Моя мисс радуга 🌈

Хосок отдыхал после изумительной репетиции, после небольшого перерыва в час у него ещё 2 тренировки. В зал зашла Ли ДжиЫн, он хмуро и вопросительно посмотрел на нее , стоявшую у открытой двери зала. Тут же в зал ввалилась посыльная с экстравагантным произведением цветочного искусства в руках. Его помощница явно не находила нужным прояснить ситуацию. Ее губы были плотно сжаты, показывая то ли недовольство, то ли неодобрение. Она холодно, испытующе смотрела на босса, выжидая, как тот отреагирует на подарок. И так утро пропало зря, а тут еще и это! Какого черта ДжиЫн пропустила сюда эту ДУРУ? — с раздражением подумал Хосок. Ведь в ее обязанности входит также ограждать его от незваных гостей. — Вот, будьте любезны! — довольно заявила цветочница, бесцеремонно ставя корзину прямо перед ним. Разозленный этой нахальной теткой, из тех, кто вечно лезет не в свои дела и вставляет свои замечания где надо и где не надо, Хосок поднялся на ноги. Женщина окинула его взглядом с ног до головы, словно решая, принадлежит ли он к типу мужчин, которым посылают розы. Кому бы они ни были на самом деле адресованы, с легкой завистью подумал Хосок, они просто великолепны. — Боюсь, вы ошиблись, — спокойно сказал он. — Это не может быть предназначено мне. — Нет, я не ошиблась. Мне велели принести их сюда и передать вам лично, — она торжествующе вытащила бумажку и протянула ему. — Вот. Сами посмотрите. Мистеру Чон Хосоку. Главный зал "Danger Dense". Это здесь, и это вы, значит, все как надо. И никакой ошибки. — Похоже, что да, — согласился Хосок — Передать лично в руки. Это было желание заказчика. Даже очень настойчивое желание. Только мистеру Чон Хосоку, и никому больше. Поэтому я сама отнесла, чтобы не было оплошности. — Цветочница улыбнулась Ли ДжиЫн, будто та никогда и не препятствовала выполнению ее миссии, и протянула Хосоку лист бумаги и ручку. — Пожалуйста, распишитесь в получении, мистер Чон. Это будет лучшим доказательством, не правда ли? — А кто… — начал было Хосок, но осекся, не желая продолжать дальше разговор с этой женщиной. Наверное, кто-то просто решил пошутить. И довольно неудачно. — В конверте для вас записка. — И решительная особа принялась вертеть корзину, чтобы показать ему, где находится маленький белый конвертик, перевязанный зеленой ленточкой. — Спасибо, — сказал он и нацарапал свою подпись на листе. Вручил его женщине и вежливо улыбнулся. — Вот доказательство, что вы все выполнили как надо. — Да. Хоть что-то интересненькое за день. — Она посмотрела на него острыми проницательными глазами. — Не часто мужчинам посылают розы. Честно признаться, вы первый в моей жизни. — Что же, я рад, что вы приобрели новый опыт. А теперь, если позволите… Она расхохоталась. Это был оглушительный, громовой смех. — Эти красные розы… — Она покачала головой и со смехом вышла, вихляя широкими бедрами. Нечего сказать, хороша шуточка! ДжиЫн не пошевелилась, чтобы ее проводить. Она так и застыла в дверях. Похоже, это происшествие заинтриговало личную помощницу Хосока. Она что, собирается поинтересоваться, что происходит в его личной жизни? Или ждет, когда он скажет, кто вправе посылать ему розы? Он должен был признать, что ДжиЫн считает себя первой кандидаткой на то, чтобы набраться у него нового опыта, а эти розы могли, в ее глазах, все испортить.. Не то чтобы он что-то обещал ЕЙ. Он просто не был уверен, что хочет того, что она незаметно, но совершенно недвусмысленно ему предлагала. И согласие поехать вместе с ней в Лондон, в один отель, в один номер, означало если не зеленый свет, то по крайней мере желтый. И все же он ей не принадлежит. И пусть она об этом даже не думает. Никогда. Хосок посмотрел ей прямо в глаза и невольно спросил: — Что-то еще, ДжиЫн? Она посмотрела сначала на розы, потом на него. — Я думала, ты захочешь их куда-нибудь отправить. В больницу или в приют. — Я дам знать. После этого она уж точно должна была выйти. ДжиЫн кивнула и удалилась. Одним из ее бесценных качеств было умение вовремя уйти. Она была очень понятливой и спокойной помощницей. Кому доставляет радость развлекаться за его счет? Хосок вытащил из корзины конверт. С "растущим" нетерпением вскрыл его, достал листок бумаги и хотел было его порвать, но увидел, что на нем написано: «Эти розы — в знак, того, что я люблю тебя и благодарна за фантастическую ночь. Ёнми». Вчера Ёнми заказала себе оранжевое платье, отлично подчеркивающее фигуру. Сегодня же пошла в бутик, примерила это платье, заплатила и прямо в нем вышла на улицу. Ярко и смело, решила она про себя. И очень привлекательно. Добравшись до нужного ей этажа, она сделала глубокий вдох и вошла, высоко подняв голову, расправив плечи, подобрав живот. Был полдень. Самое время для ланча. Розы должны были подготовить почву. Цветочница заверила ее, что корзина вручена Хосоку лично в руки. Значит, никаких проблем. Значит, ему теперь известно, что она не больна и совершенно ни о чем не жалеет. Совершенно! С тех пор как ХэИн передал ей слова отца, она ни секунды не сидела в бездействии. Ее мысли были четки и ясны, как никогда. Она точно знала, как ей действовать, и действовать безотлагательно. Был ли это инстинкт или интуиция, было ли это разумно или нет, такие подробности ее не волновали. Ёнми зашла в здание и прошла мимо кабинете Ли ДжиЫн. Дверь в ее кабинет была открыта. Очень волосы были забраны в аккуратную французскую косу. Макияж состоял из искусно подобранных светлых тонов. Темнорозовая блузка придавала ее строгому английскому костюму более женственный вид. На мгновение Ёнми смутилась. ДжиЫн была похожа на прекрасную бледно-розовую английскую розу. Может быть, эта скромная элегантность Хосоку больше по душе. Тряхнув головой, чтобы отогнать сомнения, она сказала себе, что теперь отступать некуда. Она заставила себя двигаться вперед, не размышляя о возможности поражения. В конце концов. Хосок не умрет, если она заглянет ненадолго — Как поживаете, ДжиЫн? — приветливо она заглянула в кабинет . Голова помощницы Хосока резко вскинулась от деловых бумаг. Ёнми улыбнулась и продолжала, не давая той вставить слово: — Отлично выглядите сегодня. Впрочем, как и всегда. Но сегодня вы просто ослепительны. Как жемчужина. Ёнми вернулась на прежний маршрут и двигалась к репитиционному залу, где был Хосок, и ДжиЫн вскочила из кабинета , пытаясь задержать Ёнми. — Миссис Чон… — Пожалуйста, зовите меня Ёнми. Уверена, что моего мужа вы зовете Хосок. Я хочу, чтобы и со мной вы были проще. И пожалуйста, продолжайте заниматься вашим делом. Я загляну к нему сама. Ёнми обошла девушка и прошла чуть вглубь коридора, там повернула ручку двери, предупреждая возможное противодействие ДжиЫн, распахнула дверь и, быстро войдя в зал, захлопнула ее за собой. Она повернулась лицом к Хосоку и смело ему улыбнулась. Сердце ее бешено колотилось, и ей необходимо было оставаться в прежней уверенности, что она на верном пути. Все у нее внутри было напряжено. Надо было расслабиться. Только ее ум по-прежнему четко работал. Смелее, говорил он. Не теряй решимости. Хосок сидел на полу к ней спиной , мрачно и хмуро смотрел на корзину великолепных цветов, стоявшую на на против. Внезапное вторжение жены его испугало. Он резко обернулся и вскочил на ноги и поднялся в полный рост. Целая гамма чувств пробежала по его лицу — изумление, вина, гнев, сарказм, ирония. В конце концов на его лице застыло беспокойство, сквозь которое проглядывала напряженность. Хосок молча смотрел на жену. Казалось, он просто не знал, как реагировать на ее улыбку, на ее цветы или на ее неожиданное появление. По какой-то необъяснимой причине это придало Ёнми уверенности по крайней мере для того, чтобы продолжать. Он ждал инициативы от нее. Ей необходимо проявлять инициативу. Она подалась вперед, продолжая улыбаться, и нараспев сказала: — Я сегодня утром чувствовала себя такой счастливой, и мне захотелось, чтобы ты знал об этом, — она указала на розы. — И я хотела сделать тебе сюрприз. — Тебе это удалось, — произнес Хосок, не двигаясь с места. Это, вкупе с воспоминанием о его вчерашних словах, побудило ее продолжать. Ёнми, у тебя что-то стряслось с ногами, раз ты не могла прийти ко мне? Сегодня он не сможет обвинить ее в том, что она не пришла к нему. Он стоял не двигаясь и смотрел на нее, и от этого она остро чувствовала все предметы своей одежды — или их отсутствие — под платьем: чулки, оставлявшие половину бедер обнаженными, и подвязки. От этого к низу ее живота прилила горячая волна. Она продолжала говорить, стараясь, чтобы ее речь не звучала нервно: — Я подумала над твоими словами о том, что не проявляю активности, а жду ее от тебя. И еще я вспомнила, какое удовольствие для меня было получать от тебя розы. — И мне захотелось, чтобы и ты почувствовал мою любовь к тебе. На ее щеках вспыхнул румянец под цвет роз. — Мужчинам нужно несколько иное, — пробормотал Хосок. Что это — смущение? Чувство вины за то, что он сам не догадался послать ей розы? Он не делал этого уже очень давно, с самого рождения Давон. Она, не желая сдаваться, подошла к Хосоку. — Почему иное? Это знак любви, неважно, с чьей стороны. — Да? — спросил он напряженно и подозрительно, скорее с вызовом, чем с благодарностью. — А что же еще? — она почувствовала, как у нее перехватывает горло. — Игра, — ровным голосом ответил Хосок, пристально глядя ей в глаза. — Хитрая игра. — Ой, не надо такого цинизма, пожалуйста. — Она протянула руки, чтобы обнять его, всем своим видом показывая, что не одобряет такого мнения. — Я люблю тебя и хочу показать тебе это. Прямо сейчас. Разве что-то случилось с твоим языком, если ты не могла сказать мне о своем страстном желании? Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать мужа. Он как будто оцепенел, в глазах по-прежнему стоял холод. — Давай вместе пообедаем, а после займемся любовью, — промурлыкала она, пытаясь смягчить его жесткое выражение. — Я сняла для нас номер и на все про все у нас лишь час… — Ради Бога, хватит! — рявкнул Хосрк, яростно отрывая от себя ее руки. — За одну ночь невозможно так перемениться. Ёнми, я не дурак. Не заставляй меня потерять к тебе еще и уважение. — Уважение? — переспросила она. Ее сердце так громко стучало, что она подумала, не ослышалась ли она. Он поморщился и быстро отстранился от нее — так быстро, что остановить его она не могла. — Послушай! Мне жаль, что все так вышло прошедшей ночью. Понимаешь? Мне очень жаль, — он как будто выплевывал слова, произносил их через силу, против воли. А мне совсем не жаль, подумала она, но выговорить этого не смогла. Как получилось, что, пытаясь соблазнить собственного мужа, она, наоборот, оттолкнула его? А ведь делала все, как он хотел… Похоже, на него вообще не угодить. Как же теперь себя вести? — Этого не должно было произойти, — продолжал тем временем Хосок. — Я очень жалею. Ты не заслужила этого, и сегодня утром я ругал себя последними словами. Не надо… пытаться это продолжать, — с шумом вздохнув, мрачно закончил он, сжимая руки в кулаки. Ёнми покачала головой: — Так вот почему ты не разбудил меня утром. Ты просто не хотел видеться со мной, потому что сам был недоволен. — Я не хотел, чтобы ты снова принуждала себя. — Тогда, может быть, ты мне объяснишь, почему ты недоволен, что сказал мне, как тебе приятнее? — К черту все. Ёнми! Я же тебя изнасиловал этой ночью! Я полностью потерял контроль над собой. И это так далеко зашло… — Он тряхнул головой, взгляд у него был виноватый. — А что, если это было для нас обоих облегчением? — мягко спросила она, отчаянно желая обнять его снова, успокоить и приласкать. — Черт его знает! — пробормотал он сквозь зубы, морщась при воспоминаниях, которые он, по-видимому, боялся будить. — Я только хотел сказать, что ты не обязана меня ублажать и обслуживать. — Его лицо перекосилось. — Мне это не нужно. Я знаю, что тебе это неприятно, и не хочу, чтобы ты себя заставляла… — его губы искривились, — ублажать меня. Как?.. Неужели он не понял, что это и есть любовь, что отдавать — значит получать? — Но… мне приятно доставлять тебе удовольствие, — робко сказала она. — Ах, перестань! — Хосок сердито взмахнул рукой. — Я не ребенок, чтобы меня гладили по головке и убеждали, что я хороший мальчик, несмотря ни на что! Ёнми прикусила язык, боясь разозлить его еще сильнее. Его глаза метали молнии, вонзавшиеся ей в самое сердце. Что бы она ни сказала, он обернет это против нее же! — Тебе ни к чему вдруг присылать мне цветы, — гремел он. — Тебе ни к чему вдруг одеваться как уличная девка, — его глаза бешено метнулись вниз по ее фигуре. — Что ты задумала? Предложить мне быстрый секс прямо здесь,? — Он расхохотался. — Нет. Ты не решилась бы на это. Ты предпочла более деликатный вариант и заказала для нас номер. Горячая волна захлестнула ее грудь и голову. — Ведь так? — прорычал Хосок, закрывая глаза, чтобы не видеть ее помертвевшего взгляда. Он потер веки, словно пытаясь стереть из памяти ее несчастное лицо. — Ёнми, я издеваюсь не над тобой, а над собой. Потому что ты решила, что должна это сделать из-за меня. Мне стыдно, что я так унизил тебя. — Хосок, ты не унижал меня, — тихо возразила Ёнми, потрясенная тем, что он сам терзал себя за то, что потерял над собой контроль. — он как будто стыдился, что повел ее по новым путям, непривычным для нее. Муж покачал головой, опустил руки и поднял на нее потускневший взгляд. — Если ты хочешь продолжать притворство, то лучше уж притворимся, что вчерашний вечер был дурным сном. Не надо ничего делать. Пусть все идет как прежде. — «Как прежде», когда тебе не было хорошо, — добавила она. — Я могу это пережить. — Хосок, ты думаешь, что подавлять свои желания — это правильно? — Это не твоя забота, — последовал его традиционный ответ. — И я не стану делать из этого для тебя проблему. — Он избегал смотреть ей в глаза. Неожиданно у Ёнми появилось нехорошее чувство, что муж вновь отдаляется от нее, оставляет на заднем плане, просто в качестве матери его детей. Глубоко вздохнув, она осмелилась произнести вслух: — Может быть, ты намерен найти другой выход своим желаниям? — Не стоит об этом. — Кажется, ее вопрос его смутил. — Тебе не о чем беспокоиться. Твою жизнь это не заденет. Так вот как! Он на самом деле признает, что у него есть кто-то еще. Ей вдруг стало трудно дышать. От мысли, что Хосок для удовлетворения своих желаний ходит к другой женщине, у нее помутилось в глазах. Все ее существо восставало против этого. И он с таким невероятным спокойствием заверяет, что это никак не повлияет на ее жизнь! От такого предположения девушка вскипела. Хотя он знает все и обо всем лучше всех, но ему не мешает получше узнать и ее мнение! А он и не подумал об этом, потому что уверен, что его решение единственно правильное! Она с усилием успокоила дыхание. Это необходимо. Надо все изменить немедленно, прежде чем он… А может быть, он уже… Нет, эту мысль она допустить не могла и загнала ее в дальний угол своего сознания. — А почему ты решил, что я счастлива, ведя ту жизнь, которую ты мне уготовил, Хосок? — с жаром спросила Ёнми. Он нахмурился, не понимая, к чему она клонит. Ее подбородок поднялся выше и голос зазвенел: — Почему ты так уверен, что до этой ночи я была счастлива? Он тряхнул головой, словно она сказала глупость. Ее глаза с вызовом сверкнули. — Почему ты решил, что эта ночь — только твоя заслуга? Разве я попросила тебя остановиться? А? — Нет. — Кажется, он смутился. — Я думал, ты приняла это как проверку на выносливость. — Выполни правила игры, и дойдешь до финишной отметки, — язвительно парировала она. — Я до сегодняшней ночи и понятия не имела, что может происходить между мужчиной и женщиной. А теперь знаю. Сделанного не воротишь. И более того, я и не хочу возвращать. Вот! Вот в чем правда, и Ёнми была твердо намерена не позволить Хосоку пропустить это мимо ушей. По крайней мере теперь он смотрел на нее с некоторой неуверенностью, и это уже шаг в правильном направлении. Если бы он выбрался из своего судейского кресла и дал им обоим возможность узнать друг о друге самое лучшее, то очень скоро понял бы, что другая женщина ему не нужна. Совсем! В дверь постучали. Дверь открылась прежде, чем они успели ответить. Ли ДжиЫн просунула голову в зал с выражением сожаления, что ей пришлось прервать их беседу. Она виновато посмотрела на обоих, сначала, из вежливости, — на Ёнми, а потом сосредоточилась на Хосоке, который немедленно принял властный вид. — Простите, пожалуйста. Я только хотела узнать, отменять ли ланч. Нам надо было выехать в четверть первого, чтобы потом без проблем попасть на репетицию. С этими словами они оба разом посмотрели на часы. ДжиЫн, наверное, просто сверхпунктуальна, хмуро подумала Ёнми, недовольная ее незваным вторжением. Сейчас было восемнадцать минут первого. — Выедем в половину, — решил Хосок. — Подожди в своем кабинете… Ёнми с трудом верила своим ушам. Он собирается на ланч? И бросит ее посреди разговора, может быть, самого важного в их совместной жизни? ДжиЫн одарила его теплой улыбкой. — Хорошо. — Она исчезла за дверью. Эта улыбка больно ужалила Ёнми. Боль от разочарования уже терзала ее, но это касалось только их двоих, а улыбка ДжиЫн была такой двусмысленной и многообещающей, что Ёнми почувствовала себя еще хуже. Не то чтобы это была интимная улыбка, а скорее просто демонстрация своего преимущества и взаимопонимания с шефом. С ее мужем. — Что, у тебя изменилась точка зрения? — с ехидцей спросила она Ёнми, не в силах пропустить мимо это происшествие. — Не понял. — Хосок нахмурясь поглядел на жену. — Прошлой ночью ты говорил, что для тебя важнее всего, чтобы твоя жена тебя хотела, — напомнила она. — Похоже, что ланч для тебя все-таки важнее. И что-то я не заметила, чтобы ты очень уж сомневался насчет него. Не то, что с моим предложением. — Я думал, этот вопрос уже решен. Ёнми, — тихо сказал он. — Значит, пообедать со мной ты не хочешь. Он с болью поморщился: — В другой раз. — И заняться со мной любовью тоже не хочешь. — Ей самой не нравилась собственная резкость, но ничего поделать она не могла. Он глубоко вздохнул. — Думаю, лучше отложить этот разговор до вечера. Хосок прогоняет ее! Попросту прогоняет! Ее усилия поправить их супружеские отношения он даже никак не отметил! Даже не попытался сделать шаг ей навстречу. — Дела — прежде всего, конечно, — с яростью выпалила она. — Может быть, пока у нас еще есть пара минут, ты мне хотя бы потрудишься объяснить, что это за важный обед? Его лицо окаменело. — Я должен сдержать данное слово. — Конечно, честность всегда в цене. А кому же ты дал это свое слово? Кому-то очень важному для твоего бизнеса и успеха? На его щеке дернулся мускул. — Оставим пока что это. Ёнми. Поговорим вечером. Оставить? Ее сердце рвалось на куски от его бесчувственности. — Назови мне имя, — потребовала она. — Думаю, это вполне допустимо. Тогда я смогу признать, что да. Хосок не может отменить с ним ланч. Или это она? — Я еду на ланч с ДжиЫн, Ёнми. Ее сердце сжалось. — Сегодня у нее день рождения. — День рождения, — уныло повторила она. И наплевать на жену, которая дала жизнь троим твоим детям. На то, что сегодня ночью мог возродиться их брак. — Пару недель назад я пообещал ей этот ланч, — небрежно продолжал он. — Перенести его на другое время нельзя. День рождения есть день рождения. — И это — прежде всего, — ее голос звучал резко. Ёнми чувствовала, что не в силах больше сдерживаться. Он улыбнулся ее замечанию. — Не вижу причины разочаровывать ДжиЫн. Ёнми расхохоталась, вздрагивая всем телом. — Что ж. Хосок, сразу видно, что ты ценишь женщин. — Не перегибай палку. Она окинула мужа острым взглядом и направилась к двери. — Ее день рождения, — передразнила она. — Можешь ей пожелать, чтобы за предстоящий год она стала к тебе еще ближе и по опыту, и по знаниям. Уверена, что учить ее тебе ни к чему. Вы и так очень друг другу подходите, ведь я права? Он дернулся, чтобы ее остановить. — Послушай… Она резко обернулась и дрожащим от гнева голосом бросила: — Нет, Хосок, это ты послушай! Хорошенько послушай. Иди, обедай со своей помощницей. Но постарайся, чтобы, когда вернешься домой, от тебя не пахло ее духами, потому что в день нашей свадьбы ты давал мне обет верности, и не дай Бог тебе забыть об этом! Ее гневная тирада заставила его замереть на месте. Никогда прежде она не набрасывалась на него с таким жаром, да еще по такому поводу!.. Ёнми тоже была потрясена. Она и не подозревала, что способна на такое. Но жалеть об этом не собиралась. Гордо вскинув голову, она распахнула дверь — и увидела Ли ДжиЫн, стоявшую у своего стола и дожидавшуюся выхода Хосока. Ни за что на свете она не показала бы ей, что расстроена. Улыбка, довольный вид… Господи, помоги! Ее мысленному взору представился отель тот отель в Лондоне. Все понятно. — Простите, что снова вас отвлекаю, ДжиЫн, — приятным голосом сказала Джина и улыбнулась. — Наверняка у вас остались контакты агента, который помогал вам организовать поездку в Лондон и Париж Могли бы вы отдать мне контакты данного человека ? — Конечно. — ДжиЫн открыла телефон и направила контакты на телефон Ёнми — Спасибо. — И добавила, едва не подавившись собственными словами: — Приятно вам пообедать, и с днем рождения вас. — Зачем тебе контакты, Ёнми? — прежде чем ДжиЫн успела открыть рот для ответа, раздался голос Хосока, тяжелый и напряженный. Значит, он уже справился с шоком настолько, чтобы выйти из зала. Во взвинченном мозгу Ёнми появилась мысль, что ему придется теперь получить еще один сюрприз, чтобы понять, что на самом деле происходит. Она изобразила самую сияющую улыбку и повернулась к Хосоку лицом. — Разве ты забыл? Вчера вечером ты сказал, что если я хочу поехать в Европу, то должна все хорошенько распланировать. А кто мне поможет лучше, чем этот человек? С этими словами она вышла, надеясь, что теперь у Хосока на ланче с Ли ДжиЫн пропадет не только аппетит.