Обязанности главной героини

      Удар приходится прямо по лицу Пак Ёнхвы.       — Я сказал… — Сону покрепче перехватывает рукоять кнута, его острый взгляд протыкает окружающих их оборотней насквозь. — На колени!       Если бы Сонхун не сидел, то упал бы вслед за Ёнхвой, дядей Ынхёком и остальными. Как и в предыдущие разы, он ощутил, как его собственная воля слабеет перед силой, куда более могущественной и непреклонной.       Магическая способность Сону была такой же, как он сам. Он до сих пор ощущал мягкость чужой ладони и её же твёрдость, когда Сону сграбастал его за волосы. Это не причиняло боль. Каким-то извращённым способом, хватка даже вселяла уверенность.       Сонхун едва дышал, сломанные рёбра беспокоили при каждом движении грудной клетки, отбитые органы словно перемешались внутри, а глаза затуманивала багровая пелена, но присутствие Сону удерживало в сознании. Он не мог позволить себе скатиться в блажённую темноту, в которой пребывал до появления самого неожиданного гостя, когда их положение столь шатко.       — Агрх!.. Как ты смеешь?! — налёт игривой насмешки полностью слетел с дяди Ынхёка, напряжённо борющегося с чужой волей. На висках вздулись вены, когда он пытался подняться под спокойным холодным взглядом Сону.       Возгласы негодования раздавались вокруг них. Сонхуну казалось диким видеть, как семья оборотней, с детства внушающая ему страх и трепет, столь беспомощна перед юным мальчиком. Но он беспокоился, что ситуация легко изменится. В конце концов, сам Сонхун несколько раз смог перебороть гипноз Сону.       Он завозился на полу, принуждая себя подняться. Со сломанной рукой, перемолотым в кашу телом и полным отсутствием контроля над волчьей стороной, Сонхун не представлял никакой опасности даже для Пак Ёнмин, младшей сестры Ёнхва и самой юной волчицы в стае.       И всё же Сонхун выровнялся.       — Значит, вот что ты подразумеваешь под «контролем», — веско уронил его дед, оставшийся стоять на двух ногах. Он выглядел незатронутым происходящим, но Сонхун видел по малейшим признакам, как насторожился старый волк. — Так ты собираешься удерживать Сонхуна в узде?       Из своего нового положения он может прямо смотреть деду в глаза, но тот полностью игнорирует его, даже если разговор напрямую затрагивает Сонхуна. Не то чтобы новость, к подобному обращению он привык с детства, с самого первого дня, когда родственники по материнской линии нашли его и забрали в этот холодный дом.       Комната наказаний в Деселис чем-то напоминала данное помещение, но там, по крайней мере, можно было расслабиться и позволить гневным мыслям захватить голову. Здесь же любое отвлечение чревато кровавыми последствиями — кузены и кузины не чурались нападать скопом, находя особое удовольствие, когда Сонхун ползал у их ног.       Он смотрит на боковой профиль Сону.       Не таким ему хотелось предстать перед ним.       — Если понадобится. Очевидно, что никто из вас не может контролировать его. А значит, не вам решать его судьбу. Это сделаю я, — Сону говорил прямо, его уверенность удерживала Сонхуна не хуже подпорки. Он не мог снова упасть, когда опасность в виде разъярённых дерзкими словами волков не дремлет.       Сону не опускает подбородок под тяжёлым взглядом главы стаи Пак. Несмотря на обстановку вокруг, Сонхун не может не задаваться вопросом, как он делает это так легко.       Любой в комнате может спокойно переломать каждую косточку в стройном маленьком теле Сону. Это несложно: Сонхун держал в памяти мягкие белые руки, нежные щёки, тонкую шею, обхват которой равен его ладони. Весь Сону состоял из красоты, ума и острого язычка. И ни капли физической силы.       Дяди скалятся. По вздувшимся венам на лбу и висках ясно видно, насколько яростно они борются с приказом и пока безрезультатно.       Впервые Сонхун смотрит на них сверху вниз. Довольно ошеломляющее и при этом давящее чувство.       — Думаешь, этого достаточно?       Сону молчит, даже ресницы не дрожат, когда он изучает главу Пак. На фоне корчащихся на полу оборотней и гнетущей атмосферы эти двое кажутся островком спокойствия, но Сонхун знал, что под тихими водами бушуют бурные течения.       В момент прорыва уголок рта Сону поднимается.       — Схватить его. Рвать одежду не обязательно, мы все в курсе, какие острые когти и клыки у волков, верно?       Десяток его собственных детей и внуков синхронно срываются с места, цепляясь за пожилого мужчину. Виновато поскуливая, они крепко удерживают не сопротивляющегося главу, на звериных лицах проступает страх от осознания, что чужак способен заставить их убить друг друга буквально парой слов.       Сонхун никогда раньше не думал, что станет свидетелем такой картины.       — Как думаете, этого достаточно? — улыбается Сону, из-за чего его глаза превращаются в узкие щёлки, а на щеках образуются ямочки, похожие на лисьи усики. Если бы он был оборотнем, то несомненно лисицей: изящной и хитрой, умеющей пользоваться своим преимуществом и убегающей от слишком опасной ситуации.       — Вполне, — тяжело роняет глава Пак.       — Меня радует, когда люди готовы идти навстречу. Или волки. Неважно, — Сону щёлкает пальцами. — Отпустите его и идите прочь, мне надоело видеть ваши морды.       Стая рассыпается кто куда, и, судя по полному отсутствию смысла на лицах, в этот раз Сону полностью загипнотизировал их. Сонхун вдохнул спёртую вонь свернувшейся крови, мокрой шерсти и чьих-то выделений, возвращая внимание к молчаливому главе. И сталкиваясь с прямым взглядом.       Когда Сонхуну исполнилось десять лет, дедушка открыто назвал его «испорченным семенем». С того момента попытки завоевать его уважение закончились. Он признал, что факта существования полукровки достаточно для презрения, и пока Сонхун выглядит в точности как его отец, никто не забудет этого.       «Дедушка».       Мысленный зов остался без ответа — глава Пак равнодушно отвернулся, и в его глазах, направленных на Сону, хранилось куда больше чувств, чем за все годы стараний Сонхуна.       Ему казалось, что он закончил с детской мечтой иметь большую семью, но сегодня Сонхун осознал, что всё равно надеялся когда-нибудь изменить мнение своего дедушки.       Знал, насколько это невозможно, и всё равно в глубине души хотел получить хоть одно тёплое слово в свою сторону.       — Демонстрация довольно впечатляющая, признаю, — сохраняя голос ровным, произносит глава. — Но зачем тебе щенок, не умеющий ничего?       В тишине лишь отдалённый вой кого-то из стаи нарушал ритм дыхания трёх людей.       — Если ты спрашиваешь «зачем», значит, тебе самому нужна причина, чтобы держать его тут, — дерзко парировал Сону.       Сонхун замечает вытянутую перед его лицом ладонь и, недолго думая, кладёт на неё свой подбородок. Пришлось нагнуться, но, видимо, так нужно.       — …дай мне кнут.       Не меняя положения, Сонхун смотрит вниз, куда Сону бросил кнут в какой-то период времени. Поспешно нагнувшись, он проигнорировал разрывающую лёгкие боль и сунул в неподвижную руку требуемое.       — Так мы пришли к компромиссу? — вкрадчиво спрашивает Сону, показательно проводя пальчиками сначала вдоль вытянутой крепкой рукояти, затем по гибкому ремешку из кожи.       Сонхун видит ответ, даже если глава молчит.       Они находят Вонён сидящей в гостиной. Рядом с ней стояла горничная, очень удивлённая их появлением.       Резко вздохнув, Вонён бросается навстречу. Желая то ли обнять, то ли заплакать, она останавливается, когда Сонхун ойкает от неудачного шага и морщится от боли. Теперь можно не скрывать, насколько ему тяжело, и двигается он только благодаря упорству.       — Его срочно нужно подлечить, — прикрыв ладонью дрожащий рот, Вонён переместилась к пустому боку и осторожно коснулась локтя. — Оппа, давай я тебе помогу.       — Ах да, ваш босс, главный альфа-самец и прочая, разрешил мне обращаться к вам, если что-то нужно, — перед выходом вдруг заговорил Сону, обращаясь к прислуге так, словно вспомнил об этом в последний миг.       Насколько помнил Сонхун, ничего подобного глава не говорил.       — Господин Пак? — осторожно осведомилась горничная, растерянно моргая.       — Они все тут «господины» и среди них нет мужчин с другой фамилией, — закатил глаза Сону и скрестил руки на груди. — Будьте добры принести в машину несколько порций ужина. И сока, а ещё лучше воды. Я чувствую, что моя кожа высохла от длительности этого путешествия.       — Подождите, но я должна…       — Прямо сейчас.       Двух слов, сказанных жёстким тоном, сильно отличающимся от прежнего беззаботного, хватило, чтобы горничная закрыла рот и опасливо попятилась. Сонхун знал, что люди, работающие на его семью, не обладали способностями, и вполне объяснима их боязнь перед кем-то столь уверенным в логове оборотней.       Вонён толкнула уличную дверь и помогла ему преодолеть ступеньки. Несмотря на поджатые губы, Сонхун знал, что она переживала сильнее, чем кто-либо в его жизни. Так всегда было.       — Я сказал тебе возвращаться в Деселис, — тихо пробормотал он, следуя за прямой спиной Ким Сону. — Почему ты меня не послушалась и втянула в это других?       — Ты много чего говорил, а теперь помолчи.       Её реакция вполне обоснована.       В детстве он поклялся себе, что никогда не будет лгать Вонён. В её жизни хватало обмана, чтобы добавлять, и, точно также, как она без вопросов согласилась дружить с ним, Сонхун хотел быть лучшим другом для неё.       Перед тем, как Пак Ынхёк забрал его, они оставили Вонён в городе. И тогда Сонхун соврал, что с ним всё будет хорошо, хотя они оба знали, насколько такие слова далеки от правды. Даже не нужно обладать магией распознавания лжи, чтобы понять это.       Но раньше она бы скорее ругала его, чем вот так затыкать.       Он перевёл взгляд на Сону, широко распахнувшему дверцу автомобиля.       — Вылезай, у тебя пациент, — провозгласил Сону и сел на водительское место.       — Какой пациент? Вы всё-таки что-то натворили, да?       Третьим членом спасательной команды оказался одноклассник Сону. Имени его Сонхун не запомнил, но вот лицо примелькалось. Больше всего его удивила крольчиха, с которой Сону возился как и с Джеем-котом.       — Пак Сонхун-сонбэ?! Что с тобой? Чёрт, садись сюда, я мигом!       Крольчиха, вроде тоже их одноклассница, запрыгнула на переднее сиденье, откуда с неясным выражением на мордочке следила за ним.       — Осторожно! Не торопись, оппа!       Тревожная складка на лбу Вонён углубилась, когда он сдавленно прошипел под нос. В сидячем положении, особенно в узком салоне автомобиля, все внутренние травмы дали о себе знать. Сонхун ощущал, что от потери сознания его отделяет крохотный шаг и молил хубэ сделать хоть что-то. Не хотелось падать в обморок на глазах Сону.       — О, чёрт, — прошептал Кёнмин, вылупившись на него. Одну ладонь он без колебаний положил на его лоб, и волна тепла обдала Сонхуна сверху вниз.       — Без чертей его можно привести в порядок, Кёнмин?       Сонхун с трудом поднял голову, найдя придирчивый взгляд в отражении зеркальца.       — Сложно, но можно. Мне понадобится больше времени, наверное, пару часов, хотя с регенерацией оборотней, возможно, заживление пройдёт быстрее. Точно сказать не могу, я никогда раньше не имел дело с такими обширными повреждениями…       — Теперь будешь иметь, — кратко сказал Сону и отвернулся к окну. Как бы не старался Сонхун, снова уловить его лицо не удалось, поэтому он перестал ёрзать на радость Кёнмина.       — Как он? — тревожно спросила Вонён, сидя на корточках у открытой дверцы. Холодные пальцы крепко вцепились в запястье Сонхуна.       — Два ребра точно сломаны и повредили лёгкое, сейчас я занимаюсь этим, — напряжённо объяснял Кёнмин, прижав ладони к его груди. — Внутренние разрывы тоже нужно подлечить как можно быстрее, и, кажется, есть сотрясение.       Вот этого так хотел избежать Сонхун. Доселе Вонён в деталях не знала, как его наказывают, ей было достаточно правдивого: «Больно, и я не хочу об этом говорить». Она уважала чужое личное пространство.       Вонён затихла, но с силой прикусила губу. Как бы кровь не пошла.       Тяжесть в груди, мешающая нормально дышать без опаски вызвать острый приступ боли, уменьшилась. В это время из ворот выскользнула женская фигурка.       — Возьмите, пожалуйста. Мы положили туда три вида горячих блюд, пять салатов, отдельно бульон, немного фруктов и напитки из красного женьшеня, — горничная, часто делавшая вид, что не видит хрипящего и ползущего в свою комнату Сонхуна, протянула Сону упакованные коробочки с едой в прозрачной переноске. Она держала её двумя руками.       Только Кёнмин, сосредоточенный на лечении, не повернулся к ней.       Все перечисленные блага вряд ли бы удалось вынести без прямого разрешения главы. Как бы то ни было, на кухне заправлял повар и не слушал ничьи распоряжения. Столь богатое подношение и тот факт, что их вообще выпустили из особняка, буквально кричал о расположении старого волка.       То, на что Сонхун потратил десять лет и не добился успеха, Сону заполучил за десять минут.       Руки горничной задрожали.       — Положи их на заднее сиденье, — наконец, произнёс Сону.       Девушка с облегчением обогнула машину и, старательно опустив голову, положила пакет у ног Кёнмина. После чего вернулась в дом, низко поклонившись на прощание.       — Тебе легче?       — Гораздо, но боль осталась. С моей рукой тоже что-то не так, но лучше осмотреть её позже, — Сонхуну было некомфортно находиться так близко к дому оборотней, ведь те в любую секунду могли выскочить, и кто знает, каков тогда будет расклад. — Давайте уедем, Сону. Твоему другу также нужно отдохнуть.       С этими словами он остановил Кёнмина, у которого по вискам безостановочно лил пот, а зубы сжались от напряжения. Беспорядочное применение способностей влияло и на самих пользователей, это у Сонхуна и ему подобных не было особых проблем. Кроме предела физических возможностей.       — Тогда все в машину, мы уезжаем.       Остаток фразы: «Пока ещё можем» услышал только Сонхун.       Обессиленно рухнув на спинку, Кёнмин сполз на сиденье и закрыл глаза. Вонён удостоверилась, что Сонхун доживёт до следующего пункта назначения и шустро села на переднее место.       Сону забарабанил пальцами по рулю и завёл двигатель.        ***              В Уголовном кодексе Республики Кореи, в отличие от того, что принят в его прошлом мире, преступления, совершенные лицами, обладающими сверхчеловеческими возможностями, наказывались строже. Оборотни принадлежали к категории магических рас, посему их нападение квалифицировалось как особо тяжкое преступление.       Сону смахнул налипшую на брови чёлку, заворачивая вправо.       — Это здесь? — уточняет Вонён, стискивая ремень безопасности.       Заглушив мотор, Сону вручает ключи Суха, и та шустро прячет их под себя. Он поднимает сумку с крольчихой и оборачивается к пассажирам на задних сиденьях.       — Да, мы именно там, где нас будут рады принять. Выходите и подготовьте документы.       Автомобиль стоит напротив небольшого отеля, расположенного в спальном районе с изобилием одноквартирных домов. Учитывая время суток, на улице довольно темно и тихо, лишь редкий говор прохожих да тусклые фонари уменьшают мрачное впечатление.       — Мы остановимся в отеле?       — А есть другие варианты? — приподнимает бровь Сону, следя за передвижениями хромающего оборотня. После краткого лечения и отдыха он выглядел ещё хуже. Видимо, последствия избиения догнали, а регенерация потребляла слишком много энергии.       Кёнмин ёжится на прохладном ветру и вздыхает.       Адреналин схлынул, оставляя усталость. Сону понимал опустошение ребят, так как и сам держался чудом. Оказывается манипулировать столь сильными существами, яростно сопротивляющимися, довольно сложно.       — Ой, ты прав. К себе я вас позвать не могу, — сдаётся Кёнмин, оглядывая их разношёрстную компанию. — Мама не обрадуется, увидев сонбэ… Не в обиду, она просто немного параноик, когда дело касается моих способностей. Сами понимаете, после гонений в 90-х некоторые маги предпочитают не светиться перед людьми.       Когда Вонён задерживает на нём взгляд, язык Кёнмина развязывается сильнее, словно парень был опьянён.       — Ну, я имею в виду ещё тот инцидент с Магическими играми, когда выяснилось, что предыдущий директор школы замешан в травле некоторых магических семей. Она поэтому не хотела меня в Деселис отпускать.       Торопливое объяснение расставило многие старые теории Сону по местам. На самом деле, после памятного первого занятия политологии он искал информацию о предыдущем директоре, Ли Чжэине; однако последующие события захватили его внимание срочностью. Преступления Ли Чжэина, несомненно, важны и требуют тщательного расследования, но на данный момент у него хватало вещей, которые также нуждались в рассмотрении. Поэтому не было смысла тратить драгоценное время на него.       Он знал чётко лишь об одном крупном инциденте, в котором принял непосредственное участие предыдущий директор. Может быть, Сону бы не заинтересовался этим делом, однако сюжет отомэ-игры затрагивал его.       На исходе столетия или в начале часто происходили крупные происшествия. Деселис существовала уже достаточное количество лет, поэтому о школе знали, пусть местоположение тщательно скрывалось. После окончательного становления Кореи как демократического государства реформы коснулись и образовательной части.       Обучение в Деселис стало обязательным для всех детей с магией в крови. Таким образом, государство получило возможность держать особые лица на контроле. В сказки по типу желания помочь подросткам контролировать себя, Сону мало верил.       И похоже, что многие в то время тоже не отличались доверчивостью. Даже несмотря на то, что существование сверхлюдей известно всему миру, отсутствие интернета и видеокамер играло на руку тем, кто хотел скрыться. Далее… Далее целые семьи находили мёртвыми, а точнее, умерщвлёнными.       Пик убийств пришёлся на 90-е годы, но и десятилетия спустя находились одиночные случаи с идентичными обстоятельствами.       Последний как раз и раскрыл лицо злодея миру. В буквальном смысле, потому что предыдущий директор занимал почётное место в рядах зрителей финала Магических игр, и именно там объявилась выжившая жертва.       — Никто из нас не хочет навязываться, — успокаивающе говорит Вонён, помогающая Сонхуну стоять ровно, хотя тот и пытался спихнуть её. — Мои родители рассказывали об этом, я понимаю переживания твоей матери. Целителей всегда старались убивать первыми, если начиналась война.       Сону потерял дар речи, как, собственно, и Кёнмин. Начало звучало как утешение, но конец фразы, наоборот, внушал ужас!       — Ч-чего?       — А если не получалось, то подрывали медчасть.       — Но мы же не на войне, — пискнул Кёнмин, делая шаг к Сону. — Знаете, может я всё же поеду домой? Утром на поезде вернусь сам…       — Ты не можешь! — встревожилась Вонён. — Сонхуну-оппе нужна твоя помощь! Пожалуйста, останься, если нужно, я защищу тебя даже ценой своей жизни.       Сонхун не дал ей закончить, хоть этого и не требовалось, дабы понять её. Нахмурившись, он остановил поток бормотания широкой ладонью и покачал головой.       — Ах, точно, Сонхун-сонбэ ведь ранен.       — Поэтому пошлите уже внутрь, — раздражённо процедил Сону, бесконечно измучившись насыщенным днём. Всё, о чём он сейчас мечтал, вертелось вокруг тёплой уютной постельки, горячего душа и вкусной еды. Повара в поместье Пак ведь должны хорошо готовить, верно? Да?       Не слушая выговоров Сонхуна, которого не устроила позиция Вонён, Сону махнул Кёнмину и вошёл в отель.       — К сожалению, на вашей карте недостаточно средств.       Улыбка Сону застыла, пока он тупо уставился на мужчину за ресепшном, говорящего какие-то глупости ему в лицо. Что за чушь, как это недостаточно средств? Нет ни единой грёбаной причины в мире, чтобы у него возникла такая проблема.       В конце концов, разве Шион когда-нибудь попадал в столь унизительные ситуации?       Конечно, нет!       В отомэ-игре никогда не было такого эпизода, чтобы ухажёры Суха оказались нищими! Да во всей истории романтических новелл это происходит впервые!       — Выворачивайте свои карманы, господа нахлебники, — Сону повернулся к троим студентам и улыбнулся ярче, тщательно контролируя уголки губ, норовящих опуститься. — Нам нужно заплатить за номера.       — У меня ничего нет, я потратился на игровых автоматах.       — Я… оставил кошелёк в школе.       А свой Вонён бросила владельцу таксопарка, и эта мысль окончательно свела Сону с ума. У них нет денег, а у него желания идти и зарабатывать их, значит ли это, что ему придётся ночевать в доме Кёнмина или, что ещё хуже, в машине?       Отчаяние почти затопило его, когда Вонён вынула банковскую карту из кармана.       — Я держу наличные отдельно, — объяснила она и протянула предмет восхищения Сону сотруднику отеля. — Но там нет нужной суммы. Я смогу заплатить за два номера, мы можем заселиться вместе.       Под «мы» Вонён подразумевала себя и Сонхуна, невесомо опирающегося на хрупкие плечи. В одном предложении она умудрилась обрадовать, расстроить и тут же компенсировать настроение Сону, из-за чего он ощутил себя как на качелях. Будь она мужчиной, то Сону был бы разочарован и мгновенно поставил бы крест на ней, но он никогда не отрицал свои двойные стандарты. Ведь именно девушки всегда защищали его от издевательств парней в школе.       — Чудесно, тогда оформляйте два двухместных номера с отдельными кроватями, и я буду очень рад, если окна будут выходить на запад, так как я терпеть не могу солнечный свет по утрам. Вот ближе к полудню просыпаться в ярко освещённой комнате — одно удовольствие.       Так как Вонён была несовершеннолетней, а Сонхун не взял с собой ничего кроме шикарных мускулов, Сону использовал свой и Кёнмина ID. Понадобилось небольшое воздействие, дабы ресепшионист не прикопался к личностям «зайцев», и это даже не о Суха речь. Но, благо, спустя десять минут он оказался перед пахнущем лавандовым освежителем воздуха номере.       — Мальчики направо, девочки и Сонхун-щи налево, — непоколебимо заявил Сону, вручая ключ-карту с выгравированным «247» и удивлённо выпучившуюся крольчиху Вонён. — Меня не тревожить, пока я сам не выйду. Насчёт свидания поговорим завтра, — опередил открывшего было рот Кёнмина и был таков, не слушая возмущений и игнорируя тихое внимание Сонхуна.       Уже внутри он вспомнил, что парню предстоит долечить одного волчару. Беспокоясь за трату энергии, Сону швырнул в него пакет с едой, оставив себе небольшой контейнер с салатом. Вполне достаточно для позднего ужина, но перед этим ему стоит сходить в душ.       Едва дверь снова захлопнулась, Кёнмин оказался под перекрестьем взглядов, тяжесть которых осознал не сразу.       — Ему всегда есть что сказать, даже когда не надо. Эм… Может, тоже зайдёте?        Почему-то температура воздуха в номере 247 казалась невообразимо низкой. А может, на Кёнмина так влиял упадок сил.       Номер, в котором Сону предстоит скоротать ночь, вполне чистый, бельё тщательно выглажено, а полотенца выложены в форме сердца на каждой кровати. Он злобно свернул сердечко Кёнмина в какашку, повздыхал над необходимостью делить с ним комнату, да отправился в ванную.       Слава богу, здесь обошлись без пошлой прозрачной стенки, и он мог расслабиться без боязни показаться перед кем-то голым.       Сону снимает кепку Джея и крутит её пару минут. Что за ирония? Отправляясь на прогулку в город, он не думал, что попадёт в логово волков, да ещё и в красном головном уборе, словно воплощая собой старую сказку.       «Хотя в интерпретации «Dark Moon» выходит, что Красная шапочка съела волков, дабы спасти своего суженого, наполовину волка, наполовину человека».       Придя в ужас от того, куда свернули его мысли, Сону вздрагивает и отбрасывает кепку на кровать. Окстись! Что только в голову не взбредёт!       Право, у него есть другие вещи, требующие тщательного рассмотрения.       Размышления о том, как именно ему стоит раскрыть банду хулиганов, орудующих в Деселис, развеялись, когда Сону вышел из ванной. Вся одежда пропала пёсьим запахом, поэтому он щеголял в одном банном халате на голое тело и совсем не ожидал увидеть Сонхуна на своей кровати.       — Какая часть из фразы «Меня не тревожить» оказалась слишком тяжёлой для усвоения?       Так как Сонхуна поймали сразу после драки с обидчиками Вонён, а после он был уведён Пак Ынхёком в семейный дом, где ему хорошенько подправили личико, то внешний вид парня оставлял желать лучшего. Спортивная куртка вся сплошь покрыта следами когтей, местами надорвана и испачкана кровью, под ней Сонхун носил лишь белую майку.       И сидел он сейчас перед ним только в ней да в штанах, подчёркивающих длинные ноги. Ауры популярного школьного кумира значительно убавилось, но это не мешало Сонхуну выглядеть гораздо привлекательнее в простом образе, нежели в школьной форме, которая напоминала Сону о разнице в возрасте между ними.       Хорошо, что почти все цели захвата совершеннолетние. Иначе, с их красивыми лицами и фигурами, Сону рисковал получить обострение на почве переживаний о собственном увлечении мальчиками помладше.       — Кёнмин уснул, пока лечил меня. Я решил дать ему немного отдохнуть и воспользовался моментом, чтобы поговорить с тобой наедине, — Сонхун почти не двигался, наблюдая за несмелым приближением Сону исподлобья.       Остановившись перед кроватью, Сону скрестил руки на груди и прислонился к стене. Ладно, по крайней мере в голове Маугли есть некоторое понятие чести, раз он всегда так стремится отблагодарить его за помощь.       Приготовившись слушать восхваления, Сону никак не ожидал, что вместо этого Сонхун нахмурится.       — Нам нужно уходить отсюда как можно скорее. Коян — территория стаи Пак, и нам небезопасно оставаться здесь.       Причина, почему он привёл группу студентов магической академии в отель, также заключалась в оборотнях. Сону никогда не верил на слово, а глава Пак не обещал, что оставит их в покое. Поэтому одним из способов перестраховаться он счёл создание улик. В отеле повсюду камеры, множество разных людей живут тут и могут стать свидетелями, если кто-то нападёт на них.       Статистика преступлений, которую он просматривал в день заключения сделки с Чонвоном, показывала, что ужесточённые меры подействовали. Процент сверхлюдей, чья вина была доказана, значительно уменьшился.       Конечно, очень вероятно, что они просто потрудились скрывать свой почерк, однако, насколько Сону понял, в государственные органы с охотой принимали магов. Таким образом, шла борьба на равных.       — Отправляйся, куда хочешь. Я тебя на привязи не держу, — приподнял бровь Сону, а затем вспомнил кое-что. — Если только ты не полагаешь, что я действительно буду заботиться о тебе, как о собственном питомце.       Тот Сонхун, сидящий на полу в ожидании его решения, послушно терпящий грубую хватку, казался отголоском нынешнего, но оба, несомненно, продолжали ему доверять. Сону боялся, что завершение сюжетной арки с вызволением полуоборотня из опасной ситуации, оставит его один на один с целью захвата, поэтому взял с собой Суха. Жаль, что главная героиня в обличии крольчихи едва ли сумеет пробудить романтические чувства в ком-то.       Хотя у Сону возникли бы вопросы, если бы Сонхун всё-таки воспылал к ней сердечной привязанностью.       Передёрнувшись, Сону посмотрел в глаза Сонхуна и вздохнул.       В особняке ему совсем не обязательно было быть таким грубым с ним. Но он сделал то, что сделал, дабы Сонхун перестал так опрометчиво верить ему.       К сожалению, искажённая личность диковатого полуоборотня восприняла его действия иначе. Может, парню и правда требовалась твёрдая рука, чтобы чувствовать себя увереннее… Сону не знал, смеяться ему или плакать, но факт остаётся фактом: отныне их связывает не только Джей.       — Я не буду причинять тебе беспокойства в школе.       — Правильно, — Сону улыбнулся. — Просто веди себя как обычно. Желание защитить Вонён похвально, но ты мог хотя бы постараться не попасться.       — Поэтому тебе не нужно меня бояться, — продолжает Сонхун как ни в чём не бывало, мастерски обходя острые камни в бурном течении диалога.       Язык прилипает к нёбу, мешая сформулировать вопрос.       — Твой пульс бьётся быстрее, когда ты боишься. У нас чуткий слух.       Сердце Сону замирает. То есть; каждый чёртов раз оборотни понимали, что он вот-вот упадёт в обморок, и ни одна блохастая собака не сообщила ему? На кого ему злиться в таком случае?!       Тело-то не обманешь, он действительно трусил при малейшем намёке на опасность, а толпа неуравновешенных подростков со сверхъестественными силами как раз представляла собой олицетворение опасности.       — Я по-прежнему не вижу ни одной причины беспокоить меня, — откинув прочь переживания, Сону демонстративно фыркнул. Страшно ему или нет — абсолютно неважно. — Кажется, скорее тебе хочется услышать, что отныне бояться нечего и большие злые волки отстанут от нас.       Вместо ответа Сонхун встаёт, и в номере сразу становится слишком тесно. Приглушённый свет очерчивает силуэт молодого парня, возвышающегося над ним с неясными намерениями.       — Если это всё, то оставь меня.       Сону выдерживает зрительный контакт, отказываясь расслабляться, и в следующий миг убеждается, что правильно поступает. Он успевает заметить движение, но оборотень априори быстрее человека.       Схватив за запястье, Сонхун подносит его к лицу, вынуждая Сону вытянуться как тетива лука. Расстояние между ними сокращается против воли.       — Что ты делаешь? Тебе нравится испытывать моё терпение?!       — Слишком хрупкие кости для человека, бросившего вызов десяти взрослым «большим и злым волкам», — комментирует Сонхун, проводя носом вдоль синеватой вены на запястье, но не касаясь кожи. — Я хотел убедиться, что правильно услышал биение твоего сердца.       Пояс халата слабеет, останавливая борьбу, из-за чего Сону тревожно моргает и вместо пощёчины цепляется за воротник. Последнее, чего ему хочется, так это предстать в неглиже перед кем-то.       — С чего ты взял, что моё сердце бьётся быстро из-за страха? Не подумал, что могут быть другие причины?       — Какие? — большой палец упирается в основание ладони, прожигая след на тонкой коже, а Сонхун нагибает шею так, что их лица оказываются на одном уровне. — Страх, боль и любовь. Я знаю только эти три причины, так что выбери одну и объясни мне, что ты чувствуешь. По крайней мере, я хочу понять, почему ты помог нам с Вонён. Скажи мне, Ким Сону.       Уединение создавало неоднозначную атмосферу. Им не стоило вести эмоциональные разговоры в подобном положении, наедине, в опасной близости от постели и едва одетыми. Сону не раз специально создавал интимную обстановку, прекрасно зная, что оголение тела тянет за собой обнажение души.       Умные женщины в древности управляли страной с помощью «разговоров на подушках», и, пусть сейчас он не планировал ничего такого, неоднозначности в воздухе уже достаточно, чтобы опасаться.       — Я как-то неправильно услышал, или ты недоволен своим спасением? — недоверчиво прищурился Сону, покачнувшись вперёд. Естественным жестом Сонхун ловит его за локоть, и на секунду всё его тело оказывается во власти сильных рук.       Запах крови очищает беспорядок в мыслях. Сону резко толкает оборотня в грудь, наконец-то получая свободу от слишком жарких прикосновений, которым не было места при их обстоятельствах.       Сонхун отступает безмолвно, не настаивая на близком присутствии.       — Я волнуюсь о тебе. Вонён не следовало впутывать кого-то в мои проблемы.       В преддверии сна ему совсем не хотелось разбираться с душевным состоянием оборотня. Ради бога, можно ему просто отдохнуть?       Отёки и ссадины исчезли, возвращая прежнего Сонхуна, но следы крови и посеревшая местами одежда напоминали, в каком состоянии Сону нашёл его.       — Тебе так хочется знать, почему я тебе помог? Полагаю, россказни Джейка заставили тебя считать меня заведомо ужасным человеком, поэтому странно получить помощь от такого человека, — попытку возразить Сону пресекает, повышая тон голоса. — Но позволь кое-что прояснить. Мне плевать, что вы оба обо мне думаете. Можешь придумать любую удобную для себя причину. А сейчас… оставь меня.       Тонкий надоедливый звон в ушах мешает ему сосредоточиться, чтобы выгнать незваного гостя силой. Попытка вплести магию в слова оборачивается резкой колющей болью в висках, и Сону понимает, что слишком переусердствовал в особняке Паков. Мигрень, которой он страдал и прежде, до переселения, вернулась.       — Не суди обо мне, опираясь на своё впечатление о Джейке, — продолжал настаивать на разговоре Сонхун, ловя проходящего Сону за талию и буквально переставляя его назад. — Я отличаюсь от него. Ты никогда не раздражал меня, как его, поэтому тебе не нужно сторониться или бояться. И ты вовсе не такой плохой, каким пытаешься себя выставить, иначе тогда зачем тебе помогать мне и Вонён? Если не хочешь, я не буду настаивать, мне достаточно того, что ты защищал её, когда я не мог. Благородство — не та вещь, которую нужно прятать, Ким Сону.       Эмоции Сонхуна практически никак не выделяются на лице. Но Сону видит, как истончилась линия губ, а брови нахмурены.       Спокойствия в нём очень мало.       Однако руки на талии ощущаются деликатнее, чем он ожидал.       — Мне лучше знать, какой я. Благородство входит в список вещей, которые заботят меня в последнюю очередь, — Сону выразительно опускает глаза вниз, намекая, что пора бы кое-кому убрать свои лапы подальше. Сонхун продолжает молча внимать речам, на лице ни грамма понимания, что необязательно при этом обнимать собеседника. Он и с друзьями себя так ведёт?!       Резко шлёпнув по наглым рукам, Сону добивается свободы и делает шаг вперёд. Напор заставляет оборотня отшатнуться и упасть на кровать.       — Не строй иллюзии касательно причин, толкнувших меня вмешаться в ваши проблемы, — Сону невесомо поднимает подбородок Сонхуна.       — Это твоя сила строить иллюзии. Если хочешь, я буду верить каждой из них. Это меньшее, что я могу сделать в благодарность, — Сонхун послушно задирает голову и прикрывает глаза. Тёмные зрачки подрагивают, отражая жёлтые потолочные огни. — И в признательность, — заканчивает он, легонько потираясь щекой о мягкую ладонь.       Сону одёргивает руку.       — Просто чудесно, — сквозь зубы шепчет он. — Так жаждешь показать свою признательность? Правило первое: я говорю — ты слушаешь. И я говорю тебе уйти.       Долгие секунды растягиваются как патока, пока Сонхун не встаёт.       — Если тебе что-то нужно, просто постучи в стенку.       Едва он уходит, Сону раздражённо падает на кровать.       Ему нужно, чтобы цели захвата перестали воспринимать его как главную героиню!       Утром Сону ставит на тумбочку соседа бутылку с водой, потягивается и с силой шлёпает храпящего Кёнмина по щеке. Тот с криком просыпается и в шоке смотрит на него, прижав ладонь к лицу.       — Ой, ты уже проснулся? А я как раз собирался тебя будить, ведь нам пора бы позавтракать, если ты ещё хочешь успеть встретиться со своей зазнобой.       Не давая другу прийти в себя, Сону щебечет подобно соловью. Тщательно разложенное по полочкам бешенство почти полностью покинуло его тело за ночь беспокойного сна, оставляя лишь раздражение от громкого храпа Кёнмина. Тот настолько вымотал его, что у Сону не осталось сил злиться на отомэ-игру.       И как, чёрт возьми, Юма, обладающий куда более чутким слухом, терпит этого придурка? Сону бы совершил убийство, если бы их заселили в одну комнату.       — Ты меня ударил?       — Беги в душ, смой с себя грязь и усталость вчерашнего дня, — Сону подхватил кепку и направился к выходу. — Я буду внизу. Не успеешь — отправишься в Деселис своим ходом.       — Ты ударил меня, Ким Сону?! Эй! За что?!       Словно в 247 номере установили датчик движения, из него немедленно выскочила Вонён с Суха на руках и приветливо ему улыбнулась. Следы тревоги полностью растворились, а отдых вернул живость и юность. Девушка выглядела гораздо лучше, радуя сердце Сону.       — Хорошо поспали? — спрашивает он сразу у обеих и, получив сдвоенный кивок, предлагает пойти вниз. Но им приходится задержаться, когда дверь распахивается во второй раз, выпуская спешащего Сонхуна.       Словив его взгляд, Сонхун откашливается и выпрямляется.       — Пойдёмте уже, поедим и обсудим планы на сегодня, — вздыхает Сону.       Они дожидаются Кёнмина внизу, после чего гурьбой покидают отель. К сожалению, с их ограниченным бюджетом позавтракать в ресторане не вариант, и они находят круглосуточный магазин, где закупаются лапшой. Благо, обеденная зона оказалась свободной, и группа с комфортом расселась там же.       — Итак, нам нужно вернуться в Деселис до шести вечера. У тебя есть пара часов, чтобы встретиться со своей девушкой, после чего я подберу тебя где-нибудь. Лично я собираюсь прогуляться и не предлагаю вам присоединиться, — Сону дует на лапшу, игнорируя Сонхуна, то и дело протягивающего ему салфетки, воду или баночку с кимчи. Хочет выеживаться перед ним — вперёд. — Найдите, чем себя занять.       — Ты серьёзно? — Кёнмин роняет вермишель обратно в бульон, и капли попадают на белоснежную шёрстку крольчихи.       — Тебе бы поаккуратнее быть, — замечает Вонён, забирая возмущённую Суха на колени, чтобы очистить её влажными салфетками. За её спиной Сону замечает холодильник с напитками.       — Ой, прости… Не пойду я никуда, думаешь, у меня после вчерашнего есть настроение ходить на свидания? Я всё испорчу!       — Если она согласилась на встречи с тобой, то ты уже ничем не сможешь испортить впечатление о себе.       — Что ты имеешь в виду?       — Что ты не внушаешь ему доверия в романтическом плане, — объясняет Вонён, закончив и вернув Суха тарелочку с едой.       — Я понял это, не обязательно уточнять.       Вонён пожимает плечами, совсем не задетая обиженным видом Кёнмина. Не дождавшись утешения, он почему-то направил своё разочарование на Сону, но и он был занят едой.       — Никто из вас не собирается отдать мне должное…       Проглотив ложку супа, Сону вытирает уголок рта салфеткой, отвлекаясь от причитаний Кёнмина, когда перед ним появляется жестяная баночка апельсинового сока. На боку выступил конденсат, а изображение веселого парня на скейтборде навевает воспоминания о лете, но Сону лишь мельком оценивает эти детали, поворачиваясь к невозмутимому Сонхуну.       Чтобы скрыть расплывчатые пятна кровавого происхождения, он полностью застегнул куртку, что не особо спасало ситуацию. Из-за разорванных рукавов и длинной дыры на спине он выглядел непрезентабельнее всех. Сложно представить, о чём могли подумать жители города.       Впрочем, учитывая, что здесь на постоянной основе проживает стая оборотней, то особо удивлённым никто не казался.       — Открыть? — тихо спрашивает Сонхун, кивая на баночку сока.       Ничего не ответив, Сону едва слышно цокает.       В это время Вонён тоже успела сходить за напитком, который грозно водрузила на стол перед вздрогнувшим Кёнмином.       — Держи, оппа. Откроешь сам?       Прошлой ночью Кёнмин вернулся в комнату на своих двоих, отчаянно зевая и не реагируя ни на что. Лечение ран таких масштабов выматывало, это Сону понял, наблюдая за студентами Деселис с самого первого дня появления здесь.       У каждого есть предел. Хели пока не способен читать мысли окружающих, телекинез — его лимит на данный момент, но ситуация вскоре изменится. С годами маг становится сильнее, увереннее, это непрерывный процесс, который вполне можно подтолкнуть.       Вчера Сону ощущал, как мозг горит от напряжения.       В профиле Шиона в графе «Магия» было указано, что он умеет гипнотизировать людей. Но, если задуматься глубоко, то его действия до сего времени слабо напоминали гипноз в традиционном понимании.       Скорее он, в прямом смысле слова, управлял людьми через их разум.       Значит ли это, что Сону случайно шагнул за лимит Шиона?       Отложив тему для обдумывания в более спокойной обстановке, Сону бросает салфетку в опустевшую коробочку из-под лапши. Остальные тоже доели и с готовностью повернулись к нему.       — Определились с планами?       Кёнмин всё-таки решился навестить подругу, а Вонён хотела связаться с семьёй и попросить пополнить банковскую карточку. Так как она сейчас являлась единственным человеком с деньгами, Сону поторопил группу со сборами и за полчаса успел забросить друга к порогу дома его зазнобы, после чего отвёз их к ближайшему интернет-кафе.       Ему и самому требовался доступ ко всемирной сети, поэтому он остался там на какое-то время. По-хорошему, он мог проявить терпение и зайти в учётную запись Ким Сону, но ярой необходимости в том не было. Последний раз тот был онлайн летом, прямо перед школой.       У него не было особых планов в городе. Оставалось лишь одно незавершённое дело, и разобраться с ним Сону собирался в одиночку.       — Ты куда? — Сонхун, занявший компьютер рядом с Вонён, всё же заметил его уход и поймал у дверей.       Обеспокоенные щенячьи глаза уставились на него с предельным вниманием.       Если раньше Сону думал, что получает от Сонхуна слишком много взглядов, то ныне ему хотелось рассмеяться прошлому себе в лицо. То, с каким упорством Сонхун продолжал присматривать за ним, успело значительно поднадоесть с утра. Мило, когда есть кто-то, желающий прийти на помощь в любой ситуации. Не мило, когда это идёт вразрез с его планами.       — Нет-нет, оставайся на своём месте, — Сону поднял указательный палец и покачал им. — Хватит подслушивать меня и моё сердцебиение.       — Я слышу его только на близком расстоянии, — словно показывая на каком, Сонхун подходит ближе, чуть ли не загоняя Сону в угол. — Оно… неровное.       «Конечно, нет, идиот! Кто останется спокойным, если на него будет переть такой танк?!»       — Пожалуйста, — Сону расправил ладонь, защищаясь от пышущего тестостероном парня, — сохраняй дистанцию приличной. Если у тебя супер слух, то ты отлично слышишь меня.       Они застряли в небольшом коридорчике между двумя входными дверьми. Сквозь немытое стекло с трудом угадывались силуэты людей, сидящих в зале перед яркими мониторами. Где-то там Вонён и Суха оживлённо сражались с налётчиками, и кроличье обличие не мешало второй азартно дрыгаться перед экраном в такт чётким выстрелам их игрового аватара.       Сонхун опускает взгляд вниз, позволяя ресницам спрятать тёмные зрачки.       — Я приближаюсь не потому, что плохо тебя слышу. Мне нравится смотреть на твоё лицо, и от тебя всегда очень приятно пахнет.       Рука Сону слабеет, но Сонхун оперативно ловит безвольную конечность и перебирает пальцы.       — Твои руки нежные и маленькие, — он поднимает кисть Сону выше и прикладывает к своей щеке, восстанавливая зрительный контакт. — Даже когда хватают меня за волосы. Совсем не больно.       Последние слова падают в пространство между ними, ставшее столь узким, что и кошка не проскочит. Оно наполнено запахом дешёвого геля для душа из отеля, спёртым воздухом, которым дышат десятки людей в закрытом помещении с плохой вентиляцией, и слабым ароматом клубничного бальзама для губ.       Кепка осталась в машине, о чём стоит пожалеть. Козырёк мог немного спасти положение, но без какой-либо преграды расстояние сокращалось чересчур быстро. Слишком быстро для ошеломлённого сердца Сону.       Взгляд Сонхуна падает ниже.       — Если ты сейчас же меня не отпустишь, я верну тебя туда, откуда забрал, — Сону смаргивает пелену и ожесточается, когда попытка забрать руку не увенчалась успехом. — Посмотрим, насколько больно тебе станет.       Хватка слабеет, и Сону быстро толкает Сонхуна в грудь.       — Похоже, мне придётся поговорить с Вонён по поводу твоих манер, а точнее их отсутствия. Я уже говорил тебе, что нельзя хватать чужие вещи, это также касается и людей. Ты не можешь трогать кого-то без разрешения!       — Тогда разреши мне, — бесхитростно говорит Сонхун, словно не врубаясь в суть проблемы.       — Ни за что! Совсем из ума выжил?! Зачем мне разрешать тебе что-то, за что я хочу тебя прибить? — воздевая очи к потолку, Сону яростно щиплет переносицу. — Дай мне сил пережить эти выходные… Не следуй за мной!       Яростно топая, он выходит на парковку и от переизбытка эмоций чуть ли не пинает машину. Пришлось заставить Сонхуна остаться с Вонён, но красивое лицо то и дело вспыхивало перед мысленным взором. Сону хватало объективных причин соглашаться с мнениями прекрасной половины Деселис (и не прекрасной тоже), что третьекурсник-футболист, обладающий привилегиями альфы школьной стаи, привлекателен. Нет нужды щеголять перед ним, как павлин, распустивший хвост!       Сону засовывает руки в карманы и обходит ряды машин. Компьютерный клуб располагается в спальном районе, а парковка принадлежит небольшому бизнес-центру. Оба здания защищены от участка, определённого под снос, высоким железным забором.       — Долго собираетесь прятаться? — вполголоса произносит Сону в пустоту, останавливаясь спиной к забору. — Не помню, чтобы я нанимал вас в качестве охраны.        ***       Вонён яростно щёлкает мышкой, выпуская всю обойму в последнего вражеского солдата. Вулкан внутри неё притих, но она знала, что опасная магма по-прежнему грозилась вылиться через край. Это был стресс, накопленный за последнюю неделю.       К сожалению, в школе у неё не было способа выплеснуть его.       — Оппа, если ты продолжишь пялиться на дверь, то Сону-оппа не появится там.       Сонхун моргает и отворачивается с пустым лицом. Честное слово, как можно быть таким неуклюжим, когда в тебя влюблена вся школа? Вонён даже жалела, что их обстоятельства стали известны случайным образом на первом курсе Сонхуна: он проговорился, что связан помолвкой, ну а потом было очень легко вычислить её.       Может быть, если бы он не рассказал сам, то получил бы хоть какой-то опыт в романтике.       — Я в туалет, — решив, что симпатия Сонхуна вообще не её дело, Вонён снимает наушники и приглашает Суха присоединиться.       Когда Суха вернётся в обличие человека, им стоит ещё раз поиграть вместе. Или походить по магазинам. Учитывая, что одноклассницы отказались иметь с ней дело, то у Вонён очень мало кандидаток в подруги, а Суха в принципе оставила хорошее впечатление.       — Ты тоже думаешь, что попытки Сонхуна-оппы выглядеть крутым рядом с Сону-оппой довольно жалкие? — Вонён заплетала волосы в косу перед зеркало, туда же пялилась Суха, резко прищурившая алые глаза. — Что?       Понимать крольчиху довольно сложно, но она старалась.       — Думаешь, Сонхун-оппа крутой?       Резкое мотание.       — Он крутой, но не тогда, когда пытается им быть. Сону-оппа крутой? — активное восторженное покачивание, вызвавшее улыбку на обескровленных губах Вонён. — Да, я согласна.       Воспоминание о надёжных руках удерживало её. В то время, как переживания разрывали сердце, Сону казался островом с твёрдой землей посреди бушующих волн бескрайнего океана тревоги. Спасением было добраться до него.       Прося о помощи, Вонён на самом деле ничего не ожидала. Что может сделать Сону, а главное, захочет ли? Просто увидев его, ноги действовали сами. Она была настолько дезориентирована происходящими событиями, что вцепилась в первое попавшееся на пути бревно, не догадываясь, что оно приведёт к берегу.       Сону спас не только Сонхуна. Но и её.       Вонён стряхивает капли воды с пальцев и берёт Суха на руки. Но делает лишь один шаг к выходу.       Пак Ёнмин пакостливо пожимает плечами и улыбается в ответ на невольное отступление. Полностью в спортивном прикиде, с двумя хвостиками, а на узком подбородке синеет уродливое пятно, переходящее в отпечатки рук на худой шее. Что младшая кузина Сонхуна делает в туалете компьютерного клуба — другой вопрос.       — Давно не виделись, невестка! Почему ты не зашла поздороваться вчера?       — Что тебе нужно? — хмурится Вонён. Откуда она узнала, где их искать?       Вопрос, очевидно, совсем не нравится юной волчице, чьё лицо мгновенно теряет дружелюбность, сменяясь диковатой злой гримасой. Она с силой захлопывает дверь, из-за чего побелка со стен падает на пол, но пугает даже не эта мелкая демонстрация. Бешенство в маленьких узких зрачках посреди желтеющей радужки заставило Вонён крепче прижать к себе испуганную Суха.       — Из-за твоего идиотского жениха Ёнхва-оппа вчера сошёл с ума, — девочка идёт на них с неотвратимостью хищника, взявшего след. — Почему он просто не сдохнет уже? Меня всё так бесит! Мы всю ночь шарились по городу в поисках вас, я не выспалась и не поела толком! Почему вы просто не сдохнете?!       Рациональный мозг подсказывает, что есть лишь один способ спастись до того, как волчица перегрызёт ей шею. Спрятаться не вариант, противостоять ей тоже. Вонён страшно подумать, что снаружи где-то ходят остальные, но кроме Кёнмина у них хотя бы есть шанс выжить.       — Помогите!.. — крик обрывается, когда Пак Ёнмин стремительно прыгает на неё и наотмашь бьёт по лицу.       — Милый кролик. У тебя раньше не было домашних животных, ты принесла его, чтобы зажарить и съесть со своим никчёмным женишком?       — Отпусти её!       Вонён цепляется за пятнадцатилетнюю девочку, в которой злости и агрессии больше, чем у некоторых взрослых, а в голове звенит от удара. Пак Ёнмин же хватает её за волосы и отдирает от себя, другой рукой держа Суха за горло.       Она не знает, что можно ожидать от Ёнмин.       В редких случаях, когда Вонён приглашали в дом Паков, дабы показать дружественные отношения между семьями, она приходила в компании матери или, что реже, отца. При посторонних стая оборотней казалась сплочённой, никто не смел шпынять Сонхуна и, уж тем более, трогать Вонён.       Но ложь лилась с их уст непрерывно. Пак Ёнхва никогда не был «рад» их видеть, Пак Ёнмин никогда не «любила» гулять с Вонён, другие кузены и кузины также презирали общество Сонхуна.       Теперь, когда маски сдёрнуты, что будут делать молодые разгорячённые оборотни?       — Пока оппа разбирается с твоим идиотским женишком, мы тоже повеселимся, — Пак Ёнмин растянула рот в зубастой ухмылке, подчёркивающей заострившиеся черты лица. Волосы вырвались из тугой резинки, вставая дыбом на затылке, ногти почернели. — Заткнись уже, хватит верещать!       Маленькое тельце Суха отлетело к раковинам, затихая. Вонён беспокойно рванула следом, опасаясь, что удар мог просто-напросто убить девочку в кроличьем обличии, но её саму резко пнули в спину.       Она успела перекатиться в сторону, как Пак Ёнмин в прыжке раздробила кафель на полу и по-звериному плавно повернулась к ней.       Абсолютная беспомощность. Вот, что чувствовала Вонён, находясь в раскуроченном туалете, не способная защитить даже себя, а о ком-то ещё говорить не стоит. Так было всегда. И будет, потому что ей повезло родиться чёртовым определителем лжи, в то время как кто-то другой мог свернуть горы, устроить пожар, затопить город.       В детстве Сонхун сдерживал собственные слёзы, чтобы не пугать её. Они оба знали, что слабы, что страшные наказания от его семьи продолжатся, и никто не будет слушать голоса детей, просящих остановиться.       Единственное, что было в силах Вонён, так это предоставить Сонхуну отдых. Они толком даже не разговаривали, мучительно долго дожидаясь, когда регенерация оборотней сделает своё дело. Тогда она научилась прятать эмоции, а Сонхун молчать.       Сону мог помочь однажды, но как прекратить это раз и навсегда?       Вонён бессильно задрожала, задыхаясь от обиды, гнева и боли.       — Что? Уже всё?! Я всего пару раз ударила, это даже не разминка. Неужели люди и правда такие хрупкие?       Слова, произнесённые в детской манере, поскакали как рассыпавшийся бисер. Пак Ёнмин угрюмо вздохнула и направилась к Вонён.       — Вот почему волки должны быть с волками. Папа говорил, что никчёмная мамаша твоего жалкого женишка заслужила смерть, связавшись с грязным человеком. Но мне всегда было интересно… А как они вообще смогли? Я имею в виду, — Ёнмин прыснула в ладонь и присела на корточки, рывком поднимая подбородок Вонён, — он там свой член не сломал, пока трахался с тётей?       Злость на саму себя достигла апогея.       — Если хочешь, я могу дать тебе номер отца Сонхуна. Спроси сама.       Очевидно, что дерзкий ответ не понравился подростку на пике пубертатного периода. Вонён только сдавленно захрипела, когда взбешённая Пак Ёнмин прижала её к стене за горло и занесла кулак.       Звук выбитой двери сотряс помещение, а в следующий миг девочку-оборотня буквально смело прочь.       Проблеск надежды явился в виде Сонхуна, хмуро нависшего над ними подобно каменной скале. За ним, в проходе, испуганно жались сотрудники и несколько зевак, но всех сдуло как ветром, стоило Сонхуну взглянуть на них через плечо.       — Как ты смеешь?! — визг оглушал, за ним последовал грохот падающих деревянных перегородок между унитазами, куда отшвырнули Пак Ёнмин. — Ах ты придурок! Я расскажу дедушке, что ты меня ударил!       — Рассказывай, кому хочешь, — обрубил Сонхун, перешагивая через упавшую дверь и хватая кричащую девочку за шиворот. — Но тебя тут явно быть не должно.       — Отпусти меня, урод! Ты не смеешь трогать меня! Я убью тебя, жалкий придурок!       Не слушая, Сонхун вопросительно посмотрел на Вонён.       — Я в порядке, — вяло кивнула она, в свою очередь беспокоясь о Суха, а также о двух других членах их группы. — Ёнмин сказала, что с ней был кто-то ещё, оппа.       — С кем ты пришла? С Ёнхва, да?       — Да пошёл ты! — девочка изогнулась, не в силах бороться с захватом, и метко плюнула в лицо Сонхуну. — Не с ним!       — Ложь.       — Она лжёт! Вы все врёте, уроды!       Дрыгаясь ногами, Ёнмин в бешенстве пинала застывшего Сонхуна. Очень медленно тот смахнул с щеки плевок и взглянул на кузину из-под упавшей на лоб чёлки. Со своего положения снизу Вонён видела, как изменяются человеческие черты и загорается радужка глаз, словно подожжённая изнутри.       Процесс трансформации оборотня всегда внушал трепет.       — Закрой пасть, щенок, когда с тобой разговаривают.       Лимит терпения оборотней очень низкий. Вонён поняла это, когда поступила в Деселис и столкнулась с другими представителями волчьего племени. Её не удивляло то, что её лучший друг стал альфой школьной стаи, но было что-то странное в том, как импульсивные и энергичные оборотни стелились перед проходящим мимо Сонхуном.       Она просто никогда не видела, чтобы тот злился.       Первый раз, когда она обнаружила Сонхуна избитым, со сломанной рукой, страх за него поглотил полностью. Будучи детьми, разве мог он дать достойный отпор? В дальнейшем ему удавалось лучше скрывать раны, но лгать у него не получалось, да он и не пытался никогда. Просто молчал, если не хотел говорить.       Разумно предположить, что Сонхун страдал от жестокости собственной семьи.       Только забывать об истинной природе волка тоже не стоит.       — Кто привёл тебя сюда? Отвечай, или я сверну тебе шею.       Пак Ёнмин пытается оскалиться, но её щёлкают по носу. Казалось, что Сонхун не приложил ни капли силы.       Вонён забирает свои слова обратно при виде скорчившейся мордочки Ёнмин и хлынувшей из обеих ноздрей крови. Ей сломали нос.       — Урод, — шепчет девочка со слезами и повышает голос: — Ёнхва-оппа! Он вместе с Шиён-нуной отправился за кем-то. Не знаю! Они не хотели рассказывать. Называли его «сучкой, которую нужно приручить».       Сонхун ничего не говорит. Однако молчания достаточно, чтобы ругательства прекратились. Он держал кузину на вытянутой руке, словно та была пушинкой. Совсем никаких признаков усталости.       — Они ищут Сону-оппу, — шепчет Вонён, пытаясь подняться. Адреналин схлынул, оставляя её марионеткой с обрезанными нитями, так что пришлось остаться на полу. — Оппа, найди его первым.       Убедившись, что в целом они в порядке, Сонхун бросается прочь с визжащей дополнительной ношей. Пользуясь моментом, Вонён тут же ползёт к Суха и осторожно переворачивает маленькое тельце.       Крови нет, а конечности подвижны. Есть вероятность, что девушка могла получить сотрясение или перелом позвоночника, но пока, кажется, всё в порядке. Вонён облегчённо вздыхает, прижимая крольчиху к груди, и падает спиной на стену.       Страх необходим для выживания, но, как и всё в мире, он также способен привести к разрушению. Бояться кого-то, кто сильнее и опаснее тебя во много раз, правильно; ведь благодаря страху ты не лезешь на рожон и оцениваешь ситуацию с точки зрения проигрыша. В таком случае мозг сам ищет выход.       Когда же страх рождает паранойю, мозг находится в аварийном режиме постоянно.       Вонён привыкла к чужому вранью, не осознавая, что с самого детства настоящей лгуньей была она сама.       Ей никогда не нравилось общаться с другими детьми — ложь. Она всегда тянулась к людям, ища друзей, нуждаясь в них.       Пак Сонхун сразу понравился ей — ложь. Он был первым, кого она испугалась, но также первым, кто никогда не лгал ей.       Она в порядке? Нет.       Слёзы падают на тёплую белоснежную шёрстку, когда Вонён шарит по разбитому полу. Под руку попадается осколок кафеля, раздробленного Пак Ёнмин, мысль о которой отдаёт отголоском горечи бессилия. Из-за этого комок в горле невыносимо давит, и наружу вырываются лишь задушенные всхлипы.       Вонён заносит острый кончик над предплечьем. Ей просто нужно что-то сделать, чтобы немедленно успокоиться. Сейчас не время и не место для истерики, вообще-то для этого никогда не будет подходящих обстоятельств. Боль служит наказанием и средством приведения спутанных мыслей в порядок. Она знает.       Вдох свободно проходит сквозь вздувшиеся ноздри, спасая лёгкие от ожога из-за отсутствия кислорода. Вместо этого приходит жгучая боль на месте рваного пореза. Вонён закрывает глаза, позволяя последним слезам скатиться по лицу, потому что успокоение медленно снисходило на неё, а значит, больше плакать не придётся.       Тяжесть на груди внезапно становится неподъёмной.       Вместо короткой шёрстки по щеке скользит длинная прядь волос, а ладонь покалывает от соприкосновения с гладкой кожей.       Вонён поднимает веки и встречается взглядом с серьёзными глубокими глазами Суха.              ***       Вероятно, картина, которую застал Сонхун, выглядит так, словно его тут пытают. Сону очень не хочет объяснять, как оказался прижатым к стене, пока Пак Ёнхва злобно рычал на него, держа за шею когтистой рукой.       В целом, всё началось довольно тривиально.       Оборотни были скрытными и мастерски сели на хвост с самого отеля. Дабы удостовериться, что ищут конкретно их, Сону сплавил Кёнмина и специально сделал пару кругов, но трое молодых волков торопливо бежали следом, даже не думая напасть на их целителя. Видимо, считали того пятым колесом, ведь все остальные действующие лица театра «Логово волков и вторженцы» остались в машине.       Сону отвёл Вонён и Суха в самое сердце толпы. В компьютерном клубе куча камер, поэтому не затруднит вытащить улики сразу, если произойдёт нечто нехорошее. Хотя он полагал, что основными целями являлись он и Сонхун.       Когда на парковке по зову явились Пак Ёнхва и волчица, чьего имени ему никто не называл тогда, Сону мило улыбнулся. Конечно, жаль, что они находятся в общественном месте, но всегда ведь можно найти лазейку в законе, верно? Поэтому Сону до последнего притворялся ослабленным и позволял швырять себя туда-сюда, старательно не поглядывая в сторону мигающей уличной камеры.       Сонхун выскочил как раз в тот момент, когда Сону собирался дать отпор.       Третий волк, или точнее волчонок, смешно болтался в крепкой хватке. Видимо, она отправилась досаждать кому-то более слабому, но, как он и думал, Сонхун вовремя защитил девушек.       — Отпусти его.       Пак Ёнхва лениво убрал руку в карман, изрядно возгордившийся мнимым превосходством над Сону. Пак Шиён, тоже какая-то седьмая вода на киселе, зарычала и рванула на Сонхуна в попытке освободить девочку. Но вместо этого её саму отбросили в стену с такой силой, что несколько облицовочных кирпичей сдвинулись и упали на скатившееся на землю тело. Конечно, это не вырубило волчицу, однако та стала тише.       — Добро пожаловать на нашу вечеринку, грязное отродье, — оскалился Пак Ёнхва, из-за чего шрам на лбу стал явственнее и уродливее. — Мы тут мило болтали с твоим дружком… Как видишь, наглости в нём поубавилось в сравнении со вчерашним днём. Но это не отменяет моего гнева!       Ёнхва разворачивается к нему и протаскивает Сону верх по стене, крепче сжимая шею. Перед глазами плывут концентрические разноцветные круги, и, может, кого-то другого эта мера заставила бы испугаться за собственную жизнь. Кого-то, кто не Сону.       — Я уже говорил, что воняет здесь только от тебя, — прохрипел Сону, приподнимаясь на цыпочках. Даже шевелить губами тяжело, поэтому он сосредотачивается на мысленном контроле.       Рука Пак Ёнхва застывает, и пальцы по одному начинают разжиматься, когда порыв ветра приносит с собой запах знакомого геля для душа. Дальше Сонхун не церемонится.       Бросив свою ношу на поднимающуюся Пак Шиён, он буквально выдирает руку Ёнхва и заламывает запястье.       — Когда просят вежливо, лучше действовать быстро, — громким шёпотом говорит Сонхун, вставая перед Сону.       Ноги дрожат, но он бы смог удержаться.       Сону нравилось, когда за ним ухаживают и заботятся. Если кто-то брал на себя задачу сделать что-то для него, он не отказывался, потому что не дурак. В конце концов, Сону даже шёл на всё, чтобы получить желаемое, не волнуясь о том, какой ценой и какими способами. Мораль? Увольте.       Но по-настоящему Сону никогда не полагался на других.       Всегда один и всегда против всех.       — Весело играть в героя? Эй, отродье, не выделывайся. Опусти глаза, пока я не выбил из тебя всё дерьмо.       Сонхун стоит ровно, несмотря на мощные толчки, от которых любой другой человек отлетел бы на несколько метров. При этом он умудряется удерживать Сону от падения заведённой за спину рукой.       Сону смотрит на ладонь, бережно лежащую на его плече.       — Опусти глаза!       Сонхун осторожно прислоняет Сону к стене и делает шаг вперёд, опережая своего кузена. А в следующий миг на всю парковку раздаётся вопль боли, начавшийся с отвратительного хруста переломанных костей.       Пак Шиён замирает в атакующей стойке, её глаза широко распахнуты и направлены на упавшего на землю Ёнхва с вывернутым коленным суставом. Хотя оборотням не привыкать к травмам, но даже на вид согнутая в обратную сторону коленка отдаёт дикой болью.       — Чёрт! Чёрт, вот урод! Ты действительно урод!       — Как ты смеешь?! — девочка-оборотень вырывается из объятий сестры и подбегает к Ёнхва. — Ты монстр!       Сонхун протягивает руку к дрожащей маленькой волчице и гладит её по голове.       — Если тебе хочется, можешь называть меня монстром, — он выпрямляется и наступает на ладонь хрипящего Пак Ёнхва. — Я делаю то, чему дедушка всегда нас учил. Наказываю зарвавшегося пса.       Сону молча приподнимает брови, глядя на широкую спину перед собой.       Что ж. Семья Пак была права и не права одновременно. Они действительно наказывали монстра, но разве мог монстр родиться у нормальных родителей?       Дети становятся теми, чей пример видят с самого детства.