Осознанные сны

      Анкея на невероятной (но приличной, для женщины её положения) скорости вылетела из зала для собраний, как только аудиенция была окончена. Ей срочно нужна была ещё одна сигарета. Взгляд, который она бросила на Лоренса, был полон раздражения — её брат, с его бесконечными вопросами и тонкими намёками, теперь, вероятно, собирался взорвать её личное пространство ещё больше. Это надо было пережить, но позже, когда хотя бы сигарета расслабит её нервы.       Но, конечно же, судьба должна была сыграть с ней плохую шутку и сделать так, что человек, который успел вывести её из себя, окажется тем самым чёртовым Тёмным Лордом!       Сигарета, на удивление, не шла, как и не шла белая полоса в её жизни. Анкея усмехнулась и потёрла виски. Кажется, лимит на белые полосы закончился на выцветших шрамах и растяжках на её теле.       — Вы опять курите, — произнёс детский голос сзади без единой нотки осуждения, который, скорее, просто звучал как констатация факта.       Спустя секунду перед ней предстал Люциус. Анкея едва сдержала раздражённый вздох. Не хватало ещё здесь зрительного зала. Ей казалось, что вот-вот из-за угла зелёной ограды появится Лоренс с его вопросами и Волдеморт с его осуждающим взглядом и колким словом, и начнётся невероятная потеха — массовое осуждение Анкеи за каждый вздох, за каждый жест.       — Ты следишь за мной? Как на этой огромной территории ты снова нашёл меня? — как можно мягче сказала она, делая затяжку и стряхивая пепел в сторону.       Детские глаза проследили за каждым её движением, словно пытаясь считать в них какой-то скрытый смысл.       — Папа всегда говорит, что я очень наблюдательный, и это когда-то мне выйдет боком, — спокойно произнёс Люциус, полностью проигнорировав её вопрос.       Они ещё минуту молча пялились друг на друга.       — У вас что-то опять случилось? — наконец прервал молчание юнец, слегка наклонив голову.       Младшая Делаж сделала голос чуть тише:       — Случился один очень вредный волшебник, который меня очень сильно достал, Люци.       Мальчик нахмурил брови от использования этой сокращённой версии его имени, а затем поёжился, но никак это не прокомментировал.       — А вы не можете просто щелкнуть пальцами, чтобы он пропал, как вы сделали с утра с сигаретой? Или…эм-м-м…сделать пламя и сжечь его. Если он такой плохой, — серые глаза переметнулись прямо в глаза Анкеи.       Француженка поперхнулась дымом и взглянула на сигарету. На секунду столь наивная идея ребёнка показалась ей чем-то стоящим, и она едва сдержалась от того, чтобы хлопнуть себя по лбу от потока мысли, которую её мозг почему-то всерьёз счёл отличной.       — Нет. Не думаю. Но идея, должна сказать, стоящая. Возможно, я её когда-то доработаю и применю, если этот волшебник не перестанет меня бесить, — просмеявшись как следует пробормотала она себе под нос.       

***

      — Я думаю, ты поняла, что у меня накопилось много вопросов, Анкея, — ледяной голос Лоренса рассек густой, нагретый камином воздух её спальни. Его слова звучали как выстрел, чётко, резко, сдержанно. — Что это было?       Лоренс медленно повернул голову, бросив на сестру взгляд, от которого по её коже пробежал холодок. Что было в этом взгляде — осуждение, беспокойство или даже тревога — она не могла понять. В нём скрывалась бездна, как в тихом лесном озере, чьи глубины никогда не видно с поверхности. Но что-то было странным: голос его, как ни удивительно, звучал мягче, чем обычно. Нотки беспокойства проступали сквозь холодную оболочку. Анкея вздохнула, потёрла виски и с небрежной грацией забралась на широкий подоконник, рядом с братом. Она специально заставила его подвинуться, чтобы чуть смягчить напряжение момента. Лоренс, недовольно фыркнув, сделал едва заметный шаг в сторону, словно она заняла его личное пространство.       — Я даже не знаю с чего начать…— протянула она, глядя в окно и закусывая губу. Ночные огни сада переливались в темноте, а её мысли метались, как мотыльки вокруг пламени.       Лоренс приподнял одну идеально очерченную бровь, скрестил руки на груди и слегка наклонил голову. Этот жест был настолько характерен для него, что Анкея на мгновение почувствовала себя ребёнком, стоящим перед строгим учителем.       — Что ты, чёрт возьми, успела натворить за два дня здесь? — Голос его стал резче, и он чуть наклонился вперёд, пытаясь поймать её взгляд. — Анкея?       Девушка сдалась под его пристальным взглядом, будто магическое заклинание сковало её волю. Она вздохнула, глубоко, словно собираясь нырнуть в ледяную воду, и, закрыв глаза на секунду, начала тараторить:       — Хорошо, слушай! Я просто… Я ведь не знала, кто это был! Представь себе, я только-только оказалась здесь, после этого ужасного путешествия через портключ. Я вся в грязи, уставшая и злая, а тут этот… этот… мужчина появляется из ниоткуда! Высокий, весь в чёрном, с красными глазами…их-то я, конечно, увидела потом! И я, конечно, думала, что это ты, пока он не вышел, и… ну… я кинула в него слона! А сегодня на собрании оказалось, моей жертвой, ну, тот мужчина, оказался Тёмный Лорд!       Она замахала руками, словно пытаясь нарисовать в воздухе масштаб своей растерянности. Лоренс остался неподвижным, но его взгляд, холодный и пронзительный, переместился с её лица на её руки, которые мелькали перед ним.       — Подожди. Ты хочешь сказать, что бросила в Тёмного Лорда… золотой порт-ключ…потому что думала, что это я? — медленно произнёс он, отчётливо проговаривая каждое слово. Казалось, что он даже не удивился тому, что сестра без угрызений совести швырнула бы в него что-то.       — Да! Ну, то есть… Да, я кинула, но не знала, что это он! Я вообще не знала, кто это до сегодняшего собрания! — поспешно ответила она, пожав плечами.       Анкея с неподражаемой экспрессией начала пересказывать всё, что произошло дальше. Её голос то повышался, то снижался, она имитировала саркастический тон Волдеморта, пересказывала его колкости и с особым пафосом показывала его пронизывающий взгляд.       — И он просто… взял и ушёл! Даже фигурку с собой забрал, представляешь?! — завершила она, широко распахнув глаза и сделав акцент на последнем слове.       Лицо Лоренса оставалось неподвижным, словно высеченным из мрамора, с идеальной маской хладнокровия, которая могла бы ввести в заблуждение даже самого наблюдательного собеседника. Однако глаза — зелёные, как пробуждающаяся весной листва под первыми тёплыми лучами солнца — предательски выдавали вихрь эмоций. Они вспыхнули ярким недоумением, затем застыли в выражении немого шока, словно он не мог поверить в услышанное. Мельком промелькнуло что-то похожее на укор, но вскоре зелёный свет в его взгляде смягчился, на мгновение задержавшись на грани между насмешкой и скрытым весельем, как будто он с трудом удерживал внутренний смех, боясь разрушить своё строгое выражение.       — И это всё? — спросил он, с трудом сдерживая что-то между вздохом и смешком.       — Нет! — возмутилась Анкея, снова вскинув руки. — Я же не знала, что он ещё раз появится! На следующий день я встретила его в библиотеке, и он… О, Мерлин, Лоренс, как он говорит! Каждое слово — как удар по нервам.       Её рассказ продолжался, а Лоренс, наконец, сел в кресло неподалёку, одной рукой подперев подбородок. Его взгляд остался непроницаемым, но уголок губ едва заметно дрогнул вверх, выдавая его смешанные чувства.       Когда Анкея закончила, в комнате повисла напряжённая тишина. Лоренс, наконец, встал, поправляя манжеты, потёр переносицу и тихо произнёс:       — Удивительно. Даже для тебя.       Анкея прищурилась, уловив в его голосе откровенный сарказм.       — Спасибо за комплимент, — буркнула она, скрестив руки на груди. — Всё-таки приятно осознавать, что мои приключения достойны твоего внимания.       Лоренс, проигнорировав её выпад, неспешно подошёл к стеклянному кабинету, где стоял графин с виски. Анкея нахмурила брови. Оказывается, лекарство от тревоги всё это время было под носом в её спальне. Какой же всё-таки гостеприимный Абраксас.       Интересно, у каждого гостя в спальне такой имеется, и как часто его содержимое обновляет эльф?       Налив себе немного, он поднял бокал и, обернувшись к сестре, изрёк:       — За тебя, Анкея. Ты не просто вписалась в коллектив, ты ворвалась в него с апломбом, достойным цирка. И, конечно же, первая мысль — кинуть в Тёмного Лорда статуэтку, думая, что это я. Эффектно.       Она фыркнула, сползая с подоконника и направляясь к нему.       — Ох, ну хватит, Лоренс. Как будто ты сам не совершал ошибок.       — Ошибки? — он приподнял бровь, отпивая из бокала. — Ошибка — это пролить кофе на мантию, когда пытаешься скрыть, что под ней незаконно привёз в Британию старинный фолиант по тёмным заклинаниям. Ошибка — это перепутать фамилию аврора на приёме, выдавая себя за кого-то другого. А ты, сестра моя дорогая, превратила встречу с Тёмным Лордом в фарс, достойный лучшей комедии.       Анкея вздохнула, закатив глаза.       — Ну да, конечно. А ты, как всегда, идеален. И, конечно же, никогда не подставляешь свою младшую сестру перед… ну, ты понимаешь, кем.       Лоренс поставил бокал на стол и, наклонив голову, взглянул на неё с едва заметной улыбкой.       — Знаешь, Анкея, я должен отдать тебе должное. У тебя есть талант. Талант превращать абсолютно любую ситуацию в анекдот. Но предупреждаю, — он понизил голос, — не все в этом доме обладают таким же чувством юмора.       — О, поверь, я уже заметила, — отрезала она, вспоминая холодные взгляды и язвительные замечания, которые сыпались на неё с момента приезда. — И давай ты не будешь читать мне лекции, ладно?       Лоренс, как будто не слыша её слов, облокотился на стол, задумчиво потерев подбородок.       — Интересно, что он о тебе думает теперь. Наверное, размышляет, где достать ещё одну статуэтку, чтобы кинуть её в ответ.       Анкея вспыхнула.       — Очень смешно, Лоренс. Может, тебе самому пойти и спросить у него? Заодно напомни, что это ты втянул меня во всё это!       — Я втянул? — он сделал вид, что удивлён. — Прости, это ты прилетела сюда по моей воле? Или, быть может, я заставил тебя устраивать представление?       Анкея сжала кулаки, но вместо ответа только покачала головой.       — Ты невыносим.       — А ты — ходячая катастрофа.       На секунду они замолчали, глядя друг на друга. Затем Лоренс, всё же не удержавшись, коротко рассмеялся.       — Мерлин, мы ссоримся, будто снова в школе. Ладно, хватит на сегодня. Если ты продолжишь в том же духе, мне придётся нанимать личного хроникёра, чтобы записывать твои подвиги.       Анкея нахмурилась, но уголки её губ дрогнули.       — Очень остроумно. Надеюсь, ты хотя бы допишешь это в приличной манере.       — Уверяю тебя, моя манера всегда приличная, — подмигнул он и направился к двери. — И да, Анкея… мы с Долоховым и Руквудом собираемся в библиотеке через двадцать минут, у нас уже есть наброски…— он сделал паузу, а затем с ухмылкой добавил, — в гостевой библиотеке.       С этими словами он исчез за дверью, оставив сестру то ли в раздражении, то ли в восхищении его умении довести её до точки кипения за считанные минуты. Она точно знала, что эти десять минут потратит на медитацию.       

***

      Библиотека встретила её мягким светом нескольких парящих свечей и запахом старой бумаги. Лоренс уже был там, стоял у стола, раскладывая на нём пергаменты и книги. Антонин Долохов развалился в одном из кресел, вертя в руках золотое перо, а Августус Руквуд сосредоточенно просматривал старинный том, сидя на стуле с идеально прямой спиной.       — Ну наконец-то! А мы уж думали, что ты решила пропустить наше маленькое собрание. Присаживайтесь-присаживайтесь, мадемуазель, я готов слушать и записывать всё, что Вы говорите! Я буду самым прилежным учеником! — Антонин сложил руки на стол и захлопал глазами.       Лоренс, не оборачиваясь, буркнул:       — А вот и хроникёр.       Старшая Делаж смерила брата недовольным взглядом. Долохов поднял глаза на Лоренса и с ухмылкой проговорил, подмечая её нервное состояние:       — Мадемуазель, как всегда, несёт в комнату энергию хаоса. Вы точно хотите участвовать в создании чего-то настолько тонкого?       — А ты, Антонин? Какую роль ты здесь играешь? — спросила она, обращаясь к Долохову.       — Я? — он изобразил невинное выражение лица. — Я здесь, чтобы делать обстановку веселее.       Лоренс бросил на него предупреждающий взгляд.       — На самом деле Антонин помогал с расчётами на основе энергии. Ему это как-то удаётся, несмотря на его… отвлекаемость.       Она проигнорировала его, схватив со стола один из пергаментов.       — Так что за гениальную идею мы тут собрались воплощать? Ваше пыточное заклинание? Или это просто предлог, чтобы вы трое могли поумничать передо мной?       Руквуд, молчавший до этого момента, отложил перо и взглянул на неё серьёзно:       — Конкретно сейчас мы работаем над конструкцией заклинания. Твоя идея с моральным воздействием через подсознание — это ключевой элемент, но есть проблема с направлением потока магии. Проблема в том, что в таких заклинаниях нужно точно контролировать баланс магического потока. Поток должен быть не слишком прямолинейным, чтобы не вывести сознание жертвы из равновесия, но и не слишком извилистым, иначе мы рискуем потерять контроль. Тот ментальный «мост», что мы пытаемся создать, должен быть стабильным, как струна, натянутая до предела. Ты когда-нибудь пробовала заклинание, которое воздействует на психику, Анкея? Я имею в виду не просто общие впечатления, а действительно точечное воздействие, начиная с самого внутреннего восприятия?       Анкея внимательно кивнула, подбирая пергамент и быстро набросав несколько символов на его углу.       — Мы должны работать с двумя основными компонентами: визуализацией и чувствами. Мы можем использовать рунные символы, которые активируют скрытые элементы подсознания. Появляется свойство зацепки, когда одно травмирующее воспоминание может стать якорем для целой сети ментальных кошмаров. Мы активируем не саму травму, а её энергию. Механизм работы похож на создание артефакта, но тут есть важный нюанс — внутренняя защита, окклюментные щиты. Мы должны учитывать, что наш заклинатель сам будет подвергаться риску при длительном воздействии.       Антонин откинулся в кресле, изображая глубокую задумчивость, хотя его внимание больше было сосредоточено на чуть поднявшейся у колена юбке младшей Делаж.       — Так, так, значит, нам нужно быть осторожными с тем, чтобы не перепутать наши потоки. Как всегда, когда в дело вмешиваются чувства, можно случайно попасть не туда. Ой, ну и что будет, если вдруг заклинание случайно станет слишком «живым»? Преобразуем все их кошмары в полномасштабную трагедию? Похоже на карнавальную ночь, но для ума!       Лоренс скосил взгляд на Антонина, его лицо оставалось серьезным, хотя в глазах мелькало легкое раздражение.       — Это не шутки, Антонин. Нам нужно точно отрегулировать и сдерживать потоки энергии. Нам не нужно воспроизводить катастрофу для всей головы — только вызвать сильный стресс, заставить сознание воспринимать кошмар как реальность. Мы ведь не хотим, чтобы они просто умерли от перегрузки, а хотим, чтобы они переживали каждое мгновение, но в пределах разумного. Анкея, продолжай с рунной настройкой.       Анкея неторопливо подняла взгляд от пергамента, всё ещё держась за его угол.       — Я предлагаю использовать комбинацию рун, которая будет вызывать не только непосредственные травмы, но и катализировать внутренние барьеры. Руна, напоминающая защиты памяти, будет как ловушка для мозга. Этот механизм обеспечит «поглощение» кошмара, но создаст искусственные блоки для переживаемых эмоций. Задача в том, чтобы сознание не смогло выбраться из этой ловушки, но и не разрушилось за мгновение.       Руквуд, до этого момента лишь внимательно слушавший, слегка наклонил голову, его руки застыла в воздухе, словно ожидая нужной реакции.       — Интересно. Но какая из рун будет фиксировать сам кошмар, а какая — его последствия в глубоком подсознании? Это ещё один слой сложности.       — Здесь мы можем использовать руну очищения, но с определёнными корректировками. Чтобы руну не активировать полностью, мы добавляем небольшие стимулы через те же самые переживания, по чуть-чуть, и только в момент, когда человек будет близок к полному отчаянию, мы создаём эффект избыточности. В конце концов, именно это создаст истинную иллюзию, заставив мучение казаться вечным.       Долохов, как всегда, заинтересованный тем, что обещало быть забавным, протянул руку, чтобы взять лист пергамента.       — Ну, а если вдруг всё пойдет не так, я подумаю, как добавить в это всё маленькие «удобные» детальки. Прямо для веселья!       Лоренс наконец-то повернулся к нему, его выражение лица становилось более серьёзным, и он шлёпнул русского по запястью, на что тот, поджав губы, одёрнул руку и пробубнил пару ласковых себе под нос на родном наречии.       — Антонин, если ты не перестанешь с этим, я сделаю так, что «удобные» детали окажутся на твоей собственной памяти.       Анкея, заметив напряжение, переключила внимание обратно на Руквуда.       — Суть в том, чтобы каждый из нас правильно настроил своё восприятие. Ментальная пытка — это не просто воздействие на одну мысль. Это колоссальное воздействие на систему, которая будет вытаскивать не одну эмоцию, а все. Кошмар, вспышка ужаса, потери, саморазрушение… и всё это через магию, сдержанную рунной настройкой. Всё будет связано с верой жертвы в реальность.       Она заметила, как Руквуд внимательно записывал каждое её слово, и почувствовала некоторое удовлетворение от этого, но не позволила себе отвлечься.       Антонин рассмеялся, размышляя вслух:       — Да, похоже, вы все серьезно настроены. Но только подумайте, как весело это будет на практике. Кто же первым станет «клиентом»? Если тестировать будет моя дорогая мадемуазель, то меня даже не страшит перспектива оказаться на кушетке в Мунго — я готов быть подопытным кроликом, — младшая Делаж рассмеялась, и, довольный своей удавшейся попыткой флирта, русский продолжил, — конечно, только в случае, если она будет навещать меня там ежедневно!