Облиум

Август 1996 года. — Отец говорит, матч обещает быть шикарным. И я искренне не понимаю, почему для этого события ты выбрала такие ущербные места, — Даниэль морщится, вглядываясь на верх стадиона, — Ещё по меньшей мере десять пролётов. Фу. — Какой ты нежный, Даниэль. Побудь среди обычных людей, — девушка пожимает плечами. — Я — Корнеги, мне не суждено с рождения быть среди обычных людей. И тебе, кстати, тоже, Габриэль. Я пошел на эти уступки только ради тебя, — он брезгливо оглядывает свою руку, после оглядывается на парня, который двинул его в плечо, когда проходил мимо, — Скотина, — Корнеги отряхивает рукав дорогостоящего пиджака из бархата. — Даниэль, будь более мягким. Тут полно людей и понятное дело, тебя коснутся. Зачем одевать такой дорогой пиджак, если ты знал, куда идёшь? — Я же не играю, я смотрю, я всегда должен выглядеть изящно. И эти людишки... верх некультурности, раз упускают банальную вещь, отходить в сторону, чтобы не касаться. Уясни это, Габриэль, и перестань их жалеть и оправдывать. Их некультурности нет оправдания. — Но куда ему было отходить? Выпрыгнуть с лестницы вниз? — Как вариант, — кивает Даниэль, рассматривая свои ногти на правой руке, — Девять пролётов... — снова взгляд вверх, — И не вздыхай. — Только после тебя. — Засчитано. В пятницу матч сборной Франции с сборной Италии, я уже выбрал нам места. — Даже не сомневаюсь, что это лучшая из лучших лож, но тут я спорить не буду, — Даниэль знал страсть сестры к Франции и активно ею пользовался в своих целях. — После матча к нам собираются присоединиться Филипп и Розали. Держу пари Филипп будет с нами только ради тебя, у его отца сейчас сложная ситуация и вряд ли бы он стал тратиться своё время на неизвестно что. — Он молодой человек и ему свойственно веселиться. — Он отборчив. — Соглашусь, походит на такого же сноба как и ты, только его можно переманить, в отличии от тебя, — Даниэль закатывает глаза и принюхивается. — Не удивлён, что пахнет гнилью... Де-рь-мо. Габриэль улыбается, сверкая своими белоснежными зубами, она любит подставлять брата, запихивать его в подобного рода условия и видеть его мучения, как ему это не нравится. Корнеги знает, что Даниэль не такой уж и привереда, он лишь держит планку перед всеми и этим буквально выматывает себя. Улыбка пропадает и девушка с сожалением смотрит на брата. — Не надо меня жалеть, Габриэль. — И не вздумала. — Ну конечно. Тебе жалко любую тваринку. — Нет, не любую, и ты это знаешь. — Знаю, но не понимаю, зачем ты строишь из себя такой нежный цветочек, который внутри вовсе не нежный цветок, — слова приносят раздражение Даниэлю и он отворачивает голову, смотря вниз, на нескончаемый поток людей. — Не злись, мы в политической игре и тут каждый выбирает свою роль. Я тактик, приняла позицию ожидающего и милого. — Мне нравится твоё нутро. — А мне твоё. — Мисс Корнеги! — девушка оборачивается на голос позади и останавливается. Мужчина пробирается сквозь толпу, расталкивая всех. Габриэль хватает за рукав брата и тот недовольно закатывает глаза, останавливаясь и скрещивая руки на груди. — В чём дело, Феликс? — дворецкий подаёт сумку. — Вы забыли, мисс. И отец просил Вас с мистером Корнеги спуститься к нему после матча. Он будет возле 1 входа. — Конечно, останетесь посмотреть с нами матч? — К сожалению, вынужден идти к мистеру Корнеги-старшему, — Даниэль снова закатывает глаза. — Конечно, жаль ему, будет сидеть в ложе, — выплёвывает слова парень, когда мужчина удаляется на приличное расстояние, а они продолжают путь. — Успокойся, Даниэль. Ты всё равно слишком суров по отношению ко всем. — Видела сзади этих Уизли? — парня передёргивает. У него была открытая нескрываемая неприязнь к этой семейке, впринципи он поддерживал всех представителей своего змеиного факультета, — Меня бросает в тошноту, когда вижу их лица. — Имей уважение, один из них мой однокурсник. — Рон... — по парню видно, что как будто это имя было пропитано для него его любимым ядом. — Да, Рональд. — Может ещё встречаться с ним начнёшь? Раз так впрягаешься за его семейку. М? — Успокойся. — Тогда закрой эту тему. Они лишь очерняют чистокровок. — А ты перестань их оскорблять. Закрыли тему, — Даниэль в очередной раз закатывает глаза. Они ступают на самый верхний этаж, Габриэль тащит Даниэля к перилам. Последний глазами искал, где бы можно было скрыться и кажется нашёл идеальный вариант. Небольшой пустой проход вдали идеально подходил, чтобы скрыться там от чужих глаз. — Я сейчас вернуть, — девушка кивает и смотрит на подходящих Уизли. — Здравствуй, Рональд, — брюнетка сжимает ручки сумки в руках, а глазами следит за тем, как далеко отходит её брат. — Габриэль... — Рональд мнётся, — ты увлекаешь просмотрами игр? — девушка чуть наклоняется вперёд. — Предпочитаю игры сборной Франции, — учтиво кивает и выпрямляет спину,— Добрый день, мистер Уизли. — Габриэль, здравствуй. Видел твоего отца там. Почему же ты здесь? — Предпочитаю быть тут, ближе к людям. — Что ж... ясно. Оставлю тут вас пока одних. — Как проходят твои каникулы, Рональд? — парень откашливается. — Я... развлекался дома. Ну-у-у, а как твои каникулы? — Уизли чешёт затылок. Габриэль чересчур его смущала рядом. — Я была в Лондоне большую часть каникул. Играла в теннис и плавала. Чем ты занят в пятницу? — Да ничем вообщем-то. — Я приглашаю тебя на матч, будут играть Франция и Италия. — Думаю, я не впишусь в вашу компанию, тем более твой брат меня сильно недолюбливает. — Ты явно будешь лучше, чем моя компания, — Филипп не больше чем дамский угодник, преследующий свои финансовые цели, а Розали — пропитаная завистью стерва, которая была в миллионы раз хуже Даниэля, — А за брата... он перебесится, но ему без разницы на тебя станет... через десять минут. Ты скрасишь моё унылое положение. — Зачем тебе это? — девушка не винила его за его подозрительность. — Банальная вежливость. И всё же я настаиваю. Я пришлю тебе сову о месте встречи. Даниэль скрылся от глаз в тёмном проходе. Он опёрся о стенку спиной, быстро вынул таблетку из банки и начал разжовывать её. Горькая, липкая, но такая неоходимая для Корнеги. Он морщится, кашляет, но проглатывает таблетку. Вытаскивает одну сигарету и через пару мгновений делает первую затяжку. Дым рассеивается, принося за собой умиротворение и покой. Сестра изрядно раскачала его и без того напряженные и уставшие от всего нервы со своим жалением этих Уизли и с заглядыванием Даниэлю прямо в душу. Он ненавидел, искренне ненавидел это в ней: лезть к нему, когда он не просит. Он усмехается, когда видит, как сестра пытается завязать разговор с Уизли, как она с ним любезничает. Корнеги передрягивает от этого тошнотворного зрелища, знал бы он, что это только начало. Если бы знал, немедленно бы подошёл и перекинул его через перила, чтобы он больше никогда не появлялся рядом. Но сейчас Даниэль позволял сестре это развлечение, ведь был уверен, что это всё назло ему. Наконец, Уизли уходит к своим, а Даниэль почти докурил сигарету. Он возвращается без помех, только к своей сестре, как и оставлял её пару минут назад. — Куда ты отходил? — Что он тут делал? Эти два вопроса звучат одновременно и дают начало длительной тишине. Никто не собирался открывать свои секреты перед друг другом. Габриэль смотрит в сторону семейки Уизли, Даниэль с горечью это замечает и закусывает губы, кусает так, что ощущает металлический привкус во рту. Парень внимательно смотрит на сестру, на её длинные, по пояс, шоколадные волосы, как их развивает ветер, как шелестится бант тёмно-зелёного оттенка с жемчугом на нём, он помнил, как подарил ей его на Рождество пару лет назад, его задевает, что она так бережно и аккуратно носит его подарок. Её карие глаза переводят взгляд на Даниэля, который так непозволительно долго позволил рассматривать, нет, любоваться своей сестрой. Она лишь молча улыбается, ничего не говорит, но слова тут и не нужны. Габриэль обнимает его, прижимаясь к нему. Он слегка целует девушку в макушку. Именно в эти моменты все обиды проходят, есть только они и никого вокруге. И Даниэль это ценил и наслаждался каждым таким моментом, как и Габриэль. — Матч отвратен. Я ожидал большего, отец завысил ожидания, — подходя к выходу из здания, говорит Даниэль. — Вяло. На троечку из десяти, — говорит Габриэль, поправляя чёлку. — Когда ты наконец уберёшь эту чёлку? — А что? Мне плохо? — Мне нравится твой открытый лоб. — Я пока похожу так, в любой момент зелье и они отрастут. Моя чёлка почти моя гордость. Как чётко я её отрезала в начале июня. — Прошу аппарировать в кабинет Министра, — Габриэль и Даниэль переглядываются, но следуют указаниям Феликса. — Садитесь, — произносит мужчина, указывая на два стула перед столом. — В чём дело, отец? — Даниэль первым включается в разговор. — Гриндевальд продолжает собирать преспешников. По последней информации, к нему присоединились Старлинг. Габриэль, — девушка поднимает на него глаза, — выбей мне признание из этого придурка. — Мы встречаемся с ними в пятницу, — говорит Даниэль, — Я могу это сделать, отец, доверь мне это дело, — Киллиан делает вялый жест остановки. — Мне нужна твоя сестра. Перед тобой он может не дать нужное нам признание, ты слишком сильно давишь. Габриэль, мне нужна вся информация, постарайся её выбить, взамен проси, всё, что душе угодно. — Мне ничего не нужно, но почему ты считаешь, что он доверится мне? — Ты должна это сделать. Ради всего магического мира. Даниэль, для тебя у меня есть другое дело, тоже весьма интересное. — Да, конечно, отец, в чём вопрос. — Габриэль, аппарируй домой, мне нужно переговорить с глазу на глаз с твоим братом. — Да, хорошо, — блондин остаётся один на один со своим отцом. *** — Как повеселились? — Беатрис присаживает напротив дочери. — Никакого веселья, это матч, мама, — Габриэль отрезает кусочек горячей свинины и кладёт его себе в рот, — Даниэль и отец остались переговорить один на один, для Даниэля есть какое-то дело. — Известно какое. Гриндевальд не даёт никому покоя. — Ты думаешь, всё будет серьёзно? — Пока непонятно. Всё только на ранних стадиях, Гриндевальд только собирает преспешников. Важно не дать развиваться этому делу дальше, Габриэль, понимаешь? Твой отец вкладывает в это много сил и времени, сейчас это задача номер один. Хоть многие и пишут, что мы первые кто продались Гриндевальду и ведём ложную игру, они понимают, что их привычные жизни в наших руках. — Отец говорит, Старлинг перешли на его сторону. — Да, я знаю, сегодня все говорят об этом в отделе. Запомни, Габриэль, треть всех чистокровок уже продались ему или пока только в процессе. — Что значит вообще продались? Он платит им за то, что они переходят на его сторону? — Беатрис усмехается и видит в матери Даниэля. Он всё унаследовал от неё: и характер, и привычки, и внешность, его белокурые волосы и голубые глаза. Габриэль же унаследовала всё от отца, даже веснушки от него. — Конечно же нет. Они бегут к нему за лучшей жизни, они разделяют его идеологию, что пора менять старые устрои. Как говорят те, которых отловили, они там именно за этим и говорят, что он ещё вернётся за ними, — Беатрис успехается, — Пусть попробует вернуться за ними в Азкабан. Мы его встретим с теплом. — Отец не боится, что может произойти? — Боится ли он? У него нет на это время. У него в мыслях только, как действовать, чтобы Гриндевальд не прорвался дальше. — Это ли не значит, что он боится? Что его свергнут, — уточняет брюнетка. — Я не знаю, Габриэль, я говорю лишь, что знаю и как считаю. Никто на самом деле не знает, что творится у него на душе. Даже я. И не стоит туда лезть, он знает, что он делает, он уверен, он сильный и могущественный, и мы не падём, — Корнеги-младшая улыбается, — Вероятно, нам не стоит ждать наших мальчиков, поэтому ешь, Габриэль, и занимайся своими делами, — кивок. *** Габриэль уже грелась в своец постели, читая книгу, как к ней постучались. — Да? — в комнату входит Даниэль и проходит к столу. — Ты забыла свою книгу у меня, — он кладёт её на стол. — Вы только вернулись? — Даниэль кивает, отходя обратно к двери, — О чём вы разговаривали? — Прости, но я пообещал, что это останется только между нами. Так будет лучше, Габриэль, — он хватается за ручку двери, — Спокойной ночи, — Даниэль оглядывает комнату и выходит, закрывая за собой дверь. Оставляя Габриэль в смятении из-за сказанных слов и своего взгляда и вида. Уставшего, но такого обеспокоенного. Утро выдалось не из лёгких. Даниэль буквально засыпал над тарелкой, потом резко дёргался и обеспокоенно смотрел по сторонам. — Киллиан, что ты сделал с моим сыном? Он сел на завтрак в пижамных штанах, этот жуткий правильный мальчик, — Беатрис смеётся, — С добрым утром, детка. — С чего смеётесь? — Габриэль собирает волосы в высокий тугой хвост. — Посмотри на своего брата, он в пижамных штанах, сгорбившись, сидит над тарелкой ненависных ему хлопьев, — Даниэль подпирает голову рукой. Кажется, его вообще не волнуют разговоры о нём сейчас. И кажется, только Габриэль беспокоится за него. — С ним всё хорошо? — Всё с ним хорошо. Просто не выспался. Или же вообще не спал. А я говорю, сон важен, — Киллиан кладёт в рот последнюю порцию яичницы и встаёт, — Всё, мне пора. Увидимся вечером. Габриэль, приятного аппетита, бекон сегодня отменный, — намекает мужчина дочери, ведь знает её вкусовые предпочтения. Она смеётся. — Я тебя услышала. — Даниэль, глотни-ка, — Беатрис суёт ему кружку с чёрной жидкостью, — Это поможет тебе проснуться, — парень кивает, пока мама гладит его по спине, даже больше мнёт. — Что ты ему даёшь? — Бодрящий напиток на основе травяного зелья. Иначе он упадёт к концу завтрака лицом в молоко. — Спасибо, жиглянка? — женщина кивает. — Ты этого не спршивал, а я тебе этого не давала, — их оранжерея была наполнена всевозможными редчайшими и запретными травами и растениями, их мать любила промышлять этим, а у Даниэля была страсть к ядам, собирательная и изысканная. — Я бы разбавил токсинами, — бросает Даниэль и смотрит на сестру. — Какие у Вас планы на сегодня? Габриэль? — О, никаких, проведу день около бассейна, думаю. — Думаю, у меня есть дела повеселее. Сегодня буду допоздна, Гатперсы устраивают грандиозную вечеринку. — Эти мрачные недо-близнецы? Сколько им сейчас? — учтиво спрашивает Габриэль. Она недолюбливает этих двоих сколько себя помнит, вечно заносчивые, чересчур высокомерные и до жути любители пошутить там, где нет смысла этого делать. — Жаку 20, а Дину 18,5. — Ты даже знаешь, сколько ему конкретно. — Габриэль, не язви. — А я гляжу ты отошёл, — явная угроза. Даниэль колебается. — Идём со мной, Габриэль. Будет весело даже для таких, как ты. — В обществе чёрного юмора никогда не бывает весело. Так можешь и передать им, когда один из братьев спросит, почему я не пришла, и будь добр, оборви другого, который решит пошутить после того, как ты скажешь это. Я не хочу, чтобы моё имя очернялось. — Истинная дочка Министра, — Даниэля цепляют эти слова, ведь только он старается соответствовать этим громким словам, а говорят это всё Габриэль, которая вообще не стремится в реальную политическую игру. — Спасибо, — Корнеги покидает стол. — Оставь его, Габриэль. Это нормально. Перебесится и забудет.