Обязанности главной героини

      Сону скорее почувствовал, чем реально увидел, как сцена замедлилась. Взгляды присутствующих на брачной церемонии немедленно обратились в их сторону, жадно осматривая жениха и невесту.       Придя в себя, Сону резко хватает Джея за предплечье, белая ленточка на его левой руке выскальзывает из-под длинного рукава и разбавляет царство красного. Их рты разъединяются, ледяной ветер скользит по влажным губам.       Лица на расстоянии двух пальцев. Словно не в силах оторваться от него, Джей удерживает зрительный контакт мягко, но настойчиво; тёплое дыхание щекочет кончик носа, а места соприкосновения ладоней с его телом горят.       Воздействие слишком пагубное и отвлекающее в данных условиях.       — Медленно отстраняйся назад, — шепчет Сону, лихорадочно следя за изменениями в пространстве вокруг. — Мы нарушили правила картины, поцелуй был лишним.       Наконец, осознав, что время определённо не то для рефлексии, Джей напрягает плечи и теряет признаки рассеянности. Пользуясь его вниманием, Сону глазами указывает направо, где находится украшенный коридор, вероятно, ведущий в брачную комнату.       На Сонхуна, запоровшего относительно лёгкий эпизод, Сону оборачивается неохотно. Бледный красавчик в церемониальной одежде делает шаг в их сторону, но останавливается под весом сурового взгляда.       «Вот так и стой. Довольно обманывать честных людей своим видом безобидного щенка, а потом вытворять чёрт-те что!»       Покалывание медленно поднимается от кончиков пальцев к самому сердцу, когда Сону и Джей разворачиваются. Приходится прилагать титанические усилия, чтобы не выдать сковавший его ужас при виде хищных лиц с полностью потемневшими запавшими внутрь глазами «родителей», следящих за их перемещением подобно стервятникам.       — Будь счастлив, сын мой, — сладко щебечет мать жениха с приклеенной улыбкой.       — Будь смиренной, дочь моя, — вторит эхом мать невесты, и обе продолжают хором: — Да будете вы вместе до самого конца!       Гнетущее давление обрушилось на вздрогнувшие плечи, и только поддержка Джея помогла Сону поклониться напоследок и уйти с достоинством, хотя нутро переворачивалось от пытливых взглядов нарисованных людей. Похожее чувство посещало его, когда Джей и Джейк заронили зерно подозрений в воинов первой картины, но в разы сильнее.       В конце концов, проступок в виде поцелуя, слишком вульгарного проявления привязанности и любви для женатой пары на публике, гораздо опасней чем неправильно подобранные слова. Реакция соответсвующая.       Переступив порог арочного свода, разделяющего церемониальный зал и коридор, ведущий в комнату новобрачных, звуки словно отсекаются. В положении, когда от неизбежного отделяет лишь призрачный шаг, Сону не позволяет себе лишние движения и может только гадать, что происходит сзади.       По спине стекает холодный пот, сердцебиение учащается пропорционально пройденному до опочивальни расстоянию.       Сону краем глаза улавливает напряжённую челюсть и сведённые на переносице брови, из-за чего образ Джея становится более подходящим этой жестокой эпохе. В красном одеянии жениха он казался истинным молодым господином, того и гляди, из ниоткуда выхватит цзянь да помчится сражаться за родину.       — Что нам делать дальше? — едва расцепив зубы, роняет Джей, следуя заданному маршруту. — Просто идти?       — Ты стоял лицом к картине, скажи мне, что ты успел увидеть, — осторожно цепляя полу длинного платья так, чтобы сзади не было заметно, Сону почти падает, но взлетевшая между ними рука с завязанной вокруг запястья белой ленточкой помогает сохранить равновесие.       Дрожь останавливается при соприкосновении с горячей ладонью Джея.       Вздохнув, Сону смотрит вперёд.       Слишком много красного вокруг. Понятно, что он символизирует удачу и благополучие, и на свадьбе это самый главный цвет, однако обилие его наоборот добавляет угнетённости в копилку переживаний. Они словно идут по дорожке крови.       — Невеста полулежала на столике с зеркалом, жених на кровати, — объясняет Джей, помогая переступить высокий порог спальни, задрапированной алыми оттенками.       В Деселис готический дух исходил от каждого камня, здесь же царствовала эстетика Древнего Китая: многоуровневый потолок с симметричными элементами, низкие столики и тумбы, решётчатая ширма с длинным красным полотном, закинутым поверх. Обойдя её, взору предстаёт вышеназванная кровать, или скорее сооружение для сна, ибо назвать просто кроватью целую зону, куда следует сначала подняться, забраться и устроиться с комфортом, у Сону язык не поворачивался. А рядом круглый туалетный столик с небольшим медным зеркалом.       Джей неловко откашливается, застывая на месте, как оловянный солдатик, но Сону не обращает внимания.       Что первая, что вторая картины переносили новоиспечённых героев загодя до начала нарисованного сюжета. Им предлагалось самим добраться до главной сцены, будь то тронный зал или комната султана, но это всегда было в пределах досягаемости. Художник не мог отобразить целый мир, да и незачем, достаточно небольшой предпосылки к воссоздаваемому крошечному эпизоду.       Сону не удивился, что главное действие в итоге происходит даже не во время поклонов и клятв новобрачных друг другу.       Его раздражало другое.       «Зная, что нам нужно добраться сюда, для чего нужно было терзать мои губы?!»       Поджав горящий рот, Сону дёрнул плечом и побудил Джея направиться к кровати. Ему не терпелось завершить сцену, слишком долго времени они тут потеряли.       — Ложись давай, — шипит Сону, нутром чуя, как утекает время. Пусть после ухода из церемониального зала процесс озлобления нарисованных людей остановился, однако долгое отсутствие прогресса здесь грозил его возобновлением.       Как только Джей послушно лёг, Сону сел на стул и аккуратно положил голову на сложенную на столе руку.       — Так? — тихо уточнил он, прикрывая глаза, а когда Джей подтвердил правильность позиции, напрягся сильнее.       Что-то было не так.       Обычно картина не медлила и сразу вытягивала их из сюжета, не позволяя даже глубоко задуматься над происходящим или испугаться, как в случае с самоубийством принцессы. Сону вскрыл себе горло и в ту же секунду оказался в школьном коридоре Деселис. Затем он закончил танец, не успел оценить реакцию остальных, как их вновь вышвырнули прочь. По сути, их ценность обнулялась в момент свершения основного действа.       Тогда что они упустили?       Прошло несколько томительных минут, когда Сону выпрямился и принялся шарить в поисках скрытых ящичков столика.       Для ускорения в церемонии бракосочетания было упущено множество этапов. Сонхун втиснул западный современный элемент, но это не так важно, как-то, что вся свадебная и предсвадебная суета служила скорее этапом перед важным событием. И, в отличие от первоначального суждения, что пара должна целомудренно предстать рядышком в опочивальне, нынешний вывод радовал Сону меньше.       Самым благоприятным цветом считался красный, после него золотой. А белый — предвестник несчастья, траурный цвет, цвет покойников. Почему на запястьях молодожёнов чьим-то умыслом завязаны белые ленты?       Если только художник таким нехитрым способом раскрывал истинную глубину своей картины.       Не просто жених и невеста, обвенчавшиеся и уединившиеся ради брачной ночи.       — Джей-хён, — не заботясь о прежних условностях, громко зовёт Сону. — Ты помнишь лицо жениха? Оно было ясно видно?       Также осознавший задержку, Джей приподнялся на кровати. В окружении алого шёлка его смуглая кожа словно светилась тёплым светом изнутри, насколько Сону мог судить из брошенного мимоходом взгляда.       — Да нет вроде, — озадаченно хмурясь, говорит он и смотрит на то, как Сону роется в ящиках. — Он просто лежал, как я сейчас… Разве что верхняя половина тела была скрыта в тени. Что ты ищешь?       Мрачно улыбнувшись, Сону застывает над очередным выдвинутым ящиком, а точнее над его содержимым. Что ж, догадка оправдала себя.       — Способ вернуться назад.       В процессе подготовки прислужницы не раз упоминали, что доселе невесте не доводилось видеть жениха. Практика весьма распространённая в те времена. Супруги зачастую знакомились прямо на свадьбе, сведённые договором семей, где решающим голосом были старшие родственники. Порой родители к вопросу выбора мужа отношения вообще не имели.       Когда молодожёны прощались, пожелания матерей отличались. Если жениху желали счастья, то невесте предлагалось заранее готовиться к роли безъязыкого бесправного приложения, а иначе «будь смиренной» Сону интерпретировать не мог. В его понимании смирение — последняя черта характера, которая выходит вперёд после потери надежды. Только опустившийся на дно сломленный человек, запертый в коробке без входа и выхода, мог быть смиренным.       Траурные ленты на запястьях, предпосылки к грядущей трагедии, давящая атмосфера и расплывчатый рассказ Джея в совокупности с найденными в ящичке кинжалом и бутылочкой явно не безопасного сиропа от кашля намекали на возможный конец этой сцены.       — Сейчас, когда мы заговорили об этом, — задумчиво тянет Джей, прижав ладонь к груди и хмурясь от неясных ощущений. — Было что-то странное в картине… Чёрт, я надеялся, что мы покончили с ними, а в итоге застряли как в темнице.       — Помнишь, я рассказывал о художнике Мин, владельце «Конги нори»?       Изящно поднявшись со стула, Сону поправляет вуаль свободной рукой, дабы посмотреть на Джея прямо. Тот полу лежал на локте, застыв, как загипнотизированный лисьими глазами, что подкрашенны алыми тенями. Алыми были и пухлые губы, которые не далее как десять минут назад целовал Джей.       Размеренными шажками Сону приближался к кровати, скромно удерживая юбку, как и полагается невинной невесте. От неизбежной ассоциации у Джея во рту пересыхает, и слабое подтверждение даётся с трудом.       — Картина испортилась, — вкрадчиво сообщил Сону, усаживаясь на край кровати. — Господин Мин пропал. Так что же произошло на самом деле?       Непохоже, что Джей вообще слушал его.       — Нарисованные персонажи не только часть фона, но и главный судья наших поступков, когда мы заменяем героев. Одна ошибка, и они начинают подозревать неладное. Так что же произойдёт, если отказаться играть навязанную роль? — Сону кладёт ладонь на грудь Джея и надавливает, вынуждая упасть на кровать.       Не давя ему опомниться, Сону резко наклоняется и застывает в положении парящей над добычей хищной птицы. Их лица снова на расстоянии крайне близком, наталкивающем воспоминания о поцелуе ранее.       Сону ласкает щёку Джея, подмечая яркий контраст между своими светлыми пальцами и загорелым цветом кожи парня. Он почти ложится на его грудь, что перестала вздыматься в погоне за воздухом, почти касается приоткрывшихся губ снова. Их взгляды пересекаются.       — Ты же чувствуешь, как одежда становится всё более комфортной, а кровать манит забыться сладким сном, — выдыхает Сону, проводя по строгим чётким линиям напряжённой челюсти. — Это произошло с господином Мин. Мы становимся частью картины, Джей. И, чтобы исправить положение, нам придётся завершить сцену. Так как её задумывал извращённый мозг художника.       Доверие, выпестованное годами дружбы, разрушить сложно. Сону до сих пор предпринимал шаги, лишь уводящие от целей захвата, но результат выдался противоположным ожидаемому. Джей яркий пример личности, готовой верить до конца, даже если все вокруг будут утверждать хором, что он совершает ошибку. Чтобы Джей отвернулся от него, Сону бы пришлось бы заплатить равную цену.       В этом безумном волшебном мире ему нужен такой человек.       Прежняя связь друзей детства должна сберечь отношения. Тогда клеймо главной героини столкнётся с реальностью, где нельзя просто так навязать чью-то роль неподходящей персоне. Сону будет защищён.       — Тогда не медли, — тихо отвечает Джей, уверенно положив руку на запястье, скрытое тканью расписанного золотой нитью рукава. — Сделай, что нужно, и покончим с этим.       Сону удерживает убеждённый взгляд Джея. Время будто замедляется, или его суждение подверглось воздействию картины. Однако, к своему изумлению, он вдруг обнаруживает, что оттягивает момент.       Рывком Сону обнажает старинный кинжал и, пока решимость полностью не покинула его, пронзает сердце Джея.       Сдавленный хрип вырывается наружу, пока Сону безмолвно давит на рукоять.       Вырезка из газеты с фотографией размытых лиц «Конги нори» таинственным образом сливается с лицом Джея, теряющего жизнь с каждой секундой по крупицам. Зрачки его расширены, по вискам стекают капли ледяного пота, а ноздри вздулись, но сколько бы Сону не всматривался — не видел и следа ненависти или предательства.       Жениху нет смысла убивать свою невесту. У молодого господина в Древнем Китае есть возможность взять несколько жён и бесчисленное количество наложниц, если первую навязали против воли.       Другое дело невеста. Она вынуждена терпеть бесправность, выйти замуж за незнакомца, даже если сия участь ей абсолютно противна. Развод означает крах репутации, с такой женщиной никто не будет обращаться как с человеком, её будут осуждать и не принимать в обществе. Но и с молодой вдовой церемониться никто не станет. Без детей и не успев завоевать любовь новой семьи, она всё равно что призрак. Никому не нужна.       Остаётся смерть.       — И… иди! — хрипит Джей, захлёбываясь кровью.       Очнувшись, Сону отдёргивает руки от задыхающегося человека на простынях, окружённого таким количеством красного цвета, что кровь кажется лишь добавлением к интерьеру. Бешеный стук сердца заглушает шаги, когда Сону бредёт обратно к столику, дрожащими пальцами сняв пробку с маленького флакона.       Он снова поворачивается к Джею.       «Да будете вы вместе до самого конца!»       — Да будем вместе, — одними губами произносит Сону, поднося флакон ближе, — до самого, — он проглатывает содержимое, удерживая зрительный контакт с неподвижными глазами Пак Чонсона, — нашего конца.       Головокружение лишает сил в считанные мгновения, и Сону кулем падает на туалетный столик, разбросав гребни, украшения и прочие мелочи.       Сцена завершена.       Способ убийства мог многое рассказать о взаимоотношениях между жертвой и убийцей.       К его облегчению, всех троих перенесло в коридор. Огромное давление рассеялось, но источник — красная картина — висела прямо на уровне глаз, создавая впечатление, что ничего не закончилось.       — Чёрт.       Сону всматривался в до боли знакомую спальню, ставшую местом убийства и самоубийства одновременно. Мотив дисбаланса, что читалось в позиции физического превосходства и власти одной стороны, а также отчётливого вызова, неповиновения другой стороны, кочевал из сюжета в сюжет уже трёх картин. Да, даже танцовщица, пусть и плясала по чужой прихоти, однако в её позе угадывалось яростное стремление к свободе, желание вырваться из оков.       Кульминация — смерть. Невеста убила жениха ударом в сердце. У Сону не было логического объяснения, в тот момент он действовал по наитию. Ему показалось правильным, и он действительно попал в цель с этим.       Но, если задумывать ещё раз, то кажется Сону всё-таки ошибся кое в чём.       — Сработало, — пробормотал Джей, отдышавшись. — Сону, ты в порядке?       Ощутив спиной приближение, Сону решает обдумать причины и следствия позже. Сейчас необходимо собраться, пусть и сложно из-за всего произошедшего за столь краткий промежуток времени.       Развернувшись, Сону сталкивается с Джеем, врезаясь в его плечо. Чужая ладонь надёжно ложится на спину, своей широтой обхватывая выступившие подобно крыльям лопатки.       В эту секунду Сонхун осторожно тянет его за локоть, как бы заявляя, что он тоже здесь.       — Эй, осторожно.       — Всё хорошо?       Сону отступает назад. Ему не нравится стоять во главе непонятного треугольника, ясно?!       Открыв рот, Джей поджимает губы, не решаясь что-то сказать.       Заминка вызывает внутренний гнев. Мало было Джею вести себя как чересчур заботливый муж, так они действительно поженились! Неважно, что брак состоялся под принуждением в картине!       Коллекция обручальных колец, которую Сону собирал с совершеннолетия, издевательски появилась перед мысленным взором. Во имя всего святого, за столько лет безуспешных попыток поймать его под венец, это удалось безусому мальцу с шикарной линией челюсти и брутальным андеркатом?       Так, стоп, последнее явно лишнее.       — Хватит трястись, — цокает Сону и закатывает глаза. — Не то чтобы я собирался подавать на алименты на содержание.       — Что ты несёшь? Будто я без этого не плачу за тебя везде, — предсказуемо ярится Джей, пряча за бравадой смущение. Продолжить ему не удаётся, так как Сонхун неожиданно закрывает своим телом обзор.       — У тебя грязь на губах, — заявляет оборотень и тянется к лицу Сону.       Теперь черёд Сону шокировано застыть, когда Сонхун большим пальцем грубо вытирает его рот. Остатки бальзама размазываются вокруг, наверняка от приложенных усилий кожа вокруг рта покраснела, прежде чем Сону шлёпнул по чужой наглой руке и возмущённо прикрыл нижнюю часть лица ладонью.       — Теперь значительно лучше.       — Лучше чем что?! — Сону чуть ли не трясётся от внезапного нападения, возмущение ясно отпечатывается в светлых медовых глазах. — У тебя крыша поехала от потрясения? Держи свои руки подальше от меня.       Мышцы плеч проступают под рубашкой, когда Сонхун против своей воли заводит руки за спину и скручивает их в своеобразный замок.       — Можешь продолжать ругаться на меня, — бесхитростно предлагает Сонхун, которого Джей отталкивает прочь. — Я тоже могу платить за тебя везде.       Что за бред? То есть, конечно, в других обстоятельствах Сону бы ни за что не позволил щедрости (или глупости) Сонхуна ускользнуть после подобного предложения, но сейчас это попахивало сценкой из отомэ-игры.       — Эй! Какого чёрта ты пытаешься сделать с Сону?       — Помолчи, Джей, я не хочу сейчас с тобой говорить.       — О, простите пожалуйста, господин Пак, — Джей издевательски кланяется, пропустив, как лицо Сонхуна меняется. — Я не осознавал глубину своего заблуждения, когда рискнул вмешаться в твои заигрывания. Так ты думал, я скажу?       Очевидно, что накала страстей не избежать после всего. Джей уже искал Сону с намерением вытрясти всё, что доселе специально или нет было скрыто. Поведение Сонхуна (в целом уже привычное для Сону за прошедшие несколько дней в его обществе) для Джея стало подобно красной тряпки для быка.       Но… во-первых, обязательно использовать в своей речи слова типа «заигрывания»?! А во-вторых, он устал!       — Хорошо, если настаиваешь, обсудим всё с самого начала и по порядку, — поддаваясь злобному настроению друга, Сонхун не забывает встать чуть ближе к Сону. Из-за этого его руки странным образом вытягиваются в сторону. Никто не обращает на это внимание.       — Нет, это я настаиваю на том, чтобы вы прекратили крутить хвостом, — Сону наступает на ногу Сонхуна, но не добивается никакой реакции, что безумно огорчает. — Хотели разбор полётов? Прекрасно, вы оба идиоты. Ты, потому что не сказал сразу, что увидел на картине, а ты, потому как ни одна свадебная церемония в таком консервативном сеттинге как Древний Китай не заканчивалась поцелуем. Пополни багаж своих знаний о мире, Сонхун, умоляю тебя, — поочередно ткнув пальцем в каждого Пака, Сону откидывает чёлку назад.       — Сону прав. Нам всего-то нужно было повторить нарисованное. Ничего сверх этого, понимаешь? Когда ты начинаешь добавлять что-то своё, «они» чувствуют! Нас всех чуть замуровало заживо внутри! — Джей указывает на картину, избегая поворачиваться в сторону задумчивого Сону.       — Если ты знал, что нам нужно повторить сцену на картине, почему ты просто не остановил меня? — парируют в ответ.       Ха! И правда! Ладно, Сонхун, с ним всё понятно, но что нашло на Джея?       Сону искоса смотрит на Джея, а тот выглядит так, будто его все предали. Долго продержаться под вниманием Сону он не смог, поэтому нервно взглянул на Сонхуна, который стоял с опущенной головой, глядя на увеличившееся расстояние между ними.       — Так что это было? Джей, ты толком не объяснил ничего. Судя по тому, как отреагировали эти нарисованные персонажи, я что-то сделал не так?       — О, ты всё походу сделал не так. Что сложного в простом следовании инструкциям? Я же попросил не выкидывать ничего лишнего.       Примерно так пламя вспыхивает сильнее и опаснее, если подкинуть дровишек. Сону тоскливо вздыхает.       — О чём конкретно ты говоришь? Кажется, вы оба уже имели дело с картинами раньше, но я нет.       — Поздравляю, теперь ты знаешь каково быть изгоем.       Оба высокие, крепкие и сверх сильные, кто победит в противостоянии один на один неясно. Сону чувствует себя креветкой, застрявшей промеж двух китов.       — Эти картины, — вполголоса говорит Сону, перебивая зарождающийся конфликт, хотя всё внутри подмывало подлить масло в разгорающейся костёр, — опасны. Прекращайте раздувать из мухи слона. Это меня поцеловали против воли и совершенно бессмысленно. А теперь, раз мы всё выяснили, то позвольте вернуться к более насущным проблемам.       Серьёзный вид заставил обоих парней понять, что сейчас не время и не место, чтобы изливать друг на друга накопившиеся претензии. И уж тем более не при Сону, который не собирался бросаться грудью на амбразуры, дабы остановить их. С нынешним настроением он скорее похлопал бы каждого по плечу и посоветовал драться до крови, потому как сейчас действительно осознал глубину задницы, в которую угодил.       — Снимите картину. Да, Сонхун, используй свои накачанные руки для чего-то полезного.       Прекратив ругаться, Джей и Сонхун схватились за раму с двух сторон, после чего компания направилась в кабинет президента студсовета.        ***       Некоторое время назад.       — Хочешь сказать, что просто позволял этим придуркам издеваться над собой два месяца? — скептично приподняв бровь, уточнил Джеюн, когда Донгю рассказал, что вообще происходит.       Хисын знал побольше благодаря нескольким видеозаписям, которые ему дал посмотреть Чонвон. Очень вовремя, так как ситуация довольно быстро накалилась.       Хисын заметил, как Чан Вонён прищурилась с видом, напоминающим змею перед броском. Хотя он был знаком с первокурсницей лишь шапочно и в основном благодаря разгоревшемуся вокруг неё скандалу, но ему казалось, что она мягче.       — Не все могут швыряться огнём, хён, — вступается за друга Рики.       Чонвон положил руку на плечо Джейка, и тот неохотно уступил очередь говорить.       — Первым делом, я хотел бы извиниться, — глядя на Донгю, Чонвон перемещается ближе, опираясь на стол перед первокурсниками. — Я должен был обеспечить безопасность студентов, но вместо этого тебе пришлось терпеть нападки от старших, которые должны были помочь адаптироваться, и мне очень жаль, что в итоге они лишь ухудшили твою жизнь в Деселис. Если бы я узнал раньше, я бы остановил их. Хотя не знаю, смог бы я удержаться от пары ударов.       Дипломатичный подход и при этом достаточно фамильярное отношение, чтобы Донгю почувствовал участие. Хисын не знал, от кого Чонвон набрался подобных уловок, ибо в семье Ян предпочитали радикальный и прямолинейный метод решения вопросов.       Со своего положения Хисын мог видеть лишь широкую спину да боковой профиль, но этого достаточно, чтобы сделать какие-то выводы. Он предпочитал понаблюдать со стороны, прежде чем вмешиваться, однако нынешняя позиция Чонвона закрывала часть обзора. Сложно сказать, специально или нет.       — Это ведь не совсем так.       Голос Чан Вонён звучит ровно и твёрдо, когда она смотрит Чонвону в глаза. Вмешательство довольно неожиданное, ведь обычно люди стараются дослушать, что им говорит авторитетный человек. В этом году у него не так много времени, как в прошлом, чтобы уделять время другим, однако в том же шахматном клубе старшекурсники относились к Чонвону с уважением.       Ким Суха рядом с ней молчит, напоминая себя же в кроличьем обличии: те же большие глаза и розоватые щёки, открытые взору благодаря забранным в высокий хвост волосам.       Судя по застывшей улыбке, Чонвон мало обрадовался словам Вонён.       Джейк и Джей обеспокоенно наблюдают за ними, пока Хисын не пинает стул рядом с собой. Когда внимание сосредотачивается на нём, он тихо извиняется, но благодаря заминке Чонвон берёт себя в руки.       — Разумеется, я прихвастнул, — подняв руки в знак капитуляции, Чонвон серьёзно кивает. — Есть вещи, которые мне нельзя делать, как бы не хотелось, и вещи, которые я не хочу делать, но приходится, а уж о делах, которые я не хочу и не делаю, упоминать вовсе не стоит. Вернёмся к важному.       Пока ведётся разговор касательно ситуации Ким Донгю, Вонён больше не вмешивается. Краем глаза Хисын видит, как Суха с подозрением смотрит на него. Что ж, возможно, он и совершил перекрёстный шах, однако сейчас действительно худшее время, чтобы развивать сомнения в Чонвоне. Пусть какие-то полгода назад Хисын сам копал под него.       — Стой, — Джей прерывает поток ругательств Рики. — Причём здесь Сону? Вы сказали, что сюда вас отправил Сону, но причём здесь он? Мне жаль, что что-то подобное произошло, и, если хотите, я могу отплатить им всем той же монетой, однако не нужно вмешивать Сону во всё это.       Хисын выпрямляется, поправляя ставший неудобный воротник рубашки.       — «Вмешивать»? — недоверчиво говорит Рики, не замечая желания Джейка что-то сказать. — Ты его мамочка? В любом случае… Ким Сону сам вмешался. Я почти раскидал ублюдков, когда он…       — Ну хоть при Вонён бы постеснялся врать, — хрипло отрезает Донгю, впервые взяв на себя инициативу выйти вперёд. — Ничего подобного, тебя сразу обезвредили. Я же предупреждал тебя валить, пока есть возможность. Ты сам выбрал быть избитым и лежать у стеночки со мной.       Нишимура бьёт друга в плечо и продолжает уже не так бодро.       — В целом, да, Сону пришёл под конец, когда мы… когда нас уложили спать к стене, хоть мы и не уснули.       — Сону-я сам пришёл? — подаёт голос Суха. После вопроса оба первокурсника переглядываются и со странным выражением лица кивают.       Вспомнив, что Суха пришла с Вонён, Хисын по-новому смотрит на них, когда слышит приглушённое:       — Думаешь, нам тоже надо было выпрыгнуть из окна?       — Не обязательно так радикально, — шепчет Вонён, наклоняясь к открытому маленькому ушку Суха. — Мы могли спуститься по лестнице.       Озадаченно моргнув, Хисын делает вид, что не пялился ранее, когда Суха меняет позу. Тем временем Рики продолжал.       — Я думал, он на их стороне. Серьёзно. Они вели себя как закадычные приятели, хотя сейчас я вспоминаю, что в начале Пак Дохва и Но Ноён были насторожены, но Сону сказал пару слов и… всё. Его усадили на диван, смотрели в рот.       — Или на рот, — пожал плечами Донгю.       — Чего?       — Нет нужды удивляться, ведь способность Ким Сону — гипноз, — перебил настороженного Джея Джейк. — Ему и правда достаточно пары слов.       — Нет, дело вовсе не в нём, — решительно тряхнул головой Рики и зыркнул из-под чёлки. — Есть такая штука, которой эти уроды поили Донгю, из-за чего тот полностью лишался своих сил. Меня тоже заставили её выпить, противная до жути, дурманит голову похлеще алкоголя… не спрашивайте. Главное, что её эффект вполне реален, а я никогда не думал, что существует нечто подобное.       Хисын полностью сосредоточился на сказанном, выбросив мысли о постороннем прочь. Жижа, лишающая магических сил? Он тоже никогда не слышал о таком.       Звучит, как нелепые домыслы глупцов в интернете, спекулирующих на тему опасности одарённых и требующих ограничить их. Споры велись с давних пор, а в некоторых странах, типа Афганистана, правительство действительно запретило магию во всех её проявлениях и подвергло магов гонениям. Не счесть, сколько людей были убиты в смутные времена.       — Поэтому ты не использовал свою магию? — тянет Чонвон, явно сомневаясь верить или нет. — И каким же образом действует эта жижа? Странно, что я впервые слышу о существовании чего-то подобного.       — Хочешь сказать, что я вру?       Прежде чем сердитый Рики встал и наломал дров, его остановили.       — Он не врёт.       — Распознаёшь ли ты ложь, если человек сам в неё верит?       Чонвон и Вонён смотрели друг на друга с разными выражениями: один доброжелательно приподнял брови, но глаза прищурены в попытках обнаружить несоответствие, а вторая с поджатым ртом и застывшими зрачками.       — Нет, — честно говорит Вонён. — Но дело не в Рики. Я лично столкнулась с действием антимагического зелья, оно действует приблизительно сутки. Если сейчас я слышу ложь как звуки расстроенного инструмента, то тогда для меня всё звучало одинаково.       — Антимагическое зелье? — повторяет Хисын. В груди холодеет от медленного осознания, какого масштаба проблемы скрываются за тривиальным делом о школьных издевательствах.       Чонвон понял тоже самое, из-за чего градус серьёзности вокруг него повысился, а тень недоверия дрогнула.       — Так его назвал Сону, — сказал Джей, не вздрогнув, когда вся комната повернулась к нему. — Когда Чан Вонён-щи пострадала, я был с Сону. Так что я подтверждаю её слова об этом зелье, оно реально существует, хотя я без понятия, откуда его, чёрт возьми, достали школьники.       — Я тоже была с Сону-я, — деловито закинув ногу на ногу, сообщает Суха. — И Вонён-а не только распознает правду и ложь, она, в отличие от всех здесь сидящих, вообще никогда не врёт.       — Сильное заявление, — комментирует Рики.       — И правдивое, — мягко говорит Вонён, не поворачиваясь.        — Подожди-подожди, — Чонвон скрещивает руки на груди и обводит присутствующих тяжёлым взглядом. — А теперь ещё раз и с самого начала. Кто-то может тоже в курсе об антимагическом зелье, или я один не сведущий?       — Нет, Чонвон, похоже, что на мне список знающих заканчивается, — уронив щеку на кулак, пробормотал Джей.       — Оно реально, — настаивает Рики. — Мы испытали его на себе. И поверьте, после того как эйфория пройдёт, ощущение, что твоей магии больше нет, сжирает заживо.       — Никому не пожелаю такого, — тихо добавляет Ким Донгю.       — Откуда оно у них?       Но никто не знал ответа. Впрочем, Хисын слабо надеялся, что будет так легко разобраться в ситуации.       Подумав, что после импровизированного собрания с самым неожиданным составом, ему придётся заняться поиском информации, Хисын едва сдерживает вздох. Пусть непонимание и интерес сожрут первым, если он откажется от своей сделки с Чонвоном, всё же предыдущие бессонные ночи в библиотеке не прошли даром. Хисын планировал отдохнуть хотя бы сутки, а тут выяснилось, что живые картины — лишь верхушка айсберга.       Айсберга по имени Ким Сону. Судя по тому, с каким упорством он оказывался в центре всех событий.       — Не говори мне, что Сону пришлось выпить зелье, — мрачно то ли пригрозил то ли попросил Джей, возвращаясь к Рики.       — Ах если бы, — с готовностью отозвался Донгю, вытирая ладони о мятые штанины. — Он выпил, да, но… Честно говоря, это Дохва пришлось дать Сону-хёну зелье.       — Сону-хёну? — выгнула бровь Вонён.       — Что ты имеешь в виду?       — Сону выпил его, а потом разбил бутылку пива о голову того уродливого блондина и осколком пробил руку Дохва! — широко улыбаясь, выпалил Рики, подаваясь вперёд и игнорируя недовольную одноклассницу. Хотя после его слов абсолютно все потеряли дар речи, чем он воспользовался в полной мере: — Мы и ахнуть не успели, как Сону раскидал всю банду. У него ещё откуда-то был кнут, так он им так отхлестал Дохву, что на том рубашка порвалась! Я бы вдарил сильнее, но видеть, как им воздаётся кем-то, кого они считали милой куколкой и пытались облапать, — тот ещё кайф.       — А, так вот зачем ему кнут нужен был, — понимающе кивнула Вонён, первой придя в себя, и когда бессмысленные взгляды почти всех скрестились на ней, она объяснила: — На выходных мы отправились в поместье семьи Сонхуна-оппы, где Сону-оппа подрался со стаей оборотней. Я потом видела мельком у него кнут, но спрашивать не стала.       Чувствуя, как его мозг закипает, Хисын тупо моргнул.       Что?       Однако Рики, Донгю и Вонён не спешили развеять их замешательство. Суха тоже казалась вовлечённой, но о ней Хисын не мог судить уверенно. До инцидента в алхимической лаборатории они установили дружеский контакт, но потом интерес взаимно остыл, а ныне ему и вовсе казалось странным собственное стремление к общению с ней. Оно выходило за рамки изначальных целей.       Пару мгновений в кабинете стояла тишина. Она прервалась, когда Джей выдохнул сквозь зубы, медленно поднимаясь со стула и в попытке опереться хлопнул по столу. Крепкая дубовая столешница пошатнулась от приложенной силы, которую тот в порыве эмоций не сумел проконтролировать, и Хисын застыл с висящей в воздухе рукой, прежде лежащей на столе. Потому что тот с жалобным скрипом рухнул.       Чонвон отпрыгнул к Вонён, широко распахнувшей глаза.       — Чёрт возьми, Джей, тебе точно нельзя выходить из комнаты, — нервно пошутил бледный Джейк, отпрянув назад. — Ты снова сло-…       — Кто кого лапал? Подрался со стаей оборотней? Вы оба должны рассказать мне всё по порядку, и никто не выйдет отсюда, пока я не узнаю всю правду.       Хисын приложил палец к пульсирующему виску, случайно взглянув на Суха, что опустила голову в задумчивости.       Его первое впечатление о Ким Сону и Ким Суха подтверждалось и опровергалось на протяжении нескольких недель. Кто ожидал, что на последнем курсе обучения в магической школе, ему придётся вынести столько потрясений? Три года прошли под эгидой постоянной учёбы, стресса из-за оценок, сложностей с контролем магии и борьбой за власть. После поражения на выборах Хисын решил отстраниться от студсовета, всё лето ходил на подготовительные курсы к экзаменам в университет, посещал с семьёй значимые мероприятия, чтобы одним ясным октябрьским днём полностью потерять покой.       Ужасная дилемма разрывала его изнутри.       Когда Джей вылетел прочь, яростно хлопнув дверью и только чудом не сломав её, Джейк последовал за ним.       — Мы тоже пойдём, — присвистнув, Рики засобирался, попутно хватая Донгю за шкирку.       — Касательно Пак Дохва и его банды, — притихший Чонвон очнулся и оглянулся на Вонён. — А также проделок Ким Раым и Ли Ёнбина. Студсовет обязательно примет меры, поэтому это не последний наш разговор. Могу лишь посоветовать не вступать в конфликты, если увидите их раньше меня, что я, разумеется, постараюсь предотвратить. Вы также можете обратиться за помощью к остальным членам студсовета, в том числе и Хисын-хёну.       Уловив своё имя, Хисын перестаёт пялиться в дверной проём в слабом ожидании, что Сону войдёт внутрь с привычной насмешливой улыбкой. Всё обсуждение речь шла о нём, однако даже волоса его не было, усиливая беспокойство пропорционально пройденным минутам.       Проводив уход троицы первокурсников с новенькой, Хисын наблюдает, как Чонвон аккуратно закрывает дверь. Расставляя стулья вокруг сломанного стола, тот кажется совершенно спокойным, только по непроизвольно грубым жестам и складке меж бровей угадывается его истинное состояние.       — С Сону ты тоже заключил договор?       Вопрос повисает в воздухе, мгновенно останавливая передвижение Чонвона.       Ответ даже не требуется, достаточно напрягшейся челюсти, чтобы Хисын понял. Маг-гипнотизёр — очень хорошее дополнение в команду, вполне понятно, почему Чонвон плясал вокруг Ким Сону. Одновременно с тем, как он развил бурную деятельность, Сону потихоньку вовлекался в административные дела, пока их, наконец, не представили студсовету официально.       Однако, насколько он успел изучить характер Сону… Разве согласился бы этот упрямый хитрый парень на заведомо невыгодные условия? Сону сумел расположить к себе Суха настолько, что та отказалась от любой помощи Хисына после встречи у библиотеки. Чонвон мог попытаться обмануть его, но у Хисына были закономерные сомнения, что ему бы удалось.       — В свете открывшейся новой информации должен ли я похвалить тебя? — откинувшись на спинку сиденья, спросил Хисын. — Половины рассказанного уже достаточно, чтобы захотеть его.       Будь он на месте Чонвона, точно бы захотел.       Их семьи поколениями оберегали одарённых детей. Ему самому с детства внушали, что магия в его крови — священна, и он обязан стать сильнейшим.       Хисын верил в собственную исключительность, пока реальность не ударила исподтишка, когда уехавший на Магические игры отец оказался мировым преступником. Никто не показывал на него пальцем, но он видел гнев и презрение общества, читал оскорбительные комментарии, пожелания смерти или увечий всей семье преступника, вдобавок обладающего особой силой. Магия в крови отца стала проклятием в одночасье.       «Дети не ответственны за деяния родителей. Заруби себе на носу». Хисын сжимает шею, изгоняя назойливый голос Ким Сону из головы.       Пусть даже старые убеждения подверглись изменениям, нельзя отрицать, что добровольно он бы ни за что не отказался от своей силы. Можно понять Рики, которым двигало опасение за жизнь друга, но ради чего Сону так неоправданно рискнул?       Столь мощный тип магии достался человеку, готовому идти ва-банк без оглядки на последствия… Неужели цель оправдывает любые средства, даже в ущерб самому себе?       В очередной раз смятение и восхищение в равной степени охватили Хисына. Он больше не знал, как ему относиться к Ким Сону.       Вопреки ожиданию Чонвон не спешит хлопать себя по плечам. Вместо этого он падает на стул напротив с пустым выражением лица, и становится ясно, что что-то пошло не так.       — Почти, — уклончиво ответил президент, переплетая пальцы в замок.       Мысль, что Сону не позволил надеть на себя упряжь, поселила маленькое радостное чувство в глубине души.       — Касаемо антимагического зелья, — ради своего же блага решив не заострять тему, Хисын хмурится. — Ты действительно никогда не слышал о нём?       — Если ты имеешь в виду, ходили ли разговоры о секретных разработках оружия против магического меньшинства в рамках правительственного заказа, то я тебя огорчу. Уровень доступа к столь опасной информации должен равняться генеральскому, и единственным, кто мог быть в курсе, является мой дед. Как ты знаешь, он не особо болтлив.       — Собираешься рассказать ему?       Чонвон кусает большой палец.       — Прежде чем решиться на какие-либо действия, мне нужно поговорить с Сону.       Что ж, и то верно. Трудно планировать что-то, когда главного героя здесь нет.       Оставив владельца кабинета в одиночестве, Хисын собирался найти Суха. Его беспокоила пассивная позиция девушки и при этом явная осведомлённость. В миксе это создавало почву для грядущей головной боли, ибо с остальными Чонвон договорится о молчании без проблем, но новенькая из другой страны не имела никаких рычагов давления. Насколько Хисын знал, она сирота и в Корее находится на попечении мага из Конгресса. Что означало её неприкосновенность и вполне реально делало её идеальной подсадной уткой.       — Ты сблизился с Суха-щи.       Хисын уже стоял на пороге, когда Чонвон подал голос.       Его действия не отличались элегантностью. Рано или поздно кто-то бы заинтересовался, и конечно же этим кем-то со сто процентной вероятностью стал Чонвон.       — Она появилась из ниоткуда, но, хён, — позади раздался скрип крутящегося кресла. — Ты в курсе, как погибли её родители?       Температура воздуха в помещении резко упала после произнесённых слов. Хисын не видяще уставился на дверную ручку.       — Думаю, тебе будет интересно покопаться в этом.       — Какая тебе польза, что я узнаю её прошлое? — Хисын развернулся к севшему на своё место оппоненту.       — Я не имею права волноваться о старом друге?       — Это не ответ. Раз так настаиваешь, значит знаешь доподлинно, так к чему эти увёртки? Скажи прямо.       Соперничество между ними может быть утратило актуальность, но никакая сделка не затушит её искру полностью. Личность Ян Чонвона всегда вселяла в него неуверенность, из которой росло упорство преодолеть её.       — Займись делами студсовета, Хисын-хён, и помоги мне разобраться с теми, кто хочет нарушить достигнутый баланс. Ты ведь тоже не обрадуешься, если в Деселис наступит хаос. Как раньше.       Как раньше. То есть когда предыдущего директора уличили как серийного убийцу.       — И постарайся меньше контактировать с Сону. Мы не знаем, какие мысли бродят в его голове, и нужно быть очень аккуратным с ним.       Хотя Чонвон казался невозмутимым, словно добавив последнюю фразу невзначай, Хисын кристально ясно увидел причину, почему тот полез ковырять его раны.       Нет нужды давить на больные места. Чонвон специально ткнул Хисына, чтобы добиться положительного ответа на последующий «совет», который скорее напоминал предупреждение.       Джей, Суха, Вонён и теперь Чонвон бродили вокруг Ким Сону и яростно отсеивали других. Как много времени пройдёт, чтобы такие отношения накалились до предела?       — Что мне делать, а что нет, я решу сам. Оставь свои попытки контролировать меня.       Закрывая дверь за собой, Хисын молча поднял воспалённые глаза к витражному окну в конце коридора. Мысли тревожно роются в голове, мешая сконцентрироваться, что в последнее время довольно частое явление. Порой ему сложно нормально спать по ночам, и это одна из причин, почему Хисын задерживался в библиотеке допоздна. Помимо соглашения с Чонвоном.       Зайдя в туалет, Хисын видит агрессивно моющего руки Шим Джеюна.       Хисын подмечает посвежевшее лицо, к которому частично вернулся здоровый цвет, забрызганные водой рукава, небрежно расслабленный воротник. Совсем иначе выглядел образцовый лидер по учёбе, когда покидал их общество. И Джея поблизости не наблюдалось.       Проходя мимо, он чувствует чужое внимание.       — Не догнал? — застёгивая ширинку, всё же спросил Хисын.       Они стоят бок о бок у раковин, не поднимая головы. Боковым зрением Хисын видит, как с чужого подбородка срывается крупная капля воды и растекается влажной кляксой на белоснежной рубашке.       — Если бы догнал, то не стоял бы тут. А тебе есть до этого дело?       Подбросив использованную салфетку, Хисын суёт руки в карманы штанов и поворачивается к Джеюну. Над его плечом промокшая бумага спрессовалась в тугой крошечный комок и с гулким звуком влетела в мусорное ведро.       — Мне есть дело до всего, о чём мы говорили в кабинете ранее, — серьёзно отвечает Хисын.       Они, конечно, разделили путешествие в картину и с той поры исправно кивали друг другу в коридорах, но друзьями не стали.       — Тогда я тебя огорчу, потому что и сам знаю не так много, а что знал — уже поведал.       Когда Джеюн рассказал, что нашёл Сону и Рики с Донгю на заброшенном складе, Джей чуть не сломал стул. Как только у Чонвона хватило терпения защищать мебель от концентрированного беспорядка в теле Пак Чонсона, Хисын диву давался.       — А ты? Много нарыл? — Джеюн приподнимает подбородок, отзеркаливая его позу. — Я видел, как ты торчал в библиотеке.       — Немного, — снисходительно улыбается Хисын. — Даже меньше, чем Сону.       Упоминание Сону смывает невозмутимость Джеюна, и тот ожидаемо вздыхает с недовольством. Когда он откидывает мокрые пряди волос назад, в вырезе рубашки блестит крупный серебряный крест.       Крест?       Магия и религия никогда не уживались друг с другом. Стоит вспомнить, как в давние века инквизиция преследовала ведьм, да и до сих пор. Тот же Ватикан объявил себя государством, свободным от еретических помыслов. Будь их воля, возможно, крестовой поход явил бы себя миру вновь, погружая тысячи акр земель в кровавую смуту.       Довольно иронично, если учесть, что в рядах инквизиции именно маги охотились на других магов.       — Тебя раздражает Ким Сону?       Вопрос явно застал врасплох, из-за чего Джеюн медленно опускает руку.       — Ты готов взорваться всякий раз, когда тема касается его, и дело ведь не только в вашем академическом соперничестве. Во всяком случае, я интересуюсь не из праздного любопытства. В дальнейшем нам придётся что-то решать, и Сону точно не останется в стороне, — прижав язык к корням зубов, Хисын колеблется перед тем, как продолжить: — Поиски оставшихся живых картин необходимо закончить.       — И тебе нужна помощь с этим. Но мне не хочется тратить своё время на такие бесполезные вещи. Почему бы вам с Ян Чонвоном просто не передать этот вопрос директору?       То, что Джеюн удобно проигнорировал половину сказанного, Хисын относит как попытку отстранить его от своих отношений с Сону. Если Чонвон сделал это завуалированно, а Джей прямо, то Джеюн словно старался вовсе умалчивать.       — Не хочешь — твоё право, — спокойно отвечает Хисын, теряя интерес к разговору без конечной цели.       Неизвестно чем бы закончилась их короткая встреча в туалете. Скорее всего они бы разошлись и забыли друг о друге до следующего раза, однако Ким Сону, сердито толкнувший дверь с лаконичным: «Вот только сюда за мной не надо заходить!», мгновенно изменил планы.       Правда увидев их у раковины, застывших без движения, Сону замедляет шаг. Его взгляд наполняется узнаваемым раздражением. Но вопреки ожиданию изо рта вырывается лишь тихий вздох, когда Сону направляется к кабинкам. Когда он проходит мимо, Хисын невольно поворачивается за шлейфом ненавязчивого парфюма, напоминающего то ли ясный солнечный день, то ли свежесть цветочных полей.       Запах в целом отличался от стойких и зачастую терпких духов, что выбирали парни его возраста и сам Хисын, и напоминал о столкновении несколько недель назад в розарии школы. Тогда он спешил, но все мысли вылетели прочь, когда в него врезался светловолосый парень с самыми выразительными глазами, которые он видел.       Сложно учиться в одной школе и быть абсолютно незнакомыми, поэтому Хисын сразу понял, кто перед ним, и заведомо почувствовал расположение к выдающемуся студенту, однако по виду Сону утверждать взаимную приязнь не приходилось.       Задумавшись, Хисын проморгал момент, когда Сону вышел.       — Вас выгнали из общежития, и теперь туалет — ваша комната? — цокнул Сону, пренебрежительным взмахом руки намекая разойтись. Пользуясь образовавшейся дистанцией, он спокойно моет руки и стряхивает капли в раковину.       — Тебя не устраивает, что у других людей есть такие же физиологические потребности? — первым высказывается Джейк, о котором Хисын успел позабыть. — Лучше расскажи мне…       — На минуточку перестань действовать мне на нервы своей несуразностью. Мы не в тех отношениях, чтобы обсуждать что-то в таком месте.       Сону улыбается замолчавшему Джейку через зеркало. В текущей обстановке его сияющее лицо преображает атмосферу общественной уборной одним действием. Как только в нём гармонично сочетались мягкая обворожительность и язвительность, что пуще ножа резала лёгкие, мешая нормально дышать, не то чтобы говорить.       — Сону, подожди! — Хисын не успевал и слово сказать, как Сону уже собирается уйти и оставить его глазеть в спину, словно его не удостаивали даже шанса быть услышанным.       Джеюн переводит взгляд на мусорку, и её содержимое вспыхивает, останавливая порыв Хисына немедленно последовать за Сону. И пока он успокаивает пламя, в одночасье кроме него в туалете больше никого нет.       Выскочив в коридор, Хисын оказывается посреди странной сцены: Джей и Пак Сонхун стоят у стены, между их высокими фигурами на полу некая картина, Сону же со скрещёнными руками скрупулёзно выговаривает Джейку о правилах приличия, в то время как Чонвон озадаченно переглядывается с ним, появившись из-за поворота.       — Прекрасно! — завершающим тоном декламирует Сону, нисколько не смутившись от перспективы оказаться в центре внимания. — Уверен, что вместе вы компенсируете недостаток мозговых клеток, а если нет, то хотя бы постараетесь. Провожать меня не нужно, я знаю дорогу.       — Что?       — Чего?! Эй, Ким Сону, ты не можешь делать вид, что не причастен ни к чему!       — Я же просил тебя не быть грубым с ним, Джейк.       — Мы можем поговорить в кабинете, я не заставляю тебя иметь дело с остальными.       — Прекращай пытаться завербовать его в студсовет. Держи картину, она тоже живая, Сонхун расскажет, что было.       — Я не буду. Я собираюсь проводить Сону.       — Кто сказал, что ты будешь его провожать куда-то?       — Кто сказал, что я спрашивал твоё мнение?       — Я и раньше заметил, но ты реально теперь будешь бегать за Сону, как Джей?       — Учитывая рассказ Чан Вонён-щи, вполне объяснимо, что Сонхун-хён чувствует себя защищённым рядом с Сону.       — А ты тут вообще причём?       — Пока вы ругались, — щёлкнув пальцами, Хисын заставляет четверых парней взмыть в воздух и тем самым заткнуться, — Сону уже ушёл.       Далеко уйти Сону на своих коротких ножках, разумеется, не сумел, однако попытки желающих догнать пресёк непреклонным взглядом из-за плеча. Хисыну даже почудилось, что на него посмотрели чуть более благосклонно, и этой мизерной капли признательности, даже не произнесённой вслух, возможно выдуманной им самим, хватило, чтобы удерживать ребят в полуметре над полом. До тех пор, пока Сону не исчез из виду.       Люди либо любят либо ненавидят Ким Сону. Но никто не останется равнодушным к человеку, заставляющему всех одним своим присутствием вертеться вокруг себя, как планеты крутятся вокруг Солнца. ***       За суетой Сону отложил прежние откровения, полученные в результате наблюдения за данными целями захвата, но те продолжали упрямо настаивать на странном соперничестве и возвращать к унылым мыслям. Сону жаждал покончить с проблемами на сегодня, но его просто-напросто вынудили!       Мало того, что его предположения о пропаже художника Мин, теперь действительно подтвердились, так ещё ко всему вороху опасностей, поджидающих их буквально на каждом шагу, добавляется его личная головная боль.       Каким-то нелепым и абсолютно нелогичным способом Сону методично оказывался в сценариях, где ему приходилось отыгрывать роль главной героини. Даже в самих картинах из раза в раз именно ему доставалась участь щеголять в юбках и притягивать внимание мужских персонажей. А уж если тщательно проанализировать все события, в которые он волей-неволей втянут с момента появления в этом мире, то становится кристально ясно, что отнюдь не Суха стала двигателем сюжета. Когда она была в шкуре животного или отсутствовала вовсе, цели захвата крутились неподалёку от него.       Некоторые повседневные сцены из рута Хели не были воспроизведены, но такие крупные маркеры как живые картины, предыстория Солона и Вонён, издевательства над Донгю и Рики, студсовет и подкрадывающиеся Магические игры, являющиеся главным элементом рута Джака, явили себя. Об остальных Сону не знал, что сказать, так как проект с Джейком мог или не мог быть прописанным в сюжете отомэ, а касательно Джея были сомнения другого плана. Превращение в кота точно мелькало в «Dark Moon», так как в одной из заставок все герои были анимированы как животные: Хели как хомяк, Йан (как Сону понял только недавно) — чёрный кот, Джино, вероятнее всего, золотистый ретривер, а Солон явный хаски. Чонвон больше напоминал кота, Шион — милую лисичку, а Ноа методом исключения и внешнего сходства — детёныш пумы.       Сомнения касались того, что если бы Сону не позвал Чонвона, то тоже обратился бы. А Джей в принципе не должен был быть в том коридоре во время аварии в алхимической лаборатории, так что, возможно, алхимическая трансформация в животных всё-таки часть сюжетной ветки Шиона.       Однако главная героиня редко когда менялась внешне. Поэтому Сону и здесь удалось откреститься от участи бегать на четырёх лапках, но вместо этого он приобрёл кота и крольчиху, расхаживая по школе как плохая пародия на Белоснежку.       Подозрения, тщательно гонимые прочь эмоциональной стороной его личности, постепенно обретали реальные основания.       — А ты куда пропал? — Кёнмин в клетчатых приспущенных штанах и мятой футболке, которую, похоже, использовал для сна, стоял у автомата со снэками на первом этаже общежития. — Мы с ребятами собрались в комнате Джо, и тебя искали чуть ли не с собаками.       — Зачем ты так оскорбляешь Джо и Юму? — фыркает Сону, отбирая пакетик бананового молока. — Там, где я был, меня уже нет и не будет, даже если к виску приставят пистолет. А теперь пошли к остальным, мне срочно нужно расслабиться.       — Ну и к чему так драматизировать?       Пихая друг друга, они добрались до верхнего этажа в сжатые сроки, благодаря торопливому темпу Сону. Ему хотелось избежать любой встречи с кем-то из целей захвата, что вполне возможно, если вспомнить о сверхскоростном Чонвоне и таком же олимпийском бегуне Сонхуне.       Ну уж нет, с него хватит импровизированных встреч в туалете, возле туалете и в прочих местах. Он чуть не заработал тахикардию, когда сбежал от Джея и Сонхуна, чтобы вляпаться в Хисына и Джейка. А когда к ним присоединился Чонвон, то Сону понял, что ни секунды не продержится в их обществе без риска для психического здоровья.       — Блин, Джо, быстрее гони!       — Если я буду быстрее, то моя малышка перевернётся. Не боись, всё успеем.       — Да иди ты к чёрту со своей малышкой! Мы из-за тебя уже три раза проиграли!       Ругаясь друг с другом, Джо и Кёнмин взбили покрывало на кровати в жалкий комок. Вчетвером компания играла в мини-гонки с игрушечными машинками, тайком купленными в городе. Как Сону понял, исходя из собственного опыта, в районе Деселис что-то создавало сильные помехи. Связи тут не было совсем, как бы он не ползал по комнате, изворачиваясь в невообразимые узлы. Сону планировал пробраться в одну из башен со смартфоном, а пока приходилось использовать его лишь как фотоаппарат.       Ребята купили четыре модели, и батарейки в двух из них уже полностью сели за два вечера, поэтому сегодня они разделились на команды и рулили по очереди.       Сону отказался от игры, но ему и предлагали-то больше из вежливости, Кёнмин только обрадовался отказу. В итоге Сону просто лежал на кровати Джо, закинув ноги на колени сидящего там же Юмы, занятого настолько, что вероятно не заметил бы, если бы Сону решил сесть на его голову.       — Суха-щи искала тебя кстати, — не отвлекаясь от управления машинкой, сказал Юма. — Возле общаги была, ну мы ей сказали, что не видели тебя после урока, и она ушла.       — Она что-то передала?       Например, проклятия за то, что он случайно украл её позицию главной героини?       Сону с противным сюрпом допил банановое молоко, тоскливо гадая, есть ли в «Dark moon» потенциал для развития мстительной бывшей протагонистки. Он прочитал множество подобных сюжетов, хотя по большей части это злодейкам давался шанс изменить судьбу.       — Нет, а что? — Юма с сожалением передал джойстик Тэёну. — У вас что… свиданка намечается? Ну-ка, признавайся, что за мутки? Джей-сонбэ знает?       Если первые вопросы его никак не впечатлили, всё же в начале Сону часто слышал спекуляции на эту тему, то конец фразы вселил ужас. Он явился сюда, пропуская флористику, потому как её посещал и Сонхун, хотел отдохнуть от упоминаний целей захвата, но почему Юма спрашивает о чём-то таком?! Ему достаточно насмешек вселенной над его попытками избегать совпадений с отомэ-игрой и в итоге получить пощёчину с подменой главной героини!       - Если хён желает позвать кого-то на свидание, то он сделает это сам, без посредников, — скрывая нервную дрожь, Сону несмело отвернулся от любопытных глаз.       — В смысле? Я вовсе не это имел в виду.       — Ого, я не замечал, что на твоей машинке противоскользящие шины, — состроив искренний интерес, с лёгким удивлением проговорил Сону, переводя всё внимание на Джо. — А я-то думал, почему тебя меньше заносит на поворотах.       Лица Юмы и Тэёна медленно темнели по мере того, как до них доходила информация.       Пока Джо с крайне наивным видом оправдывался перед обозлённой командой противников, а Кёнмин старательно его защищал, Сону откинулся на подушки. Хаос разгорелся прямо перед ним, не затрагивая, но и не отстраняя от наблюдения. Идеальная позиция. Именно на таком расстоянии Сону предпочитал находиться от эпицентра событий… А не в самом его сердце!       Каким образом вообще произошла передача «титула» от Ким Суха?       Сону никогда не мечтал об этом, наоборот. Попаданчество в недавно прочитанную манхву/новеллу, сыгранную игру — далеко не новая тема, и обычно героинями становились девы, которым не удалось реализовать свои мечты и чаяния. Капелька магии и одна смерть открывали перед ней двери в совершенно иной мир. Героиня находила любовь и, если автор не забивал на раскрытие персонажа, другие ценности.       Но он-то ни о чём таком не просил!       Сердце болело, стоило вспомнить о тщательно скрытых банковских счетах. Сону собирался уехать из Кореи в следующем году, жить припеваючи где-нибудь в жарких странах и не знать больше бед, однако почему именно он оказался втянут в эту игру?       И где же в таком случае прежний владелец тела, юный Ким Сону?       Погрузившись в думы, Сону пропустил момент, когда дверь в комнату открылась. В царящем беспорядочном споре никто не услышал стук, а оборотни, пуще всех орущие во всю глотку, предпочли игнорировать вовсе, из-за чего Ян Чонвон вошёл без разрешения.       — Да это вообще ни на что не влияет! Ты же видишь, тут ворсинки просто для приличия!       — Как это не влияет, болван?! Твоя притормаживает мягче и её не заносит на поворотах! Нет, к чёрту, отменяем результаты.       — Хорошо устроился! Раз, и отменил, когда захотел! Проиграл, так признай честно, зачем ты цепляешься по мелочам!       Джо и Юма сидели на кроватях напротив друг друга, Кёнмин в процессе встал посреди комнаты и кому-то что-то объяснял по механике игрушечного автомобиля, а Тэён сосредоточенно разбирал одну из тех, чьи батарейки сели. В таком разобщённом виде их обнаружил Чонвон, присевший на корточки рядом с Кёнмином.       — Можно же просто снять шины с тех машинок, — предложил Чонвон, вертя головой.       — С чего я должен менять шины?! — без разбора выпалил ему Джо и продолжил: — Сколько времени мы уже играем, а ты сейчас решил правила изменить! Алё, так не делается!       Сону резко пришёл в себя, заслышав посторонний голос.       Плавно опустив подбородок, Сону встретился взглядом с Чонвоном и едва сдержался, чтобы не надуться от несправедливости. Как его здесь нашли?! Специально ведь пошёл за Кёнмином, полагая, что его собственная комната — довольно очевидное место, где Сону будут искать в первую очередь.       Рассевшись по-турецки, Чонвон за несколько секунд влился в атмосферу так, что парни даже не признали вторженца. Где-то потеряв пиджак и расслабив галстук, он небрежно закатал рукава, обнажая загорелые предплечья с сеткой крупных вен на кисти. Из-под задравшихся штанин виднелись белые носки с мультяшным персонажем, что не особо вязалось и меж тем детализировали личность Чонвона, как амбициозного харизматичного парня с игривым характером. Юношеская энергия в нём сияла ярче, когда Чонвон находился в окружении ребят своего возраста и не заботился о внешнем лоске.       Некий барьер отделил их от остальных школьников — настолько глубокое впечатление создавало единоличное внимание Чонвона.       — Привет, — тихо сказал он, удерживая взгляд Сону глубокими ямочками на щеках.       Как будто не оскорбил его и унизил прилюдно ранее.       Сону отвернулся, планируя действовать так, будто никого не видит.       — А почему бы не потестить машинки в коридоре? Там ведь другое покрытие пола, не такое скользкое, — спустя некоторое время предложил Чонвон, и буквально за минуту в комнате не осталось никого кроме них двоих, а беспорядочный спор переместился в коридор.       Сону лишь недовольно вздохнул, когда Чонвон сноровисто занял место Юмы. Его ноги, неаккуратно скинутые другом, теперь перекочевали в цепкие лапы наглого кота в человеческом обличии.       — Я знаю, что ты обижен на меня, и я признаю, что перегнул палку, когда говорил с тобой на собрании студсовета, — контрастируя с железным захватом, голос Чонвона звучал мягко.       Теперь пятки Сону лежали на бёдрах президента, отбрасывая прямиком к воспоминаниям о том, как они ощущались его задницей в той давней поездке. Им пришлось потесниться, и Сону отчётливо помнит, какие крепкие мышцы ног у Чонвона. Немудрено, учитывая тип его сверхспособности, а также увлечение тхэквондо.       — Записи, присланные тобой, — Чонвон говорил размеренно, но его руки отвлекали Сону от слов, — я просмотрел все, как и Хисын-хён. Дальше распространять их мы не стали, так как есть множество сторонних факторов. Также первокурсники Рики и Ким Донгю рассказали нам о том, что ты вытащил их из сложной переделки в городе. Признаюсь, меня сильно тревожит это… антимагическое зелье, правильно?       Всю жизнь у Сону постоянно мёрзли конечности. Обычно он старался носить носки и перчатки, если погода заставляла дрожать от холода, но после целого дня в обуви ему хотелось отдохнуть. Юма на его ноги никак не реагировал, просто позволяя им лежать на своих коленях, потому как других мест, чтобы Сону мог вытянуться, не было.       Чонвону же явно некуда девать энергию, или он решил воспользоваться его стопами как экспандером. Понять сложно. Проблема даже не в том, что Сону не разрешал ему лапать свои ноги.       Проблема в том, что Ян Чонвон — это Джака из «Dark Moon». Пусть там отсутствовали сцены наподобие этой, но кто знает, что ещё помимо главной героини и ориентации некоторых целей захвата могло измениться. Например, рейтинг.       Ощутив, как живот протестующе скручивается от ужаса, Сону сглотнул и попытался согнуть колени. Он не ожидал, что хватка Чонвона не то, чтобы ослабнет, наоборот усилится. Чужие пальцы лихо прошлись вдоль стопы, массируя уставшие мышцы, разминая суставы.       — Верно, антимагическое зелье. Чан Вонён испытала его на себе помимо меня, Рики и Донгю. А теперь можешь, наконец, отпустить меня?       — В таком случае ты сбежишь.       Чонвон взглянул на него из-под чёлки, наклоняясь к его ногам. Если раньше перед Сону кто-то вёл себя подобным образом, то это придавало мужчине оттенок раболепия и вселяло чувство превосходства.       Когда Чонвон склонялся, то у Сону создалось ощущение, что у его ног сидит расслабленный хищник. Прежняя аура юного школьника испарилась, оставляя Сону настороженным и потерянным одновременно.       — Не беги пока, — попросил Чонвон, улыбаясь краешком губ. — Давай поговорим.       — Единственный среди нас специалист по бегу явно не я, — дерзит Сону, приподнимая голову. — Мне всё равно, что ты хочешь обсудить. Я не имею дел с теми, кто разрывает соглашение в одностороннем порядке.       Потянув на себя ногу, Сону щурится, когда встречает сопротивление.       — Я не нарушал нашу сделку, — возражает Чонвон, крепко держа его за щиколотку и чуть развернувшись. — Я сожалею, что у тебя возникли подобные мысли из-за моей занятости в предыдущие дни. Начиная с завтрашнего, я снова буду полностью в твоём распоряжении.       — Как ты можешь быть полностью в моём распоряжении, если я не могу использовать тебя, когда мне нужно? Ты был нужен мне ранее, Чонвон.       Пауза повисает в воздухе, пока Сону осознает, что сказал. Он привык идти напролом с некоторыми целями захвата, танцуя на лезвии ножа, что неосознанно продолжил ту же линию. Теперь ему придётся пересмотреть их отношения, особенно с Чонвоном, Джейком и Хисыном.       Зрачки Чонвона расширяются, что ясно служит признаком влияния его слов.       — А теперь ты как мешок хлама, — следя за чужой реакцией, говорит Сону жёстко. — Лежишь на моей территории, а срок годности давно прошёл, невозможно приспособить к делу без переработки. Так о чём мне с тобой говорить, Чонвон?       Магия, не та, которой разбрасываются студенты Деселис, а более древняя, известная, как притяжение к объекту прекрасного, утихает в кошачьих глазах напротив. Чонвон невесело ухмыляется и рывком сгибает ногу Сону так, чтобы сократить дистанцию. Опираясь на кровать в опасной близости от его бедра, Чонвон нависает над его нижней частью.       — Твой язык всё такой же острый, красавица.       Опешив, Сону издаёт возмущённое «Эй!», когда Чонвон достаёт из кармана штанов ключи и кладёт на его живот.       — Ключи от моего кабинета, — объясняет президент, отстраняясь. — Я не могу дать тебе всё своё время, но я могу дать то, что тебе нужно помимо этого. В будущем я постараюсь ставить тебя в приоритет, поэтому не спеши рисовать на мне крест. Наше сотрудничество уже принесло отличные плоды, так к чему рушить хорошие связи из-за обиды?              — Ты так извиняешься? — не опуская взгляда, холодно спрашивает Сону.       Чонвон молчит, теряясь от неприветливости.       — Или пытаешься вернуть назад удобную пешку, которую можно разменять в дамки, практически не приложив никаких усилий?       — Я извиняюсь, — твёрдо сказал Чонвон, нахмурившись.       — А я не принимаю твои извинения.       Сону толкает Чонвона ногой в грудь, цепляет ключи и, не глядя, выбрасывает их через открытую форточку. Чёрт возьми, с каких пор кто-то решил, что его можно купить подачками?       — Как я уже сказал: у всего есть срок годности. Сроки твоих извинений прошли ещё вчера, так ты думаешь, что твои протухшие слова сейчас стоят стопроцентную стоимость? — Сону поправляет волосы в отражении большого зеркала на шкафчике Джо. — Не вмешивайся ни во что до следующей недели. И, когда я говорю «ни во что», я именно это имею в виду.       — Ты хотя бы расскажешь, что ты хочешь сделать? — доносится вслед, и Сону оборачивается у дверей с весёлой улыбкой.       — Нет.       Чонвону, больше всего на свете, любящего всё контролировать, придётся смириться со стихийным бедствием, которым чаще всего становится Сону. Аналитическое мышление, трезвый разум, стремление к цели соседствует с чувственной натурой и горячим сердцем, что в тандеме создаёт ходячий хаос. Таким Сону был и будет всегда.       Никому не под силу приручить его.