Душа на откуп

В кабинете, в котором он находился, было ужасно душно и даже нараспашку открытое окно никак не спасало ситуацию. На улице было лето, до невероятного жаркое лето, с которым ничего нельзя было поделать. Даже находясь в простой хлопковой светлой рубашке, с расстегнутым воротом и закатанными по локоть руковами, да в светлых, не сильно плотных брюках, Исаев все равно чувствовал себя дьяволом, находящимся в самом адовом пекле. Хотя, в каком-то смысле, было вполне символично. Мужчина прошёл к окну, миновав некоторых своих товарищей, что сидели вместе с ним в кабинете, и, бегло осмотрев серый городской пейзаж, который не спасали даже некоторые вкрапления зелёной травы, закрыл окно, а затем включил кондиционер на полную мощность. Одному богу было известно, почему граждане бандиты не сделали этого раньше. Бандит снова уселся в своем кресле и слегка сжал руки, желая услышать сейчас характерный хруст суставов. Один из его товарищей, что сидел на диване, едко хмыкнул и бросил взгляд на Макса, а затем нарушил тишину: — Ну, как съездил в кабак, кого снял? До ушей Исаева эта фраза донеслась быстро и успела отпечататься ожогом, прежде чем он до конца понял смысл сказанных ему слов. Он ещё с полминуты помолчал, явно не зная, что отвечать, а затем, поняв, что молчание только усугубляет всю патовость ситуации, откинулся в кресле и ухмыльнулся, отворачиваясь к окну. — Диану снял, — без зазрения совести соврал мужчина и очень надеялся, что девушка с таким именем действительно была в том поганом заведении. По крайней мере, не мог же он сказать, что весь вечер с ним заигрывал какой-то петух, а позже едва ли не соблазнил. Такое говорить своим «братьям» было просто напросто запрещено, потому что Исаев прекрасно знал — его не только засмеют, но ещё и могут выгнать из группировки, а это значило скорую смерть. Хотя, даже если и не выгнали бы, все равно скорее всего зачморили бы, а тут так или иначе все сводилось к смерти. — Так мне отсасывала, я ж чуть прямо от минета не кончил. Давно такого, конечно, не было. — Да-а, а мне там Анжелка нравится, — присвистнул товарищ и показал руками характерный жест, какой приправил некоторыми движениями в паховой зоне. — Такая она конечно! От вида этих действий Исаев почувствовал, как у него встал. А ещё у него вмиг тяжёлой горячей волной прилилась кровь к паху, отчего захотелось, чтобы ему действительно отсосали. В конце концов, ему и правда уже очень давно этого не делали. Мужчина понимал, ему стоило заплатить любой, первой попавшейся с улицы девушке, чтобы та согласилась ему дать, потому не стоило бы делать из всего этого проблему. Да и к тому же, адрес того заведения он хорошо запомнил, так почему бы не наведаться туда снова? Наступил вечер, медленно перерастающий в ночь, когда Исаев вновь приехал к этому борделю. Оказавшись внутри, он уже совершенно не удивлялся атмосфере, однако глазами все же привычно прошёлся по имеющимся внутри девчонкам. Было несколько пышногрудых красавиц, одна совсем худенькая, и ещё одна высокая, с длинными ногами едва ли не до ушей, вот только этого блядского пионера не было, отчего мужчина усмехнулся, не понимая, зачем вообще сейчас искал его глазами. Черт его знает, где тот парнишка гулял, но скорее всего это было к лучшему. Так Исаев быстро определился с выбором и, приблизившись к одной из девиц, горячо прошептал ей на ухо короткое: — Сделаешь все красиво — дам сотку на руки. Размечтавшаяся о красивой жизни красотка, конечно, согласилась, и была совершенно не удивлена тому, что очередной богатый группировщик пришел сюда, чтобы снять напряжение и чуть-чуть обеднеть на несколько купюр. Все произошло, как Исаев и предполагал: сначала он позволил девушке показать, на что она была способна, а после, крепко взяв ее за волосы, сделал несколько сильных толчков в ее глотку. Сперма быстро заполонила горло девушки, когда Исаев хрипло вздохнул и ухмыльнулся, замечая, что девушка всё это спокойно проглотила. Когда она спросила о том, что ещё тот пожелает, мужчина молча уложил ее на кровать и, не забыв о защите, небольшие квадратики-упаковки с которой здесь лежали всюду, резким движением вошёл в нее, с каждым новым толчком чувствуя, что ему действительно становится легче и напряжение и правда вмиг уходит. Окончательно завершив всё это действо, да одевшись, он оставил несколько купюр на кровати прежде чем выйти к бару и сначала заказать себе коньяк, а после выкурить несколько сигарет. Сейчас ему действительно было хорошо. Настолько, что он облокотился спиной о барную стойку, впился локтями в столешницу, склонил голову назад и блаженно прикрыл веки. Тяжёлый вздох облегчения сорвался с его ноздрей, а радостная улыбка окрасила его всегда серьезное, с грубыми чертами, лицо.

***

Сегодня Вальтер работал в ночную смену, а потому весь день отсыпался перед работой — юноше кровь из носу нужны были силы, ведь он прекрасно понимал, что никто не снимет сонную, вялую муху, не способную в таком состоянии абсолютно ни на что. Ещё и как назло начальство порадовало его тем, что ввело нововведение среди услуг для посетителей. Чтобы разнообразить отдых клиентов, которые приходили в бордель, руководитель учреждения приказал своим «работникам» танцевать на шесте и делать это с максимальной пластикой. При таком раскладе клиент мог просто прийти, заказать себе выпивку и посмотреть на сексуально выгибающуюся на шесте красотку и если она ему понравится, то заказать «приватный танец с интересным продолжением». Разумеется, что стоило все это, конечно, чуть дороже, чем обычный секс, но и удовольствия клиент получал не меньше. Таким образом были довольны все: и клиенты, которые получали что-то вроде интересного представления, и хозяин заведения, у которого от этого всего нехило звенело в кармане. Поэтому Шелленбергу сегодня предстояли танцы с бубном перед богатенькими мужчинами, чему он, разумеется, был невероятно рад. Мальчишка, конечно, был не совсем пластичным, но довольно грациозным, что сглаживало острые углы. Проснувшись в 7 вечера, Вальтер умылся, принял душ, привёл себя в порядок и уложил волосы, как обычно зализав их назад своей помадкой для укладки. Не смотря на жаркое лето, вечера были прохладными, а потому парень надел лёгкую, небесно голубую рубашку с длинным рукавом и серые брюки, которые совсем немного облегали его стройные, худые ноги. Сложив в рюкзак сменную одежду для работы и ещё несколько нужных ему вещей, таких как сухие и влажные салфетки, пачка сигарет и мятная жевательная резинка, Вальтер отправился на работу. Как же ему осточертела эта работа. Этот вечный маскарад, эти склизкие прикосновения грубых, чужих рук мужчин, этот мерзкий секс, который не приносил никакого удовольствия. Сказал бы кто-нибудь Вальтеру ещё год назад, что он будет таким заниматься, тот бы только рассмеялся в лицо и не поверил бы. Но жизнь сложилась, к сожалению, совсем не так весело и совершенно не так, как ему бы хотелось. И лишь от одной мысли о том что сейчас будет происходить у Шелленберга щемило сердце, а к горлу подкатывал мерзкий ком. Но деньги всё же были нужны, а потому он сейчас, утопая в своих мыслях, шёл в бордель. Зайдя через чёрный вход и быстро прошмыгнув в специально отведённую для переодевания каморку, юноша заметил там ещё парочку девочек которые тоже работали сегодня в ночь. — Привет, девчонки! — поздоровался он и, выудив из рюкзака одежду, быстро переоделся. — Как настрой? —Ох, Валь, — начала одна из девушек. — Желания работать сегодня никакого, я так спать хочу… — Ну так попроси Виталика тебе кофе сделать, у него должно быть, авось поможет, — посоветовал парень, упоминая бармена и подумав, что и сам был бы не против опрокинуть рюмочку чего-то крепкого, чтобы хоть как-то затуманить свое сознание, и впоследствии не так отчётливо чувствовать на себе все эти склизкие прикосновения и взгляды. Он достал свою косметичку и принялся разукрашивать своё миловидное личико. Кисточкой, испачканной голубыми тенями, он аккуратно прошёлся по верхним векам, нанёс чёрную тушь на ресницы и решил, что вместе стрелок приклеит стразы. Блестящие маленькие камушки один за одним появлялись возле уголков глаз и, знаете ли, очень неплохо смотрелись, определенно подчёркивая его лисий прищур и блеск в глазах. Финальным штрихом стала до неприличия яркая помада на пухлых губах. На ушах уже красовались золотые клипсы, а на пальцах появились блестящие кольца, камни которых так красиво переливались под светом лампы. Ещё раз оглядев себя в зеркале, поправив густые волосы, зачесав их рукой назад. Приторные духи быстро заполонили всю каморку, а потому, глянув на себя ещё раз, Шелленберг выдохнул и направился к выходу в зал. Оглядев всех присутствующих, он зацепился за знакомую спину. Признаться честно, Вальтер уже и думать забыл про Исаева, однако, стоило ему увидеть мужчину, на его лице появилась ехидная улыбка. Уверенным шагом, виляя бёдрами, так по-женски, парень отправился к барной стойке. Подойдя ближе Вальтер, прошёлся рукой по волосам на затылке мужчины и спустил пальцы на шею. Втянув ноздрями воздух, он заметил, что у мужчины был довольно приятный запах одеколона. Вчера он его практически не чувствовал, но сегодня Макс, вероятно, решил вылить на себя пол флакона, не меньше. Вдохнув поглубже этот запах, Шелленберг в своей привычной манере сказал: — Добрый вечер, Штирлиц-с, — и снова слишком уж издевательски протянул последнюю букву, подобно некоему змею искусителю, что наконец отыскал жертву. — Отдыхаете? Удивительно, как всё-таки был устроен этот мир: ещё, наверное, два часа назад Исаев готов был самолично кого-нибудь пристрелить, настолько уж был не в настроении, а сейчас расслабленно выдыхал столбы дыма, что витиеватыми узорами растворялись в воздухе и въедались не только в уже полностью пропитанные этим едким запахом стены, но и в его ноздри, в его одежду, в его кожу. Он полностью смешался и полностью был пропитан ароматом здешнего запаха, который, на самом деле, неизвестно, чем пах. Было ощущение, что здесь находилось всё сразу: от перегара и сигарет до сладких духов и ментоловой жвачки. От этого, наверное, этот запах нельзя было спутать ни с чем другим. Мужчина и не заметил, как, пока он откинулся и стоял в полностью, в каком-то смысле, размякшей позе, к нему не только успели подойти, но даже коснулись его волос, а затем и шеи. Прикосновения по прежнему были прохладными, отчего Штирлиц невольно дёрнул губами и улыбнулся, даже не открывая глаз. Он точно знал, что перед ним находился именно он — этот блядский пионер, а потому каких-либо действий в его сторону предпринимать вовсе было и не нужно. В отличие от каких-то девиц, что липли на тебя и надеялись на продолжение, этот, скорее всего, по крайней мере, Исаев на это надеялся, понимал, что он — совершенно другое. Что с ним нельзя просто переспать, а потому не требовал ничего взамен. Хотя, быть может, так казалось только мужчине, ведь ему уж точно не было известно, что там у этого юноши было в голове. Услышав уже знакомый голос мужчина все же открыл глаза и медленно провел изучающим взглядом сначала по лицу юноши, а после к его одежде. Этот петух снова был одет во всю ту же насквозь просвечивающую сеточку и шорты, и от этого у Исаева невольно сорвалась с губ саркастичная насмешка: — С деньгами туго, да, товарищ Шелленберг? Одежды сменной в комплекте не имеется? — мужчина нарочно протянул его фамилию так, чтобы та звучала издевательски важно, не забыв при этом клацнуть языком и хрипло засмеяться. Сделав затяжку, он выдохнул дым, приблизившись к лицу юноши, а затем ухмыльнулся, наблюдая за ожидаемой реакцией в виде кашля. — Отдыхаю. Очень хорошо только что отдохнул с этой…блять, — мужчина снова засмеялся и сжал сигарету зубами. — Юлей, кажется? Черт бы побрал этих ночных бабочек, хрен разберёшь, с кем сегодня спал, — хриплый смех снова сорвался с губ мужчины. — А ты чего? Никак работать пришел, м, блядский пионер? Шелленберг смотрел проникающим взглядом в глаза своему собеседнику и легко улыбался. Когда мужчина снова поднёс сигарету к губам для затяжки, Вальтер перехватил её и зажал меж своих губ, затягивая в лёгкие едкий дым и кольцами выпуская его обратно, внимательно наблюдая за тем, как они растворяются в воздухе. Театрально состроив невинные, щенячьи глазки, парень похлопал ресничками и, посмотрев сначала на свою одежду, а после снова на Исаева, с некой поддельной досадой произнёс: — А тебе что, не нравится? Мм, какая жалость, — он надул губки и опустил глаза, продолжая фразу с толикой сарказма. — Завтра обязательно побегаю по магазинам и куплю новые вещички, проспонсируешь меня? — он снова ехидно ухмыльнулся и потушил уже докуренную сигарету о дно пепельницы. Повернувшись к бармену, он сказал тому сделать коктейль, какой он обычно употреблял, и снова развернулся к Исаеву, усаживаясь на стул и до жути манерно закидывая ногу на ногу, и как бы случайно, цепляя носком своей ноги Исаевскую коленку. — Ну молодчина, Штирлиц, что отдохнул, рад за тебя. А я да-а, я работаю. Как и вчера работал, и позавчера, — Вальтер ухмыльнулся и подмигнул Максиму, даже не заметив, как перешёл на «ты». Обхватив губами трубочку, парень сделал несколько больших, насколько это позволяла трубочка, глотков и снова уставился на мужчину. Быстро допив коктейль, он кивнул бармену в качестве благодарности и, встав со стула подошёл неприлично близко к Штирлицу, который всё время, что сидел рядом, то рассматривал присутствующих в борделе, то глядел на самого Вальтера. Приблизившись к его уху тот прошептал: — Завтра я, кстати, тоже буду тут, так что заходи. Ну а сейчас я пошёл работать, не скучай, — юноша обжёг своим дыханием ухо мужчины и легко поцеловал того в щёку, а затем шустро развернулся и побежал на пилон. Его не покидало чувство, что он уходит от него победителем. Бог его знает, в чем было их соревнование, но оно было, по крайней мере, Вальтеру так казалось. Именно поэтому он был радостным, ведь, как ему казалось, смог утереть нос этому заносчивому мужику. Весь зал наполнился громкой, с особенным ритмом, музыкой, которая успела липкой прохладой обдать тело Исаева, настолько уж сильно она была осязаема. Мужчина пристально, с нескрываемым удивлением наблюдал за тем, как ловко этот блядский пионер держался за шест ногами и руками, какие вещи умудрялся вытворять, насколько же смелости у него хватало всё это делать. На самом деле, Исаев по прежнему не понимал, что он думает по поводу этого парня. С одной стороны, он должен подобное осуждать, как сделали бы большинство, если не все его товарищи, но с другой стороны, что-то всё-таки мужчину манило, что-то было такое, пленительное и восхитительно красивое в действиях этого сосунка: чувствовалось бунтарство и протест против всех поставленных и уже успевших окаменеть правил. Именно поэтому так и продолжал мужчина смотреть на этого змеёй извивающегося петуха, да не забывал пить коньяк, который бармен продолжал ему подливать, не оставляя бокал Исаева пустым. Наверное, именно алкоголь и сделал свое дело: когда в голову ударяет градус, а тело покрывается обжигающими мурашками, ты уже перестаешь действовать так, как тебе командует твой всегда ледяной мозг и начинаешь потихоньку сходить с ума от мыслей и желаний, какие начинают лезть в твою пьяную голову. Сколько конкретно Исаев успел выпить за эти полчаса он точно не знал «ну, бокала два-три, не больше, правда?» — ответил бы он сам, если бы был хоть немного не таким пьяным, ведь на самом деле выпил он раз в пять больше. Он засмеялся, когда увидел, что Вальтер закончил с танцем, что его явно заметил какой-то прощелыга, что к его юному пидорскому тельцу тянули руки и бесцеремонно лапали. В этом и заключалась работа этого блядского пионера, Исаев это понимал, но все равно внутри него нечто похожее на мужское эго дало о себе знать и одним приказом заставила вытащить из кармана брюк несколько десяти рублёвых купюр и подойти к юноше, а позже, пьяным рваным движением всучив деньги в руки этому петуху, заглянуть в глаза того, кто хотел провести с ним ночь. Этот толстопуз явно не выглядел тем, кто довольствуется телом юного парнишки, явно не выглядел пидором, а потому Исаев ещё больше засмеялся, когда увидел лицо этого мужика. — Удачи тебе, блядский ты пионер, а тебе, пидор несчастный, советую сходить во-он в тот толчок и справиться со своей нуждой самостоятельно, ручки то, поди, все ещё помнят, а? — Исаев хрипло и пьяно засмеялся, толкнул этого мужика в плечо, а сам направился к выходу. Вечер вышел чертовски странным и Исаев непременно завтра пожалеет о том, что пришел сюда и так сильно напился. Прошло ещё несколько часов, прежде чем смена была наконец окончена. Была она тяжёлая, выматывающая и выедающая душу, будто тебя выкручивают наизнанку. Клиентов было слишком много, юношу таскали по комнатам практически без продыху, с трудом хватало времени ходить в туалет, а один фетишист со своими наручниками оставил на тонких кистях синяки. Было около 7 утра и Вальтер сидел в каморке и смывал макияж, убирал цацки и смазывал свое лицо кремом, надеясь, что хоть так кожа перестанет быть до поливного сухой — одним словом, приводил он себя в порядок. Тушь на глазах успела размазаться и образовывала тёмные, чёрные круги на глазах, от помады осталось лишь одно название и пару красных линий на щеке, растрёпанные волосы падали на лоб, лезли в глаза и от идеальной укладки так же ничего не осталось. Шелленберг посмотрел на себя в зеркало и сердце его сжалось от жалости и в то же время мерзости к самому себе. Он посмотрел на руки и помассировал кисти, синяки были достаточно заметными, как браслеты. «Сойдут не скоро, придётся носить плотные цацки.. Черт бы побрал того пидора…» Парень снова поднял уставший взгляд на своё отражение и глаза его защипало. Настолько он сейчас был жалок и беззащитен, настолько легко уязвим, что если сравнивать его в данный момент и его ночью на пилоне, то с лёгкостью можно сказать, что это два абсолютно разных человека. Юноша прикрыл глаза и глубоко задышал, вдыхая носом и выдыхая ртом. Когда же всё-таки его отпустило, сердце перестало щемить, а глаза слезиться, Шелленберг переоделся в свою одежду, сменную сложил в рюкзак и направился домой. «А вещички и вправду надо новые купить» —пробежала мысль в юношеской голове — «Сейчас посплю пару часиков и поеду» Вернувшись домой, парень заметил, что квартира была пуста, мать ушла на работу, а это значило, что он спокойно мог отдохнуть без лишних вопросов. Первым делом Шелленберг направился в ванную, чтобы смыть с себя остатки этой ночи. Горячая, почти обжигающей температуры вода барабанила по коже, будто бы металлическими каплями. Он сполз по стеночке и обнял руками колени, слёзы снова склизкой пеленой начали застилать глаза, а к горлу подступил ком. Вальтер заплакал, горько и так по детски. В его голове стоял один единственный вопрос: что он делает со своей жизнью? «Тебе только 19 лет, Вальтер, а ты уже шлюха в борделе…что ты делаешь?! ты как дальше жить вообще планируешь? У тебя же даже образования нет… Неужто всю жизнь блядью пробудешь, а потом тебя в порыве страсти придушит какой-то жирный пидор…?» — мысли подобного характера роились в голове, словно пчёлы в ульях. Нет, конечно, посещали они Валю часто, но менять что-то он не планировал. То ли боялся, то ли просто привык, от так и не мог понять. Закончив с водными процедурами, и смыв всю грязь, насколько это было возможно, парень вышел из ванной и, надев домашнюю одежду, состоявшую из красных шорт и серой растянутой футболки, рухнул на кровать. Буквально через секунду после того как его голова коснулась подушки он уснул. Сегодня был ужасно тяжёлый день. Ещё один из одинаковых…