О Чем Молчит Ласточка

Володя заранее согласовал отпуск, оформил документы и довольно быстро получил визу. Оставалось только дождаться конца декабря. А время, как назло, словно превратилось в тягучую смолу. Он старался если не полностью игнорировать ощущение постоянного ожидания, то хотя бы не зацикливаться на нем. Ушел с головой в дела — очень кстати подвернулся крупный сложный проект по строительству нового жилого комплекса. Но если раньше за работой время летело быстро и он не замечал, как сменяются дни, то сейчас оно будто застыло на месте. Володя просыпался каждое утро не с мыслью об очередных договорах и чертежах. Открыв глаза, он прежде всего вспоминал, что скоро увидится с Юрой. И улыбался, но улыбка тут же таяла. Во-первых, не так уж и скоро. Во-вторых, еще непонятно, стоит ли этому так радоваться. Он не знал, что принесет ему эта встреча, и, если уж быть совсем откровенным, боялся ее. Он никак не мог понять, что представляют собой их отношения. Они состояли из дружбы — огромной, теплой, пронесенной сквозь года, умеющей понимать и прощать. Но, помимо дружбы, в них крылось еще много чего: старая боль, упущенное время, чувство вины за совершенные ошибки. И еще была любовь — забытая, зарубцевавшаяся, как старая рана. Но день за днем Володя ощущал, что на ее месте прорастает, пробивается, словно трава сквозь асфальт, новое чувство. Он остерегался его, боясь спутать с другим чувством — к другому Юре, шестнадцатилетнему. Не хотел цепляться за воспоминания. И окажись на месте Юры кто угодно другой, Володя бы четко знал, с какими намерениями к нему ехать. Но это — Юра. Сейчас между ними возникло что-то хрупкое и светлое, что-то невероятно ценное. И это «что-то» было так легко разрушить — одним неверным словом. Поэтому Володя гнал от себя эти мысли, гнал — и уходил в работу. А в перерывах общался с Юрой. Тот тоже усиленно работал — спешил выполнить заказы до рождественских каникул. Много рассказывал про Германию, про свой город, о том, как немцы готовятся к Рождеству, наряжая дома и улицы. Планировал, куда поведет Володю, что ему покажет и чем будет кормить. Как-то раз Володя пошутил: «Ох, Юра, не слишком ли много у тебя на меня планов?» На что получил подмигивающий смайлик и текст: «Ты не знаешь даже о половине моих планов на тебя…» Что именно он имел в виду, Володя решил не уточнять — и так последние две ночи засыпал с огромным трудом. Таблеток Игоря осталось немного, а просить у него новый рецепт совсем не хотелось. Пришлось купить в аптеке слабое снотворное. Быстро засыпать от него не получалось, зато и вялости по утрам не было. В конце ноября очень некстати началась эпидемия гриппа. Едва ли не четверть штата заболела, и работать пришлось еще больше, чем раньше, ведь заказчики не спешили отпускать на больничный всю фирму. Юра, узнав, что по офису Володи гуляет вирус, тут же приказал ему запастись лекарствами, одеваться теплее, носить шапку и тканевую маску. Володя отнекивался: препараты купил, но от шапки отказался — мол, зачем, если все равно ездит на машине. Маску покупать даже не подумал — с пиджаком и галстуком она никак не сочеталась. В четверг расклеилась Лера. С утра была еще ничего — Володя слышал из приемной ее бодрый голос. Но уже после обеда, когда она принесла ему документы на подпись, заметил поалевшие щеки и усталый взгляд. — Лера, отправляйтесь-ка и вы на больничный, — попросил он. — Да ладно, Владимир Львович, сегодня четверг, завтра еще отработаю, а за выходные очухаюсь. — Ценю ваш энтузиазм, но, если вы действительно заразились, не стоит подвергать риску других. — Спасибо за беспокойство, Влади… — Она внезапно закашлялась. — Простите. Хорошо, сейчас подготовлю вам список дел на завтра и пойду в поликлинику. Вообще Володя считал, что у него достаточно крепкий иммунитет. И, проснувшись в пятницу утром, списал легкое головокружение на эффект от снотворного. Признать, что все-таки заболел, пришлось к вечеру: общую вялость и усталость после рабочей недели дополнили насморк и повышенная температура. Он собирался созвониться с Юрой, но, стоило только настроить видео, как тот вместо приветствия обеспокоенно спросил: — Ты в порядке? — Ну в относительном. Кажется, кто-то все-таки на меня покашлял… — Так, ну-ка давай быстро отключайся и дуй домой спать. — Да нет, я норма… — Володя, блин, у тебя глаза красные и голос сел! — Юр, да я… Но Юра тут же отключился. Володя раздосадованно цокнул языком, но в ICQ тут же пришло сообщение: «Не обижайся только, я правда за тебя переживаю. Лучше потрать силы на выздоровление, чем на общение со мной!» «Ты зря так беспокоишься, я не настолько плохо себя чувствую. Но мне приятна твоя забота, — написал Володя. — Уговорил, я поехал домой». В ответ ему прилетел строгий смайлик, показывающий кулак: «Выздоравливай! Только попробуй не выздороветь!» А утром оказалось, что Юра беспокоился не зря. С трудом разлепив тяжелые веки, Володя порадовался тому, что сегодня суббота и на работу ехать не нужно. Герда, прыгнув на кровать, ткнулась холодным носом ему в щеку и коротко жалобно проскулила, как бы говоря: «Я вижу, хозяин, что тебе плохо, но мне очень нужно по делам». — Прости, девочка, — просипел Володя, медленно вставая с кровати, — но бегать сегодня придется без меня. Он выпустил Герду во двор. Прикрыл за ней дверь, оставив щель — собака умела открывать ее сама, — и снова упал в кровать. Юра написал непривычно рано — сообщение висело с полвосьмого утра: «Как ты себя чувствуешь? Температура есть?» Володя ответил: «Только проснулся, выпустил собаку и снова лег. Буду отсыпаться». — И провалился в липкий температурный бред, который сменился кошмаром. Володя даже сквозь сон чувствовал, как горит лицо, но в своем видении мерз. Он шел по руинам аллеи пионеров-героев, и с обеих сторон темными провалами глаз на него смотрели гипсовые статуи. Изо рта вырывался пар, ноги проваливались в землю. Он споткнулся о кусок выбитого камня, упал на колени, затормозил руками и увидел, как погружается в липкую грязную жижу. Володя пытался вырваться, вытащить руки, но чем больше сопротивлялся, тем больше его затягивало вниз, а внутренний голос объяснял, что это болото — его собственное прошлое и оно его топит. Он погрузился в грязь с головой и тут же вынырнул. Проснулся, посмотрел в белый потолок своей комнаты, глубоко, со стоном, вдохнул полной грудью. Но на него тут же белыми хлопьями посыпалась штукатурка. «Володя! — звал его знакомый голос, и он понял, что находится не в своей комнате, а в недостроенном корпусе пионерлагеря. Юра сидел на полу у стены, а вокруг него шелестели газеты, гонимые холодным сквозняком по пустым коридорам. — Володя, у меня ноги замерзли!» Он склонился над Юрой, и ощущение его кожи под губами показалось слишком реальным. Володя грел его колени своим дыханием и сжимал их холодными пальцами, а Юра хихикал и вздрагивал. А когда Володя поднял взгляд, Юра улыбнулся так, как умел только он, — тепло и ехидно. «Ты же понимаешь, что меня уже нет?» — весело спросил он. Володя замер, охваченный страхом — Юрино лицо начало стремительно меняться, взрослеть: волосы потемнели, под глазами залегли тени, с губ сползла улыбка. «Прошлое не вернется», — сказал уже знакомым, своим голосом Юра и рассыпался, оставив на руках Володи крошево гипса. Из лихорадочного сна Володю вытащил далекий женский голос. Кто-то звал его. Володя почувствовал, как что-то прохладное легло ему на лоб. Тиски вокруг головы чуть ослабли, сон отпустил, Володя смог приоткрыть глаза. Все вокруг было белым и качалось, и только спустя пару секунд он сообразил, что перед ним ткань белой водолазки. Володя поднял взгляд выше, сощурился и разглядел обеспокоенное лицо Маши. — Ох, ничего себе, уже нагрелось, — сказала она, убирая с его лба влажное полотенце. Вскочила, ушла на кухню, а когда вернулась, Володя смог кое-как сесть. — О, наконец-то пришел в себя! Я так испугалась, уже собиралась скорую вызывать! Упираясь руками в матрац, чуть покачиваясь, Володя смотрел на нее исподлобья и силился понять — сон это или галлюцинация? Так или иначе, Маши здесь не могло быть физически — как минимум она не знала, где он живет. — Так, ладно. — Маша положила полотенце на столик, сложила руки на груди и дала указания — непонятно, ему или себе: — Раз ты проснулся, нужно выпить жаропонижающее! — И снова умчалась на кухню. Вместо нее в комнату, сперва неуверенно просунув любопытный нос, а потом осмелев, протиснулась Герда. — Ты тоже мне чудишься? — поразившись охриплости своего голоса, спросил Володя, когда собака ткнулась ему в руку. — На ощупь вроде бы настоящая… — Он потрепал ее по ушам. Вскоре вернулась Маша с дымящейся чашкой в руках. Она поставила ее на тумбочку возле кровати и приказала Володе громко и четко, будто глухому: — Чуть-чуть остынет, и пей! — А когда Володя кивнул, принялась бурчать себе под нос: — Какой Конев внимательный, запомнил, где у тебя аптечка лежит, молодец… Ой, ты же, наверное, голодный! Будешь есть? В голове немного прояснилось. Володя поднял на Машу тяжелый мутный взгляд, с трудом просипел: — Конев? Тебя Юра попросил приехать? — А кто же еще? Не сама же я телепатически поняла, что ты заболел и лежишь тут почти без сознания? На телефон свой посмотри: он сначала писал, потом два часа до тебя дозвониться не мог… Да я и сама знаешь как перепугалась, когда приехала, а ты не открываешь? Хорошо, что Юра подсказал постучаться к соседям. Я думала, Татьяна даст мне ключи от дома, а она открыла калитку в твой двор. И то хорошо, я уж думала, через забор лезть придется. — Чего? — Володя не поспевал за ходом ее мысли. — Ну в твой двор. Та калитка — дальняя. У вас с соседями дворы соединены калиткой, — Маша указала на окно, — вон той. Вообще почему я объясняю это тебе? — Да понял я, понял, — буркнул Володя. — Да уж, для тебя не существует преград. — Он вяло улыбнулся. Рассеянно оглянувшись по сторонам, он запоздало осознал, что уже смеркается. — А сколько времени? — Половина седьмого. Давай пей лекарство, а то остынет! От синтетического запаха лимона подташнивало, но, пересиливая себя, Володя сделал пару глотков. В голове еще немного прояснилось, и наконец до Володи дошло главное: Юра так за него беспокоился, что даже прислал Машу из Харькова! — Блин, надо сообщить Юре, что все в порядке… — Володя потянулся за телефоном, чуть не разлив на грудь свое питье. — Успокойся, я уже написала ему СМС. Отчиталась, что ты проснулся. Он передал, чтобы ты пил лекарство, попробовал поесть и снова ложился спать. Володя пил и морщился от кисло-горького вкуса. Лучше бы он проглотил все разом, но было слишком горячо. Маша, присев на кровать рядом с ним, трясла в руке градусник. — На, — сунула она его Володе. — Нужно понять, насколько все плохо. Вдруг у тебя уже температура под сорок, а мы тут порошочки пьем… — …вместо того чтобы вызывать катафалк? — мрачно пошутил Володя. — Дурак ты! Володя лишь пожал плечами, скривился и допил остатки микстуры. Маша забрала у него чашку и градусник. Посмотрела на него. — Ну, жить будешь. Так есть-то хочешь? Он качнул головой — аппетита не было совершенно, а от лекарства моментально потянуло в сон. — Тогда ложись… Володя послушно упал затылком в подушку, Маша набросила на него одеяло, Герда лизнула руку и что-то коротко проскулила на своем собачьем языке. Володя посмотрел на нее и вздохнул — должно быть, голодная. — Маш, там на кухне, в нижнем шкафу, корм… Будь другом, покорми собаку, пожалуйста. — Не переживай, я уже. Твоя Герда сама мне все показала. — Ну ты и молодец… — Он зевнул. — Подожди, откуда ты знаешь, как зовут мою собаку? Она засмеялась: — Да Юра мне все рассказал, спи уже! Он провалился в зыбкий сон без сновидений, а проснулся от прекрасного запаха, просачивающегося сквозь прикрытую дверь спальни. В первое мгновение Володе даже почудилось, что он в родительской квартире — лежит на своем старом диване и слушает разговор матери и отца за дверью. Но сонная дымка быстро рассеялась, за дверью не было голосов, лишь негромко позвякивала посуда. Володя вышел из темной спальни в гостиную — свет резанул по глазам. Маша стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле, и громко ойкнула, когда он кашлянул, чтобы привлечь внимание. Володя распознал, чем так вкусно пахло на весь дом — Машиным борщом. — Я тут это… — Обернувшись, она развела руками, как бы извиняясь. — Немного у тебя похозяйничала. Пришлось сходить в магазин за продуктами, а то у тебя в холодильнике как-то все очень… скучно — курица да творог. Хорошо, что Татьяна подсказала, куда идти. Володя сел за стол, попытался проанализировать факты. Его и соседский участки соединяла калитка, чтобы собачница Татьяна могла приглядывать за Гердой, когда Володя оставался в городе. Значит, Маша сходила к ней, когда не смогла дозвониться и достучаться до Володи? И просидела с ним целый день, потратилась на такси и еду? — Маш, спасибо тебе. Очень неудобно, что я тебя так напрягаю. — Ой, да брось! Мне совсем не сложно, тем более ты тоже для меня много сделал. Я тебя среди ночи своими звонками донимала, а ты мало того что не бросал трубку, так еще и приехал ко мне в трудную минуту! Он заметил, что Маша смутилась: опустила глаза в пол, а потом и вовсе отвернулась, стала помешивать еду. — Почти готово, — пробурчала она. — Говяжьих костей в магазине не было, пришлось купить для бульона мякоть. Но тебе, болеющему, так даже полезнее — диетический получился борщ. И только попробуй отказаться! — Она потянулась к шкафчику и достала посуду. Выходит, уже успела выяснить, где что лежит. — Во-первых, я старалась, во-вторых, если не отчитаюсь в течение десяти минут, что ты поел, Юра меня прибьет. Несмотря на вялость, Володя хохотнул: — Юра в другой стране, как он сможет тебя прибить? — Силой мысли! — Она поставила перед ним тарелку. — Вот тебе смешно, а он мне каждые полчаса писал, пока ты спал. — Будто в подтверждение ее слов красная «раскладушка» на столе завибрировала. — Вот, говорю же! — Маша взяла телефон и принялась набирать текст, проговаривая его вслух: — «Юра, все ок. Володя проснулся, ест борщ. Выглядит плохо, но жить будет». Нет, не так: «Выглядит нормально». Володя усмехнулся: — Встретились два паникера. А борщ, как и в прошлый раз, оказался божественным. Володя, чтобы похвалить, собирался в шутку возмутиться, мол, куда смотрел Машин бывший муж, но вовремя остановился — такое могло ее задеть. — Володь, ну я поеду, — сказала Маша полчаса спустя. Она не только накормила его, но и вымыла посуду, несмотря на протесты Володи. — Поздно уже, мне утром на работу. Завтра я позвоню, а вечером еще заеду тебя проведать. Пей много жидкости, я видела у тебя мед — пей чай с медом. На улицу не выходи, там холодно! И вообще больше лежи и не вставай! Я оставила на столе аспирин, парацетамол и микстуру. Если завтра не полегчает, привезу что-нибудь посерьезнее. — Спасибо, Маша. Насчет завтра — не надо, не трать время зря. Ты и так весь выходной пустила псу под хвост. Он хотел как лучше, чтобы не напрягать ее, но Маша в ответ нахмурилась. — Но мне правда совсем не сложно! — И вдруг мило улыбнулась. — Мне даже приятно за тобой поухаживать… Володя вызвал ей такси, она строго-настрого запретила провожать ее даже до ворот и захлопнула дверь перед самым носом, прикрикнув: — Ложись спать! Из дома не выходи — продует! Оказавшись в постели, Володя первым делом достал телефон и запустил ICQ. Юра еще не спал. «Юра, ну ты даешь!» — сразу же, не здороваясь, написал он. «Кто бы говорил! Я уже собрался брать билеты и лететь в Харьков срочным рейсом! Угораздило же тебя!!!» — Желтый колобок в конце сообщения показывал кулак. «Не кричи на меня…» — ответил Володя, улыбаясь, и, сам не понимая, что на него нашло, отправил вдогонку смущающийся смайлик. «Ладно, не буду. Я просто переживал. Как ты себя чувствуешь?» «Плохо, но уже лучше, чем днем. Машин борщ — настоящая панацея!»

* * *

Утром ему полегчало — температура упала до стабильных тридцати семи и двух, но голова раскалывалась, горло болело, и ко всему прочему добавился сухой кашель. Закутавшись в одеяло, Володя с трудом передвигался по дому. Смотреть в зеркало даже не решался: догадывался, что выглядит как с креста снятый — хоть панихиду заказывай. Все воскресенье он провел дома. Чувствовал себя максимально бесполезным — самое ненавистное для Володи ощущение. В обед он заставил себя поесть, выпил лекарства и покормил собаку. На этом силы иссякли. Юра в четвертый раз за день поинтересовался его самочувствием, и Володя заверил, что начал выздоравливать, — не хотел заставлять его переживать. Но к вечеру, когда действие жаропонижающего прошло, а от очередного приступа кашля чуть не вывернуло легкие, Володя возвел усталые глаза к потолку и невольно задумался, каково ему было бы без Юры и Маши. Совершенно одному, в тишине пустого дома, проваливаться в яму горячечного бреда. А потом, чудом выбравшись из нее, падать в следующую. Володе стало по-настоящему страшно от осознания, что он совершенно один. Когда умер отец, вокруг него были люди, и то пришлось выбивать дверь. Если бы сердечный приступ случился дома — рядом была бы мать. А рядом с Володей только Герда, которая, случись что, никак не сможет помочь. После похорон отца Володе в голову не раз закрадывались пугающие мысли о том, что смерть — это не нечто абстрактное, чего никогда с ним не случится, а вполне реальная вещь. И хуже того — неминуемая. Нет, физическое здоровье Володи было в порядке: он правильно питался, а до того как в его жизнь ворвалась Маша, каждый день плавал в бассейне и бегал по утрам. Но, несмотря на все это, он не молодел. Здоровье могло подвести в любой момент. Разумеется, случись что-то совсем серьезное, он бы позвонил кому-нибудь: тому же Брагинскому или на худой конец Жене. Но если что-то внезапное вроде инсульта? Он содрогнулся, представив, как лежал бы и корчился, а вокруг бегало бы единственное любящее его существо, искренне желая помочь и совершенно не понимая, что нужно делать. Володю, конечно, нашли бы, но когда? Может, через неделю, может, позже… Раньше он вообще не задумывался о таком. Все эти страшные мысли появились после смерти отца. Должно быть, это последствие шока, а значит, скоро пройдет. «Но тренировки, — решил Володя, — нужно возобновить». Вечером пришла Маша. Не предупредила заранее, а сразу позвонила в дверь. Володя забыл про ее обещание и успел напрячься — кого еще принесло? Не Игоря ли? Уж кого-кого, а его он видеть совсем не хотел. Маша деловито разулась, прошла на кухню, водрузила на стол два пакета. — Я тебе тут лекарств принесла: сироп от кашля и капли в нос, жаропонижающего еще купила. А вот тут, — она достала из пакета контейнер, — плов, свежий, Димке готовила и тебе заодно положила. Не одним же супом питаться. Володя даже смутился — чем он заслужил такое расположение Маши? Тем, что помог разобраться с Димой? Но, если подумать, пользы от Володи было немного. А Маша тем временем уже переложила еду в тарелку и сунула в микроволновку. Володя посмотрел на нее, нахмурившись, и она заговорила: — Что? Давай, начинай рассказывать: «Маша, да не нужно было, да я вообще не голодный». Знаю я вас, мужиков. И даром что ты не совсем обычный мужик — все вы одинаковые. — Она махнула рукой и полезла доставать еду. — Хрена с два вы сами о себе позаботитесь! Взглядом указав Володе на стул, Маша поставила тарелку и положила вилку, а сама принялась заваривать чай. И Володя почему-то не посмел возразить. Стал молча есть, наблюдая, как она хозяйничает на его кухне — немного неуверенно, но только потому, что пока не запомнила, где что лежит. Герда крутилась возле ее ног. Маша вопросительно посмотрела на собаку, потом на Володю. Он строго буркнул: — Герда, отстань! Я покормил тебя час назад. Нечего перед гостьей выпендриваться! Герда не обиделась, подбежала, ткнулась носом ему в колено и потопала в гостиную. Запрыгнула на диван, легла и стала за ними наблюдать. За последние полчаса Володя не раз поймал себя на мысли, что Маша ему очень сильно кого-то напоминает. Но он никак не мог взять в толк, кого именно. — Та-ак… — сердито протянула она. — Вижу, что чая не убавилось. А ведь я говорила, чтобы ты пил побольше горячего! И тут Володю осенило. Он даже мысленно обозвал себя бестолочью за то, что не понял сразу. И не смог сдержать улыбки. Да Маша же вылитая его мать! Та была такой же одновременно заботливой и совершенно невыносимой, когда кто-то болел: будь то отец, сам Володя или соседка с третьего этажа. На душе потеплело, сердце защемило светлой грустью — Володя так давно не виделся с матерью. Мысленно сделал себе пометку: обязательно позвонить ей завтра. Маша заварила чай. Подвинув одну чашку Володе, подула в свою. — Ну а как у тебя вообще дела? Я все бурчу, а ты молчишь. — Да нормально… для болеющего. — Володя пожал плечами. — Устал лежать, а делать ничего не могу. — Да, выглядишь ты несчастным… — Она ободряюще улыбнулась. — Ну ничего, очухаешься! Кстати, а как там Юра? Вчера ведь чуть с ума не сошел. Володя хохотнул: — Это да, столько паники развел, аж неловко. — Да ладно, как же еще? — Маша как-то странно посмотрела на него: — Вы с ним типа… ну… вместе? Володя удивленно изогнул бровь. Опустил взгляд в чашку, медленно отпил чаю. — Ты… что имеешь в виду? — Ну в смысле «что»? То и имею! Вы вроде как… пара? — Она заговорщицки ему подмигнула — Володя и не ожидал от нее такого жеста. — Ну там, вспомнили былое, знаешь… — Маш, ну что ты несешь? — Володе показалось, что у него вспыхнуло лицо, но, скорее всего, это было от температуры. — Юра живет в другой стране, мы с ним виделись несколько часов и… Мы просто общаемся! Маша стушевалась. — Да? Ну прости, просто вчера мне показалось… Не знаю, «просто друзья» так не переживают! Володя покачал головой. — Не согласен. Иногда дружба намного сильнее всякой там… — отчего-то он запнулся на слове «любовь», — всяких других уз. Ведь на самом деле у нас с Юрой только дружба и осталась — от того, что было тогда в лагере. Понимаешь? — Ну да, наверное… Спустя столько лет… Любовь столько не живет. — Она грустно вздохнула и подперла подбородок рукой. В груди екнуло. Не то чтобы Маша сказала нечто новое, Володя и без нее это прекрасно понимал. Но сама мысль, что любовь действительно не может пережить двадцать лет разлуки, причиняла боль. — Ну что ты скуксился… Володь, да ничего страшного. Ты же поедешь к нему, может, еще наверстаете… — Он тебе даже о поездке рассказал? Маша пожала плечами. — Ну да, так, между криками о том, чтобы я срочно ехала тебя спасать. Они молча допили чай, Володя отнес кружки в раковину, зевнул. — Как у тебя, кстати, дела с Димой? Не ссоритесь? Маша насупилась, неопределенно мотнула головой — непонятно, то ли «да», то ли «нет». — Что? — переспросил Володя. — Ну так себе… Повздорили немного. У него характер, знаешь, вспыльчивый, весь в отца. Ничего, отойдет. — Это понятно. А из-за чего? — Та… — Она махнула рукой. Володя не горел желанием лезть в их отношения. Но Машина забота пробуждала в нем желание помочь. Подсказать ей что-нибудь, пусть даже если и не послушает. — Маша, точно ничего серьезного? — снова уточнил он. — Да правда, Володь! — воскликнула она, но в ее голосе послышалась вина. — Ну ляпнула сгоряча, что это у него подростковое и скоро пройдет. Ну он опять обиделся… Ну я что, не права, что ли? Перерастет он все это и забудет как веселое приключение. Володя лишь покачал головой. — Эх, Маша, ничему тебя жизнь не учит. Мы же это уже проходили. — Он медленно, с расстановкой объяснил ей, как малому ребенку: — Такие вещи просто так не появляются и бесследно не проходят. Тем более, как мне кажется, говоря ему такие слова, ты обесцениваешь то, что для него сейчас важно. Она вздохнула. — Ну я вроде смирилась, но все же продолжаю надеяться, что это… ну, баловство. Как думаешь, пройдет у него это? — Я уже отвечал тебе на этот вопрос. Сексуальность твоего сына, — он заметил, как Машу передернуло от этих слов, — не изменится. А дети и у гея могут быть. Но если Дима бисексуален, то кто знает, может, и женится, заведет обычную семью. — Ой, правда? — оживилась Маша. — Маш, ну я тебе объясняю очевидное. У тебя же есть интернет. Поищи там научные статьи вместо заговоров на мухах — и все узнаешь. Это же в твоих интересах, в конце концов. Она снова нахмурилась, ее взгляд забегал. Затем, странно прищурившись, посмотрела на Володю. — А ты не хочешь? С женщиной?.. Володя закатил глаза, отметил про себя, что уже успел привыкнуть к этому жесту при общении с Машей. — Снова здорово! И это мы тоже уже обсуждали! Маша встала из-за стола и уперла руки в бока. — Я же не о том, чтобы спать с женщиной! Я о семье, о детях. Тебе уже лет-то сколько, неужели не хочется? Володя резко вдохнул, собираясь поинтересоваться, как дети могут появиться без секса, но зашелся кашлем. — Вот об этом я и говорю, — сказала Маша, возведя палец вверх и закудахтала: — И позаботиться о тебе некому, а был бы женат… Володя ничуть не рассердился. Посмотрел на нее хмуро, а потом вдруг по-доброму засмеялся. — Да что ты привязалась со своей семьей да женой? Позаботиться обо мне и мужик сможет! — Фу! — воскликнула Маша, но скорее наигранно, чем с настоящим отвращением. — А что? Может, тебе тоже задуматься о том, чтобы найти, — он сделал ударение на следующем слове, — спутницу жизни? Мужики же все одинаковые, так? И ты сама говоришь, что женщины и лучше, и красивее мужчин! — Фу! — повторила Маша, скривившись. — Володя, что ты такое несешь? Он засмеялся: — Теперь ты поняла, что я чувствую, когда ты убеждаешь меня в необходимости жениться? — Ой, да ну тебя! — Она тоже засмеялась. Провожая ее к такси, Володя сказал: — Спасибо, что заехала. И за плов — тоже, очень вкусный. Он благодарил искренне. Пусть навещать его сегодня не было острой необходимости, зато за разговором быстрее пролетело время, да и настроение поднялось. — Да не за что! — отмахнулась Маша. Внезапно для самого себя Володя предложил: — Может, сходим куда-нибудь, когда выздоровею? В театр или на концерт, посмотрим, что там есть. И оболтусов своих можешь взять. — Вообще-то мой оболтус всего один, — уточнила она, — но я, конечно, только за! Давай! — Тогда договорились, я посмотрю афишу и позвоню. А пару часов спустя Володя пересказывал разговор с Машей Юре в ICQ. Разумеется, не весь, а только ту часть, где та заставляла его пить чай, есть плов и жениться. Юра отправил целый ряд смайликов — желтые колобки катались по полу от смеха. «Володя, так она, может, тебе свою кандидатуру предлагала? А ты, дурак, ничего и не понял!» «Ну что ты выдумываешь?» «Почему это выдумываю? Ты вообще-то завидный жених: солидный, со своим бизнесом, домом, без жены и детей». «Ага, только есть один нюанс…» «Какой же?» — спросил Юра и добавил ехидный смайлик. «А то ты не знаешь!» Но тот лишь посмеялся — снова смайликом. Володя, уже зевая, написал: «А вообще она мне жутко напомнила мать, если честно. Этими своими разговорами о семье». «Ну… злободневно. Или как там говорят? А если серьезно, ты что по этому поводу думаешь? Не хочется, чтобы кто-то был рядом?» Володя не стал уходить от щекотливой темы, честно ответил: «Хочется». Но умолчал, что в последнее время при мысли об этом «ком-то» перед глазами вставал образ Юры.

* * *

Володя вышел из машины, оглянулся по сторонам, посмотрел в серое небо. Погода не радовала ни вчера, ни сегодня — и, очевидно, не собиралась радовать в ближайшие четыре месяца. Конец ноября — та пора в Харькове, когда выходить из дома — плохая идея. Пасмурно и тускло. Такое ощущение, будто вполовину убрали яркость и насыщенность. Направляясь к площади перед ХАТОБом, Володя приподнял воротник пальто, прячась от промозглого ветра. Дожидаясь Машу, он прошелся вокруг выключенного фонтана, наблюдая за желто-коричневыми листьями, плавающими в воде. На фасаде оперного театра, хлопая на ветру, висела огромная афиша предстоящего мюзикла: белая маска на черном фоне и красная роза. Выбирая, куда пригласить Машу с парнями, Володя сразу же наткнулся на плакат с «Призраком Оперы» — такие были развешаны по всему городу. Сперва засомневался, подумав, что Маше-то, конечно, захочется пойти на известную во всем мире историю о любви, а вот Диме с Толей вряд ли будет интересен именно мюзикл. Тогда он посоветовался с Юрой, и тот помог принять решение: «Вряд ли они захотят пойти куда-либо, кроме современного концерта. А мюзикл — это хотя бы нечто среднее. Тем более, судя по твоим рассказам о Диме, ему может понравиться готический антураж». Но, помимо этого, Юра, конечно, не смог не подколоть: «Ты смотри… Да у вас, получается, семейный поход! Папа, мама, дети…» «Юра, ну что ты опять…» — ответил Володя, качая головой. Ох уж эти его шутки! «А что я? — смеялся смайликами Юра. — Маша — прекрасная женщина! И в молодости была красавица, а сейчас стала еще краше». Но Володя уже научился не поддаваться на его провокации и пошел на опережение: «А откуда ты знаешь, что она сейчас красивая?» «Ну так она мне свое фото прислала». «И зачем ей высылать фото тебе?» «Я сам попросил…» «А зачем тебе Машино фото?» — написал он, отправив вдогонку грустный смайлик. «Володя, блин! Ты чего? Мне просто интересно, насколько человек изменился. Я ей тоже свое отправил». Володя ничего не ответил — отвлекся на телефонный звонок. Он оставался на больничном, но работал из дома. Но Юра, видимо, как-то по-своему воспринял молчание и написал еще одно сообщение: «А ты случаем не ревнуешь, а? В „Ласточке“ я тебя к Маше ревновал, а теперь мы поменялись, да?» Володя, смеясь, отправил ему зеленый смайлик, который сдерживал рвотные позывы. Юра ответил коротко: «Уделал». Наконец со стороны Сумской показалась Маша: волосы убраны в высокую прическу, красная помада на губах. В черном платье и легком плаще, она ежилась от ветра. Следом за ней брели хмурый Дима и смущенный Толя. — Привет! — подходя ближе, Маша махнула Володе рукой. — Здравствуй. Хорошо выглядишь! — отпустил он дежурный комплимент, хотя это была чистая правда. Стоящий за ее спиной Дима цокнул языком и прокомментировал: — Маман вырядилась на свиданку! А нас-то нафига притащила? — И тут же получил за это тычок локтем в бок — от Толи. По Толе было видно, будто он не в своей тарелке. Впрочем, кто из всех четверых в своей, оставалось загадкой. Разве что Дима — у него был такой вид, словно плевать он хотел на происходящее вокруг. — Вообще-то в театр принято наряжаться! — назидательно подметила Маша. Уж кому-кому, а точно не Диме было рассуждать о дресс-коде: во всех этих цепях да шипах его самого не факт, что пустят в театр. Володя собирался это озвучить, но взглянул на часы и поторопил: — Идемте. Десять минут до начала. Пока поднимались по ступенькам ХАТОБа, Дима возмущался: — Нет, ну зачем все это надо? Какой-то мюзикл! Ты бы нас еще в оперу потащила! Маша ответила строго: — Сынок, прояви уважение! Дядя Володя нас пригласил, купил на всех билеты. Веди себя прилично! Дима пробурчал что-то под нос. А Володя ничего на это не ответил, но порадовался сразу двум вещам: что у него нет детей и что в ближайшие два часа разговаривать будет запрещено. Мюзикл Володе и понравился, и нет. Он наслаждался музыкой — в старом акустическом зале ХАТОБа живой оркестр звучал прекрасно, вот только сюжет вводил в замешательство. Володе показалось, что любовь Призрака к Кристине как к женщине фальшива. Он читал между строк иное: он видел любовь к музе, ревность — к ученице, а влечение — к ее голосу как к источнику вдохновения. Но никак не примитивное желание обладать человеком противоположного пола. Возможно, Володе просто почудилось, а возможно, постановщики русскоязычного мюзикла немного переврали, и стоило посмотреть оригинал. Он решил обязательно обсудить этот вопрос с Юрой. Выходя из здания театра, Маша вздыхала и, кажется, даже шмыгала носом. — Эх, ну как же все-таки грустно, Володя! Такая любовь… — Какая? — с иронией поинтересовался он. — Ну… — Она неопределенно развела руками. — Такая… А он исчез! И куда вот он исчез? Володя пожал плечами. — Мне кажется, он погиб. — Ну нет, — Маша поджала губы, — нет! Я буду думать, что он просто… ушел! Володя засмеялся. — Думай как знаешь, у каждого свое видение, на то оно и искусство. Краем уха он услышал разговор идущих поодаль Димы и Толи: — Ладно, признаю, все не так уж и плохо. — Да брось, тебе понравилось! — Ну не прям вот понравилось, но в целом было прикольно: музыка такая бам-бам, и оркестр такой громкий, правда, это оперное пение… у меня чуть глаза не лопнули… — Кстати, у «Найтвиш» есть кавер на заглавную тему из этого мюзикла, слышал? — Что, правда? — удивленно воскликнул Дима. — У тебя есть? — На компе где-то лежит. — Дашь послушать? Он подвез их домой. Прощаясь, Маша неожиданно чмокнула его в щеку, тут же ойкнула и принялась оттирать с его кожи красный след помады, приговаривая: — Спасибо тебе за вечер, было очень здорово! Давай как-нибудь еще раз куда-то сходим? — С удовольствием, — согласился Володя, не кривя душой.

* * *

Зима пришла в Харьков, как часто бывало, с опозданием. Первый нормальный снег выпал лишь ближе к середине декабря, а до этого все таял, оседая на опавших листьях. Герда радовалась снежинкам, ловила их и фыркала, когда белые пушистые мушки попадали на язык. Володя, наблюдая за ней, умилялся и даже немного завидовал: столько беззаботной радости было в этом существе. Новогодние каникулы приближались, все документы были готовы, билеты — куплены, но оставалось одно нерешенное дело. Володя откладывал его до последнего, но дальше тянуть уже было некуда. Стоя возле окна своего кабинета, глядя, как Харьков застилает белой пеленой снега, он достал телефон и написал Игорю в ICQ: «Доброе утро. Нужно встретиться в ближайшее время». Ответ пришел почти сразу: «Зачем? Новый рецепт?» Володя написал: «И он тоже, но вообще нужно поговорить». «Сегодня в восемь на Бекетова у памятника», — ответил Игорь. Володя сказал Юре, что разорвал все связи с Игорем уже давно, хотя на деле это было не совсем так: они больше не виделись и почти не общались, но точку в отношениях еще не поставили. Володя мог бы просто написать или позвонить, но решил поговорить с ним с глазу на глаз. Про рецепт он даже забыл — в последнее время так сильно уставал на работе, что перебивался слабыми снотворными. Игорь опаздывал. Володя нервно постукивал носком ботинка по мраморной плитке площади Бекетова и поглядывал на часы. Мелкий снег не прекращался с самого утра, укрывал высокой шапкой памятник влюбленным за Володиной спиной. Ироничное место встречи с учетом, что он пришел сюда расставаться. Впрочем, никто не воспринимал этот чересчур абстрактный памятник буквально: вытянутые, анорексично худые, обнаженные парень с девушкой сливались в бронзовом поцелуе. Скорее карикатура на любовь, чем ее воплощение. Хотя, может, это у Володи было такое искаженное восприятие, а другим людям нравилось? Игорь подошел, опоздав на целых пятнадцать минут. — Извини, задержался, отлучался по делам, — виновато сказал он. — Привет! Володя коротко кивнул: — Здравствуй. Игорь как ни в чем не бывало улыбнулся: — Что это ты так официально? Пойдем сядем в машину? Я на Дарвина припарковался. Володя нахмурился. Игорь выглядел хорошо — в строгом шерстяном темно-синем пальто, из-под воротника виднелся оранжевый галстук. Даже на расстоянии метра Володя чувствовал приятный аромат хвойного парфюма. Но от мысли, что они окажутся в замкнутом пространстве, Володя непроизвольно скривил губы. И когда только этот человек стал для него настолько чужим? — Давай лучше пройдемся? — предложил он. — Погода в кои-то веки хорошая. Игорь удивился: — Нет, мне в любом случае нужно в машину за рецептом. В принципе разговор должен был выйти коротким — Володя лишь пожал плечами и пошел вниз по улице. — Так о чем ты хотел поговорить? Володя хмыкнул, задумавшись, как начать. Вообще он полдня формулировал, что сказать, чтобы Игорь больше не сомневался и воспринял его слова всерьез. Володя не боялся причинить ему боль — он был уверен, что Игорь вряд ли почувствует что-то, кроме обиды. Которая, скорее всего, будет велика — как же, ведь будет задета его гордость. Лучше варианта, чем просто быть честным, Володя так и не нашел. — Нам необходимо прекратить наши встречи, Игорь, — начал он. — Они мне больше не нужны. Я их больше не хочу. Игорь продолжал медленно идти, опустив взгляд. — Ну то есть мы опять расстаемся, да? — Да. И насовсем, — кивнул Володя. Он ждал, что Игорь заявит, мол, такое уже было, тогда пережили и сейчас переживем, но тот промолчал. Они дошли до машины, Игорь снял ее с сигнализации, открыл дверь, достал свой портфель. — Ты уверен? — спросил он. Внешне Игорь оставался совершенно спокоен, но его выдавали подрагивающие руки, судорожно ищущие что-то в сумке. Вопрос показался Володе странным — за все последние месяцы он ни разу не усомнился в своем решении. Даже больше — отношения с Игорем для него закончились еще в сентябре, и эта встреча должна была лишь расставить все точки над i. — В чем уверен, Игорь? Мы с тобой три месяца не виделись, а общались за это время всего пару раз. Разве для тебя это не очевидно? — Хм… Ну мы и раньше отдалялись друг от друга. — Он кашлянул. — Так… почему? Из-за того дурацкого раза? Но я же извинился. Володя кивнул: — Да, и из-за того раза тоже. Но в целом наши отношения… Да боже, между нами уже давно нет никаких отношений! — Нет, я так не считаю, — уверенно произнес Игорь. — Я вообще-то собирался жену бросить, рассказать ей все! — И сколько лет ты собирался это сделать? И зачем? Ради меня? Игорь, не ври хотя бы себе. — Я не вру. — Он покачал головой и оглянулся, будто ища свидетелей, а когда убедился, что их нет, шагнул ближе и сказал: — Я правда хотел остаться с тобой. Может быть, лучше возьмем паузу? Зачем сразу расставаться? Ты вспомни, как нам было хорошо вместе… — Хорошо ли? — прищурился Володя. — Я бы сказал — удобно. Тебе были удобны наши отношения. Но теперь они стали неудобны мне. Володя не увидел во взгляде Игоря сожаления, но тот все равно сказал: — Жаль. Может, ты и прав, раньше надо было, а я все похерил. — Не вини себя, ты тут ни при чем. Просто я нашел человека… Мы не пара, но встреча с ним поставила многое на свои места. Игорь цинично усмехнулся: — Нашел очередного мозгоправа? — Нет, свою первую любовь. — Того немца, что ли? Володя скривил губы — от того, сколько презрения прозвучало в голосе Игоря. — Да, его. — И что? Почему вы не вместе, раз он вернулся в Харьков? — Он не возвращался. Просто приехал погостить и улетел обратно в Германию. Но мы общаемся. — Серьезно? — Игорь с издевкой ухмыльнулся. — И ты на что-то рассчитываешь? Ты не виделся с ним сколько — двадцать лет? Правда думаешь, что вернешь все, о чем ты там жалел? — Нет, но… Но Игорь, не дав ему вставить и слова, продолжил: — Вова, я тебя хорошо знаю, я вытаскивал тебя все эти годы из психозов, а этот… как там его? Юра? — Имя он будто выплюнул. — Он тебя настоящего знает? Володя злился, но сдерживался, не желая уподобляться Игорю и выплескивать весь негатив наружу: — Знает и понимает. Игорь скривился: — Да ладно? И про снотворное он тоже знает? И про кошмары, и про срывы? На это Володя только коротко вдохнул. Он понимал, что Игорь просто провоцирует, но признавал, что в его словах была доля правды. Игорь тем временем продолжал язвить: — А ты уверен, что кто-то другой, кроме меня, готов принять тебя настоящего? Нужен ли ты такой своему Юре? Володя на секунду прикрыл глаза и сжал зубы. — Ты имеешь право злиться, — ровно ответил он. — Но давай на этой громкой ноте все же разойдемся. Я не намерен больше слушать твой бред. Игорь хотел сказать что-то еще, но поджал губы и замолчал — наверное, догадался, что еще чуть-чуть и совсем потеряет лицо. Володя хотел было развернуться, чтобы уйти, но тот протянул ему сложенный вдвое листок. — На, все равно уже выписал. Чтобы к врачу не ходил, меня не подставлял. — Спасибо. Будь счастлив, Игорь. Возвращаясь пешком к офисной парковке, Володя как мог пытался не думать о его словах. Понимал же, что они сказаны сгоряча. Но в голове то и дело всплывали обрывки этих фраз. «Ты уверен, что он готов принять тебя?» Такие вопросы не волновали бы Володю, будь они пустым звуком. Но Игорь оказался прав — Володя не был до конца честен с Юрой. Он все еще не знал о таблетках. Не знал, что пить снотворное давно вошло у Володи в привычку — и физическую, и психологическую. Ну не спит он без таблеток, ну мучается от тревожности и кошмаров — и что? Какая разница, как именно он засыпает? Но Юра бы непременно сказал ему: «Ты убегаешь от проблем, борешься с симптомами, а не с причиной». Вот только выяснять причины не хотелось. Стоило вспомнить осень, когда вспыхивало Володино проблемное прошлое, — как его прошибал пот. Он столько дров наломал, но так ни в чем и не разобрался. «Нужен ли ты ему таким?» От этого вопроса все внутри леденело. Именно поэтому было так страшно открываться, было так страшно, что Юра узнает правду о нем. Но Юра уже узнавал. Он уже дважды натыкался на эти подводные камни, сам того не желая: первый раз — узнав о грязных подробностях их связи с Игорем, второй раз — о побеге с концерта. А теперь появится третий — снотворное, кошмары, панические атаки. И как Юра воспримет это? Изменится ли его отношение? А оно может измениться. Володя бы хотел открыться ему полностью, но страх, что Юра в итоге не выдержит и отвернется, был сильнее. А что, если правда отвернется? Что, если Володя и правда не нужен ему таким — даже в роли друга по переписке? Нет, конечно, он не умрет, и жизнь на этом не закончится. Все будет по-прежнему: работа, дом, собака. После новогодних праздников вернется мать, Володя станет ездить к ней по выходным. Наверное, будет и Маша — отношения с ней за последнее время стали теплыми, даже дружескими. Вот только не будет Юры — и станет пусто. Володя уже успел привыкнуть к тому, что он есть — пусть далеко, пусть на расстоянии тысяч километров, но утром, в обед и вечером он есть в экране ноутбука или мобильного. И от этого у жизни появляется новый смысл. Володя подъезжал к дому, когда в голову пришло неожиданное воспоминание. Десять лет назад он писал Юре письма «в никуда». Тогда они потеряли друг друга, их пути разошлись, Володю мучило сожаление. Он сидел под ивой, над вскрытой капсулой времени, и думал о том, что дай судьба им еще один шанс снова встретиться, они решили бы все проблемы и нашли ответы на все вопросы. Володя смог бы повернуть время вспять, наверстать упущенное и просто быть счастливым. Сейчас эта мысль из прошлого казалось нелепой. Судьба действительно та еще шутница. Она дала им второй шанс, они встретились — и что? Ничего. Потому что в этом мире никому не дано повернуть время вспять.