания…       Поникшая голова, свисающие красные волосы. Шлем в руке.       — Я облажалась.       Только в этот момент пришло понимание, что Явик никуда не уходил. Ждал рядом все это время.       — Не твоя вина, коммандер.       Рука Явика на плече Шепард. Издевательский взгляд искоса. Опоздал, турианец.       Четыре глаза напротив стали зеленее и прозрачней.       — Не спит?       — Да, кричит по ночам. Говорит, что слышит голоса и видит черные тени.       — Жнецы взялись за нее по-настоящему. Ее одурманивают.       — Этого не может быть. Мы бы поняли. Я бы понял, если бы ее взяли под контроль.       — У нее сильная воля. Она борется.       Шепард начинает мычать что-то сквозь сон и дергать плечом. Опять. Разбудить ее в такие моменты не выходит. Она задыхается, покрывается потом и стонет. Жалость к ней смешивается со страхом и раздражением от невозможности помочь.       — Опять. Она и десяти минут не поспала. Как ей можно помочь? Мы пробовали и снотворное, и… даже наркотики. Помогало ненадолго.       — Чтобы бороться с индоктринацией нужны сильные эмоции, привязывающие к реальности, а не наркотики.       Это похоже на правду. После перестрелок она спала неплохо, но до поры до времени. Какое-то время помогал секс — дикий, отвязный. Явик как будто прочитал его мысли — или прочитал?       — Во время моего цикла солдаты устраивали настоящие оргии, чтобы не сойти с ума и не слышать жнецов. Не смотри не меня так. На войне любые методы хороши, если они могут хоть на шаг приблизить победу.       — Класс. Групповой секс во имя спасения галактики. Не думаю, что Шепард согласится на оргию.       — Ты не вправе говорить за нее.       Сердце бухнуло чуть сильнее, чем обычно. Это просто совпадение, правда?       — Ты же сейчас не серьезно, правда? Это неприемлемо. Она не согласится.       — Это поспешное обобщение.       Странное ощущение, будто ты видишь все со стороны, а телом управляет кто-то другой. Реальность сжалась до размеров тоннеля, и события неслись сквозь него с сумасшедшей скоростью, так, что повлиять на них не было никакой возможности.       — Ты пытался ей помочь, я знаю. Сейчас не справляешься, поэтому раздражен. Разберешься со своей неуместной ревностью потом, если победите жнецов.       — Когда МЫ победим жнецов. Мы, вместе. С тобой.       Слова вырвались сами собой, или он сам их произнес?       Явик на секунду — буквально на секунду — задумался, а после кивнул. Поднять на руки Шепард с его стороны дивана было проще.