Кошмар станет реальностью

Сны Нео всегда приносили облегчение. Он засыпал, погружаясь в водоворот красок, буйство эмоций. Выливая переживания во сне, на героев со стертыми, черными лицами, получая отголосок не хватающей ему заботы, парень улыбался. Картины сменяли друг друга, показывая фантастические сюжеты, давали советы. Как выращивать апельсиновое дерево так, чтобы на нем росла фиолетовая малинка со вкусом жареной рыбы? Сколько видов динозавров удалось узнать из потертой детской энциклопедии 12 года? Почему при смешивании зеленой краски и желтой, противореча всем существующим законом комбинаций, на злобу художникам и людям, хоть немного разбирающимся в цветах, получался иссиня-лиловый шарик? И главное, в чем все-таки смысл жизни? Во сне можно дурачиться, выращивать странные деревья, летать, и проваливаться под землю, рассматривая во время падения шахту кропотливо работающих гномов. Кошмары ему снились редко, а оттого и не отягощали ум, приходя лишь во время сильных переживаний. Самый частый кошмар заключался в хождениях по канализации, бесконечно мигающей маслянистой лампочки, и неожиданно появляющегося монстра. Монстр был милосерден, он убивал за секунду, успевая лишь заставить сердце громко стукнуться об грудную клетку, и раскрыть глаза. Но не все кошмары были предсказуемы. Он видел его редко, скорее, это был отголосок никогда не произошедшего, и потом вызвал массу вопросов. Массу интереса. Всегда находившиеся в стороне, треснутое зеркало. Нео знал, что стоит ему подойти, как оно треснет сильнее, разбиваясь. Знал, и шел. И каждый раз сон заканчивался одинаково — зеркало удалялось, и заботливый шепот извещал парня: «его время не пришло», а после дарило пробуждение, со смешанным недоумением в глазах. Жаль, что сны бывают не только кошмарами, или пережитками событий. Они бывают опасными червоточинами, спастись из которых практически невозможно. *** Нео бродил по лесу, не понимая, что ему надо найти. Темные деревья смешались воедино, оставляя выбор идти только по вытоптанной кем-то дорожке. Название растительности не определялось, но их крона и листья были столь велики, что закрывали пасмурное ночное небо собою, оставляя беспросветную тьму. Счет времени потерялся, и когда Нео стало казаться, что он ходит по кругу уже в восьмой раз, и тот решил повернуть, дабы пойти назад, впереди загорелся смутный фонарик. Пройдя вперед, парень обнаружил покосившуюся со временем хижину. Внутри уже не было огня, и оставалось гадать, правда ли он там имелся, или это всего лишь вспомогательный прием, показавший, куда надо идти. Нео постучал, затем вошел внутрь. Гул не пойми откуда взявшегося ветра встретил пришедшего, а хозяева дома появляться не спешили. Было вообще не похоже, что хижина кому-нибудь принадлежит. Абсолютно пустой кухонный стол, неработающий холодильник, и всякое отсутствие выключателя, да и, люстры впрочем тоже, явно намекали: это не то, что нужно найти. — Ты вообще знаешь, что ищешь? — голос был тоненький, и принадлежал выползшей из-под настенного ковра змейке. Она казалось живой, по сравнению с таким темным и сером местом. Переливающаяся бело-угольная кожа, и два глаза рубина. — Нет. Полагаю, я пойму, когда найду это. — Вот как?.. — змейка обвилась кольцом вокруг ног парня, а тот болезненно поморщился, вспоминая, чем закончилась встреча маленького принца со змеей. Ему не хотелось бы такого конца. — Ну ищи тогда. По прошествии пары часов Нео успел наткнуться на часовню, деревню и сапожную мастерскую. Все здания были такого же типа как и хижинка в лесу — неживые, с обставленной лишь в целях создать атрибутику мебелью, и все тем же завывающим ветром. Что-то смущало в нем Нео, и он, после осмотра очередного строения, пытался как можно быстрее его покинуть, не зацикливаясь. — Ты нашел? — змейка вынырнула из-под камня, уже привычно держась на расстоянии от парня, сворачиваясь в клубок. — Нет. Ты могла бы… Дать подсказку? — Нео шагнул ближе, и змейка мгновенно юркнула вниз, сверкая насыщенно-зеленым. Она отползла дальше, предупреждающе зашипев. — Ты должен понять, что ищешь. — Я не знаю, в том то и дело! — У нас плохо продвигается разговор. — Джа змейка заискрилась, и будто высыхая, потеряла на пару секунд цвет. — Начнем с того, что определим где мы. — В лесу. — уверенно сказал заключённый. — А вот и нет. — дразнящем тоном прошипела ящерка. Она в умывательном жесте потерла мордочку, и, оставшись довольна новым обличием, вопросительно наклонила голову. — Посмотри повнимательнее. Нео осмотрелся. Лес дрогнул, покрываясь дымкой. Теперь они были в озере. Вода окружала их, она была повсюду, только там, где стоял парень чудом не доходила. Почти. Топнув ногой и вызывая брызги, Нео задумался, и повернувшись с новым предположением, быстро его проглотил. Озеро сменилось густыми джунглями, в все еще сером, холодном оттенке, как и недавняя вода. — Реальность меняется. Каждый раз, стоит мне подумать об этом. Мы находимся во сне? — На грани сна и яви. — ящерица косо глянула в глаза Нео, стараясь высмотреть там отношение пленника к происходящему, а потом добавила, не щадя. — И смерти. Вот тогда Нео стало страшно. Застрявшие во льдах некогда полезные предметы проносились перед взором. Бабушкино кресло-качалка, старый велосипед с оторванной ручкой. Новенький блестящий пенал. Вещи покрылись снегом, инеем, и отмирать в ближайшее время явно не планировали. Нео ходил по замерзшему озеру, дотрагиваясь то до одной, то до другой вещи. Здесь было холодно и веяло сковывающим страхом. — Змейка… Как мне к тебе обращаться? — Джаст. — раздалось откуда-то из-за спины, но обернувшись, Нео никого не обнаружил. — Знакомое имя… Может, я знал тебя когда-нибудь. — Может быть, и я тебя когда-нибудь знал. — в тон пленнику ответил всё тот же голос, только теперь с нотками сомнения. Под ногами, под толщей замерзшей воды, на парня смотрели незнакомые лица. Они тоже замерли. Не шевелясь, и лишь выпучив глаза следили за каждым шагом. — И ты когда-нибудь замерзнешь. Бесшумно появившись сзади, бело-черная канарейка села на учебник по математике. — Я хочу выбраться отсюда. — «Отсюда» мало кто выбирается… — Это кома? — Не совсем. Впрочем, считай, как тебе будет легче. А вообще, когда ты резался, то особо этим желанием не горел. Нео отшатнулся в сторону. Воспоминания реальной жизни приносили боль, вспышку безумной агонии. Вот заключённый сверяет безумным взглядом камеру. Вот садится на пол, почти что падая. Вот режет себя, даже не в венах, просто режет кожу. Вот слышит голос, отдалённый и приглушённый. А вот камера проносится перед глазами, меняя ориентацию в пространстве и поворачиваясь под углом. — Кто ты такой, Джаст? — Тот, кем хочу быть. — ответ вышел недовольным и с особыми нотками шипения. — Я не помню, как очутился здесь. Но понимаю это место. Чувствую его на ментальном уровне. И ты… Мальчик, имени которого я не знаю… Я хочу сопровождать тебя. Странно. Они молчат какое-то время. Нео пытается пробить барьер памяти, понять собственные мотивы, выяснить, что это была за камера, кому принадлежал голос, и что вообще случилось в том мире. — Я передумал. Я хочу выбраться. — Нео повторил настойчиво, злясь и негодуя. По ощущениям он здесь неделю. А может, месяц? Или год? Время течет так странно во сне. А учитывая состояние комы так и вообще неизвестно, сколько он находится тут. — Тогда иди в дом. Нео обернулся, понимая. Дом был везде. И рядом с часовней, и с сапожной мастерской, и даже когда пространство изменялось на джунгли и озеро. Абсолютно везде с краю находился этот проклятый дом. — Иди, и выберешься. — Там ветер. Он пугает меня. — Ветер не самое страшное. Впрочем, я больше ничего не могу сказать. Ты загадал на свой день рождение в прошлой жизни быть решительным. Время стараться ради исполнения желаний. - Джаст молчал какое-то время, затем добавляя - тихо и убеждённо. — Я хочу встретиться с тобой в реальности. Ничего о тебе не знаю, но всё равно хочу. — В виде человека? — Возможно. Я буду тебя ждать. - змейка ускользнула, оставляя парня с опущенной улыбкой. Решительным он был весьма редко. *** Дверь закрылась, стоило Нео войти в дом. Холодок пробрался по коже, цепляя и царапая душу. Страшно. Очень страшно. Из всех кошмаров этот — на грани дозволенного. Нео никогда не смотрел ужастики, а то, что сейчас творит его воображение поражало. Ветер здесь был особенно сильным, он дул бесконечными порывами, и опять преступник смутился. Что-то не то. Это неправильный ветер. Он ходил по комнатам, а возвращаясь обратно понимал, что дом меняется. Каждое помещение при повторном заходе становилось другим. Сотни незнакомых комнат, сотни приборов и заточенных здесь жизней. Сердце плакало, и Нео хотелось плакать вместе с ним. Он не мог найти выход. В очередной комнате стояло зеркало с трещинами. Парень подошел чуть ближе, удовлетворив любопытство — да, оно. Именно то самое, из всех снов. Но сейчас была преимущественная разница, сейчас чем ближе подходил пленник, тем ближе становилось зеркало. Оно не убегало, не отдалялось, а терпеливо ждало. Когда Нео оказался совсем близко, то смог увидеть отражение себя, сидящего на коленях. Ветер подул снова, и парень понял. Это был не ветер. Это был плач его отражения. — Перестань, пожалуйста. Ты меня пугаешь. — Ты хотел убить нас! Хотел нанести вред, порезать! Ты никого не предупредил, ты эгоист, дурак, ты…. Ты и есть монстр! Нео присел, протянув руку к отражению. Его искаженная версия шмыгнула носом, а потом брезгливо отодвинулась, не желая приближаться к парню. Неловко одергивая себя, настоящий Нео, а вообще это еще под вопросом, кто настоящий, поинтересовался. — Ты плачешь только из-за того, что я хотел сделать? Отражение помолчало какое-то время, нехотя отвечая. — Нет… Из-за поражения. И Ники. И Зака. Воспоминания будто фонтаном хлынули, оставляя сидеть с открытым ртом. Ловушки Заквиеля, перед этим предательство Ники, взрыв сцены, закрытие всех в Энде, Дровосеки с топорами, возвышающиеся над проигравшим — сотни моментов в разнобой. Его одиночество. Его страхи. Его боль. — Ты же сильный… Мы сильные. — Ложь. Ты бы не резался, будь это правдой. И тогда Нео заплакал. Он размазывал слезы по щекам и говорил, долго, очень долго. Рассказывал о всем пережитом горе так, будто отражение было не в курсе. Он описывал все, что чувствовал, а чувствовал так много! Говорил, как оказавшись в тюрьме и поняв, что проведет здесь всю оставшуюся жизнь, осознал — жить больше незачем. Когда предали в первый раз неприязнь к Ники сменилась на злобу к себе, и когда Заквиель стоял в рядах шайки президента глупые подколы были единственным средством самозащиты, дабы не устраивать шоу прямо перед толпой. Вспоминал все дни в одиночестве и холодном безразличие Джаста, надеялся на посещение, но их не было и никогда не будет. Нео то успокаивался, то начинал снова, и не замечая, как проходят трещины на стекле, как исчезают они одна за другой. И как по ту сторону, в самом начале блеклое отражение сейчас горит неистовым светом. Когда Нео закончил, прижимая ладони к покрасневшему и опухшему от слез лицу, парень по ту сторону ласково позвал его. —Ты хочешь жить? — Хочу. — он оторвал руки, мутными глазами смотря вперед. — Очень сильно хочу. Я не думал, вообще. Я хотел облегчить страдания, но лишь сделал хуже. Я хочу жить. Пожалуйста. Пожалуйста! Отражение улыбалось, протягивая ладошку и касаясь стекла. Нео интуитивно сделал тоже самое, и когда их руки соприкоснулись, то комната озарилась пастельно-розовым свечением. — Ты есть у самого себя, и один никогда не будешь. Я рядом. И другие тоже рядом, просто не в данный момент. И даже кое-кто, о ком ты не знаешь, рядом. Слышишь? — Слышу… — прошептал парень наклоняясь ближе, и соприкасаясь с теплым лбом уже не отражения. Нет. Себя. *** Нео открыл глаза, мутно осматриваясь. Он был во всё той же камере, только вот на какой-то странной койке, а вокруг стояли фигуры людей. Люди общались между собой, спорили, их голоса были взволнованными. Из-за пережитого разглядеть кто пришел толком не удавалось, лишь золотые нашивки на форме показывали парочку Дровосеков. — Он очнулся! — звонкий голос Ники выбил из монотонности, кровать обступили со всех сторон, комната вновь заполнилась гамом. Кто-то совал стакан воды, кто-то приложил теплую ладонь ко лбу, кто-то поглаживал по руке — та, к слову, была перебинтованной и вызывала содрогание у Нео. Больше ни за что. —Прости… — жаркий шёпот вызвающий мурашки пробрался в самое сердце, перед глазами появилось лицо Джаста. Он выглядел самым обеспокоенным, крепко держа преступника за руку. — Я больше никогда… Никогда не позволю тебе такое… Никогда, понимаешь?! Он говорил что-то ещё, но Нео хотелось спать. Он едва заметно улыбнулся. Джаст, кажется, не такой плохой, каким хотел его видеть заключённый. Заключённый слабо сжал руку чёрта, закрывая глаза. Завтра им будет, о чем поговорить.