К истокам души

----------- ✶ -----------

То, что они оказались в сороковых, играло им на руку. Возможно, эта случайная ошибка действительно станет толчком в их жизни, заставляя механизм под названием «война» так и не начать свою работу, остановившись на первых деталях. Умерев вместе с молодым Томом Реддлом. Долго они с Гарри не стали обсуждать то, что пришло ей в голову минуту тому назад. Она не стала вдаваться в детали. Слишком рискованно, даже несмотря на то, что они были под заклятием. Им было привычно обсуждать настолько важные и ключевые события где-то в уединение, там, где не было бы ни души. Хотя тут ещё никто и не знал про существование Волдеморта и Пожирателей Смерти, но излишняя осторожность не помешает. Тем более Волдеморт — не единственный на белом свете враг, живущий в Магической Британии, который может захотеть убить их. Гермиона предполагала, что это уже последняя стадия паранойи. Видеть в каждом врага. Но не суть. Ещё около часа они потратили на дорогу, параллельно разговаривая с миссис Винстон обо всём на свете. Гермиона подтвердила свои мысли, что женщина была одинокой в своей семье, без должно внимания и обходительности мужа. Поэтому девушка позволила ей говорить, пока та хотела. И тем самым помогая Гермионе немного отвлечься на всякие глупости перед важным разговором. Гарри же сидел молча, лишь иногда улыбаясь на вопросы женщины или кивая, когда это было уместно. Было видно, что юношу сильно заинтересовал небольшой план Гермионы, который она уже успела обдумать. Подумать только. Цель с планом способны были вновь вернуть ей душевное равновесие. Лёгкость. Возможно, таким образом она только подпитывает серьёзность психологической проблемы, развившейся на фоне войны в непозволительности сиденья на месте без дела. Но старалась отогнать неприятные думы. Ей не хотелось пока что слишком сильно копаться в себе и анализировать каждое своё действие, как она была склонна делать раньше с поводом и без без. Сейчас Гермиона будет жить своей целью, анализировать и продумывать план действий, как она и хотела до перемещения. Цель жизни — убить Волдеморта и не дать войне случиться ни в коем случае. Даже если ей придется самой погибнуть за это дело. Она уверена, что если будет такая возможность, то даже не будет долго раздумывать. Хоть девушке и хотелось жить, наслаждаться жизнью и, возможно, что-то построить для себя, но... Проблемы никуда не девались. И первая проблема — молодой Волдеморт, пока что только называющий себя Томом Реддлом. Гермиона вынырнула из своих мыслей, когда осознала, что повозка остановилась. Спрыгнув благодаря помощи Гарри, она сильнее закуталась в любезно отданный пуховик от миссис Винстон. Схожий достался и Гарри, только мужского фасона. Гермиона огляделась. Наконец они прибыли в то непонятное поселение, о котором и говорила миссис Винстон. Оно, казалось, было ещё меньше и беднее, чем то, которое Гермиона и Гарри видели до этого. Старые лачуги, люди, снующие в разные стороны, и до ужаса серьезные... Тут было бездыханно и серо. Гермиона патетично заметила сходство этой деревни с её внутренним миром ещё в той реальности. Сухое, грустное, бездыханное, словно тут не было места радости. Оставшееся доживать свои года в этой грязи. Она даже начинала вновь немного пропитываться духом безысходности, испытывая дрожь по телу, но девушка отдернула себя. Гарри смотрел на всё вокруг так же, как и сама Грейнджер, но во взгляде была ещё сталь солдата, анализировавшего каждого прохожего на подозрительность или же наличие магии. Оба поселения, в которых были ребята, были магловскими. Простые, обычные и до ужаса скучные. То что надо, чтобы на какое-то время отвлечься и после прибыть в более-менее знакомый город. — Вы справитесь дальше, милые? — заботливо спросила женщина, мягко улыбаясь. Морщины в уголках глаз стали заметнее, а глаза ярче. Гермиона в ответ улыбнулась и покачала головой. — Что вы, вы были так любезны, мы не можем просить вас о большем! — она душевно схватила женщину за руку, выражая искренность своими словами. — Я и моя нога уже в порядке, мы сможем сориентироваться. — Мэри, мы опаздываем, — на фоне суеты деревни прогарчал старик, уже готовясь в случае чего тащить женщину в сторону, судя по его ярко выраженному недовольству. — Была рада с вами познакомиться, — последний раз улыбнулась старушка и отошла от них. И с каждым шагом сливаясь с другими жителями вокруг. — Приятная женщина, — хмыкнула Гермиона, отбрасывая локоны от лица. Гарри лишь кивнул, всё ещё думая о своём и пребывая в чертогах разума. Зная, что в такие моменты из него и щипцами слово не вытащишь, она вздохнула и огляделась в поиске каких-то ориентиров. У неё было несколько вариантов развития событий и она бы хотела их обговорить с Гарри. Первый заключал то, что они немедленно трансгриссируют в Массельбург. Но это было чревато рассщеплением. Второй был о том, чтобы ещё какое-то переночевать в этой деревне, чтобы как следует всё обдумать. Так как оказавшись рядом с магами, обсуждение таких осторожных дел может стать опасным. А здесь, в обществе маглов, тут шанс попасться был меньше. Закусив губу, она обернулась в сторону Поттера. Задумчивый, как и она. — Гарри?... — М-м? — промычал парень, словно не замечая, что те находятся посредине улицы уже несколько минут без движения. И что люди начинают на них странно посматривать. — Куда идти будем? — вздохнула девушка. — Для начала я хочу с тобой всё обсудить, — его голос звучал серьёзно. Её передёрнуло. Эту фразу он часто говорил ей ещё в той жизни. Гарри, больше не говоря ни слова, пошёл в сторону какого-то проулка, заворачивая за домами, видимо, пытаясь найти укромное место, а не центр города. Наложив заклинания тишины и отталкивающие от различных лиц, он, наконец, перестал быть пугающе серьёзным. — Я думал о том, что ты сказала насчёт Волдеморта, и я даже не знаю, что и думать... — Гарри, что тут думать? — она засунула руки в карман пуховика, покачиваясь из стороны в сторону из-за холода. — Это, считай, подарок судьбы. Как мы и хотели. — Убить Реддла прямо в школе? — скептично промолвил он, одновременно накладывая на обоих согревающие чары. — Ладно, давай тогда придумаем что-нибудь другое, — вздохнула девушка, переводя взгляд карих глаз на грязную землю под ботинками. Возможно, её абсурдный и немного сумасшедший план по проникновению и убийству, считай, подростка в родных стенах школы не слишком приемлемый для них. Досадно. Гермиона продолжила: — Но всё равно план по убийству Тома Реддла в ещё юном возрасте кажется разумным. Она была уверена в этом. Хоть это и казалось аморальным. Но о какой морали уже может идти речь? Цель была, основа тоже, осталось продумать просто более гуманные детали. — Я и не спорю, просто... — он нахмурился, почесав голову. — Мы не знаем насколько он сейчас силен. Ещё тогда Дамблдор отзывался о нём, как о выдающемся ученике Хогвартса с кучей наград, — теперь Гермионе стало понятно, что Гарри так усердно вспоминал. Школьные годы Реддла. О которых она, как на зло, знала слишком мало для её жаждущего и пытливого ума. — Он уже убивал, создал крестраж, так что я сомневаюсь, что так нападать исподтишка будет разумно. Гермиона покачала головой. — Ты прав. И прости, ты же знаешь... — Да, конечно. Гарри понимал Гермиону, как никто другой. Как хочется не церемониться и закончить всё то, что они продолжают уже столько лет, тратя годы жизни на одного ублюдка. Аж тошно. Но выбора нет. Он не мог позволить им так нерационально кинуться в логово змеи. Пусть ещё и юной. — Надо быть осторожными. Переиграть его, — он задумчиво закусил щёку, но спустя какую-то долю секунды он поднял неуверенный взгляд на Гермиону. Поймать мысль Гарри ей не стоило труда. Она знала его вдоль и поперёк. Всё же не зря Гермиону Грейнджер называли ярчайшей ведьмой века. Она усмехнулась. — Похоже, у нас есть новый план. И старый гриффиндорский огонь в её глазах зажёгся с небывалой силой.

----------- ✶ -----------

Гермиона, сидя в кресле одного из заброшенных домов где-то на окраине той же деревни, нервно теребила перламутровую бусину на пуховике. Осматриваясь сейчас, то даже не скажешь, что этот дом был заброшенным и ветхим. Трансфигурация делала чудеса. Взгляд ни на что сильно не цеплялся, переходя то на дивана с тёмной старой обивкой, то к керасиновой лампе, иногда мигающей ей в ответ на её мысли. А мыслей снова было предостаточно. После разговора с Гарри в том переулке, Гермиона, наконец, смогла переформировать план действий в голове. Этот план был достаточно сложным и требовал максимум её усилий, знаний и осторожности. Ей придётся на какое-то время сдерживать себя, чтобы по приходу в школу не запустить в Реддла парочкой проклятий собственного производства. Ради Гарри и его морального благополучия. Они с Гарри решили, что надо Гермионе отправиться в Хогвартс. Но не ради быстрого и неразумного убийства. На постоянную основу. Можно сказать, отравить её туда в качестве шпиона. Сначала был вариант проникнуть туда под видом школьницы, так как таким образом будет больше возможностей. Но после они поняли, что она немного старовата для школьницы. Могут пойти вопросы, которые ей не надо. Которые идут вразрез с установленным поведением «серой мыши», которого она будет придерживаться. Тогда Гарри предложил роль преподавателя в Хогвартсе. Гермионе пришлось одобрить это. Ведь, снова же, её желания не сильно учитывались. Надо приспособляться. Даже если не хотелось играть в долгую. Но если так судить — это было всё эмоции, возбуждение от дела, импульсы, огонь. Гриффиндорский характер. И это будет мешать ей, когда она попадёт в Хогвартс. А ей не следовало обращать на себя внимание, влезать туда, куда не следует, убрать эмоциональность и сострадание. Одним словом, слиться с безликой толпой. Но она всегда любила — до войны — выделяться, быть лучшей, выражать себя без стеснения... Сейчас ей придётся попридержать своё эго в узде. Гермиона даже не представляла, какую сложную работу ей предстоит выполнить, чтобы выкроить из себя совершенно новую личность. Считай куклу. Но выбора не было. Её личность не такая уж большая ставка в этой войне. Если от её игры будет зависеть успех операции и отсутствие войны в будущем, то она согласна на всё. Поэтому она не говорила ничего Гарри, когда он озвучил всё то, что она сама сейчас обдумывала. Она не имеет права всё испортить. Просто не имеет права. Ответственность уже потихоньку начала давить не плечи. Вздохнув, она вновь наложила на себя согревающие чары. Гарри ещё не было. Близился вечер, начинались первые позывы сна и голода. Но девушка привыкла к таким ощущениям. Сколько раз она не ела ещё в той жизни, чтобы просто-напросто сэкономить и оставить что-то другим? Сколько она не спала, чтобы помочь Ордену в лечении раненых? Не хватит и пальцев рук. Она тряхнула головой, после давя пальцами на виски и начиная мелко вздрагивать. Даже несмотря на улучшающееся состояние, было одно «но». Мысли о прошлом, как назло, снова нагрянули в её сознание. Иногда ей казалось, что она вечно будет вспоминать о войне, о жертвах, о потерях, о той боли, что она пережила и видела. Не сможет жить дальше. Когда-то она надеялась, что как только она уйдёт от войны, то ей станет легче. Сейчас, когда уже нет войны, лишь какая-то часть её естества радовалась, что больше не нужно видеть трупы, гной, кровь, кишки и другие органы живых людей, пока те бились в предсмертной агонии. Но на этом положительное заканчивается. Все её родные и друзья остались там. Включая Рона. Гермиона начинала размышлять: что происходит сейчас там? Как люди живут под диктатурой Волдеморта? Пожиратели спалили их бункер? Что случилось с телом Рона? Или же нашли её личное кладбище? За последнее особенно болело сердце. Кто же знал, что тогда она в последний раз видела знакомые плиты, вспоминая обо всём, что было между ними всеми. Время, когда их жизни, казалось, ещё не были настолько пропащими с привкусом отчаяния... «Более молодая версия Гермионы сидела за тем самым столом, нервно оглядывая небольшую группу лиц, что осталась от Ордена Феникса. Прошло несколько недель после известия о смерти почти всей четы Уизли. И каждый был в трауре. Про Рона она вообще говорить не хотела, тихо наблюдая по вечерам, как он заливал горе спиртным. Гермиона с того самого момента, как ей доставили на стол восемь уже достаточно разлагающихся трупов, не могла прийти в себя. Трупы, от которых шёл запах настолько зловонный, что её сразу стошнило на пол рядом со столом, снились ей в кошмарах. Тогда ей казалось, что этот запах ничто не сможет перебить. И она не ошиблась. До сих пор иногда ей казалось, что где-то смердит чем-то схожим на трупы Уизли. Даже сейчас, сидя за этим треклятым столом, она ощущала от себя этот запах. Трупный запах. Как бы она не пыталась от него избавиться, как бы не сжигала одежду, всё равно ничего не уходило. Её голова дёрнулась в нервом тике, заставляя разминать шею от боли. Гермиона превращалась в комок оголённых нервов. Но это никого особо уже не волновало. Ведь её работа была меньшем, чем она сделать и помочь Ордену. С каждым разом она всё реже участвовала в операциях на нуле и была благодарна, ведь ещё больше крови, грязи и смерти она не выдержит. Стеклянные глаза смотрели на деревянную поверхность, считая каждую линию, идущую вдоль стола, с особым интересом. Лишь бы не думать. Лишь бы не включаться в ужасные отчёты и не слышать потери, о которых она и сама знает. Видела. Чувствовала. Они проводят эти отчёты, словно желая ещё сильнее всех уколоть. — ...у нас всё меньше людей... — ... операция провалилась... — ...Уизли... Гермиона старалась не вникать сильно во всё, что говорили Кингсли и Гарри. Которые всё сильнее повышали голос в споре. Гарри стоял за то, что сейчас нельзя отправлять Рона на новую операцию и включать в обсуждение стратегических планов. А Кингсли наоборот. Так как больше не было тех, кто мог бы всё устроить не с такими потерями. Трогать сейчас Рона было равносильно убийству. Ведь он тоже видел их трупы. Он их доставлял на стол целителя Грейнджер со стеклянными глазами. Стараясь не смотреть ни на кого, кроме самой живой из них — Гермионы. Она знала, что он сломался. Что больше он не будет таким, каким был раньше. До этого он старался внести хоть какую-то искру. Во всех. Особенно в неё. Но сейчас эта искра исчезла. Вместе с ним. Вместе с Уизли. И Гермиона вместе с ними. Возможно, именно тогда её собственная искра потухла, оставляя лишь пепел. Из разбитых надежд. Воспоминаний. И жизни. Она не осознавала, что начинала мелко трястись. Зубы бились друг об друга, словно её морозило. Девушка закрыла глаза. Только не сейчас. Словно на зло перед глазами пролетели воспоминания о похоронах Уизли. Смерть родителей в Австралии. Её подруг. Друзей... — Соберись, Грейнджер, — где-то слева от неё прозвучал прохладный голос, который она моментально узнала и резко обернулась. Распущенные кудри ударили её по щекам. Драко Малфой, одетый в тёмную мантию до ног, опирался на стену. Скрестив руки, он хмуро наблюдал за девушкой, которая была настолько взвинчена, что ему казалось, что она заплачет. Драко уже такое наблюдал на этих собраниях Ордена, куда его приглашали, как шпиона, но раньше не влезал. Не зная, как на это реагировать. Он прекрасно осознавал, что Грейнджер сломалась. Сильно. Возможно, даже сильнее, чем они все в этой комнате. Ведь она всегда была на стороне добра. На стороне сострадания. И доверять ей такую хладнокровную работу, как лечение и похороны, было просто жестоко для её психики. Он думал так же, как и в тайне сама Грейнджер. Всем было в той или иной степени всё равно. Все думали о своём психическом благополучии. Пока Драко про себя думал, то не заметил, как взгляд карих глаз девушки начинает быть более осознанным, чем пару минут назад. Он её отвлёк. Тем самым отвлекая от приближающейся панической атаки. Ей надо отвлекаться, чтобы паника не захлестнула с головой и не оставила тонуть в пучине страха перед смертью. Хотя она уже не могла сказать, боялась ли собственной смерти. Уже тогда смерть ей начинала казаться спасением, но эти мысли далеко не заходили. «Соберись, Грейнджер». Пока все разговаривали о наболевших вопросах, она подошла к Малфою, даже не зная, что ему толком сказать. Она так давно не разговаривала ни с кем, что ей казалось, что она просто разучилась двигать языком. Решила ничего не говорить. Просто встать рядом, чтобы почувствовать рядом живого человека. Пусть и такого неординарного. Но спустя пять минут нужная фраза сама нашлась. — Знаешь, я больше тебя не ненавижу, — её голос звучал для неё самой странно и непривычно. — Взаимно, Грейнджер, — и в голосе Драко было что-то странное. Дружелюбность. Возможно, это и стало началом их своеобразной дружбы». — Гермиона? Грейнджер резко подняла палочку, атакуя невербальным, но Гарри вовремя воздвиг щит. Гермиона, наконец, смогла сфокусировать зрение и увидеть перед собой испуганного Гарри, который явно не ожидал нападения. Она так сильно занурилась в свои чертоги и кратковременную тревогу, что ничего и никого не замечала вокруг. — Чёрт, Гарри! — Прости, не хотел пугать. Сердце девушки громко билось, отдавая в барабанные перепонки. Такое уже бывало раньше, когда к ней ненароком подкрадывались. Последствия войны и чёртовой бдительности. Её глаза всё ещё слипались от усталости, голод она смогла привычно как-то подавить, но ноги всё равно не держали. И она вновь упала на своё уже облюбованное кресло. Девушка заметила, что юноша пришёл в их новое своеобразное жилище с непонятной тканевой сумкой на шнуровке. Заметив взгляд подруги, тот пояснил: — Я раздобыл еду на какое-то время, — и неловко улыбнулся. — Как я понимаю, уж точно не купил? — она усмехнулась с задором в голосе. В этом вопросе не было издёвки, ведь кража еды или добывание мародёрством уже не было чем-то безнравственным. Стало даже обыденностью. Но задавать такие вопросы в их группе было что-то из ряда шуток. Немного чёрных, но всё же. Поэтому Гарри лишь улыбнулся и проследовал к столу, который находился на отреставрированной Гермионой кухне. Она изрядно потрудилась, чтобы хоть как-то сделать из того безобразия что-то схожее на современный и комфортный дизайн. Хоть в воздухе ещё кое-где витала затхлость и были проблемы по углам дома, но большего и не требовалось. Это было суто её решением сделать из дома что-то стоящее, чтобы занять мозг и руки на какое-то время. — Пара буханок хлеба, вода, что-то мясное, не знаю даже, я большего не нашёл... — перебирал Гарри скромный набор, чувствуя привычное чувство вины. Ведь мог больше. Обязан больше. Но Гермиона его никогда не попрекала. Ни тогда, ни сейчас. — Спасибо, Гарри, — она всё же смогла взять себя в руки подойти к нему, к их сбережением. И, вдохнув запах еды, её живот предательски призывно заурчал, что заставило саму девушку покраснеть. — Ты с утра ничего не ела, — он нахмурился. — Это ерунда, Гарри, я умею контролировать голод, — отмахнулась девушка, не смотря другу в глаза. — А не должна, Гермиона, — он нахмурился ещё сильнее из-под стёкол очков и посмотрел серьёзно. — Сейчас нет войны, есть еда, и ты очень сильно похудела. Девушка невольно опустила взгляд вниз, действительно замечая, что из-под расстёгнутого пуховика, в зоне туловища, она могла увидеть собственные кости. Её передёрнуло. — Ты первый ешь, хорошо? Это же не так важно, — Гермиона сама не понимала, зачем они ведут этот разговор и зачем вообще она спорит с другом о такой ерунде. Но в голове не укладывалась сейчас мысль, что они не на войне. Что ей не следует отказываться от порций в пользу того, чтобы мальчикам досталось, ведь им энергия нужна была сильнее, чем ей, целителю. Взгляд Гарри ясно показывал, что на её уговоры он не пойдёт. Поэтому ей оставалось лишь вздохнуть и откусить кусок хлеба. Гарри последовал её примеру. После того, как с хлебом было покончено, Гермиона всё же начала рассказывать Гарри некоторые свои идеи насчёт улучшения плана. И он со многим был согласен, но некоторые сразу откидывал. Которые содержали прямой и непосредственный контакт с Реддлом, что могло быть опасно. Хоть это было неизбежно, но Гарри опасался за подругу, понимая, что она будет не рядом с ним и в случае чего ничего сделать не сможет. Поэтому ему оставалось практически умолять не делать ничего того, что будет выходить из общей составляющей. Ради его морального благополучия и здоровых нервов. Гермионе пришлось согласиться. Гарри вновь напомнил о том, что ей следует не выделяться и не проявляться так, как она обычно делает. Гермиона была согласна, хотя могла поспорить, что тогда её игра была убедительной. Ей придётся научиться сдержанности, претенциозности и манерам. Под стать того времени, под стать сложному времени сороковых. Опять же, выбора у неё не было. На первое время пребывания в Хогвартсе ей следует, во-первых, зарекомендовать себя как человека с идеальной репутацией под стать Реддлу. Чтобы в случае чего ей могли доверять беспрекословно. Найти сообщников или помощника. После же прощупывать Реддла издалека, без близких контактов — насчёт чего как раз и волновался Гарри — и в будущем распознавать возможные его слабости. А они у него были, как и у любого человека. Надо было просто подобрать ключик. И с этом может справиться только Гермиона. Гарри предлагал и свою роль в этом спектакле, но Гермиона его убедила, что ему будет сложнее адаптироваться в старомодном и величавом социуме. И Гарри был агрессивнее и злее, что тоже бы не вписалось в рамки «поведения серой мышки». Так что роль Гермионы даже не подлежала оспариванию. Только у неё будет главная роль. Гермиона в уме уже просчитывала дополнительные детали по их плану, которые только были набросками, и ей ещё предстояло их мысленно разделить по системе анализа преймуществ, недочётов и угроз. Она продумывала на всякий случай план капитуляции, побега, несчастных случаев, отравления, убийства, нападения и того, что прежняя бы Гермиона посчитала недостойным для гриффиндорца. То, на что прежняя гриффиндорка не была готова морально. Когда уже близилась ночь и они практически распластались на старом диване, пошла ненавистная тема — крестражи. Гарри не помнил, какое точное количество будет у Тома крестражей на начало следующего учебного года, но был уверен и был готов отдать руку на отсечение, что как минимум один он уже создал. А именно его дневник, который Гарри в прошлой жизни уже уничтожил. И Гермионе предстояло узнать, сколько у него уже крестражей и где они находятся. Так как Гарри иронично предположил, что Реддл вряд ли хранил его у себя в спальне для мальчиков. Хотя девушка проверит на всякий случай, она уже это знает. По сути, если глянуть на план скомкано, то казалось бы всё довольно просто и понятно. Но на деле куда сложнее. Они не знали, насколько Том сейчас силён и как маг, и как манипулятор, и как просто человек, за которым последуют люди. Не знали, насколько сильно очарование его тьмы. И ей предстояло это узнать. Но, на удивление, она была готова на это. Ради Гарри. Ради них всех.

----------- ✶ -----------

Следующие дни девушка не помнила, находясь словно в тумане. Гермиона даже не заметила, как наступил апрель, а на улице теплело с каждым новым днём всё больше. Не заметила из-за того, что ей предстояло многое обдумать и провести анализы своих идей, которые она хотела осуществить в школе и о которых она ещё не хотела говорить Гарри. Когда же солнце уже настойчиво начинало пробираться в их скромное и временное жилище, то Гермиона выходила на улицу, садясь на спиленное дерево неподалёку от дома, и просто слушала тишину. В такое время она вновь вспоминала войну и то, как отличается даже тишина. Если в её мире тишина была вязкой, текучей, неприятной до дрожи. Что волоски на руках вставали, словно подготавливая тело к атакам. Одно напряжение. То тишина тут была сродни благодати и спокойствию. Её в такие моменты начинали одолевать мысли, что ей не хватало Рона. Её тёплого и солнечного Рона. Гермиона ещё не доставала мысль о смерти Рона из своей коробки в голове, но знала, что скоро этот момент настанет. Она не может вечно прятаться и притворяться, что словно Рона никогда и не было в их жизни. Что всё хорошо. Но да, ей сейчас немного легче. Да, нет трупов и их запаха. Нет той скованности и чувства обречённости с суицидальными мыслями. Но война из головы не ушла никуда. Ты можешь сбежать от войны, но она из тебя никуда не денется. Это останется с ней навсегда. Гермиона с каждым днём осознавала, что эта её лёгкость и наслаждение жизнью лишь с непривычки. Когда эмоции облегчения пройдут, воспоминания обо всём — особенно о Роне — накроют её. Она понимала и ждала этого момента, чтобы вновь собраться. И собрать себя по кускам из того, что останется. Но сейчас девушка хотела лишь подышать свежим утренним воздухом, послушать ранний шум селища, прочувствовать эту лёгкость в душе. Она имела на это право. Хоть на какой-то миг. Имела, так как с каждым днём приближался сентябрь и её задание. Возможно, это будет самое важное дело её жизни. От волнения скручивало живот. Гермиона боялась, что где-то допустит ошибку и их раскроют. Боялась за Гарри, которого не будет рядом с ней в Хогвартсе. Не будет её лучшего друга и опоры. Было даже жутко думать, что с ней будет, если Гарри будет где-то далеко, а она сама останется в замке, в этом мире. За период войны она так привыкла, что он рядом, и мысль о том, что он будет где-то далеко... Была удручающей. Они решили начинать с середины апреля, чтобы было готово абсолютно всё. Чем раньше, тем лучше. Ошибки быть не может. Не в этот раз. И ближе к концу апреля, когда они уже достаточно были готовы начинать активные действия, двинулись дальше. То, что сейчас они запустят, больше нельзя будет повернуть вспять. У них действительно только одна попытка. Одна возможность свергнуть Волдеморта ещё на стадии его зачинания. Им надо было попасть в город Массельбург, чтобы уже оттуда и двинуться ещё дальше, ближе к территории Хогвартса. Они с Гарри на днях приняли решение, что лучше Гарри на срок операции поселиться поблизу Хогсмида. Это оптимальный вариант на случай непредвиденных обстоятельств. Честно говоря, то это предложила Гермиона, всё ещё внутренне содрогаясь только от мысли, что её Гарри не будет рядом. Но, хвала Мерлину, этот вопрос удачно решился. На какую-то сотую долю ей стало спокойнее. Минус одна проблема и тревога для психики девушки. И сейчас, вновь греясь под весенним солнцем, по дороге к новому городу, девушка просто отключила все мысли, все переживания, закопала всю скорбь и слёзы по погибшим друзьям. И просто насаждалась днями свободы от всего. Возможно, когда-то она сможет всё отпустить и жить дальше без оглядок в прошлое. Но не сейчас.