Просочиться

Дом. Вот что это было. Квартира на первом этаже в Милл-Бейсин с пластиковым напольным покрытием, пожелтевшими отопительными приборами и пылью толщиной в полдюйма на подоконнике. Старк наверняка включил её в список только ради шутки. Место, которое миллиардер окрестил гадюшником, ярко выделялось среди глянцевых стильных фотографий дорогих квартир в ярких металлических новостройках, которые сменили собой когда-то знакомые Стиву дома. Но Стиву не нужен был дворец. Он больше не хотел, чтобы Старк тратил свои чёртовы деньги на смазку колёс его жизни. Милл-Бейсин находился настолько далеко от бруклинского моста, дорог на Манхэттен и чёртовой Башни, насколько только было возможно, при этом Стив всё ещё жил бы в Бруклине. И эта квартира выглядела настолько привычно, насколько можно было, хоть и была вдвое больше той, в которой он жил вместе с мамой, но, опять же, он и сам сейчас был вдвое больше, так что всё должно было получиться. Крошечная искорка надежды, которую питал Стив, думая, что будет чувствовать здесь себя как дома, погасла в тот же момент, как он вошёл внутрь и сделал вдох. Его встретил затхлый воздух. Гордость Сары Роджерс никогда не позволила бы ей так запустить дом. Это была всего лишь оболочка. Стив не мог представить, что вырастет и заполнит её. Была середина дня, когда Стив впервые открыл дверь. Он знал что должен распаковать привезённую с собой сумку, но тут не было ни шкафов, ни полок, ни вешалок, на которые можно было бы сложить вещи. Ему следовало купить еды, но тут не было даже ящика со льдом, не говоря уже о кухонной утвари. Следовало избавиться от плесени и пыли, но у него не было чистящих средств. Каждый следующий шаг по исправлению ситуации означал необходимость уйти отсюда, распоряжаться деньгами, испытывать терпение людей, и, и, и… А потом наступил вечер. Магазины закрылись. Так что Стив не смог сделать ни единого шага. Что-то заставило его прийти в себя спустя… казалось, он замер через несколько секунд после того, как поставил сумку. Спустя секунду бешеного биения сердца он понял, что это за звук. Кто-то в квартире сверху включил музыку. Стив предсказуемо не узнал мелодию, но, по крайней мере, она была приятной, в отличие от бессмысленной электронной мути, которой стало так много в эти дни. Через несколько тактов кто-то начал подпевать — голос был мужским, низким, но мягким, потом раздался грохот падающего на пол металла. Сковородка? У Стива заурчало в желудке от мысли об ужине. Возможно, он был голоден всё это время. Он не чувствовал голода. В эти дни он вообще ничего не чувствовал. *** Стив резко проснулся в темноте. Миг дезориентации спустя он осознал, где находится. Это его новый «дом». Он поднял голову от спортивной сумки, которую использовал в качестве подушки, и оглядел комнату. Над головой что-то шуршало. Когти. Крысы. В стенах. Нет, в потолке. Он немного подождал, чтобы понять, достаточно ли этого для тревоги. Нет, он чувствовал только усталость. Такую сильную усталость, постоянно. Стив не был уверен, отяжелели ли его веки или кости. Он снова лёг в угол, который выбрал в качестве кровати на эту ночь. Ну и что, что тут были крысы? Они могли прийти и забрать его. Он просто лежал, предлагая им себя. Пусть приходят. *** Так прошли два дня. Его оставили одного, как он и просил. Это было облегчением. Никакой слежки. Никакого притворства. Не надо натягивать фальшивую улыбку только для того, чтобы кто-то не спрашивал, как у него дела, чтобы снова пришлось врать. Конечно, это было хуже, чем простое ожидание его улыбки. Они ждали, что он будет счастлив остаться в живых, хотя это явно не входило в его планы. Они ожидали, что он будет в восторге от всех этих бессмысленных блестящих штук, которые сотворили современные технологии. А он просто не мог. От одной только мысли об этом у него сводило судорогой мышцы живота от готовых вырваться наружу рыданий. Он не плакал. Если бы он начал, то уже не смог бы успокоиться. Так что Стив просто жил. Каждое утро он просыпался от музыки, которую включал сосед сверху. Оба дня в 7.04 утра. На второй день Стив понял, что это был будильник. Он просто лежал на полу, окружённый туманом, едва осознавая себя. Время от времени сверху доносились звуки. Стук когтей существа, которое, по идее, должно было быть больше крысы. Шум бегущей по трубам воды, когда мужчина принимал душ. Вечером снова музыка. Каждый звук слегка подталкивал Стива к осознанию, но он обнаружил, что всё это его только раздражает. Рядом всегда был шум. Раньше. Тонкие, как бумага, стены многоквартирного дома отделяли их квартиру от шумных, раздираемых стрессом семей. Его мама спала по другую сторону неплотно задёрнутой занавески, когда Стив достиг того возраста, когда стоило позаботиться о личном пространстве. Потом, на войне, были звуки сотен мужчин: храп, ругань, пердёж, дрочка — и всегда тогда, когда они должны были спать. В Башне было тихо. Она была словно запечатана в искусственную плёнку, как ветчина, которую теперь продают в продуктовых магазинах. Стив смотрел на полный жизни город и не мог услышать ни единого звука. Когда эта мысль пришла Стиву в голову, он задался вопросом, что находится за пределами этой новой квартиры. Это были праздные размышления, но впервые за долгое время он ощутил искру любопытства. Отвлечённый, отстранённый от собственного тела, Стив задавался вопросом, хватит ли у него сил догнать эту мысль. Час спустя он всё ещё не сдвинулся с места и решил, что ответом будет «нет». Стив то засыпал, то просыпался, с каждым разом почему-то чувствуя себя всё более измотанным, пока не слышал щелчок входной двери или включающуюся музыку, отмечающую завершение очередного рабочего дня и необходимость хотя бы раз в день поесть. Это был компромисс, на который он пошёл с самим собой. Просто один раз поесть. Раньше он обходился меньшим. Стив нёс домой третью с момента переезда пиццу, когда что-то изменилось. Конечно, это был звук. Негромкое «ой», за которым последовало: — Эм. Привет? Стив обернулся и увидел на лестнице в холле мужчину. Тот нерешительно стоял за перилами. Брюнет, лет двадцати пяти. Стив видел множество таких мужчин с юными лицами, когда тех клали в землю. Этот парень был старше половины тех парней, которых похоронил Стив. Которых застрелил Стив. — Привет, — голос надломился от долгого молчания. С курьерами он почти не разговаривал. Он не хотел думать о том, с кем в последний раз полноценно разговаривал. Он не был уверен, что вспомнит. Указав коробкой с пиццей на дверь, он пробормотал: — Я просто… — Сосед! — глаза мужчины расширились — глаза были серебристыми, отметил Стив, потому что больше не мог заставить мозг не запоминать подобные детали. Просто делал это. Ещё одна чёртова вещь, которую он не мог контролировать. — Я имею в виду. Ты мой новый сосед. Я твой сосед. Мы соседи! — Верно, — череп пронзило вспышкой боли, когда Стив попытался взглянуть на этого мужчину: ему чудилась то кровь, льющаяся у него из глаз, когда выстрел в голову повреждал мозговую оболочку, то разлетающиеся на куски от ракеты тело. — Я собираюсь… Стив позволил своему телу говорить за себя, скрывшись за дверью. *** Только на следующий день, когда снова зазвучала музыка, Стив понял, как, должно быть, выглядел в глазах своего нового соседа. Вместе с осознанием пришло сильнейшее, не испытываемое прежде отвращение к себе. От него воняло. Грязный налёт на зубах, мокрые пятна под мышками, сальные волосы. У Стива возникло странное ощущение, что он сливается с этой квартирой. Если он продолжит лежать на этом же месте на полу, именно это в конце концов и произойдёт. Чёрная плесень на стене спальни начнёт расползаться по линолеуму, переползёт на него и задушит. Вопрос только в том, будет ли он ещё жив к тому моменту, как это произойдёт. Если мёртв, то он рассыпется в пыль. Все мягкие части его тела потянулись бы навстречу плесени. Встретились с ней. Когда он в последний раз держал кого-то за руку? Стив смутно задавался вопросом, кто нашёл бы его. Вероятно, Наташа. Она была самой любопытной. Его это устраивало. Маленькая часть его возражала, потому что Наташа была женщиной, а он представлял бы собой слишком отвратительное зрелище, и это было несправедливо по отношению к ней. Но она была такой же женщиной, как Пегги. Твёрдой, как сталь. Она бы это выдержала. Это наполовину оформленная мысль привела к другой. Сколько времени потребуется? Если прямо сейчас он полезет в сумку и достанет пистолет. Сколько времени потребуется Наташе, чтобы найти его тело? У него не было ответа. Он ни на чём не мог сосредоточиться. На мгновение Стив просто замкнулся в себе. Ощутил себя маленьким. Он хотел бы снова стать маленьким. Хотел бы оказаться дома. Ощущение безнадёжности захлестнуло его, как прилив. Он снова сдерживал слёзы, яростно напрягая мышцы живота. Не всхлипнуть. Он не мог. Не мог. Он не мог. *** На следующий вечер сосед сверху не включал музыки. Стив не заказывал пиццу. Он правда пытался слегка отскрести от плесени стену, но у него была только обычная вода и футболка, которую он использовал в качестве тряпки. Теперь заплесневелая стена просто стала грязно-серой, а не испещрённой чёрными пятнами. Стив сел на корточки и некоторое время смотрел на неё. Затем он некоторое время сосредоточенно игнорировал сообщения, скопившиеся на телефоне, пока большая не крыса сверху не начала метаться из одной части квартиры в другую, будто участвовала в какой-то непонятной гонке. *** На следующее утро будильник не зазвонил в 7:04. Стив понял это по тому, что вместо этого в 9:04 зазвучала музыка. Каждый раз в четыре минуты. Стив проверил часы, телефон и даже светящиеся цифры на таймере духовки, и оказалось, что ошибся не он, а мужчина сверху. Это раздражало. Следующее, что его насторожило — стук в дверь. Стив замер. Это был стук в дверь квартиры. Его квартиры. Он не слышал, как открывалась дверь на лестнице. Сюда больше никто не заходил. Он слышал только шаги соседа сверху и не крысы. А значит, это был сосед. Или шпион. Опыт Стива показывал, что злость была полезной эмоцией. Она придавала энергию. За последние несколько дней он не испытывал такой же бодрости как сейчас, когда сбросил толстовку, которую использовал в качестве одеяла, и направился к двери. Он открыл дверь, мгновенно ощутив прилив сил, и приготовился высказать Наташе всё, что о ней думает… — Ох. — Привет! Ещё раз, — сказал ему молодой мужчина — молодой не по количеству прожитых лет, а потому, что у него на коже не было выгравированных следов войны или тумана в глазах. Он протянул Стиву корзинку с кексами. — Я тут подумал. На днях ты застал меня врасплох. Возможно, и я тебя тоже. Так что. Добро пожаловать в наш район. Он размахивал корзинкой с кексами до тех пор, пока Стив, несмотря на свою неспособность общаться с остальной частью человечества, не уступил социальным нормам и не принял их. — У меня нет ничего для тебя. Его тихое признание встретила лёгкая улыбка. — Как насчёт имени? На мгновение Стив задумался, не стоит ли соврать. Но, мысленно послав нахер Щ.И.Т. и Фьюри, он ответил: — Я Стив. Он переложил корзину в одну руку, а вторую протянул, чтобы пожать руку своему соседу. Только сейчас Стив заметил нижнюю часть его тела. Он был явно беременным. — Баки. Добро пожаловать, — брюнет — Баки — кивнул на корзинку. — Я, эм. Там есть карта. Я отметил на ней лучшие места для жителя Бруклина. Не знаю, местный ли ты, тогда не стесняйся судить о моих вкусах. Но, эм. Я просто пытаюсь сказать. Если тебе что-то понадобится, дай знать. Чашка сахара, или как пройти к лучшим барам… просто стучись. За один раз Стив услышал больше слов, чем за последние несколько дней. Он ошеломлённо моргнул. — Спасибо. Он всё ещё держал Баки за руку. Осознав это, он быстро отпустил её. — Прости. Баки вскинул бровь. — Мне стоит ответить «всегда пожалуйста»? Для полного комплекта? Сбитый с толку, Стив снова моргнул. Он видел момент, когда Баки смягчился. И заметил, как им овладела жалость. — Серьёзно. Просто стучись, если что-то понадобится. Я на работе всю неделю, ну… пока ещё. — Своей только недавно освободившейся рукой — ради всего святого, Стив! — он похлопал по округлому животу. Стив отвёл взгляд и снова взглянул Баки в лицо, внезапно испугавшись, что ему не разрешено смотреть. — Заранее прошу прощения. Сам знаю, что новорождённые плохие соседи. Думаю, риэлтор специально привёл тебя посмотреть квартиру, когда не было шанса столкнуться со мной. Стиву казалось, что он часами просто стоит и молчит. Теперь он должен что-то ответить, верно? Явно не «я вообще не смотрел квартиру, просто ни мгновения не мог больше оставаться там, где был». — Какой у тебя срок? На лице Баки промелькнула вспышка нервозности. Она исчезла так же быстро, как и появилось. — Двадцать восемь недель. Так что. Достаточно времени, чтобы подобрать новое жильё, если тебя это беспокоит. Или. Не подумай, что я пытаюсь тебя вышвырнуть. Я не готовлю кексы с шоколадной крошкой по маминому рецепту для людей, которых хочу вышвырнуть. — Я так не думал, — попытался заверить Стив. — О, хорошо, — с облегчением ответил Баки. — Ну, эм… прачечная в подвале, так что мы с тобой будем видеться, даже если тебе не нужен будет сахар. Я… мисс Клара, она жила тут до тебя, разрешила мне посадить кое-что в саду. Технически он твой, потому что находится на первом этаже. Не знаю, есть ли у тебя на него планы… — У меня нет планов, — твёрдо сказал Стив. Это было правдой. — Делай с ним, что хочешь. Он даже не видел этот сад. Стив так и не добрался до окна в тот единственный раз, когда задумался о том, что за ним. Лицо Баки осветилось неподдельным счастьем. У него было такое выразительное лицо. Он был настолько открыт эмоциям, что это настораживало. — Спасибо. Я это очень ценю. Что ж, уверен, тебе есть чем заняться. Не было, но Стив кивнул. — Хорошего дня, — пожелал он своему соседу, последние мгновения имитируя полностью функционального человека перед тем, как закрыть дверь.