Моя мисс радуга 🌈

Вспомнив все произошедшее. Ёнми ощутила легкое смятение. Неужели она и вправду прошлой ночью вытворяла все это с Хосоком? Удивительно, что она не только решилась, но и сумела вместе с мужем пробовать самые разные — и неожиданные — способы любви. Ёнми не переставала изумляться их разнообразию. Она и не представляла себе, что в теле человека скрыто столько источников наслаждения. Воспоминания быстро мелькали в ее мозгу, вгоняя Ёнми в краску. Но в то время это казалось ей вполне естественным. Ей удалось тогда отключить рассудок, зная заранее, что дай она ему волю — и ее природные влечения будут подавлены привычными табу. Ей удалось плыть по течению, ни о чем не думая. Из ее горла вырвался смешок. Все правильно. Она и в самом деле чувствовала себя тогда как щепка в водовороте. Мышцы внизу живота у нее снова сжались от воспоминаний прошлой ночи. Чтобы успокоиться, Ёнми сделала глубокий вдох и твердо приказала себе не стыдиться и не сожалеть о случившемся. Все было хорошо. И это еще мягко сказано. Помимо исключительного, умопомрачительного, необычайного секса, была еще и удивительная интимность, благодаря которой они должны теперь непременно стать ближе друг другу. Во всех смыслах. Чувствуя, что ее тело кое-где слегка побаливает, Ёнми повернулась на бок. Хосока не было. Видимо, поехал на репетицию. А что ощущал он сегодня утром? Такое же удовольствие, как и она? Удовлетворение? Может быть, он с нетерпением ожидал продолжения, перехода их семейных отношений в новую стадию, которая теперь открылась перед ними? Приводила ли его в восторг эта перспектива? И, самое главное, испытывал ли он теперь к жене больше любви? На все эти вопросы ответить было некому. Подушки Хосока валялись в изголовье, они были явно подобранны с пола. Одеяло было скомкано. Только тут Ёнми обратила внимание, что и на ее стороне постели царит беспорядок. После бурной ночи любви, когда у обоих уже не осталось никаких сил, она заснула обнаженной, что было для нее непривычно: Ёнми всегда ложилась спать в рубашке. И теперь она лежала голая — значит, проваливаясь ночью в сон, даже не подумала что-либо на себя натянуть. Это было странное чувство — быть голой и неприкрытой. С одной стороны, Ёнми чувствовала себя незащищенной, а с другой — абсолютно свободной. Привыкай, сказала она себе. Пусть Хосок не сомневается, что жена с искренней радостью идет навстречу его желаниям, которые он подавлял на протяжении почти всего их брака и теперь наконец проявил. На ее лице расплылась невольная улыбка. Вопреки его саркастическому предсказанию она оказалась на высоте. Она в полной мере готова испытать все, на что способен ее муж в постели. Чего им не хватает, добавила Ёнми про себя, так это большей открытости в мыслях и чувствах. Она бросила взгляд на электронные часы на столике Хосока. Половина одиннадцатого. Так поздно?! Ёнми соскочила с кровати. Наверное, муж велел, чтобы никто ее не беспокоил. Быстро приняв душ, Ёнми обратила внимание, что разорванной сорочки уже нет, и подумала, куда он мог ее деть. Одевание не заняло много времени. Она надела новые джинсы и тонкую желтую рубашку. Волосы ее были в полнейшем беспорядке. Не имея охоты тратить время на прическу, Ёнми просто собрала их в хвост. Потом, прежде чем спуститься, сняла с постели белье и сунула его в ящик. Для предстоящей ночи все должно быть свежим. Счастливая и исполненная надежд. Ёнми отправилась разыскивать детей и обнаружила их в кухне с няней Мин Ёнджи Давон сидела на высоком стульчике и жевала бисквит, запивая его молоком. Ей было год и три месяца, и у нее прорезались еще не все зубки. Несмотря на то что ее ротик был весь измазан молоком и кремом, она была восхитительна. Ее большие карие глаза смотрели на окружающий мир с живым интересом, а темные кудряшки были собраны на макушке заколкой. ХэИн, неукротимый маленький домашний тиран, сидел на столе, зажав между коленями миску, и руками выбирал оттуда остатки шоколадных шариков В два с половиной года ХэИн был очень развитым, беспокойным и живым настолько, что, когда он не спал, за ним нужен был глаз да глаз. Хотя пока что ничего страшного не случилось, в его руках миска тоже могла представлять опасность. Ёнджи сидела недалеко от Давон и контролировала, чтобы крошки не упали на ковер Пожелав попутно всем доброго утра, она схватила миску, пока ХэИн отвлекся, чтобы с ней поздороваться. — Ма-ам! Там еще осталось, — запротестовал он. — И что ты тут делаешь? Ты же должна быть в кровати. — Ма-ма, ма-ма! — радостно запищала Давон, протягивая руки к Ёнми. Не безответственно ли с ее стороны оставить детей на две недели, подумала Ёнми, припомнив ответ Хосока на ее предложение ехать с ним в Лондон. — Миссис Чон, это всего лишь пластмассовая миска, — успокаивающе заметила Ёнджи. Ёнми посмотрела на пластмассовую миску с толстыми стенками и рассмеялась. — Действительно. Извини, Ёнджи. Привычка. — Ну уж с ним осторожность никогда не помешает. Мин Ёнджи кивнула в сторону ХэИна с видом опытной женщины, хотя ей исполнилось всего двадцать лет. Девушка начала подрабатывала няней уже с шестнадцати. Девушка была рядом с ней с самого начала её пути материнства. Они поддерживали друг друга и были можно сказать подругами. И Ёнми доверяла ей всех детей, даже ХэИна. Она вернула миску своему маленькому драгоценному тирану, быстро чмокнула его и взяла на руки Давон. — У Сон уехал в садик? — спросила она у Ёнджи. — Да. Его отвез отец, — ответила Ёнджи и добавила, не скрывая любопытства: — Мистер Чон велел вас не беспокоить. — Прошу тебя,давай общаться на ты пока моего мужа нет в доме, а то я сойду с ума из-за того, что мне приходится общатся с подругой формаьно — выдохнула Ёнми. — Без проблем! Я хотела занести тебе ромашковый чай с бисквитом, но тебе видимо стало чучуть получе, — это сопровождалось понимающим взглядом на живот Ёнми. Конечно, подруга и была уверена, что Ёнми снова забеременела.И тот факт То, что Хосок велел не беспокоить его жену, для Ёнджи мог означать только одно: скоро появится на свет четвертый малыш. Ёнми рассмеялась и покачала головой. — Нет, дорогая, я не беременна, но от чашки чая не откажусь. Правда, сначала нам надо будет погулять с детьми и уложить их спать. Просто мы с Хосоком легли очень поздно. — К ее щекам прилила кровь при воспоминании о том, что было вчера. — Он, наверное, решил, что мне нужно выспаться. — А! — понимающе кивнула Ёнджи. Ёнджи поступила в университет на юриста и теперь у нее появилось больше времени на подработку. Её семья не нуждалась в деньгах, но девушка так любила детей Ёнми, что была готова сидеть с ними даже бесплатно. В семье Мин Ёнджи, были рады, что дочка с малых лет приучена к тому, что деньгам есть ценность и как тяжело они достаются. Брат Ёнджи был известным музыкантом и продюсером, редко появлялся дома и мог не кушать сутками. Так что на хрупких плечах девушки, можно сказать быть еще один ребенок- ее старший братик. — Как жаль, что твой муж уехал на репетицию, — сказала Ёнджи. Ее губы сложились в улыбку при взгляде на Ёнми. — Он утром был какой-то усталый. Думаю, ему и самому не помешало бы выспаться. Да, он, наверное, тоже устал, подумала Ёнми, не в силах сдержать довольной улыбке. Он тоже не сказал «хватит». Уже рассвело, когда они наконец погрузились в сон после очередного «урока». Хотя сегодня Хосок и не выспался, Ёнми надеялась, что он не считает это время потраченным зря. Бесспорно, его отношение к ней стало теплее. Это показывало хотя бы то, что он приказал ее не беспокоить. — Ой! — телефон девушки стал разрываться. — Это Намджун! — дрожащим голосом сказала она. Насколько Ёнми знала, Намджун это какой- то загадочный парень из рассказов подруги. Она стала про него болтать относительно недавно. — Ого, вы настолько близко общаетесь?, — улыбнулась Ёнми. — Ты недавно говорила, что вроде не в Корее? — Да, он прилетел относительно недавно. И мой братец сейчас скинул заботу об этом человеке на меня. Намджун забыл ключи от квартиры Юнги и приехал чтобы их забрать. Он очень рассеянный — Прилетел недавно?! Это же классно! Можешь закокетничать с ним и может у вас что-то выйдет, — покачала головой Ёнми, внимательно оглядывая Ёнджи. - Выбрось эту идею из головы, мне не интересен этот парень. Я просто тебе про него рассказала, ибо Юнги промозолил мне все мозги из-за приезда Намджуна. Да и он скоро вернется в Америку, в Корее будет недолго. — Если ты не попробуешь, то ничего и не узнаешь, — продолжала Ёнми , подумав о себе и о Хосоке. — Если бы все боялись решиться, то и знакомств никогда не происходило бы. ХэИн останется здесь со мной и Давон. А ты выйди к нему и поболтай, можешь возвращаться чуть позже чем планировала — Но о чем мне с ним говорить? — воскликнула растерявшаяся от напора подруги Ёнджи. — О еде, — предложила Ёнми. — Возьми с собой тарелку бисквитов. Спроси, соблюдает ли он, какую-нибудь диету. Скажи ему, что он в такой хорошей форме, что ты хотела бы попросить у него совета. Не надо пасовать, подруга. Если хочешь чего-то добиться в этой жизни, проявляй инициативу. Это доказывает сегодняшняя ночь любви, довольно подумала про себя Ёнми. — Спроси у него, как он думает, следует ли женщинам тоже развивать мускулатуру. Может быть, он предложит показать тебе упражнения. Давай, Ёнджи, — настаивала Ёнми. — Попытка — не пытка. — Окей! Но твоя провокация на сватавство не удалась — Ёнджи скрылась за дверью. — Я всего лишь отдам ему ключи и сразу же вернусь, — на ходу повторила она. — ХэИн, чем займемся пока нет Ёнджи? Он упрямо посмотрел на мать. — Мамуль, ты не можешь с нами резвиться,иначе опять заболеешь, — предупредил ХэИн. — Солнышка, с чего ты взял ? Я не болела. — Нет, болела. Так папа сказал. — Когда папа такое говорил? — Утром. Я слышал, как он сказал У Сону. — Значит, ХэИн, ты ослышался. — Нет. Он сказал, чтобы мы вели себя тихо и не поднимались наверх, пока ты не проснешься. — Это не значит, что я заболела. — У Сон спросил. Это было, когда Ёнджи переодевала Давон, а они с папой уезжали в садик. Я пошел за ними до двери и слышал, как брат спросил папу: «А что, мама больна?» Этот чертенок в точности повторил серьезную интонацию У Сону. У Ёнми не осталось сомнения, что такой разговор был на самом деле. Её старший сын сильно любил маму и беспокоился за нее больше, чем она могла беспокоиться о нем. Это был лучший мужчина в ее жизни. Он всегда помогал ей, хотя ему еще и пяти не исполнилось. Она радовал своих родителей хорошими результатами и недавно стал интересоваться футболом. Ёнми с Хосоком стали серьезно задумываться о футбольной секции для старшего ребенка. — А папа сказал, — тут ХэИн попытался изобразить и отца, чье лицо, судя по всему, выражало раздражение, — «да, больна и, скорее всего, не в духе. Но ты не беспокойся, У Сон. Твоя мама скоро станет такой же, как и всегда». ХэИн воспроизвел циничные слова отца с детской невинной точностью, так что Ёнми ясно представила, как именно это было сказано. Прекрасный новый мир, только зародившийся, перевернулся вверх дном. На глаза у нее навернулись слезы. Ёнми постаралась их сдержать, чтобы не плакать при детях, но сердце ее плакало кровавыми слезами. Как он мог? Как он мог? Судя по тому, что он говорил о ней старшему сыну — и это услышал средний, — Хосок так и не оценил того, что было между ними прошлой ночью, и принял ее поведение за простой каприз, который скоро пройдет. Но это же неправда, ужасная несправедливость! Она покачала головой, удрученная тем, что он так мало ценит происшедшее, которое ей казалось новой ступенью в их близости. Ничего не изменилось. Ничего не решилось. Ничего. Но она заставит его взглянуть на все по другому. Надо действовать. Хосок винил ее в отсутствии инициативы. Значит, если она хочет доказать, что он не прав, надо проявлять инициативу. Бурно, быстро! Ее муж должен понять, что ошибся. Очень, очень ошибся!