The Way You Used To Do. (Так, Как Ты Это Делал Раньше)

Так, Как Ты Это Делал Раньше edema_ruh Глава 4: Ночная прогулка Токоями-куна спасает положение Примечания: (Примечания приведены в конце главы.) Текст главы Кацуки непонимающе моргнул, глядя на Всемогущего, Айзаву-сенсея и директора Академии Юэй, сидящих перед ним. Краем глаза он заметил, как Деку, стоявший рядом с ним, теребил подол своей рубашки. Он так явно нервничал, что Кацуки захотелось его ударить. Он продолжал смотреть на своих учителей и директора бесстрастным взглядом, пытаясь понять, что ему только что сказали. Что им только что сказали. — Итак, — наконец сказал Кацуки после, казалось, бесконечной неловкой паузы. Он прищурился, произнося эти слова, и в его взгляде читалось недоверие и, самое главное, дискомфорт от сложившейся ситуации. — Ты хочешь сказать, что… душа Деку… — он замолчал, не в силах закончить предложение. Всемогущий выглядел слегка смущённым и почти сочувствующим, поэтому ответил Айзава-сенсей, как всегда серьёзно. — Связано с твоим, — заключил он, скрестив руки на груди. Деку издал звук, подозрительно похожий на приглушённый визг, но Кацуки знал, что лучше даже не обращать на это внимания. — Однако это всё теория. Мы не узнаем наверняка, как работает эта причуда, пока не поймаем злодея, который это сделал, — он пожал плечами. Как будто тема, которую они обсуждали, не имела большого значения. Как будто то, что душа Деку была буквально привязана к душе Кацуки, было просто профессиональным риском. — И насколько мы близки к его поимке? — с тревогой спросил Деку, слегка наклонившись вперёд в предвкушении, и в тот же момент Кацуки спросил: “Но что, черт возьми, это должно означать, связанный?” Айзава-сенсей, услышав вопрос Кацуки, тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, как будто был не в настроении разбираться с угрюмым настроением своего ученика. На этот раз ему ответил Всемогущий, который, казалось, изо всех сил старался не напугать Кацуки информацией, которую тот собирался услышать. От того, что он вообще пытался, желание Кацуки взорвать всю комнату только усилилось. «Судя по вашим показаниям, записям с камер наблюдения в переулке и записям причуд, удар злодея отделил душу юного Мидории от его тела, как вы знаете», — начал он. «Мы нашли прошлые причуды, которые вели себя похожим образом, так что это возможно. Однако, поскольку вы можете видеть юного Мидорию и взаимодействовать с ним, а никто из нас не может, мы пришли к выводу, что ваши души каким-то образом связаны друг с другом. Вероятно, злодей не собирался этого делать, но, учитывая, что он предпочёл сбежать, а не убить вас, пока вы оба были без сознания, мы можем только предположить, что что-то пошло не так. У нас также есть записи о причудах, связывающих души, но они крайне редки и… — он снова замолчал, слегка опустив голову. Кацуки определённо не понравилось ни то, как он это сказал, ни то, в каком направлении, похоже, двигался этот разговор. — И что? — настаивал он, пожалуй, слишком агрессивно, особенно учитывая тот факт, что он разговаривал не только с учителем, но и с Всемогущим. — Последствия часто бывают… — вместо этого заговорил Айзава-сэнсэй, пристально глядя в глаза Кацуки. — Неприятными. — Н-неприятно? — нерешительно пробормотал Деку, стоя рядом с Кацуки. — Что, чёрт возьми, это значит? — прорычал Кацуки, хотя и сам чувствовал себя… странно. Он не мог точно описать это ощущение, но в животе у него было холодно. — Мы не хотим торопиться с выводами, — прервал его директор Незу, как всегда спокойный и мягкий, что контрастировало с мрачным выражением лица Всемогущего и угрюмым взглядом Айзавы-сенсея. — Все причуды разные, и ни одна из них не ведёт себя одинаково. Мы не должны оценивать наши шансы на успех, основываясь на предыдущих попытках, когда дело касается ситуаций такого рода, особенно когда причуды так сильно отличаются друг от друга. Сейчас вы должны сосредоточиться на том, чтобы наверстать упущенные за два дня занятия. Мы будем информировать вас о ходе поисков злодея и сообщим, если что-то изменится, — он слегка улыбнулся Кацуки, но тот не ответил ему улыбкой. — Но вы сказали, что причуды, связывающие души, встречаются редко, — сказал Кацуки, не обращая внимания на явное пренебрежение директора Незу. — Это значит, что вы не могли найти много таких случаев. Это может означать только… — Как — сказал директор, — Айзава-сенсей оборвал Кацуки на полуслове, предупреждающе взглянув на него. Возможно, его учителя уже привыкли к его неуважительному поведению, даже если и не одобряли его, но Кацуки не мог позволить себе перечить — или, что ещё хуже, игнорировать — директора UA, даже если у него было сотрясение мозга. — Тебе следует сосредоточиться на том, чтобы наверстать упущенное. Мы более чем способны выследить этого злодея и вернуть душу Мидории в его тело самостоятельно, Бакуго, — добавил он, словно предвидя, что Кацуки захочет принять участие в расследовании. — Да, но как я могу сосредоточиться на учёбе и наверстать упущенное, когда ко мне 24 часа в сутки 7 дней в неделю прилип какой-то бормочущий ботаник? — пожаловался Кацуки, бросив на всё ещё нервничающего Деку быстрый неодобрительный взгляд. Он повернулся к Айзаве-сэнсэю, прежде чем Деку успел возразить. — Я бы с большей пользой помог вам выследить этого злодея. Мы все знаем, что я лучший в своём классе, так что несколько пропущенных дней ничего для меня не изменят. «К тому же я уже сталкивался с этим парнем», — с надеждой заметил он. Он не думал, что сможет просто сидеть и ждать, пока кто-нибудь поймает злодея вместо него, особенно когда к нему, как блоха, прилип этот дерьмовый Деку. Более того, Кацуки не мог смириться с мыслью, что такой глупый злодей едва не одолел его и что кто-то другой должен будет сделать честь и поймать его. Он убедил себя, что дело не только в том, чтобы избавиться от Деку, но и в том, чтобы защитить свою честь. — Юный Бакуго, ты всё ещё ранен, — спокойно заметил Всемогущий, возражая на требование Кацуки, как он и ожидал, но прежде чем он успел продолжить, Кацуки перебил его. “ Девушка из реанимации сказала, что меня выписывают ... — Скоро, — снова оборвал его Айзава-сенсей, бросив на Кацуки чуть более раздражённый взгляд. Директор Незу наблюдал за их разговором с обычным невозмутимым выражением лица, но что-то в его глазах заставило Кацуки почувствовать себя не в своей тарелке. — Не сейчас. Восстановительница сказала, что тебя скоро отпустят. И нам нужно немедленно или как можно скорее поймать этого злодея, — вздохнул он. «Кроме того, мы бы не позволили первокурснику участвовать в такой опасной миссии, особенно когда на кону жизнь другого студента», — заключил он, не оставляя места для возражений. Кацуки прищурился, и в животе у него похолодело от подозрений. Происходило что-то ещё — что-то, о чём ему не говорили. Конечно, не лучший сценарий — когда один из учеников UA лежит без сознания на больничной койке после нападения злодея во время тренировки, но Кацуки не видел причин, по которым сэнсэй Айзавы и директор Незу так отчаянно стремились найти злодея и вернуть душу Деку в его тело. Теперь, когда Кацуки узнал о странных отношениях Всемогущего с ботаником, он мог понять желание Всемогущего сделать это, но двое других… В этом было что-то не то. Кацуки был уверен, что они не спешили, потому что им было жаль, что он застрял с Деку дольше, чем нужно. За этим стояло что-то ещё, особенно потому, что Айзава-сенсей сказал, что жизнь Деку висит на волоске. Что, чёрт возьми, это значит? Насколько Кацуки знал, душа Деку была освобождена, да, но ему не грозила реальная смерть. Или грозила? ... Был ли это он? — Что, чёрт возьми, это значит? — спросил он, убедившись, что Айзава-сенсей видит подозрение в его алых глазах. Никто из троих мужчин не ответил, и он продолжил. — Почему немедленно? Какого хрена ты имеешь в виду, говоря, что жизнь Деку под угрозой? — Шута, — просто сказал директор Незу, и в его голосе прозвучало скрытое предупреждение. «Им лучше знать…» — со вздохом попытался возразить Айзава-сенсей, но директор Незу встал, спокойно обошёл стол, отделявший его от Кацуки, и встал перед мальчиком, прямо рядом с Деку. Кацуки с уважением посмотрел на маленького директора, но не отвел взгляд. — Юный Бакуго, — спокойным голосом сказал директор Незу. — Вам следует вернуться в медицинский кабинет. Вам всё ещё нужно отдохнуть, если вы планируете восстановиться и вернуться к занятиям как можно скорее. Мы сообщим вам, если вы понадобитесь или если появятся какие-либо новости о злодее». — Да, хорошо, но что мы с Деку должны знать? — Кацуки повернулся и посмотрел на Айзаву-сенсея, у которого было очень серьёзное выражение лица. Теперь, когда директор Незу помешал его учителю сказать то, что он хотел, Кацуки ясно видел, что Айзава-сенсей тонко намекал ему, чтобы он понял, как будто хотел помочь Кацуки разобраться самому. Мужчина отвернулся от него, но Кацуки не собирался так просто оставлять эту тему. “Сэнсэй?” - позвал он. — Юный Бакуго, — ответил Всемогущий, вставая со своего места и подходя к нему, как и директор Незу. — Послушай директора. Возвращайся в медпункт и отдыхай. Мы поговорим об этом, когда ты полностью восстановишься. Кацуки уставился на супергероя с яростью тысячи солнц, смешанные чувства переполняли его грудь. Он отчаянно хотел знать, что именно, чёрт возьми, эти люди имели в виду, когда говорили, что жизнь Деку висит на волоске. Он хотел понять, что значит, когда этот придурок прицепился к нему, как блоха. Ему нужно было знать, почему они хранят секреты, почему Айзава-сенсей пытается намекать ему, почему директор Незу так решительно настроен избавиться от него, пока он не узнал слишком много. Но в то же время в глазах Всемогущего читалась безмолвная мольба, в глазах Айзавы-сенсея — молчаливое предупреждение, а в глазах директора Незу — непроницаемый взгляд. Как бы Кацуки ни ненавидел это, ему ничего не оставалось, кроме как отступить. Несмотря на то, что он был упрямым и вспыльчивым, он понимал, что лучше не идти против директора Академии Юэй, который мог в мгновение ока выгнать его, если бы захотел. — Ладно, — он раздражённо и пренебрежительно фыркнул, вставая со своего места и раздражённо засовывая руки в карманы. На его лице застыла гримаса, но в этом не было ничего нового. — Не волнуйся, юный Бакуго, — сказал Всемогущий, обнимая Кацуки за плечи и похлопывая по ним по-отечески. Кацуки сказал себе, что он определённо не сходит с ума от того, что Всемогущий так его обнимает. — Мы не будем держать тебя в неведении. Мы просто просим тебя отдохнуть и набраться сил, а мы на этот раз справимся с боем. — Хех. Неважно, — усмехнулся он, заставляя себя стряхнуть с себя руку Всемогущего, прежде чем он успел почувствовать себя неловко. Намеренно не глядя на Деку, Кацуки повернулся спиной к трём мужчинам в комнате и, не попрощавшись и не получив официального разрешения, вышел из кабинета директора Незу, не оглядываясь. Никто из учителей не отчитал его за это. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Деку идёт за ним — у ботаника просто не было другого выбора. Однако, даже не оборачиваясь, он мог сказать, что Деку, вероятно, сходит с ума от всей той информации, которую они получили за последние несколько минут. Их души были ограничены, и, казалось, над головой Деку висели часы смерти. Кацуки почти слышал, как в голове Деку крутятся шестерёнки, судя по тому, что он продолжал бормотать себе под нос. — Что, чёрт возьми, я тебе говорил насчёт бормотания, придурок? — спросил Кацуки через некоторое время, не глядя на Деку и продолжая спокойно идти в медпункт. Бормотание мальчика, как и его постоянные слёзы, всегда выводили Кацуки из себя, и он был уверен, что сошёл бы с ума, если бы ему пришлось слышать это 24 часа в сутки 7 дней в неделю. И так было слишком тяжело постоянно иметь дело с этим придурком. Если честно, Кацуки не особо стремился вернуться в белые комнаты героини и к её морщинистым поцелуям. Единственное, чего ему хотелось, — это лечь на свою кровать в своей комнате в Академии Юэй, в тишине и покое своего личного пространства. Одному. Без надоедливого Деку, без надоедливых родителей, без надоедливых учителей, без надоедливых друзей, без надоедливых злодеев. Он пробыл с Деку всего пару дней — он отказывался использовать слово «привязанный» — и уже отчаянно нуждался в пространстве. Деку, однако, был либо слишком занят своими размышлениями, чтобы услышать ругательства Кацуки, либо просто игнорировал его, что только усиливало гнев вспыльчивого мальчика. Он резко остановился посреди коридора, так резко, что Деку, отвлёкшись, врезался в него, удивлённо вскрикнув (Кацуки решил не зацикливаться на том, что прикосновение к Деку теперь казалось особенно странным, не из-за самого прикосновения, а потому что он был единственным, кто мог это сделать). Отвлечённый от своих громких мыслей и глядя на Кацуки широко раскрытыми зелёными глазами, Деку в замешательстве уставился на него, словно пытаясь понять, почему они вдруг остановились. И, чёрт возьми, теперь, когда взгляд Деку встретился с его взглядом, Кацуки не мог отвести глаз. Он не знал почему, но не мог отвести взгляд. — Каччан, — Деку слегка нахмурился после нескольких неловких секунд молчания, в течение которых Кацуки лишь смотрел на него убийственным взглядом. — Всё в порядке? Каччан! Огромные выразительные глаза смотрели с тревогой, и Кацуки больше не мог этого выносить. В этих глазах было что-то тревожное, но он не мог — хоть убей, не мог — не мог — вспомнить — … Мертв. Глаза Деку были мертвы. Воспоминание пришло к нему как вспышка, искра, что-то внезапное и резкое, что-то, что исчезло так же быстро, как и появилось. Он не знал, что вызвало этот флешбэк, и случилось бы это, если бы он не смотрел так долго в глаза Деку, но теперь он видел только полуприкрытые, мёртвые глаза, пустые, ничего не выражающие, мёртвые, мёртвые, мёртвые, мёртвые. Он не знал, почему это так сильно его расстроило. Он не мог понять. Он не понимал. Он столько раз мечтал убить Деку — почему же теперь это зрелище так сильно его расстроило? Что же изменилось? — Каччан! — воскликнул Деку, и его беспокойство усилилось в десять раз, когда он заметил, как расширились глаза Кацуки и побледнело лицо, словно он увидел привидение. Его взгляд был отстранённым, словно он погрузился в воспоминания, но то, как он внезапно участил дыхание, говорило о том, что он чем-то расстроен. Инстинктивно Деку потянулся к мальчику, стоящему перед ним, и схватил его за руку в отчаянной попытке помочь. — Каччан! Что случилось?! Прикосновение к Кацуки — или, скорее, пожатие его руки — казалось, было тем, что вывело его из транса, и через мгновение его взгляд снова стал острым и сосредоточенным. Кацуки пристально смотрел в глаза Деку, казалось, целую вечность, а затем выдернул руку из ослабевшей хватки Деку и усмехнулся, бросив на него презрительный, неодобрительный взгляд, который не был искренним ни для Кацуки, ни для Изуку. — Не трогай меня, подонок, — прорычал он своим обычным тоном, глядя на Деку ещё несколько секунд, словно хотел в чём-то убедиться, прежде чем развернуться на каблуках и продолжить свой путь. — И перестань, чёрт возьми, бормотать. Это сводит меня с ума, — добавил он через плечо, не удосужившись посмотреть на Деку. Он снова засунул руки в карманы и, ссутулившись, продолжил свой путь обратно в свою палату в медицинском отсеке. Изуку несколько секунд в замешательстве смотрел на Кацуки, прежде чем последовать за ним, как делал всю свою жизнь. Видимо, некоторые вещи никогда не меняются. Если ещё несколько мгновений назад Кацуки не мог отвести глаз от Деку, то теперь он, казалось, избегал его как чумы. Мальчики шли бок о бок в медицинский отсек, и этот путь казался им длиннее, чем когда-либо. Напряжённое молчание между ними тяжким грузом ложилось на их плечи. Деку понятия не имел, что так расстроило Каччана и почему он так отреагировал — обычно он был агрессивен по отношению к Деку, особенно когда тот прикасался к нему, но в этот раз в его реакции было что-то другое. Если бы Изуку не знал его лучше — если бы Изуку не знал Каччана всю свою жизнь — он бы описал его почти как… Почти так же напуган. Если уж на то пошло, мысль о том, что Качан из всех людей может испугаться, заставила Изуку тоже немного испугаться. Опустив голову и неловко теребя подол рубашки, Изуку изо всех сил старался не отставать от Каччана. Глядя на храброго, неутомимого мальчика, который выглядел таким встревоженным из-за чего-то, чему он не мог дать названия, Изуку почувствовал, как внутри него нарастает тревога, и желание пробормотать свои мысли вслух стало почти непреодолимым. В его голове было так много мыслей. Но он знал, что лучше этого не делать. Изуку знал, что не нравится Кацуки. Эта мысль причиняла ему адскую боль — он научился справляться с этим чувством после того, как впервые в жизни подружился в Юэй, но осознание того, что Каччан, его лучший друг детства, его образец для подражания, ненавидел его, всё ещё ранило после всех этих лет издевательств и насилия. Изуку не мог не восхищаться Каччаном, несмотря на всё, что между ними произошло. Он лишь хотел, чтобы это чувство было взаимным. Но дело в том, что Каччан ненавидел его, чего бы ни хотел Деку, и, вероятно, для вспыльчивого мальчика было кошмаром находиться рядом с ним. Как бы Деку ни хотелось, чтобы Каччан хотя бы терпел и уважал его, он не хотел навязываться мальчику. И, несмотря на то, что это была не его вина, он именно навязывался Каччану. Самое меньшее, что он мог сделать, — это уважать желания мальчика и не ворчать, раз уж Качан так сильно это презирает. Но всё же. Так. Много. Мыслей. Ему нужно было как-то их выплеснуть. — Ч-что, по-твоему, имел в виду Айзава-сенсей? — нерешительно спросил Изуку, уже задыхаясь от быстрой ходьбы, чтобы не отставать от Каччана. — Когда он сказал, что жизнь ученика висит на волоске? Вместо ответа Кацуки просто усмехнулся, избегая смотреть в сторону Деку. Деку несколько секунд смотрел на него, надеясь, что мальчик ответит на его вопрос, но Кацуки просто продолжил идти. Они вошли в медпункт Девочки-Восстановительницы и направились к лифту. Деку по привычке попытался нажать кнопку вызова лифта, но его рука прошла сквозь стену, и он почувствовал разочарование. Кацуки не смог сдержать вздоха при виде этого, сам нажал на кнопку и стал ждать, когда двери откроются. — Я… я не думал, что мне грозит опасность… ну, ты понимаешь, — Изуку пожал плечами, снова пытаясь заговорить с Каччаном. Мальчик продолжал молча смотреть прямо перед собой, засунув руки в карманы и нахмурившись от раздражения. — Конечно, ужасно, что я застрял вне своего тела, но… я думал, что нам просто нужно поймать злодея. Я не думал, что я… — он снова замолчал, плотно сжав губы. У него защемило в груди, когда он понял, что даже не задумывался о том, что может умереть. Теперь, когда он об этом подумал, стало очевидно, что его душа буквально отделилась от тела. Это настолько близко к смерти, насколько человек может приблизиться, не откинув копыта, верно? Но теперь, когда он действительно мог лишиться жизни, перестать существовать, просто… исчезнуть. Это было реально. Это было очень реально. И от этого у него внутри всё сжалось от страха. Он не хотел умирать. Он был преемником Всемогущего. Он должен был стать новым символом мира, теперь, когда Всемогущий больше не мог им быть. Он не хотел разочаровывать своего наставника. Он не хотел уходить, не передав хотя бы «Один за всех» следующему преемнику. Он не хотел оставлять свою маму. О боже, его мама. Что бы она делала, если бы он так умер? Кто бы о ней позаботился? Кто бы её утешил? Как он мог её бросить? А Всемогущий и его наследие; как он мог уйти, не позаботившись о том, чтобы оно продолжало жить? Как он мог так разочаровать её? — Перестань нести чушь, — Каччан прервал его размышления, заговорив впервые с тех пор, как резко отстранился от прикосновения Изуку. Он по-прежнему не смотрел на него и, когда перед ними с тихим звоном открылся лифт, бесцеремонно вошёл в него, а Изуку последовал за ним. Он наблюдал за Каччаном, как ястреб, смущённый и напуганный, но прошло несколько мгновений, прежде чем он продолжил говорить. «Я не собираюсь тебя обнимать, похлопывать по спине или говорить, что всё будет хорошо. Я не один из твоих дерьмовых мелодраматичных друзей. Если тебе нужно утешение, иди приставай к кому-нибудь другому». Изуку нахмурился. Это… это было не то, чего он пытался добиться. Он просто озвучил свои мысли. Неужели его внезапный страх смерти был так очевиден? — П-прости, — в итоге сказал он, хотя и не был до конца уверен, за что именно он извиняется. — Я не это имел в виду. — Мне плевать, что ты, чёрт возьми, имел в виду, просто перестань ныть по любому поводу хоть раз в своей чёртовой жизни, — прорычал Каччан, отворачиваясь от Изуку. Между ними повисла долгая тишина — Изуку понятия не имел, что сказать, чтобы не произвести плохое впечатление. Дверь лифта открылась, и они оба вышли. Они приближались к спальне Каччана. Они вошли в комнату молча, и Каччан придержал дверь для Изуку, чтобы закрыть её за ним, так как мальчик не смог бы сделать это сам — его рука прошла бы сквозь дверь. Как только дверь закрылась и Кацуки смог сохранить хоть какое-то уединение, он сбросил обувь и рухнул на кровать. К счастью, голова уже не так сильно болела, и он вздохнул с облегчением. Изуку неловко топтался посреди спальни, не зная, что делать. Несмотря на то, что он был призраком, от сна на полу у него болела спина и плечи, но он не мог сказать об этом Каччану. Его бы снова обвинили в том, что он плакса. Поэтому он просто сел на пол рядом с кроватью Каччана, как делал в последние дни, поджав под себя ноги, и попытался понять, что Айзава-сенсей имел в виду под всем, что он сказал во время их встречи. Он не ожидал, что Каччан снова заговорит. — Ты не умрёшь, Деку, — сказал он тихо, спокойно. В его голосе было что-то странное, и если бы Изуку потрудился повернуть голову, он бы увидел лицо Каччана. Однако он этого не сделал. Это было бы неправильно. Вместо этого он просто сел на пол и уставился прямо перед собой. — Так что перестань об этом думать. Они, вероятно, просто пытаются как можно скорее вернуть твоего дерьмового призрака в твоё тело, пока СМИ не надрали им задницы. Они не единственные, кто этого хочет». Изуку слегка усмехнулся, услышав этот комментарий. Это было так похоже на Каччана — сказать что-то подобное. — Д-да, — согласился Изуку. — Ты, наверное, прав, — признал он, хотя и знал, что Каччан, скорее всего, не прав, несмотря ни на что. — Я знаю, что, чёрт возьми, прав, — усмехнулся Каччан, ворочаясь на кровати. Изуку услышал, как Каччан накрылся одеялом и устроился поудобнее, чтобы уснуть. — Ты снова собираешься спать, Каччан? — спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы в его голосе не было беспокойства. Он знал, что Каччану нужно отдохнуть, но он также знал, что тот слишком много спит. Это его беспокоило. — Не твоё дело, чёртов ботаник, — просто ответил Качан своим обычным рычанием. — Просто перестань думать о встрече и не лезь в мои дела. Я не дам тебе умереть, так что просто успокойся. Глаза Изуку слегка расширились. Правильно ли он расслышал? Он продолжал смотреть прямо перед собой в пол, и румянец заливал его щёки. Он не мог смотреть на Каччана. Тишина между ними становилась невыносимой. — Не думай о себе слишком много, — усмехнулся Качан спустя, казалось, целую вечность, и в его голосе слышалась некоторая оборонительная нотка. — Я никак не смогу победить твою тупую задницу, если ты умрёшь, так что я не позволю этому случиться. Ты не сможешь уйти от меня таким простым способом, придурок. Изуку улыбнулся, хотя его лицо было красным. Да, в этом было больше смысла. — Не волнуйся, Каччан. Я не смогу превзойти тебя, даже если умру, так что этого не случится, — просто сказал он, почти дразнясь, и подтянул колени к груди. Он привык к отсутствию физического контакта — большую часть жизни он провёл без друзей, и единственным человеком, который когда-либо обнимал его, была мама. Он умел обходиться без прикосновений. Но всё же тогда он мог прикасаться к людям, если хотел. Теперь единственным, к кому он мог прикоснуться, был Качан, а Качан — ну что ж. Разозлившись из-за комментария Изуку, но слишком уставший, чтобы отправить его занудную задницу в загробный мир, Кацуки просто швырнул в мальчика одну из подушек. Она прошла сквозь Изуку и бесполезно плюхнулась на пол, и ни один из мальчиков не попытался её поднять. На следующий день Кацуки выписали из лазарета, и Восстановительница посоветовала ему не напрягаться хотя бы неделю и вернуться к ней, если он почувствует что-то необычное. Судя по всему, удар, который он получил по голове — из-за того, что Деку бросился на Полного Капюшона, — был очень серьёзным, и, если бы не способности Восстановительницы, он, вероятно, впал бы в кому. Ему хотелось кричать. Ха. Он впал в грёбаную кому из-за дерьмового Деку. Что за дурацкая шутка. Если бы он услышал это год назад, это было бы чёртовой шуткой. Теперь Кацуки прекрасно знал, что у Деку достаточно сил, чтобы вырвать ему позвоночник одной рукой, если он захочет. Он никогда бы не признался в этом вслух, но это не меняло того факта, что он знал это. Поскольку Восстановительница выпроводила его ночью, Кацуки решил, что может немного потянуть время, вместо того чтобы сразу отправиться в общежитие для учеников. Он не хотел иметь дело с дурацкой причёской и тупым Пикачу, который засыпал его вопросами, на которые он не хотел отвечать, или с вниманием, которое, как он был уверен, ему обеспечено. Он не думал, что утром у него будет лучше настроение, но, по крайней мере, он будет лучше отдохнувшим. Он был уверен, что хороший ночной сон в собственной постели поможет ему почувствовать себя лучше. Несмотря на то, что кровать в медицинском отсеке выглядела удобной, она убивала его спину. Она постоянно болела, как будто он спал на полу, а не на матрасе. Деку тихо следовал за Кацуки, пока тот ходил по территории университета, надеясь, что никто не найдет его и не скажет идти в общежитие. Все, чего он хотел, это несколько минут тишины или уединения - или, по крайней мере, столько уединения, сколько он мог получить с Деку, привязанным к нему, как блоха. Боже, это так сильно выводило его из себя. Он старался не думать об этом, и хотя Деку был, по крайней мере, достаточно почтителен, чтобы молчать, пока он ходил вокруг, Кацуки все равно не мог игнорировать зеленые волосы и живые глаза всякий раз, когда он поворачивал голову в сторону. Была почти полночь, когда Деку наконец заговорил, чудесным образом побив рекорд и сумев молчать почти два часа подряд. — Каччан, — тихо сказал он, словно не желая напугать Кацуки. Его голос звучал неуверенно. — Ты не устал? — Ха, — усмехнулся Кацуки, и на его лице появилась насмешливая ухмылка. — Два часа ходьбы — и ты уже устал, ботаник? — поддразнил он. Деку покраснел и внезапно стал защищаться. — Что? Нет! — запротестовал он. — Просто ты в последнее время очень уставал и много спал, поэтому я подумал, что ты захочешь сразу лечь в постель, как только тебя выпишут из медпункта, — нахмурившись, объяснил он. Кацуки закатил глаза. — Да, но ты забыл принять во внимание своих дерьмовых друзей, — объяснил он. — Я не в настроении общаться с толпой людей, которые крутятся вокруг меня и задают глупые вопросы. Ответ, который дал ему Деку, был определенно не таким, как он ожидал. — Т-Они… Они и твои друзья тоже, Каччан, — сказал он, нахмурившись ещё сильнее, и в его голосе прозвучала почти жалость. Внутри Кацуки закипела ярость, и он повернул голову, чтобы посмотреть на Деку с отвращением на лице. — Боже, ты жалок, — обвинил он. — Убирайся к чёрту от меня со своей сентиментальной чушью. — Но так и есть! — возразил Деку, следуя за Кацуки, который развернулся на каблуках и пошёл прочь. — Правда, я серьёзно. Я уверен, что они беспокоятся о тебе, и если они задают тебе вопросы, то только потому, что им не всё равно! Это хорошо! — Я не понимаю, о чём ты, чёрт возьми, говоришь, — усмехнулся он. Он не мог понять почему, но слова Деку разозлили его сильнее, чем обычно. — Но нет ничего хорошего в том, что кучка придурков загоняет меня в угол и выводит из себя, так что заткнись, чёрт возьми. — Иногда я тебя совсем не понимаю, Каччан, — сказал Деку, идя рядом с мальчиком и серьёзно глядя на него. — Почему ты так боишься… Он замолчал, потому что Кацуки резко остановился и развернулся на каблуках, одной рукой оттолкнув Деку с такой силой, что тот потерял равновесие и с криком упал на задницу. Кацуки стоял перед ним, глядя на его удивлённое лицо убийственным взглядом и сжав кулаки. — Кажется, я сказал тебе не лезть не в своё дело, — прошипел он, и в его голосе была такая ярость, что Деку широко раскрыл глаза. — Яничего не боюсь, так что просто заткнись и оставь свои дурацкие советы при себе. Если бы ты так хорошо умел заводить друзей, то не провёл бы большую часть своей жизни как одинокий неудачник, — выплюнул он с обвинением в голосе. Момент, когда взгляд Деку сменился с потрясённого на обиженный, был почти осязаемым, и Кацуки убедил себя, что ноющая боль в груди была отвращением, а не чувством вины, когда он увидел выражение лица упавшего мальчика. — В этом не было необходимости, Каччан, — дыхание Деку было прерывистым и тяжёлым, как будто он сдерживал слёзы. Он оперся руками о травяной пол и поднялся на ноги, неловко выпрямившись. По позвоночнику Кацуки пробежала острая боль, и он прикусил губу, чтобы не зашипеть. Если эта странная боль в заднице не пройдёт после того, как он поспит на своей нормальной кровати, ему придётся поговорить с Восстановительницей. — Да? — Кацуки приподнял бровь, игнорируя боль и сокращая расстояние между собой и Деку. Деку не отпрянул, как обычно, и это встревожило Кацуки. После того, как они поступили в Юэй, Деку, казалось, перестал его бояться — если уж на то пошло, этот мелкий засранец с каждым днём становился всё смелее и смелее. Это сводило Кацуки с ума. Желание поставить Деку на место было сильнее, чем когда-либо. — Думаю, это было чёрт возьми необходимо. Потому что ты, кажется, вбил себе в голову, что теперь мы друзья, просто потому, что я не могу от тебя избавиться, хотя я снова и снова говорил тебе, что мы совсем не друзья. Так что тебе пора очнуться и перестать притворяться, что тебе не всё равно, только потому, что ты хочешь, чтобы я притворялся, что мне не всё равно в ответ. Я же сказал тебе, что не буду тебя утешать, не буду заплетать тебе косы и не буду обнимать, чтобы пожелать скорейшего выздоровления, так что перестань так стараться, жалкий кусок дерьма, — ядовито выплюнул он. У него болело сердце, болела голова, болела спина, и он чувствовал себя более уставшим, чем когда-либо. Внезапно приятная прогулка по пустым коридорам Академии Юэй перестала казаться такой уж приятной, и даже возвращение в общежитие, где его ждали ужасно шумные и любопытные друзья, казалось лучшим вариантом, чем этот разговор с Деку. Только чертов Деку мог испортить одну из его любимых привычек, чёрт возьми. Он так сильно ненавидел его, что ему казалось, будто его сердце разрывается. Чёрт, теперь, когда он подумал об этом, ему действительно показалось, что его сердце разрывается. Что, чёрт возьми, это было? Деку прятал лицо в сгибе локтя, как будто не хотел, чтобы Кацуки видел, как он плачет, и Кацуки исполнил его желание. Он уже достаточно насмотрелся на плачущего Деку, и развернулся на каблуках, чтобы пойти в противоположную сторону. Кацуки направился в сторону общежития, и вскоре услышал, как Деку идёт за ним, явно не по своей воле. Однако, к его удивлению, вскоре он был остановлен на полпути, когда невидимая сила резко отбросила его назад, и он потерял равновесие. Оглянувшись, он увидел, что Деку стоит и смотрит на него в шоке. Неужели он только что ? – — Если мы связаны душами, то это должно работать в обе стороны, — с любопытством сказал он, вытирая нос тыльной стороной ладони и шмыгая. Лицо Деку было мокрым от слёз, но он выглядел обиженным и в то же время решительным. Кацуки поднялся на ноги, не обращая внимания на боль в спине, и бросил убийственный взгляд на мальчика перед собой. — Я никуда не уйду, Каччан, — дерзко заявил Деку. Его голос звучал знакомо непреклонно. — Мы ещё посмотрим, чёртов ботаник, — прорычал Кацуки по-звериному, прежде чем резко отступить на несколько шагов, радуясь тому, что Деку вынужден был сделать шаг вперёд, в его сторону. Однако прежде чем он успел продолжить, Деку упёрся пятками в пол и резко остановил Кацуки. — Если мне придётся ходить за тобой по пятам, то и тебе придётся ходить за мной по пятам, — упрямо заявил Деку, и у Кацуки закипела кровь. — Нам нужно поговорить об этом, хоть раз. — Это ты должен ходить за мной по пятам, придурок! — выплюнул Кацуки, резко отступив на шаг и снова потянув Деку за собой. Деку, в свою очередь, сделал шаг в противоположную сторону, потянув Кацуки за собой невидимой верёвкой. Это было похоже на дурацкую игру в перетягивание каната, только верёвка была невидимой, и они оба отчаянно пытались победить. — Прекрати это! — в ярости закричал Кацуки. “Я тебя облажаю, если ты сделаешь это снова!” — Тогда просто скажи мне одну вещь! — серьёзно сказал Деку, не сводя с него глаз. Зелёные глаза блестели в ночной темноте, и Кацуки изо всех сил старался не обращать внимания на странное чувство, возникшее у него в животе при виде этого. — Скажи мне одну вещь, и я перестану сопротивляться. — Ты не в том положении, чтобы торговаться со мной, придурок! — прорычал Кацуки, снова пытаясь уйти. Деку помешал ему, что разозлило его ещё больше. — Я просто хочу знать, почему ты так обо мне думаешь, — сказал Деку, игнорируя ответ Кацуки. Внезапно мальчик заговорил устало. Как будто он устал от того, что Кацуки плохо с ним обращается без причины, — и он, чёрт возьми, не торопился с этим. — Почему ты всегда думаешь обо мне плохо, — добавил он, слегка наклонив голову набок. Кацуки видел, что Деку серьёзно относится ко всей этой затее «давай поговорим о наших чувствах, не избивая друг друга», но, к сожалению для всех участников, он был против. — Я думаю о худшем, потому что ты самый худший! — обвинил его Кацуки, успев сделать несколько шагов и потащить Деку за собой, прежде чем Деку остановил его и оттащил назад. — Я серьёзно, Каччан! — крикнул Деку, внезапно потеряв терпение. — Ты всегда думаешь, что я пытаюсь тебя использовать! Ты всегда обвиняешь меня в том, что я считаю себя лучше тебя или думаю о том, чего на самом деле нет. Ты только что сказал, что я притворяюсь, будто забочусь о тебе! Я знаю, что ты знаешь, что это не так! — Ты ничего не знаешь, чёртов Деку, — прорычал Кацуки в ярости, пытаясь убраться подальше от Деку, но безуспешно. Его руки начали взрываться, когда он не смог сдержать нарастающую ярость, и сладкий запах нитроглицерина наполнил ночной воздух. “Да, хочу”, - ответил ему Деку. Боже, Катсуки скучал по тому времени, когда Деку боялся его и на самом деле уважал настолько, чтобы держать свой чертов рот на замке. “Ты должен знать, что это неправда. Каччан”, - он покачал головой, и его голос был честнее, чем когда-либо слышал Катсуки. “Я отдал свою жизнь за твою. Ты действительно думаешь, что я сделал это, потому что притворялся, что мне не все равно? Или потому, что хотел признания? Или из-за какой-нибудь другой причины, которая пришла тебе в голову? — Заткнись! — прорычал Кацуки, которому не нравился поворот, который принимал этот разговор. Он не хотел говорить ни о чём из этого — о своём бессмысленном неприятии Деку, о травле, о жестоком обращении, о том, как он хреново справлялся с тем, чему его никогда не учили, и о том, как всё это привело к тому, что Деку всё равно пожертвовал своей жизнью ради него. Неужели у этого тупого сопляка совсем не было инстинкта самосохранения? Какого чёрта он поставил свою жизнь на кон ради того, кто называл его бесполезным и избивал? Что так сильно расстраивало Кацуки, так это то, что даже когда у него не было причуды, Деку уже был более благородным героем, чем он когда-либо сможет стать. И это бесконечно выводило его из себя. — Это потому, что ты мне небезразличен, и я не хотел, чтобы ты умер, — продолжил Деку, глядя Кацуки прямо в глаза. Он сделал шаг ближе к Кацуки, намереваясь сократить расстояние между ними. В его зелёных, живых глазах читалась мольба, словно он безмолвно просил Кацуки понять. — Неужели в это так трудно поверить? — тихо добавил он. «Да», — усмехнулся Кацуки, не моргнув глазом, не притворяясь, что даже рассматривает просьбу Деку, злую, грубую и искреннюю. Он не хотел этого разговора, но теперь, когда Деку задел его за живое, он мог бы затронуть эту тему — ужасную тему, которая раздражала его уже много лет и с которой ему потребовалось много времени, чтобы смириться. «Да, в это чертовски трудно поверить», — подчеркнул он, ненавидя себя за то, что его слова звучали самоуничижительно. — Почему? — спросил Деку, отчаянно пытаясь понять. Почему тебе так трудно поверить, что я забочусь о тебе, когда ты всю свою жизнь только и делал, что издевался надо мной и относился ко мне как к дерьму, верно? Боже, Деку, должно быть, шутит. Он сделал ещё один шаг к Кацуки, но Кацуки не отступил. — Я не понимаю, Каччан. Я уважаю тебя и восхищаюсь тобой. Я… я понимаю, если ты не уважаешь меня или не восхищаешься мной. Я никогда не просил тебя об этом. Я… я ещё не заслужил этого, не совсем. Но это всё равно далеко от того, чтобы думать… думать о том, что ты думаешь обо мне. Я не понимаю, почему ты думаешь, что я буду… использовать тебя или… или то, что ты иногда говоришь. Я не понимаю, почему ты закрываешься от своих друзей. Я… я просто… — Бакуго? — новый голос прервал Изуку прежде, чем тот успел закончить свой вопрос. И Изуку, и Кацуки тут же повернулись на звук и увидели Токоями, стоящего в нескольких метрах от них в темноте на улице. Осознание того, что он видит только Кацуки, а не Изуку, и что для него, вероятно, это выглядело так, будто Бакуго боролся и спорил с воздухом, заставило всех присутствующих почувствовать себя невероятно неловко. — Какого чёрта ты здесь делаешь, придурок? — Кацуки раздражённо нахмурился, пытаясь скрыть смущение за гневом (как обычно). Токоями, казалось, не обратил внимания на резкие слова мальчика и продолжал смотреть на него с обычным нейтральным выражением лица. — Я мог бы спросить тебя о том же, — просто сказал Токоями. — Разве ты не должен быть в медицинском отсеке? — Сегодня меня выселили, — усмехнулся Кацуки. — Не то чтобы это было твоё дело. Изуку тяжело вздохнул и опустил голову, слегка покачивая ею в знак неодобрения. - Видишь, это именно то, о чем я говорил ... — Боже, просто заткнись, чёрт возьми, — простонал Кацуки, закрыв глаза на долю секунды, прежде чем окончательно потерять самообладание. Он не обращал внимания на хлопки, которые издавали его руки, несмотря на все его усилия. — Я ничего не говорил, — Токоями приподнял бровь, решив, что выговор Кацуки был адресован ему. — Не ты, — вздохнул Кацуки. Он чертовски устал постоянно объяснять, с кем он разговаривает, просто потому, что этот придурок Деку ушёл и стал невидимым для всех остальных. — О, — просто сказал Токоями, тупо уставившись в ту сторону, где, по его мнению, стоял Изуку. — Понятно, — просто добавил он. Со знанием дела. — Ну, почему ты не вернулся в общежитие, когда тебя выпроводили? Наши друзья беспокоятся о тебе. Деку посмотрел на Кацуки взглядом, который говорил: «Видишь? Я же говорил, что им не всё равно». В то же время Кацуки посмотрел на Деку взглядом, который говорил: «Видишь? Я же говорил, что они будут задавать слишком много грёбаных вопросов, как только увидят меня». «Я не вернулся, потому что мне, чёрт возьми, не хотелось», — Кацуки направился к Токоями, а Деку резко потянуло за ним невидимой верёвкой. Поскольку их разговор прервал Токоями, Деку не было смысла сопротивляться силе, которая тянула его к Каччану, и он позволил взрывному парню утащить себя. Слова Кацуки были излишне грубыми и невежливыми, но в этом не было ничего нового. — Это ответ на твой вопрос? — Я вижу, что треск твоего черепа никак не повлиял на твоё плохое настроение, — рассеянно заметил Токоями, идя рядом с Кацуки (и, по умолчанию, с Деку), когда взрывной парень догнал его. Они вместе вышли на главную дорогу, ведущую обратно в общежитие. — Тем не менее, я рад, что ты снова на ногах. — Да, да, конечно, Пиздоотто, — усмехнулся Кацуки, засовывая руки в карманы. Деку бросил на него неодобрительный взгляд, в котором было столько осуждения, что Кацуки не мог просто проигнорировать его. — Что? — спросил он, резко повернув голову к Деку. — Ты хочешь, чтобы я обнял этого придурка только потому, что он любопытный? — прорычал он. Токоями наблюдал за происходящим с молчаливым интересом, слегка расширив глаза от удивления, когда увидел, что Кацуки обращается к… пустоте. — Он был добр к тебе, — заметил Деку, как будто это было очевидно. — Не мешало бы ответить ему тем же. — Да, так и было бы, — закатил глаза Кацуки, продолжая идти рядом с Токоями и говоря о нём так, словно его здесь не было. — Нет, Каччан, не так! — воскликнул Деку со смехом, как будто отсутствие у Кацуки хороших манер было ему очень по душе. — Почему бы тебе просто не попробовать? — он приподнял бровь, как будто предлагал что-то простое, вроде смены одежды. Как будто Кацуки действительно был способен на это. Тот факт, что Деку мог так естественно, как будто это было для него само собой разумеющимся, делать что-то настолько простое, как быть вежливым, в то время как Кацуки с трудом мог даже сказать «спасибо», вызывал у него желание проделать дыру в бетоне под ногами. — Ты кто такой, чёрт возьми? Просто заткнись и помни своё место, — прорычал Кацуки, повернув голову в сторону Деку и говоря тихо, как будто не хотел, чтобы Токоями услышал его или увидел, как он разговаривает с призраком. Вероятно, прочитав молчаливое предупреждение в алых глазах Кацуки, Деку открыл и закрыл рот, как будто всё ещё хотел что-то сказать, но в итоге поджал губы с разочарованным видом, который казался почти разочарованным. — Итак, — сказал Токоями после нескольких минут неловкого молчания. — Как там Мидория? Кацуки закатил глаза так сильно, что почти увидел свой мозг. На самом деле он не мог винить Токоями за то, что тот спросил о самочувствии Деку, а не о его собственном, — насколько он знал, в ответ он получил бы лишь очередное язвительное замечание, если бы осмелился спросить, как дела у Кацуки. Он и не подозревал, что, когда дело касалось Кацуки, единственным возможным ответом было язвительное замечание. — Тьфу. По тому, как он продолжает бубнить мне в ухо, никогда не подумаешь, что этот придурок в коме, — усмехнулся Кацуки, пожимая плечами. Токоями кивнул и тихо хмыкнул, снова замолчав. Деку слегка наклонил голову, пока они шли рядом, но ничего не сказал. Они уже приближались к общежитию, и даже с первого этажа трое парней видели, что в некоторых комнатах всё ещё горел свет, а значит, кто-то из их друзей ещё не спал. Кацуки вздохнул, собираясь с духом. Может быть, если он быстро и грубо ответит им, они оставят его в покое на ночь. Нужно было просто напугать их, чтобы они дали ему личное пространство. Токоями не сводил глаз с Кацуки, сосредоточив на нём всё своё внимание, и прежде чем тот бесцеремонно ворвался в дверь, как делал всегда, он протянул руку и схватил Кацуки за руку. Кацуки резко повернул голову к Токоями с возмущённым видом, который контрастировал с удивлённым видом Деку, но не вырвал руку из хватки Токоями, как обычно. Вместо этого он просто уставился на него, ожидая объяснений, которые оправдали бы это необычное прикосновение. — Я мог бы их отвлечь, — тихо объяснил Токоями с непроницаемым выражением лица. — Так что вам не придётся иметь с ними дело сегодня вечером. — А? — Кацуки нахмурился, сбитый с толку беспрецедентной добротой Токоями по отношению к нему. — Какого чёрта ты это делаешь? — Ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы отдохнуть, — пожал плечами Токоями. — Или так, будто ты взорвёшь половину общежития, если кто-нибудь хотя бы посмотрит в твою сторону. Если честно, то это были веские причины. Он определённо мог бы воспользоваться остальным (хотя он никогда бы в этом не признался), и он не стал бы недооценивать вероятность того, что в итоге взорвёт общежитие, если ему придётся отвечать на неприятные вопросы о Деку. Он несколько мгновений изучал лицо Токоями, в его глазах читалось подозрение, прежде чем он медленно кивнул. Токоями отпустил его руку, и Кацуки опустил её, позволив Птицелову взять инициативу в свои руки и открыть дверь вместо него. Кацуки не из тех, кто позволяет другим открывать перед ним дверь, но, учитывая, что в противном случае ему пришлось бы отвечать на сотню вопросов о Деку, Деку том, Деку этом, он позволил себе это исключение. Токоями вошёл как раз в тот момент, когда Кацуки удалось разглядеть спины Мины, Каминари и Джиро. Он громко объявил о том, что во время своей полуночной прогулки видел на улице какое-то странное животное, и этого было достаточно, чтобы трое учеников оживились и начали обсуждать вымышленное событие так, будто завтра не наступит. Кацуки воспользовался тем, что они были полностью сосредоточены на Токоями, чтобы проскользнуть внутрь и как можно быстрее подняться по лестнице на свой этаж. Деку послушно последовал за ним. Однако такое резкое движение после нескольких дней, проведённых в лазарете, не очень хорошо сказалось на спине Кацуки, которая ужасно болела при каждом шаге. Каждая мышца в его теле дрожала от усилий, которые потребовались, чтобы подняться по лестнице, и он чувствовал себя ещё более жалким, чем когда-либо. Один удар по голове, и теперь он даже не может подняться по чёртовой лестнице? Это нелепо. Он же Кацуки Бакуго, чёрт возьми. Он не собирался спускаться по какой-то гребаной лестнице. — Ты в порядке, Каччан? — спросил Деку с явным беспокойством в голосе, наблюдая, как Кацуки останавливается на полпути и слегка опирается на стену рядом с ним. Он сгорбился в странной позе, как будто у него ужасно болела спина. Услышав слова Деку, он сжал кулаки. — Я в порядке, — прорычал он сквозь стиснутые зубы, и его сердитый тон говорил Деку, что он получит по лицу, если будет задавать ещё вопросы. Как только Кацуки удалось взять себя в руки и снова выпрямиться, у подножия лестницы появился Токоями. Он окинул Кацуки нерешительным взглядом, прежде чем медленно и спокойно подняться и встать перед задыхающимся мальчиком. «Тебе нужно, чтобы я позвал Восстановительницу?» — просто спросил он. Не «ты в порядке?», не «тебе нужна помощь?» или какую-то другую чушь, которой Деку, вероятно, стал бы его кормить. Нет, Токоями был прямолинейным и не ходил вокруг да около. Он видел, что у Кацуки проблемы, и предложил лучший способ их решить, в то время как Деку стал бы беспокоиться, засыпать его вопросами и трогать. Боже, он терпеть не мог, когда Деку его трогал. Он втайне желал, чтобы вместо этого ему досталась душа Токоями — по крайней мере, это было бы более терпимо. — Я в порядке, — процедил Кацуки сквозь стиснутые зубы, не обращая внимания на то, что у него начала пульсировать голова. Боже, старушка говорила ему, что так и будет — она долго-долго болтала о побочных эффектах, времени восстановления и о том, что какое-то время он будет чувствовать себя не в своей тарелке, — но он не воспринимал её всерьёз до сих пор. Очевидно, даже он не был застрахован от последствий сотрясения мозга. И всё же он не мог никому об этом рассказать. Он снова взял себя в руки и поднялся по оставшимся ступенькам. Токоями задержался рядом с ним, словно был готов поймать его, если тот упадёт. Однако, как только он понял, что Кацуки вполне справляется сам, пусть и немного сутулясь, он решил, что ему больше нечего здесь делать. «Полагаю, что после того удара, который вы получили, вы ожидаете, что будете испытывать дискомфорт, — сказал он. — Но я думаю, что вам стоит поговорить с Recovery Girl, если это будет продолжаться». Кацуки поднял голову, и в его алых глазах вспыхнул гнев. Он не понимал, почему злится. Токоями просто смотрел на него в ответ, не обращая внимания на взгляд Кацуки. — Тебе не о чем беспокоиться, — заверил его Токоями, хотя Кацуки не просил его об этом. — Я никому об этом не расскажу. Прежде чем Кацуки успел ответить, Токоями развернулся и ушёл. Кацуки наблюдал, как Токоями уходит от него по коридору, постепенно увеличивая расстояние между ними. Стоявший рядом с ним Деку выжидающе смотрел на него. Кацуки вздохнул и закатил глаза. Этот ботаник точно не отстанет, да? — Эй, Птицелов, — окликнул Кацуки Токоямы, когда тот уже собирался повернуть за угол. Токояма остановился и посмотрел на него с нейтральным выражением лица, если не считать любопытства в глазах. Он молча ждал, пока Кацуки продолжит. Может быть, Деку на какое-то время отстанет от него, если он это сделает. Он прекрасно понимал, что Токоями не обязан ему помогать, но всё равно сделал это. Однако Кацуки не просил об этом. Он не был ему ничем обязан. Так зачем благодарить за то, о чём он не просил? И все же, будет ли это действительно больно? К черту Деку. — Спасибо, — просто сказал Кацуки. Без эмоций. Его лицо было наклонено в сторону, и он не смотрел Токоями в глаза, когда произносил это страшное слово. Оно не было таким кислым на вкус, как он ожидал, и это его разозлило. Токоями кивнул в знак согласия. — Не за что, — сказал он и тут же исчез в конце коридора, возвращаясь в свою комнату. Снизу Кацуки и Изуку всё ещё слышали спор, который затеял Токоями, и поняли, что мальчик-ворон, скорее всего, ушёл, а трое разгорячённых друзей этого не заметили. Обернувшись, чтобы наконец-то направиться в свою комнату, Кацуки заметил широкую горделивую улыбку на лице Деку и две нелепые ямочки на веснушчатых щеках. Его желание стереть эту глупую улыбку с лица Деку было подавлено другим чувством, которому он не мог подобрать названия. Он решил раздражённо закатить глаза, просто чтобы не отвыкать от этой привычки, и взъерошил волосы Деку, как можно грубее, а затем игриво оттолкнул его. — Не смотри так самодовольно, ботаник, — усмехнулся Кацуки, проходя мимо Деку и не встречаясь с ним взглядом. — Я сделал это только для того, чтобы ты отстал от меня. — Но было ли это больно? — Деку приподнял бровь, как будто только что сделал потрясающее открытие. Кацуки рылся в кармане в поисках ключа от своей спальни. — Не испытывай судьбу, чёрт возьми, — проворчал он себе под нос. Теперь, когда до желанного отдыха оставалось всего две двери, его голова начала пульсировать сильнее, почти умоляя его просто упасть на кровать и уснуть. — Если я был добр к нему, это не значит, что я буду добр к тебе. По крайней мере, он что-то сделал, чтобы заслужить это, — заметил он. — О, конечно. Всё, что я сделал, — это спас тебе жизнь, — у Деку хватило наглости быть саркастичным. У него хватило наглости ткнуть этим в лицо Кацуки и быть саркастичным и посмеиваться при этом. Ярость Кацуки прорвалась, как плотина. Отказавшись от поисков ключей, он швырнул Деку на стену рядом с дверью и прижал его к ней, прижав предплечье к груди. Глаза Деку расширились от шока при внезапном движении, он задохнулся и взвизгнул так, что у Кацуки по спине пробежала дрожь. — В следующий раз, когда будешь удивляться, почему я терпеть не могу твою грёбаную рожу, вспомни, как ты толкнул мне эту жалкую речь о том, что делаешь это не ради признания, а через минуту швырнул её мне в лицо, — прорычал он, опасно приблизив своё лицо к Деку и прижав его к стене. — П-прости, Каччан, — сказал Деку искренне и смущённо. Ему даже удалось выглядеть виноватым, хотя в его глазах не было страха, даже когда Кацуки сильнее прижал его к стене, чтобы посмотреть, сможет ли он добиться такой реакции. — Я не это имел в виду. Это была просто шутка, — он поднял руки, насколько это было возможно, когда Кацуки прижимал его к стене, в знак примирения. — Я так не думаю, чёрт возьми, — усмехнулся Кацуки. — Шутки должны быть смешными, а я не смеюсь. Если ты считаешь себя намного лучше меня, то, по крайней мере, имей смелость сказать это мне в лицо, а не притворяться, что это не так, — прорычал он. — Я не знаю, — сказал Деку, и его глаза заблестели от отчаянной потребности в понимании. — Я серьёзно. Я не лучше тебя, — он покачал головой и сглотнул. — Но я стану лучше, — уверенно добавил он, слегка вздёрнув подбородок в знак протеста. В его зелёных глазах читалась знакомая решимость, и, хотя искренность Деку немного улучшила его настроение, этого было недостаточно, чтобы ослабить хватку. — Это мы ещё посмотрим, придурок, — опасно ухмыльнулся Кацуки, его алые глаза сверкали вызовом. — Но я серьёзно, Качан. Я не хотел пихать это тебе в лицо или что-то в этом роде, клянусь, — серьёзно добавил Деку. — Просто ты… ты взъерошил мне волосы, и я подумал… ну, знаешь. Что ты… — Что мы были друзьями? — усмехнулся Кацуки, насмешливо приподняв бровь и глядя на мальчика, лежащего под ним. Лицо Деку вытянулось от чего-то похожего на разочарование, но он всё равно кивнул. — Что-то вроде того, — пробормотал он, стыдливо опустив взгляд. Кацуки вздохнул и закатил глаза. — Послушай… — начал он, но его внимание привлёк звук, донёсшийся с лестницы. Чёрт. Он почти забыл о своих придурковатых друзьях, спорящих внизу, и то, как он спорил с Деку посреди коридора, вероятно, привлекло чьё-то внимание. Прежде чем кто-то спустился на этаж и обнаружил его там — прежде чем ему пришлось бы разбираться с людьми и выбрасывать отвлечение Токоями в мусорное ведро, — Кацуки как можно быстрее попытался найти ключи в карманах. — Чёрт, — пробормотал он себе под нос, когда шаги на лестнице стали приближаться. — Каччан! — позвал Деку. Кацуки поднял гудящую голову и увидел, что мальчик стоит на верхней ступеньке лестницы — вероятно, на максимальном расстоянии, на которое он мог отойти от Кацуки, не таща его за собой, — и смотрит вниз, вероятно, чтобы увидеть, кто идёт. — Это Киришима-кун! — объявил Деку. — О, чёрт, — прорычал Кацуки, потому что если и был кто-то, кто раздражал его ещё больше, чем Деку, когда тот задавал ему вопросы и беспокоился о нём, то этим человеком был Киришима. Он нравился Кацуки — притворяться, что он просто терпит его, было уже слишком для Кацуки, — но в тот момент его энергичность была слишком утомительной. Торжествующе найдя ключи, Кацуки приложил их к двери и распахнул её в тот самый момент, когда на лестнице показалась голова Киришимы. — Бакуго? — спросил он, словно удивившись, увидев его там. Никто, кроме Токоями, не знал, что его выписали из лазарета. — Что ты там делаешь? — Киришима нахмурился, обеспокоенный. — Прежде чем ты начнёшь психовать, я не убежал, меня выгнали, — объяснил Кацуки, заходя в свою комнату. — Теперь я хочу спать, так что спокойной ночи, — продолжил он, не оборачиваясь. Он как раз закрывал дверь своей спальни, когда перед ним появился Киришима, вероятно, сбежавший по лестнице. Деку появился прямо за ним, вероятно, Кацуки потянул его за собой, когда входил в комнату. — Подожди! — Киришима придержал дверь одной рукой, прежде чем Кацуки успел её закрыть, и выглядел обеспокоенным. — Я имею в виду — как ты, чувак? Как твоя голова? Почему тебя выписали в полночь? Что сказала Восстановительница? Ты в порядке? С Мидорией всё в порядке? Что ты… Прежде чем Киришима успел продолжить свой бесконечный поток вопросов, Кацуки закатил глаза и с силой захлопнул дверь, не попрощавшись с другом. Он мог бы попытаться быть милым с Киришимой так же, как с Токоями, но он не хотел, чтобы Деку слишком избаловали. Примечания: Во-первых, объясню: я слишком увлеклась учёбой в колледже, работой и жизнью в целом, отсюда и ужасная задержка с обновлением этой истории! За это я искренне прошу прощения. Надеюсь, теперь, когда я свободна от учёбы в колледже (пока что), я смогу обновлять её чаще! Во-вторых, я совсем не довольна этой главой. Я написал её не так, как остальные — в прошлом месяце у меня почти не было времени дышать, и мне пришлось использовать все те крохи времени, которые у меня были, чтобы изложить это на бумаге. Следующие главы, вероятно, будут лучше этой и более последовательными. В любом случае, я надеюсь, что это хотя бы терпимо! Спасибо, что читаете, и обязательно дайте мне знать, что вы думаете! Я очень ценю все ваши отзывы и читаю все ваши комментарии (я обязательно отвечу на них, как только у меня появится время, так что не волнуйтесь!) Спасибо, что остаётесь с этой историей, и я увижусь с вами в следующей главе!! (Кстати, я только что закончила писать это в два часа ночи, так что, пожалуйста, простите меня, если есть какие-то опечатки или что-то в этом роде)