О Чем Молчит Ласточка

Володю позабавило обещание Юры написать в точное до минут время. Он даже решил, что тот пошутил, но нет. Наутро, едва переступив порог своего кабинета, Володя получил сообщение от контакта YuriKo: «С добрым утром!» «Здравствуй! Ничего себе ты пунктуальный!» — ответил Володя — часы показывали двенадцать минут десятого. «Ну так это же я, — написал Юра, добавив смайлик в темных очках. — Как ты?» «Я — хорошо, выспался. А ты? Приятно вернуться домой?» «Конечно, приятно. Здесь все знакомое, привычное, свое. Правда, пустовато. С собакой было бы веселее». «Тут ты прав, но собаки требуют много внимания: гуляй, играй, дрессируй, — написал Володя и, стараясь не выглядеть слишком серьезным, а то и скучным, добавил: — Чеши пузо». «Чесать пузо, наверное, самое утомительное?» — поддержал его шутку Юра. «Не то слово!» «То есть в идеале у меня должна быть собака, я сам и кто-то, кто будет за ней следить?» — спросил Юра, поставив в конце сообщения хохочущий смайлик. Володя улыбнулся. Он представил себе Юрино «в идеале», и сердце приятно сжалось. «Я ни на что не намекаю, — написал он в шутку, — но у меня в этом есть кое-какой опыт». «Опыт в уходе за собаками? Или в уходе за тем, кто ухаживает за собаками?» Разумеется, он не мог видеть его лица, но был уверен, что в этот момент Юра лукаво улыбается. Тогда Володя ответил: «Только за Гердой. Но, знаешь, она ведь и за мной ухаживает тоже: заставляет бегать по утрам, перестирывать верхнюю одежду чаще, чем нужно, ну ты понимаешь…» «Уф, спасибо, развеселил. Классная у тебя собака. Вообще вы с ней оба классные». «И ты, Юр», — написал было Володя, но удалил, так и не отправив. Ненадолго замолчали. Володе позвонил Брагинский, предупредил, что скоро зайдет. Но ни работать, ни тем более прощаться с Юрой не хотелось. Володя тянул до последнего. Написал: «Что сейчас делаешь? Какие планы на день?» «Сижу на кухне, пью кофе. В девять пойду работать. В смысле, в девять по моему времени. А чем ты будешь заниматься?» «Мне нужно отрабатывать отгулы и сдавать долги». «Долги? Ты же начальник! Кому это ты должен?» «Как раз из-за того, что начальник, я должен всем». Пусть этот разговор и походил на бессмысленный треп, пусть и не в Володином стиле было чатиться, но эту переписку он не считал пустой тратой времени. Наоборот, сейчас для Володи не существовало ничего важнее нее. Потому что — подумать только! — в эту самую минуту Юра, самый дорогой человек его прошлого, делал то же, что и Володя: думал о собеседнике. Володя представил, как он сидит на кухне с чашкой кофе, задумчиво хмурится, а затем улыбается, тут же набирая сообщение. Юра думает о нем прямо сейчас. Между ними почти две тысячи километров, но он будто совсем рядом. Юра ответил ему смайликом — желтый колобок печально вздохнул. Володя поймал себя на мысли, что его начинает раздражать Юрина привычка вместо слов отвечать смайлами. С другой стороны, стало ясно, что разговор заходит в тупик, и это заставило Володю взять инициативу в свои руки. Он напомнил: «Юр, ты писал вчера, что расскажешь, почему сообщаешь такое точное время». «Я живу по режиму. Работаю дома, сам себе начальник, но работа у меня творческая, а лень — сильная. И еще я очень люблю откладывать все на потом. Но в моей профессии не сделал — не заработал, не заработал — не поел». Володя приятно удивился, но в ответе немного преувеличил восторг — ему захотелось похвалить Юру: «Должно быть, это очень трудно — жить по режиму. Это ж какую силу воли надо иметь. Вот ты молодец!» Юра набирал сообщение долго. «Это правда тяжело. Отступать от него нельзя ни при каких обстоятельствах. Чтобы писалось хорошо, надо заниматься не меньше семи часов в день. Во всяком случае, так надо мне, у других может быть по-другому». «Ты сам составил этот график или перенял у кого-то?» «Конечно, сам. Года два составлял и привыкал потом еще месяцев восемь». «И вообще не отступаешь от него?» «Вообще. За последние три года ни разу не нарушил». «Вау…» — только и смог ответить Володя. Задумался, что еще написать, как выразить свой теперь уже неподдельный восторг, но размышления прервал вошедший в кабинет Брагинский. Протянул Володе руку, здороваясь, положил на стол толстую пачку бумаг. — Они нам, конечно, красивый отчет по трудозатратам нарисовали. Так с виду и не скажешь, что пытаются нас нае… — Брагинский осекся — в кабинет зашла Лера, поставила кофе на столик и удалилась. — Обмануть. Володя поднял руку в успокаивающем жесте. — Ничего, найдем к чему докопаться. Садись. Пока Брагинский, пыхтя, устраивался на диване, Володя набрал сообщение Юре, но не успел отправить — тот написал сам: «Так. У меня по моему шикарному графику… — смайлик в темных очках — …работа до часу дня по Киеву. Потом обед. Могу написать в 13:20. Тебе будет удобно?» «Конечно! Пиши! Буду ждать!» Юра прислал в ответ смайлик «Окей», и Володя, опомнившись, быстро набрал: «Скажи, где можно купить твою музыку?» — он затаил дыхание в ожидании ответа, но Юра вышел из Сети. Володя черкнул в ежедневнике: «Узнать график Ю», отпил кофе, взял в руку карандаш и открыл отчет. Работа кипела, задачи текли нескончаемым потоком, каждые двадцать минут в кабинет кто-то стучался. Володя сидел вымотанный. От каждого скрипа двери, письма или звонка внутренне восклицал: «Оставьте меня в покое!» Но, как назло, дел только прибавлялось и прибавлялось. Все было не так — он даже сидеть уже не мог: спина от ключиц до ягодиц ныла, напоминая об Игоре. Хотелось лечь. А мысли вертелись вокруг одного: скорее бы дожить до обеда. В час с небольшим Володя выгнал всех из кабинета. Заказал еды прямо в офис, стал ждать сообщений. Прилег на диван, задумался. Охвативший его психоз не прошел окончательно, но Володя чувствовал себя спокойнее. Стыд и чувство вины тлели глубоко внутри, но не рвались наружу так отчаянно и бесконтрольно, как на прошлой неделе. А на душе все равно скребли кошки. Володю мучали новые вопросы и новые тревоги, новые сладкие воспоминания, новый Юра. Что между ними будет дальше и есть ли вообще у них будущее? Володя не знал. Единственное, в чем он был точно уверен: Юру отпускать нельзя. Конечно, он изменился, а насколько сильно — еще предстояло выяснить. Но дело было даже не в том, насколько нынешний Юра отличался от подростка, которого когда-то любил Володя. Теперь вопрос в другом: нужен ли ему взрослый Юра? А наоборот? Безусловно, с годами они оба изменились, возможно, их уже ничего не связывало, но после той ночи к Юре потянуло так сильно. Его изящные движения, пальцы на обнаженной спине, чудесный запах, жесткие волосы, темно-карие глаза, голос, речь, акцент, мягкие «ф» и «х» — все такое знакомое, но совершенно другое, необычное и притягательное. За проведенное вместе время Володя заметил в Юре кое-что новое, чего никак не ожидал обнаружить в хулигане Коневе, — жеманность. Но она ничуть не раздражала, даже наоборот — необычайно ему шла. Обо всем этом хотелось думать, хотелось представлять его снова и снова, вспоминать его прикосновения и, быть может, даже вообразить, чем эта ночь закончилась бы, дай Володя себе волю. Из размышлений его вырвал звук сообщения ICQ. Володя распахнул глаза, бросился к ноутбуку, прочел: «Я, конечно, могу узнать список магазинов, но давай сделаем по-другому: я просто пришлю тебе диски по почте?» Настроение тут же поднялось, а иссякшие было силы вернулись как по волшебству. Володя улыбнулся. «Только если с автографом!» «Договорились. Вечером поеду сдавать заказ, прихвачу диски и постараюсь сегодня же отправить». «Что за заказ?» «Саундтрек, как обычно». Принесли обед, и Володя принялся одной рукой есть, а второй — набирать текст. Дважды опечатался, дважды исправил, отправил Юре: «Подожди, так этим ты занимаешься? Пишешь саундтреки на заказ?» «Это мой основной способ заработка. А что? Скажи еще, что разочарован?» «Нет, просто я ничего не понимаю в вашем композиторском ремесле». «А разве это не логично? Все композиторы писали на заказ. Раньше для опер и балетов. Сейчас еще для кино, сериалов, игр, рекламы и прочего». Володя не знал, как это сообщение прозвучало бы вживую, но показалось, что Юра рассердился. Надо было исправлять ситуацию. «Юр, мне просто очень интересно, чем ты живешь, — со всей искренностью написал Володя. — У нас было мало времени обсудить это лично, я не успел спросить всего. А текстом я выражаюсь… ну… не очень». Ответ пришел быстро: «Я вижу». Володя едва не прорычал от досады: — На что в этом чертовом сообщении можно было обидеться? Что я написал не так? Он ценил возможность переписываться молниеносно. Им бы молодым общаться в ICQ как сейчас — стольких ошибок могли бы избежать. Но в быстрой переписке короткими сообщениями скрывались подводные камни: это только текст, толком не обдуманный, не передающий ни интонаций, ни истинных эмоций. Не через слово же смайлики вставлять. Но было бессмысленно сердиться на бездумно написанную фразу. Сделанного не воротишь, а если Юра обиделся, значит, нашел на что и Володя в любом случае неправ. «Теперь я тебя даже спрашивать о чем-то боюсь», — набрал Володя и, немного поворчав, отправил смайлик с большими грустными глазами. «Спрашивай уж, раз начал», — смилостивился Юра. Володя уловил в его ответе иронию. «На концертах ты тоже играешь саундтреки?» «Нет. Права на заказы мне не принадлежат. И вообще, что ты пристал к саундтрекам? Мне заказывают не только их. А еще я пишу для себя, с этим и выступаю». Володя решил — эту тему нужно немедленно закрыть, но Юра уже разошелся. Не меньше минуты Володя наблюдал, как тот набирает сообщение. «Сразу пресекаю кучу вопросов. Да, я закончил консерваторию и стал пианистом, но понял, что в Карнеги-холле мне не выступать — не хватит ни терпения, ни таланта. Я плюнул на академическую музыку. Мне проще жить, ковыряясь с заказами, чем выступать на конкурсах, преподавать и заниматься всем прочим, что идет рука об руку с академом. Я думал, что это мое, но ошибся. Было жалко нескольких лет жизни, но от правды не уйти. Я начал заново». Володя покачал головой. «Поражаюсь силе твоего характера. Ты правильно поступил. Занимайся тем, чем тебе больше нравится. — И добавил: — Только не злись на меня». А в ответ — опять смайлик. — Блин, Юра! — воскликнул Володя. — Ну что за привычка дурацкая?! Стал размышлять, как его попросить прекратить отвечать рожицами, но решил, что под горячую руку лучше не лезть. «Что будешь делать вечером?» — спросил он. «Работать. А потом пересматривать „Властелин колец“». «Любишь фэнтези?» «Не очень. Я смотрю кино в целях саморазвития. Полезно слушать не только свое, тем более что во „Властелине“ композитор провел отличную работу с лейтмотивом. Если не сказать гениальную». Володя даже выдохнул от облегчения — похоже, склока улеглась. «А в чем именно гениальность? Расскажи, я вечером тоже посмотрю». «Не стоит, этим я тебе только голову заморочу». «Морочь на здоровье. Мне очень интересно тебя слушать. Только объясни попроще», — ответил Володя, спешно ища в интернет-энциклопедиях, что такое лейтмотив. Пусть он и имел представление о лейтмотиве, но подозревал, что его знания примитивные, поверхностные, возможно, даже ошибочные. А общаясь с настоящим профессионалом, термины нужно знать. Володя нашел статью, стал читать, но тут же бросил — в странице текста содержалась целая куча неизвестных понятий. — М-да… — Он покачал головой, осознавая свою беспомощность. Сколько еще Володя не знал о вещах таких же естественных и привычных для Юры, как слова вроде «хлеб» и «утро» для всех остальных? Он что, не сможет полноценно общаться с Юрой, не заглядывая в энциклопедию? Узнавать, как у него прошел день, без шпаргалки? Нет, это никуда не годилось! Нужно было узнать хотя бы основы, прочесть учебник. Тем временем Юра ответил: «В двух словах — это симфония для чайников. Посмотри фильм с закрытыми глазами — и по саундтреку все равно поймешь сюжет. Музыка рассказывает его в той же степени, что и визуальный ряд. И даже больше — музыка его предсказывает». Только они начали обсуждать безопасную и весьма интересную для обоих тему, как настало время работать. Пришлось прерваться. Они договорились списаться в восемь. Володя вернулся домой, вооруженный дисками с фильмом и двумя книгами: учебником по теории музыки и монографией о музыкальном мышлении — вторая особенно его заинтересовала. В двадцать ноль девять Юра отрапортовал, что отправил диски со своими записями. Следом прислал огромное сообщение с анализом саундтрека к трилогии «Властелин колец» и еще два — про лейтмотив «Братства кольца». Володя прочел их трижды, а во время просмотра фильма — или, вернее сказать, прослушивания — перечел еще несколько раз. Никакое другое кино не было таким интересным и одновременно утомительным, ведь пришлось очень сильно напрягать внимание. Таблетки, что прописал ему Игорь, помогали спать, но делали Володю заторможенным. Он стал спокойнее, но и уставал быстрее — за прошедший рабочий день несколько раз ловил себя на мысли, что мечтает поспать. Но все-таки вялость была меньшим из двух зол. Уж лучше так, чем находиться на грани истерики. Фильм оказался неожиданно длинным, и Володя лег поздно. Выпил снотворное и мгновенно уснул. Проснувшись позднее обычного, с трудом продрав глаза, Володя сел в машину и обнаружил еще один минус своего состояния: плохая реакция за рулем. Пришлось ехать медленно и очень осторожно. Поэтому, когда он вошел в офис, Юра уже ждал его в ICQ больше двадцати минут. «Что вчера писал: свое или на заказ?» — спросил Володя, когда они обсудили «Братство кольца». «Вчера получил сценарий, только сел разбирать, как его отозвали. Будут вносить правки». «Тебе сценарий дают?» «По-разному. И отбирают тоже, как видишь. Ну ладно, как говорится — нет добра без худа. Или говорится не так? Забыл… В общем, пока переделывают, у меня есть время писать свое». «Начинаешь новое или продолжаешь старое?» «Новое». «Случайно не поездка в „Ласточку“ вдохновила?» «Угадал! Вдохновила — и на редкость сильно. Тишина в ней какая-то особенная, она говорит больше, чем звук». Володя написал: «А я вдохновил на что-нибудь?» — но тут же удалил и отправил другое: «Что это будет? На каком инструменте, в какой форме и так далее?» «Хочу написать еще одну симфонию. Но теперь нечто светлое, ностальгическое. Столько раз начинал, но не заканчивал. Симфония в принципе сложное произведение, роман в музыке, над ним придется очень долго работать. А по задумке новое произведение должно быть автобиографическим, а значит, потребует массу сил и нервов». «Здорово, Юр! Вот бы послушать». «Пока рано. У меня только наработки. Экспериментирую». «Когда напишешь какой-нибудь кусочек, дашь послушать?» «Посмотрим, как ты будешь себя вести», — ответил Юра, и Володя уже знал, что вдогонку получит смайлик.

* * *

В легкомысленных разговорах ни о чем прошел сентябрь. Все это было забавно и непривычно для Володи. Так много он не общался в Сети ни с кем, даже с Игорем. В Юре Володе нравилось все: от его точности до — пусть он и не признавался себе в этом — смайликов. Но в глубине души Володя понимал, что они пишут друг другу только для того, чтобы не потеряться снова. В остальном переписка была, по сути, бессмысленна, ведь дальше нее все равно ничего не зайдет. А разговоры с каждым разом становились бессодержательнее и короче. Мысль о том, что рано или поздно темы попросту закончатся, пришла к Володе неожиданно. Перед сном, лежа в кровати, он по привычке заглянул в ежедневник — вспомнить, какие дела ждут его завтра, полистал книгу по музыкальному мышлению и выяснил, что в ней в основном идет речь о мозге, поэтому решил отложить ее на потом. С большим трудом прочел две главы музыкальной теории, ничего не запомнил, зато убедился, что вечером ему не удается нормально усваивать информацию. Убрал книги в сумку, чтобы читать их днем, в перерывах на работе. Он выпил снотворное и стал ждать, когда то подействует. На душе было неспокойно: его мучили мысли не о встречах, отчетах и распоряжениях, а о переписке — о чем говорить завтра? Не про теорию же музыки, это глупо. И еще глупее — про работу. Одно успокаивало: когда придет посылка от Юры, он точно найдет, о чем рассказать. Но в подсознание закрался страх: пусть они с Юрой и могли обсудить все вещи в этом мире, но рано или поздно им станет не о чем говорить, станет сложно писать друг другу. Что будет делать Володя, когда все темы закончатся, а новых не найдется, потому что они далеко друг от друга и живут совершенно разными жизнями? У них нет общих увлечений, есть только прошлое, но нет настоящего и будущего. Володя не мог позволить себе снова потерять то, что было так важно. И, видимо, Юра думал о том же самом. Он находил темы из ниоткуда: присылал фотографии того, что его окружает: домов, сада, каких-то церквей, — и писал об увиденном сегодня. Однажды прислал фотографию метронома с надписью «Работаю». Их общение стало выглядеть невероятно жалко. Наверное, Юра считал так же, но упрямо продолжал писать, даже когда было очевидно, что он теряет интерес. Каждый день в строго отведенное время — утром в девять, в обед и вечером в восемь — он отправлял бессмысленные сообщения и глупые фотографии. Володя ждал его посылку как никогда. Он уже потерял всякую надежду получить Юрину музыку, но все-таки дождался — седьмого октября в дверь позвонил почтальон и передал ему коробочку с двумя дисками, подписанными косым почерком. На первом Володя прочел: «Володьке от Юрки». На втором: «Моему особенному другу». Сердце сжалось. Володя даже не сразу осознал, что держит в руках годы Юриных мыслей, облеченных в музыку. Его опыт и чувства — все было здесь. «Я получил твои диски. Не могу найти слова, чтобы выразить, что чувствую, держа их в руках», — отправил Володя в офлайн. Была суббота, он скучал дома, но Юра работал по привычному графику и ответил бы не раньше, чем через пару часов. Володя включил музыку и перечитал свое сообщение. Оно показалось ему таким нелепым, что пришлось добавить: «Ненавижу аську. У меня не получается текстом передать то, что хочу. Все как-то расплывчато и безэмоционально». Через два часа пришел ответ: «Володь, ты не хочешь созвониться?» «Хочу. Когда? Сейчас?» «Когда хочешь. У тебя есть скайп?» «Нет. Я на мобильный наберу». «Погоди, не спеши. На мобильный не надо — это очень дорого». «Цена — это не аргумент. На пять минут денег хватит». «И какой толк от пяти минут? Лучше установи себе скайп, поговорим нормально. Можем даже с видео, если твой интернет позволяет». Володя слышал о скайпе, но никогда им не пользовался. Где-то явно таился подвох — видеозвонки, да еще и бесплатно. Впрочем, Юра быстро расставил все точки над i — для скайпа требовался быстрый интернет, которого в «Ласточкином гнезде» не было и пока не предвиделось. Но в офисе такой интернет был. Дорогой, не безлимитный, но быстрый. Главное, звонить, когда все сотрудники разойдутся по домам, чтобы не делить с ними скорость. «Завтра поеду в офис. Буду ждать от тебя команд, что нужно сделать, чтобы тебя увидеть». «Хорошо», — ответил Юра и задал универсальный вопрос, от которого Володю уже мутило. Правда, без него их общение прервалось бы еще месяц назад: «Что ты сегодня делал?» «Отдыхал, — сухо ответил Володя. И вдруг вспомнил свою старую и, как он считал, дурацкую идею, о чем поговорить. Подумал, кивнул сам себе — пусть дурацкая, зато тема. — Читал книгу по теории музыки». Юра ответил не сразу — прошло несколько минут, прежде чем Володя получил: «Зачем это тебе?» «В смысле? Ты же музыкант, как нам говорить о твоей жизни, если я ничего не знаю о музыке?» «Зря ты так шутишь». «Я не шучу. — Володя сфотографировал книгу. — Прими файл». Он увидел, что Юра скачал фотографию, и стал ждать ответа. Но Юра не отвечал даже слишком долго. «Ты где?» — поторопил Володя и получил мгновенный ответ. Юра будто повторил его сообщение: «Иногда я тоже ненавижу аську. Когда надо думать, что собираешься сказать, формулировать». «Для меня ничего формулировать не надо, просто скажи, что на уме», — написал Володя, но ждать все равно пришлось. Юра набирал сообщение не меньше пары минут. «Мне очень приятно. Никто никогда не интересовался, чем я живу, настолько, что даже книги бы читал. Ну то есть по-настоящему интересовался. Музыка не просто важна для меня, она — это и есть я сам. Даже близкие не понимают, как много она для меня значит, хотя спрашивают, но ты вот… Книги читаешь ради меня. Я такого не ожидал». «Не ожидал от меня? Это еще почему?» «Вообще ни от кого не ожидал». После таких слов Володя пообещал самому себе не только закончить обе эти книги, но и прочесть как минимум десяток-другой. До этого разговора теорию музыки в будни он оставлял на работе, но на выходные брал домой, так что она всегда была с ним. Но теперь Володя положил в сумку и вторую книгу, показавшуюся ему бесполезной и слишком сложной, — о музыкальном мышлении. Ему хотелось изучить все, даже косвенно касающееся музыки. Тем более книгу о том, как работает мозг музыканта. Подозревая, что придется долго возиться с установкой скайпа, Володя приехал в офис с утра. Охранник, привыкший, что начальник и раньше работал без выходных, не удивился, открывая ему дверь. Володя вошел в кабинет, по Юриной инструкции стал скачивать и устанавливать скайп. Дело шло медленно, и, пока ждал, Володя на удивление продуктивно поработал. Затем взялся за книгу по теории музыки, но, не успев начать, отвлекся на сообщение в ICQ. Это был Игорь, он снова даже не поприветствовал Володю. «Ты вообще собираешься мне писать?» «Сам бы написал, если заждался», — равнодушно ответил Володя. Не хотелось даже вспоминать о нем, а общаться — и подавно. Тем более что, судя по всему, тот собрался выяснять отношения. «Значит, извиняться ты не собираешься?» «Я? Я должен извиняться? Перед тобой? Игорь, ты что-то путаешь», — быстро набрал Володя, увидев, что Юра появился в Сети. Володя открыл окно чата с YuriKo и прочитал: «Привет! Вечером все в силе?» «Здравствуй! — ответил он. — Да, специально приехал в офис пораньше. Устанавливаю». «И как успехи?» «Жду письма с подтверждением регистрации. Книжку читаю». «О! Ну и как, готов к экзамену?» «По теории музыки? А можно мне автомат?» Юра прислал хохочущий смайлик, Володя улыбнулся. В другом окне, в чате с Игорем, тоже пришло сообщение. Володя переключился на него, прочел: «Ты меня кинул в гостинице, просто взял и ушел. И ждешь, чтобы после такого облома я сам тебе писал?» «Игорь, а тебя ничего не смущает? В твоем поведении в гостинице, я имею в виду». «Что меня должно смущать? — тут же ответил Игорь. — Я просто делал то, что ты просил». Володю начал злить этот разговор. Он заколотил пальцами по клавишам: «Только это и больше ничего? Ну-ну… Тебе, видимо, показалось, что я был неадекватен и ничего не помню, но, прикинь, я все помню — ты пытался меня отыметь!» Он отправил сообщение и переключился обратно на чат с Юрой. Тот писал, что освободится сегодня пораньше, в девятнадцать пятьдесят. Володя собирался ответить что-нибудь забавное, но прозвучало уведомление от почты — пришло письмо с подтверждением регистрации. «Кажется, все получилось», — написал Володя в чат с Юрой и свернул ICQ, спеша закончить установку скайпа. Когда дело было сделано, Володя принялся изучать новое приложение. Стал искать в нем контакт Юры и увлекся так сильно, что вздрогнул от неожиданности, услышав тихое «о-оу». В ICQ пришло сообщение. Сосредоточенный на скайпе, Володя рассеянно взглянул на всплывшее внизу экрана окошко — ник Игоря и маленькое, обрезанное сообщение: «Отыметь? Ты чег…» И тут Володя окончательно разозлился. Он свернул скайп, открыл ICQ и набил текст так яростно, что под пальцами жалобно скрипнул ноутбук. Не глядя, ударил по клавише Enter, и в чате появилось: «Выпороть, Игорь, не значит отыметь! Ты пытался воспользоваться моей невменяемостью и чуть не изнасиловал, когда я был не в состоянии отказать». Ответ на его сообщение пришел незамедлительно. Странный ответ: «Что за херня у тебя творится?! Ты там совсем с ума сошел? Прошлого раза не хватило?!» — Что за?.. — пробормотал Володя, поднял взгляд на строчку выше, к имени собеседника — YuriKo. И беспомощно уставился на окно чата с Юрой — последнее сообщение Володи начиналось со слов «Выпороть, Игорь, не значит…». Осознание случившегося приходило медленно. Внутренний голос протестовал: «Да быть не может!» Мозг отказывался принять, что Володя отправил такое сообщение не тому адресату. Как он вообще умудрился это сделать, ведь окна-то разные? Но сколько бы Володя ни сопротивлялся, глаза видели другое — он отправил это Юре. Сердце на миг замерло и ударило так, что стук эхом отразился в голове. Володя обхватил ладонями лицо. Он много раз слышал выражение «провалиться сквозь землю», но даже не догадывался, что это чувство может быть буквальным. А оно таким и было. Володя буквально опускался ниже и ниже — кресло чуть откатилось назад, будто призывая его спрятаться под стол. Время тянулось, Юра молчал. Володя пытался придумать ответ, но что он вообще мог сказать? — Дурак, — прошипел сквозь зубы сам себе. — Напиши хоть что-нибудь! И стал набирать совершенно дурацкое сообщение, прекрасно понимая его ничтожность: «Это было не тебе». Юра ответил мгновенно и зло: «Да я, блин, и так понял, что не мне!» «Только не думай обо мне плохо», — написал Володя, кривясь от того, насколько жалобной получилась просьба. Его охватило сильнейшее чувство стыда, он побледнел. От ответа Юры стало еще хуже: «Я не буду говорить об этом сейчас, мне надо работать». Володя опустил голову на сложенные на столе руки. Кем он стал в глазах Юры теперь, со своими мерзкими пристрастиями? Гадким психом? Володя не удивился бы, окажись все так. Тут нечему удивляться: отвращение — нормальная и вполне предсказуемая реакция. Он с трудом нашел в себе силы спросить Юру: «Ты напишешь мне вечером?» Но тот, явно взбешенный, проигнорировал этот вопрос и спросил сам: «Ты скажи мне только одно: тебе реально было мало прошлого раза?» «Это не еще один раз, я и писал про прошлый. Больше я даже не виделся с ним — и не хочу». «Не хочешь видеться или не хочешь, чтобы тебя били и унижали?» «Никто меня не унижал! И я не мазохист! Это был исключительный случай!» — чуть было не отправил Володя, но удалил, рассудив, что такой ответ может стать поводом для новых разборок. Отправил наиболее безопасное: «И то и другое». Он видел, что Юра набирает сообщение. Глядя на иконку пишущего карандаша, он терпеливо ждал целую минуту, прежде чем тот остановился и пришло неожиданно короткое: «Все, ухожу. Мне надо работать». «Юра, подожди! Я все испортил?» «Нет, я просто занят. Я напишу тебе вечером. До свидания, Володя». От досады хотелось рычать. Володя встал из-за стола, пошел умыться. Посмотрел в зеркало — бледный и всклокоченный. Опять какой-то жалкий. Странное наступило время — раньше день за днем он становился сильнее и крепче, а теперь все труды прошлых лет, будто слепленные из песка, рассыпа́лись прямо на глазах. Неужели они на самом деле ничего не стоили? Неужели все, чего Володя добился, — создал красивую маску? Он вернулся в кабинет, сел за стол. Сообщение от Игоря все еще мигало. Володя прочел: «Отыметь? Ты чего? Ты обиделся на то, что я хочу тебя?» «Я не знаю, смогу ли теперь тебе доверять. Ты мог бы просто попросить тогда». «И ты бы не отказал?» «Нет». «Хорошо, я прошу тебя, давай поменяемся местами?» Володя не стал отвечать сразу. Тупо смотрел в экран. Думал о том, что все эти разборки с Игорем, словно мышиная возня, глупы, мелочны и бессмысленны. Но как много от них вреда. Зазвонил телефон, на экране высветилось: «Игорь». Володя не хотел его слышать и сбросил. Игорь написал в ICQ: «Вов? Почему не берешь трубку?» «Не хочу. Не до тебя сейчас». «Почему? Сегодня выходной!» «Да просто не до тебя», — спокойно ответил Володя, но реакция Игоря была агрессивной: «Вот так, значит? Тогда пошел ты, чертов невротик! Было бы перед кем унижаться!» Прочитав это, Володя даже бровью не повел. За годы общения не только Игорь узнал Володю, но и наоборот. Он наизусть выучил все реакции Игоря, нашел, на какие точки надавить, и сейчас спровоцировал его специально. И все-таки Игорь был прав: у Володи случались срывы, и тот, что произошел в сентябре, далеко не первый. А Игорь не раз помогал ему справляться: разговаривал, выписывал рецепты. А однажды, в самом начале их общения, сделал то, о чем попросил Володя, — выпорол. Можно было по пальцам сосчитать, сколько раз эта проклятая порка вообще случалась в его жизни: все в молодости и вот недавно — в сентябре. Не больше пяти раз за почти сорок лет! И о последнем узнал Юра. Нужен ли Володя ему такой, какой есть, — невротик? Не испугается ли? — Так, стоп. Хватит себя стыдиться, — прошептал Володя. Он не мазохист. Но даже если бы Володя был им, то это его личное дело и стыдиться здесь действительно нечего. Тем более что Юра знал про шрамы — и все равно принял Володю. Но своим сообщением он окунул Юру в грязные подробности того вечера. Подробности столь унизительные, что Володя не знал, как теперь смотреть ему в глаза и захочет ли Юра вообще с ним увидеться. Захотел. Во всяком случае, сдержал слово и написал, как обещал, в 19:57. «Вечером все в силе?» «Да, я жду тебя», — ответил Володя и замер в кресле, не отводя напряженного взгляда от экрана ноутбука. Юра писал долго. Володя весь день искал отговорки и придумывал, как будет объясняться, если они вообще созвонятся. Он ожидал встретить осуждение или неприязнь, но, когда ответ наконец пришел, так и замер с приоткрытым ртом — Юра извинялся. «Володя, я все обдумал, пока работал. Я хочу извиниться за свою реакцию, я не должен был тебе грубить и оскорблять словами или тоном. Я понимаю, что все это меня не касается и я не должен лезть в твою личную жизнь». Володя улыбнулся от облегчения. Еще раз перечитал сообщение и написал первое, что пришло в голову: «Да лезь сколько угодно, Юр. Я же понимаю, что ты желаешь мне только добра». «Ты меня прощаешь?» — написал Юра, дополнив сообщение извиняющейся рожицей. «Конечно!» — ответил Володя. «Хорошо. Тогда позвоню через пять минут». Володя направился к зеркалу и принялся критично оглядывать себя. Сегодня он выглядел куда лучше, чем в день их встречи под ивой. Вполне удовлетворенный, он на всякий случай еще раз причесался, расправил воротник поло, обнажая шею, и поправил кардиган. Сел в кресло, глубоко вдохнул и выдохнул, унимая мандраж. И через пять минут сам позвонил Юре. Когда соединение установилось и на мониторе показался темный силуэт, Володя прохрипел: — Здравствуй. — Ты опять без очков? — разочарованно протянул Юра. Володя затаил дыхание. Связь была так себе — размытая картинка то замирала, то двигалась. И, пусть плохая, главное — она была. Ведь вскоре Володя смог увидеть Юру — копну его темных волос на фоне комнаты, где ничего, кроме коричневых обоев и черной громады в углу, невозможно было рассмотреть. Сначала его лицо состояло из мелких квадратиков: было понятно, где глаза и рот, но черты не разобрать. Вскоре изображение стало отчетливым. Юра улыбался. Володя тоже расплылся в улыбке. — Я в линзах. Но в следующий раз специально для тебя надену очки. — Давай, — послышался Юрин голос, и картинка замерла. Когда она ожила, Юра сидел уже в другой позе и держал в руке бокал с темной жидкостью. — Виски? — спросил Володя — Ром. Йо-хо-хо! — воскликнул Юра. — А мне за руль. — Володя пожал плечами. — Знаешь, если никогда не расслабляться, как, видимо, делаешь ты, можно съехать с катушек. — Обычно я плаваю в бассейне, это хорошо сказывается на… — Кстати о катушках! — перебил его Юра. Хитро улыбнулся и начал: — Раз ты не против того, чтобы я лез в твою личную жизнь, то теперь, когда я спокоен, поговорим о важном. Кто такой этот Игорь и какое место он в ней занимает? — Я не хочу об этом. Давай сменим тему. Юра пожал плечами и принялся молча разглядывать Володю. Выпил рома, кашлянул и произнес: — Хорошо, сменим. Только позволь мне сначала высказаться. Володя поерзал на кресле, тяжело вздохнул: — Критиковать меня будешь… — Не тебя — его. Володя, тебе нельзя быть с таким человеком, как этот Игорь. Особенно если ты любишь «экстремальные» развлечения. — Да я не… — Володя начал было объясняться. Юра поднял руку. — Не перебивай! Этот Игорь опасен. У тебя сложное прошлое, и к тебе надо относиться с особенным вниманием, беречь. Ты доверяешь ему себя, а он неосторожен настолько, что у тебя остаются такие страшные раны, так еще и… поступает подло. Он не заботится о тебе. — Слушай, — остановил его Володя. — Игорь не такой гад, как тебе кажется. Именно он помог мне примириться с собой. Показал, что таких, как мы, много. Я знаю его восемь лет, и все это время он поддерживает и помогает… Юра ядовито усмехнулся: — Хорошую он тебе помощь оказывает! — В любом случае Игорь теперь в прошлом, потому что после того раза, о котором ты сегодня случайно узнал, у нас не будет больше никаких отношений, — уверенно сказал Володя. И тут же переспросил себя — правда ли это. Ответ не пришлось искать долго — это была правда. — Сто процентов? — уточнил Юра. — Да. — Хорошо. — Он кивнул и отвернулся от камеры. Глядя в сторону, негромко проговорил: — Я, конечно, взбесился, когда прочитал сообщение, но на самом деле — очень хорошо, что узнал о ваших с ним делах. — Почему? — Володя нахмурился. Говорить об этом было неловко, он не мог смотреть даже в монитор, а тем более в камеру. — Потому что теперь я сделаю все, чтобы не позволить тебе быть с таким опасным человеком. Если тебе нужен экстрим, то найди того, кто не будет рисковать твоим здоровьем. Ты красивый, для тебя явно не проблема найти партнера. — Юра, но это совсем не то, о чем ты подумал! — начал Володя, не разбирая толком, что несет. — Это случайность. Да, было, но всего пару раз. Это просто эксперимент, который вышел из-под контроля! — Ну, значит, тебе нужен тот, кто способен контролировать тебя, — серьезно произнес Юра, но тут же ехидно улыбнулся: — На тот случай, если «эксперимент» повторится. — Да нет же, я не нуждаюсь… мне такое не нужно, — начал Володя, но осекся, не зная, как лучше сказать, чтобы Юра понял правильно. — Блин, Юр, не мучай меня, я не хочу об этом! — Ладно, не будем, — смягчился тот. Он налил себе еще рома, сделал глоток и закусил то ли апельсином, то ли грейпфрутом. Затем, лукаво улыбаясь, протянул: — Та-ак, значит, кто такой Игорь, мы выяснили. Рассказывай про других парней. Какие еще ошибки ты насовершал? Юра улыбнулся так искренне, что Володю не смутила ни формулировка вопроса, ни его суть. Он почувствовал, что наконец может расслабиться. — Знаешь, можно сказать, что других у меня и не было. Я пытался завести отношения, но то ли в Харькове мало серьезно настроенных парней, то ли мне попадались лишь те, кому отношения не интересны… — признался Володя и замолчал на полуслове. Задумался, как рассказать Юре максимально коротко о парнях, с которыми знакомился, когда в очередной раз расставался с Игорем. Вспоминать было толком нечего, да и рассказывать — тоже: с одним просто переспали, а со вторым — даже до постели не дошло. Юра тихонько прокашлялся, вырывая его из размышлений. Володя поднял на него взгляд и уверенно произнес: — В общем, скажу так — другие были, но даже ошибками я бы их не назвал. От встречи с ними в моей жизни не изменилось ничего: не стало ни лучше, ни хуже. Те встречи не были ошибками, и те парни ошибками не были — они были никем. Юра цокнул языком. — Вот не зря ты на дипломата учился — красиво увильнул! — А ты? Кто был у тебя? — прямо спросил Володя. — Ну… кроме таких же, как у тебя, из «не ошибок» был только Йонас. — А почему вы расстались? — Потому что он мудак, — хмыкнул Юра. — В моем представлении жить с творческим человеком — это значит принимать творчество как часть личности, как черту характера. Особенно если творчество — это призвание. Йонас так не умел. Он разделял меня и мою музыку, мол, потом напишешь, а сейчас пошли в клуб. В общем, относился к ней несерьезно. А я считаю — если несерьезен к музыке, значит, несерьезен в отношении меня. Значит, на меня наплевать. — А после него кто-то был? — «Не ошибки». Просто секс, отношений не было. — Вообще? А не одиноко? — Для одиночества нужно свободное время, а я организовал жизнь так, чтобы свободного времени не было. «Ну-ну», — подумал Володя. Он тоже каждый день с утра до ночи крутился как белка в колесе. Они помолчали. Володя еще раз оглядел комнату Юры. Коричневые обои оказались стеллажами вдоль стен, возле двери висели рамки то ли с фотографиями, то ли с дипломами, а черная тень в левом углу — не что иное, как пианино. Володя попросил: — Сыграй мне что-нибудь. Если сможешь, конечно. — В смысле, если смогу? — не понял Юра. — Ну после пары стаканов рома, — пожал плечами Володя. — Пф-ф-ф… — Юра закатил глаза. — Что сыграть? — Не знаю… Что ты написал сегодня? — Аранжировку. Скучную и нудную, от которой уже тошнит. — Тогда что-нибудь другое на твой вкус, нежное или грустное. Может быть, «Лунную сонату»? Юра рассмеялся: — Ты бы еще «Собачий вальс» попросил. Но если хочешь ноктюрн, то давай попробуем… — Он пересел в угол за пианино и повернул к себе камеру. — «Грезы любви» Листа. Устроят? — Устроят, — улыбнувшись, кивнул Володя. Он не знал никаких «Грез» Листа, главное, чтобы Юра играл. Когда тот начал, Володя, не отводя взгляда, следил за каждым его движением, пытался поймать и запомнить каждую эмоцию на его лице. Любуясь, он старался не думать ни о чем, но одна мысль все же мелькала в голове: когда в мире существует такой человек, как Юра, никто не может иметь большего значения для Володи.

* * *

В переписках в ICQ прошел и октябрь. Они с Юрой больше не созванивались в скайпе, потому что звонки действительно оказались дорогими. Но Володя и без них не чувствовал себя одиноким — он ощущал присутствие Юры в своей жизни. Твердо знал, что каждое утро ровно в девять раздастся веселое «о-оу». Они напишут друг другу и в обед. И, главное, вечером, только он ступит на порог своего дома, его будет ждать весточка от Юры. Он торопился закончить все дела ко времени очередного разговора, игнорировал чужие звонки, когда они общались, заранее выгуливал собаку, чтобы не отвлекала. И это касалось не только «их» времени. Володя поймал себя на мысли, что думает о нем постоянно: что бы сказал Юра о том или ином фильме или передаче, может ли ему понравиться этот галстук или пальто, купил бы он себе такие? Что он ест в своей Германии, скучает ли по оливье или борщу? Володе хотелось узнать о нем все. И он задавал эти вопросы без стеснения, потому что Юра убедил его в том, что ему так же важны эти разговоры. Эмоциональное состояние Володи улучшилось, нервы, казалось, окрепли, но засыпать без снотворного он все еще не мог. Он старался экономить, но прописанные Игорем таблетки кончались. А это значило, что встреча с ним неминуема. Володя тянул до последнего, а Игорь, наоборот, стремился к общению — писал или звонил по несколько раз в неделю, предлагал увидеться. Володя отвечал, что занят. Он не хотел ни писать ему, ни слышать его по телефону, ни видеть его в реальности. Теперь он даже в фантазиях не мог снова представить себя с Игорем. В Володиной голове уже давно поселился один человек: если он и хотел кому-то писать, с кем-то говорить и кого-то видеть, то все его мысли обращались только к нему — к Юре. Но отношения с ним оставались хрупкими. Володя надеялся, что разговор после того сообщения — это самое худшее, что могло между ними произойти, но ошибся. Оставалось еще много недосказанности и лжи, а правда рано или поздно должна была выйти наружу. И она вышла, грозя разрушить их едва окрепшую связь. А ведь все началось с невинного вопроса. Они договорились еще раз созвониться в скайпе. Володя снова приехал в офис в выходной, но, в отличие от прошлого раза, взял с собой очки. Увидев его в них, Юра воскликнул: — Вот теперь я тебя узнаю, вожатый пятого отряда! Забавно, — он усмехнулся, — эти очки как две капли похожи на те, которые ты носил в «Ласточке». Кстати, я их сохранил — забрал вместе с остальным из капсулы времени. — Правда? — почему-то удивился Володя. — Да, а что тут такого? — Юра нахмурился. Володя задумался, наблюдая за тем, как он тянется куда-то вбок, берет бутылку рома и наполняет бокал. — Ну… — протянул Володя. — Одно дело — хранить фотографии или письма, но разбитые очки? — Мне важно все. — Юра серьезно кивнул. — А письма… Ты прочел мои письма? — Да. Сразу, как вернулся. — Он сделал глоток и вальяжно растянулся в кресле. — Почему ничего не сказал? — Не представляю, что бы я тебе написал. Все-таки столько лет прошло, а мы совершенно чужие люди. — Чужие? — нахмурился Володя. — Теперь нет, но два месяца назад мы не были друг другу даже приятелями. А эмоций эти письма вызвали так много, что я не придумал, что тебе написать. Но хотел. Знаешь, я читал много биографий музыкантов, драматичных и даже трагичных, но все они, вместе взятые, не производили на меня такого впечатления, как твои письма. Никогда от чьей-то истории мне не было так тяжело. — Хм… — только и смог выдавить Володя. Юра заметно сконфузился: — Ой, не слушай меня, я уже пьяный, не думаю, что говорю. Сравнивать людей, которых даже не знал никогда, с тобой… — Все нормально. Продолжай. — Твои письма вдохновили меня на ноктюрн. — Юра забавно скривился. — Банально, да? Так что, можно сказать, ты моя муза. — Правда? Ты и это от меня скрыл! Сыграй! — Нет, он не окончен. — Все равно сыграй сколько есть! — Нет, я же сказал, он не готов. Он корявый, его править надо, ты ничего не поймешь и расстроишься — скажешь, что за гомункула я тебе посвятил. — Тогда сыграй что-нибудь другое, — попросил Володя. Ему ужасно захотелось снова посмотреть на Юру, как тот меняется, когда играет. — Все-таки это так непривычно, — засмущался Юра. — Я имею в виду интерес к моему творчеству. — Ничего себе непривычно. На твои концерты люди за деньги ходят, а ты говоришь, что тебе интерес непривычен. Юра закатил глаза и махнул рукой. — Ой, эти концерты… Поездка в СНГ была первой и, скорее всего, последней. — Почему? — Я же говорил, она не окупилась. Я еще должен ее отрабатывать. — Как же так вышло? Вы что, не считали? — Считали, да не рассчитали. Это моя вина на самом деле. Мы с коллегой, певцом, для которого я писал эти произведения, в Европе выступали не раз. Но черт меня дернул уговорить его включить в тур Украину. Мол, все-таки моя родина. А ему интересно — согласился. Поехали. И все у нас получилось шиворот-навыворот. Если с оркестром повезло, то хор был просто никаким… Тема музыки так увлекла Володю, что он совсем забылся и выдал: — Я, конечно, не специалист, но, по-моему, хор был просто потрясающим! Они как в церкви… — Что? Ну-ка повтори, что ты сейчас сказал! — воскликнул Юра, перебив его. Повисла тишина. Володя спрятал лицо в ладонях. — А ну посмотри на меня, — велел Юра, а когда Володя повиновался, очень строго спросил: — Ты был на том концерте и не подошел ко мне? И даже ничего не сказал? Володя попытался отшутиться: — Ты же читал мои письма, ты знаешь, какой я дурак, и это, видимо, не лечится. Шутка не сработала. Юра молчал, смотрел пристально, лицо исказилось: он сердито нахмурил брови и сжал губы в тонкую линию. Володя начал серьезно: — Понимаешь, у меня в жизни творился полный кавардак. Я был уверен, что нам не надо встречаться, потому что… потому что… черт, да я не знаю почему! Но тогда я только начал оправляться от нервного срыва, я как из ада вынырнул… — Что с тобой случилось? — ледяным тоном произнес Юра. — Сейчас это уже неважно. А тогда мне было сложно. Такой хаос, будто я не контролирую ни себя, ни свою жизнь, — пытался оправдаться Володя. — Я трезво думать не мог… — У тебя до сих пор бывают панические атаки? — Юра заметно побледнел. Он вдохнул полную грудь воздуха и начал, с каждым словом говоря все громче и злее: — Те раны на спине — это что, последствия паники? Ты говорил, что это была просто игра! Ты обманул меня?! Володя хлебнул чая и сказал в сторону: — А я надеялся, что беседа будет приятной… Захотелось спрятаться от Юры, от его пристального взгляда и неудобных вопросов. А Юра не сдавался. — Я правильно понял, что тебе до сих пор не оказали квалифицированной помощи? — Я не хочу об этом говорить. Закрыли тему, — холодно ответил Володя, пытаясь подавить закипающую злость. — Ты до сих пор причиняешь себе вред? Володя не удержался — злость на себя и пресловутая паника накрыли его с головой. Он крикнул: — Нет! От того, чтобы закончить звонок, Володю останавливало понимание — если они расстанутся сейчас, то, скорее всего, больше никогда не созвонятся. Юра, будто услышав его мысли, после минутного молчания попросил: — Только давай не будем прощаться на такой ноте? — И не собирался, — буркнул Володя, упрямо не глядя в монитор. — Я не могу быть равнодушным к тебе и твоей судьбе. — Будь спокоен, я ничего с собой больше не делаю. — Я понял — теперь ты не причиняешь себе вред сам, а просишь его? В молодости ты обваривал руки, теперь же заменил руки на это? Слова вертелись на языке, но в горле застрял ком, и Володя только и смог, что судорожно вздохнуть. Юра молчал, пристально глядя на него. Сделал два больших глотка, скривился. — Володя? — Юра прищурился. — Ну что ты хочешь от меня услышать? — Правду. Тогда твои ссадины были свежими, и тогда же ты пошел на мой концерт, но ушел оттуда, не поговорив. Это все… эти раны что, из-за меня?.. — Нет, но… наверное… я не знаю, — все так же глядя в сторону, тихо ответил Володя. Теперь вздохнул Юра. Володя сидел опустошенный, снедаемый чувством стыда. Хотелось немедленно уйти и забыть этот разговор навсегда. Но тогда пришлось бы забыть и Юру. Больше всего на свете Володя не хотел вычеркивать его из своей жизни. Но, какими бы близкими ни были отношения между ними, они вели в тупик. Сколько бы радости они ни дарили, они были обречены. — Прости, Юр, я не могу больше говорить. Я напишу потом, — сказал Володя и сбросил вызов.