Судьба и Краска

      Настал понедельник.       Эмили хорошо проспалась вчера, когда ее не трогали ни странные анубаты, ни копошащиеся туры, ни другие соседи. И с новыми силами двинулась к комплексу. Правда, где-то на подъезде к воротам она ощутила тяжелый ком где-то в животе, будто камень. Так она волновалась из-за мыслей о состоянии Уронил-Краску.       Волнение усилилось, когда ее еще на входе проводили в лазарет. Достаточно обширный этаж с разного размера отсеками: от одиночных палат, до больших общих залов с множеством коек. Видимо, ЗОС, использовалась как полноценная военная база и оказывала все необходимые услуги и для военнослужащих. Ну или такие залы на случай побега опасного существа, сопровождающееся нанесением большого вреда сдерживающим массам.       На пути Эмили появилась тяжелая бронированная гермодверь с вентилем. После нее перед непосредственно самим отсеком лазарета располагалась небольшая комнатка санобработки. Эмили заставили снять обувь, хорошо помыть руки, а затем надеть специальный защитный костюм. На вопрос для чего это все нужно дали вполне простой ответ — чтобы в случае чего никакая зараза не проникла внутрь или наружу. Таков протокол, да и все. Эмили только пожала плечами.       Дальше и дальше по широким коридорам ее вели вглубь сего этажа. Шли один отсек за другим, пронумерованные от одного до десяти. Ее резко остановили на четвертом и оставили перед входом. Она сделала глубокий вдох и, оперевшись всей силой на тяжелые двери, что так и намеревались ее зашибить, вошла.       Небольшая квадратная комната со смотровым окном по другую сторону от дверей. Яркий свет, настолько, что в коридоре казалось было темно, слепил глаза. Тем не менее на бледно-голубом кафеле на широкой койке она смогла разглядеть большое темное пятно. Уронил-Краску. Его руки были скреплены ремнями, а также ноги, грудь и шея. Эми сначала подумала, что он спит, но, подобравшись ближе, она увидела приоткрытые янтарные глаза, что почти сразу перевели взгляд с потолка на нее. По этому взгляду девушка могла сказать, что он выглядел сонным или замученным.       — Привет, Сара, — первым прострекотал он каким-то глуховатым голосом, отчего слова скомкались в набор звуков, лишь отдаленных похожих на его привычное приветствие.       — Приве-ет, — Эми неуверенно улыбнулась и протянула приветствие в ответ. Звучало так, будто она хотела привлечь пугливого котенка где-то в закоулке. — Как ты?       — В порядке, — пробурчал он с каким-то недовольством и слегка дернул рукой, тут же натянув удерживающий ремень. Эмили молча потянулась к застежкам и начала немного его расстегивать.       В этот момент двери тяжело открылись. Девушка обернулась, увидев женщину в обычном белом халате, без всякой защиты, которую ее заставили надеть. Лицо этой дамы выглядело так, словно та не спала неделю, а сигарета за ухом могла объяснить худобу щек. Черные как смола волосы были заплетены на затылки в небрежный бублик, а на остром носу приспустились тонкие очки.       — Здравствуйте? — Эми сделала пару шагов в направлении женщины.       Та наконец подняла на нее глаза (до этого она смотрела в пол) и разглядела с головы до ног. С губ сорвался громкий цок, а сами они искривились.       — Снимите вы уже этот уродливый костюм, — протянула измученно женщина, доставая сигарету и зажигая ее. — Охрана над всеми угорает, «протокол» у них, видите ли. Никакой тут нет ни радиации, ни заразы. Давно нет.       Лицо Эмили налилось краской. Нет, она не станет снимать костюм только потому, что ей это сказала врач или ученый не слишком здорового вида. Особенно курящая в лазарете.       — Не останавливайтесь, отстегивайте, — выдув дым от первой затяжки, пробурчала та.       — А вы, собственно, кто? — Эмили встала в позу.       — Аделла Грим. Я тут местный врач. И если каких тварей лечить, то это ко мне. Правда, последние десять лет мой единственный пациент, это вот это черно-красное пятно с глазками и зубками, — женщина небрежно указала сигаретой в сторону Уронил-Краску.       Яутжа открыл было пасть и стал набирать в легкие воздух, чтобы зарычать, но его грудь внезапно дернулась. Из рта вырвался не то кашель, не то чих. Он немного задрожал и прижался спиной к койке. Эмили кинулась к нему.       — Что такое?! — испуганно вскрикнула она. Яутжа ей не ответил, лишь старался выровнять дыхание.       — Ребра были сломаны, пару сколов впивались в легкие и мягкие ткани, еле все собрали, — бурчала Аделла, подходя ближе. — Шакалы инопланетные ему там все склеили, сцепили, но, видите ли, не принято у них скобы на кости ставить.       Она выдула дым и направилась куда-то в сторону, продолжая вещать:       — Я им, значит, говорю, что такая туша резвая их сразу переломает. А они мне «мы яутжа знаем лучше вашего». Ага, вот только прямо не ответили, вскрывали ли они парочку, чтобы «узнать», или обошлись наблюдением. Короче, — женщина выудила из некой коробки, незаметно слившейся со стенами по цвету, что-то похожее на корсет из металлических скоб и плотной слегка тянущейся ткани. — Вот это ему нужно носить неделю.       Вместе с Эмили они отстегнули Уронил-Краску от ремней и слегка приподняли, чтобы надеть на оголенный торс сие приспособление. Скреплялось все крепкими прозрачными нитями и ими же утягивалось для наилучшего прилегания. Эмили не сдержалась и улыбнулась от мысли, что это напоминало возню девушек из прошлых столетий. Уронил у нас благородная дама. Немного бурчащая и упирающаяся.       Если без шуток, после надевания корсета яутжа стал дышать лучше и, похоже, его уже больше не сковывала боль.       — Простите, а у вас случайно брата нет? По имени Дориан? — девушка припомнила ублюдочного полицейского, что каждый раз бросал в ее сторону какие-то обидные комментарии. Аделла усмехнулась, затянувшись в очередной раз и стряхнув пепел прямо на пол.       — Кузен. От брата отца. Редкостный говнюк.       — Есть немного, — согласно кивнула Эмили, опустив глаза. — Он с первых дней не слишком рад моему присутствию.       — Да и насрать, рад он или нет, — резко ответила Аделла, мгновенно изменившись в лице. Она зажала сигарету в зубах и прощупывала корсет, проверяя так его жесткость. После она обратилась к Уронил-Краску. — Так. Бегать нельзя, прыгать нельзя, рычать нельзя, тяжести поднимать нельзя, ванны принимать тоже нельзя.       — Может мне и жить нельзя, самое уродливое, что я видел в своей жизни? — последнее Уронил воспроизвел с очень радостным голосом, а затем из его пасти послышалось странное скрипение и шипение, словно сразу несколько голосов рассмеялись.       — А ты похоже забыл, как при очередном побеге свалился на машину и сломал себе ногу. Как ты упирался, снова и снова приземлялся на эту ногу, несмотря на боль. Она зажила неправильно. И что тебе Нойфельд потом сделал? М? — Аделла вопросительно глянула в глаза Уронила. У яутжа жвала прижались к челюстям, а все тело слегка передернуло, как если бы по телу прошлись мурашки, приподнимая шипы на плечах, груди и даже на надбровных дугах и щеках. — Ломал, чтобы потом снова поставить на место. А ведь мог и оставить, зато бегал бы не так резво. Так нет же, тебя шакалы жалеют.       — Ублюдок специально так делал, — жвала Уронила резко разошлись в стороны вместе с вырвавшимся рыком, превратившимся в кашель. Аделла вообще не отреагировала на такой выпад, чем, возможно, обескуражила яутжа.       — Это бесчеловечно, — сорвался шепот у Эмили с языка. Аделла оглядела ее снова с головы до ног циничным взглядом и, направившись к выходу, бросила напоследок:       — Деточка, к монстрам-убийцам не должно быть никакой человечности. Надеюсь, до тебя когда-нибудь дойдет эта истина.       — Я верю только в свои истины, — Эмили процедила слова сквозь зубы перед тем, как силуэт врача исчез за дверьми.       На черном теле яутжа корсет практически исчезал из-за такого же цвета ткани, лишь по узору и легком поблескиванию металлических частей можно было понять, что торс не голый. Как бы Уронил не бурчал, боль практически ушла, и он мог спокойно идти.       Эмили еще раздумывала над услышанными подробностями и пыталась понять ощущения яутжа. То, что он вздрогнул при упоминании сломанной ноги, могло означать лишь плохое воспоминание или нечто большее?       Бух!              Эмили не заметила, как врезалась во внезапно остановившегося Уронила, который до этого бодро шел впереди на пути к выходу. Сейчас он застрял в паре метров от широких двойных дверей, ведущих неизвестно куда.       — Ай! Что такое? — Эми потерла лоб и пригладила волосы, выглянув из-за спины яутжа. Тот сперва не отреагировал, после сделал несколько шагов назад. — Уронил, что случилось?       — Иди впереди, — прострекотал он, махнув рукой. А сам оставался стоять.       — Ты можешь мне сказать, что не так? — Эмили встала сбоку от яутжа и уперлась руками в бока. Глаза Уронил-Краску на пару секунд поднялись и уставились на двери, после он отвел взгляд.       — Нет, — буркнул он недовольно.       — Есть что-то за дверьми, чего ты боишься? — предположила девушка, отчего яутжа резко обернулся на нее с выпученными от злобы глазами.       — Я ничего не боятся! — он поднес свою морду очень близко к лицу девушки и зашипел, обдав своим не очень свежим дыханием. Эмили заморгала, но не отступила.       — Тогда что тебе мешает?! — она немного повысила тон. Охвативший яутжа гнев мгновенно спал.       — Не могу сказать…       — Ладно. Возьми меня за руку, — девушка протянула ему открытую ладонь. Он оглядел ее, заинтересованно застрекотав.       — Зачем?       — Я тебя проведу. Смотри в стенку и просто иди. Иначе мы так никогда лазарет не покинем.       Минуту Уронил-Краску колебался. Глаза прыгали то на руку Эмили, то на ее лицо. И с каждым разом взгляд менялся от удивления, непонимания, до говорящего «ты дура что ли?» или гневного «я тебе не ребенок!». Иногда снова оборачивался на двери, застывая на несколько секунд и после стыдливо возвращаясь к лицу девушки.       — Ладно, — громко фыркнув, Уронил схватил руку Эмили и выпрямился. Теперь уже Эмили ощущала себя как ребенок из-за разницы роста. Хватка яутжа была крепкой, даже сковывающей. Девушка не стала просить ослабить, не тот момент. Лишь повела небольшими шажками вперед. Уронил послушно смотрел в стенку или потолок. Будучи буквально напротив двери, он сжал руку Эмили еще сильнее. Она слышала, как хрустят ее собственные кости, но, задержав дыхание, она старательно держалась и продолжала идти вперед.       Так они шли, пока двери не оказались в метрах пяти от них. Уронил разжал хватку, Эмили выдохнула и потерла побледневшие пальцы.       В камере Уронил фырчал от осознания, что он не сможет помыться. Видимо он не принимал ванну все эти дни, так что запах от него действительно был не слишком приятный. Каким-то болотным. И все тело поблескивало от тонкого слоя слизи.       Еще сильнее яут ругался от того, что майка, которую он всегда носил под косухой, не налезала нормально из-за корсета. Девушка предложила надеть что-то более свободное, если конечно есть. Уронил не дал помочь найти в его вещах что-нибудь. Одно Эми заметила: часть одежды выглядела опрятно и правильно сложенная, а другая часть лежала в кучке. Вероятно, кто-то, может быть Вируз-смотритель, относил одежду из кучки в прачечную, а чистое приносил и складывал. Уронил небрежно разрыл все аккуратно сложенное и выудил серого цвета огромную футболку. Наделась без проблем, однако увидев, что на этой футболке, Эмили прыснула со смеху. Прямо посередине красовалось большое изображение коричневой дождевой лягушки с очень недовольным выражением мордочки. Их еще иногда называют писклявыми.       — Откуда у тебя такая?       Уронил вопросительно промычал, проведя пальцами по изображению.       — Жрицы подарить. Не нравится?       — Она забавная, — Эмили одарила Уронил-Краску широкой улыбкой. И встретила такой взгляд, какой раньше не видела. Он источал любопытство и… наверное, восторг, что-ли. Это смутило, еще и от осознания, что ему было интересно ее мнение по поводу вида футболки, потому она поджала губы и поторопила яута со сбором.       Прибыв на участок, Эмили не успела выйти из машины, как заметила бегущего навстречу Николая. Он сильно запыхался, при этом широко улыбаясь. Чему он так радовался?       — Эмили! — крикнул он, размахивая рукой на бегу.       — Что случилось? — когда парень уже почти добежал до них, крикнула ему в ответ девушка. Уронил-Краску вылез из машины и встал у нее за спиной, склонив голову набок.       — Я только что узнал! Ты не поверишь! Щас-щас, — Николай держал в руках планшет и, пролистав где-то пару страниц, видимо нашел нужную, а после прокашлялся и начал читать:       — Несколькими днями ранее владелица кенгуринной фермы и организатор, а также победитель большинства кенгуринных боев, Адалин Фордел, подала судебный иск на полицейский департамент Канберры в отношении жестокого обращения с животными, по совместительству — ее собственностью. Но этим утром коллегия официально отклонила ее иск. После ежедневного заседания в эту субботу все члены коллегии пришли к решению возбудить уголовное дело против Фордел, — далее Николай едва дышал от восторга и читал на повышенных тонах, ускоряясь, — По предварительной информации ее обвиняют в совершении тяжкого вреда лицу, представляющим класс «неприкосновенных», халатностью содержания опасного животного и использования незаконных подпольных генных модификаций.       — «Неприкосновенных»? — Эмили ушам не могла поверить. — Это они про Уронил-Краску? Что за класс такой?       — Я искал, ничего особо не нашел. Наверное, что-то из внутренних законов анубатов, — парень пожал плечами. Оба человека взглянули на яутжа. Тот встряхнул дредами.       — Не знаю, — коротко прорычал он с фырчаньем.       — Ладно. Это как-нибудь потом узнаем… — пробурчала Эмили и осеклась, когда на ее планшет пришло с громким пищанием уведомление о сообщении. Себас написал, выдав задачу. — Ого…       — Фр? — Уронил-Краску наклонился к Эмили и через ее плечо взглянул на планшет.       — Тут пришел запрос о пропаже. Пропала… жрица. Надо ехать в храм.       Уронил резко выпрямился и вскинул голову, громко заклокотав, как какой-то китоглав. Затем, немного покачивая головой, издал что-то похожее на громкое мурчание как тигр.       — Это… что? — спросила Эмили не то самого Уронила, не то стоящего в недоумении рядом Николая.       — Может радость? — предположил парень, поджав губы.       — Уронил… ты сейчас радуешься?       В ответ Уронил закивал.       — Домой ехать. Хорошо, — он резво забрался в машину и уселся в нетерпеливом ожидании, пока девушка осознавала все ситуацию. Она впервые видела, чтобы ее напарник… искренне радовался чему-то.       Храм Хатсиды в Канберре занимал важное место как одна из достопримечательностей, которую нужно посетить, даже будучи не верующим. Когда обычно говорят храм, то можно подумать на одно большое здание в несколько этажей с небольшой дворовой территорией под ларьки и сарай. Но не в этом случае. Здесь самый настоящий комплекс.       Основной храм из оттесанного белоснежного камня раскинулся в дальней части территории и представлял собой вытянутое трапециевидное здание с тремя террасами, соединяющиеся пандусами. Начало первого пандуса начиналось в нескольких метрах от ворот и не спеша поднималось все выше и выше. Весь путь от одной террасы к другой занимал достаточно времени, своего рода паломничество, при котором тебе выдается возможность осмотреться вокруг и вдоволь насытиться атмосферой данного места.       Несколько каменных и деревянно-каменных зданий прямоугольниками прилегали к боковым стенам параллельно храму. Между ними располагались вымощенные белым кирпичом дорожки, а остальное пространство занимали сады. Большое количество зелени, цветов, преимущественно белых, розовых, желтых и голубых и разных размеров. За их обилием не было видно земли, она полностью скрывалась под красочным ковром. Бросались в глаза плодовые деревья около второй террасы и несколько вишневых деревьев по бокам первой.       На первой террасе расположился мини рынок. Здесь продавали не только сувениры и принадлежности для последователей, но также выпечку, свежие фрукты и овощи. Больше всего народу, явно туристов, толпилось около двух ларьков, где продавались духи. Эмили чувствовала их запах, приятный сладкий аромат ягод с нежными нотами трав.       Вторая терраса представляла собой зону отдыха, где люди могли передохнуть в теньке под тентом, умыть лицо в холодной воде фонтанчиков и угоститься небольшими закусками, которые жрицы выносили по новому подносу каждые полчаса, поскольку сметали их мигом.       Говоря о самих жрицах, все они почти были как на подбор. Красивые, ухоженные. Большинство ходило с пышными шелковистыми и длинными волосами, подвязываемых лишь небольшой лентой или ободком. Как же не заметить и легкий макияж для подчеркивания глаз и губ. Но главное, на что обращали внимание каждый — это их белоснежные робы, больше походящие на вечерние платья в древнегреческом стиле. Перекинутая через шею ткань прикрывала грудь, оставляя глубокий вырез, затем расходилось в длинную юбку с открытым одним бедром. Руки и бока оголялись, демонстрируя забитую ритуальными татуировками кожу. И да, ни на одной из жриц явно не присутствовало нижнего белья.       Третья терраса уже являлась этаким двором перед входом в храм. Сейчас здесь почти никого не было, раннее утро, как-никак, да и туристы внизу не особо торопились.       Эми и Уронил-Краску взбирались наверх, наверное, около получаса. Пусть подъем не крутой, девушка успела немного подустать, ибо солнце начинало нагревать землю и воздух, и не отказалась от прохладной воды и пары минут под тенью тента. Яут шел спокойно, более расслаблено, чем обычно. Казалось, что напряжение с него спало в ту же минуту, как они пересекли ворота. Тем не менее люди вокруг смотрели на него с опаской, а вот жрецы и жрицы, которые могли проходить мимо, сначала останавливались, всматривались в закрытую маской морду Уронила, а после радостно начинали между собой перешептываться. Некоторые спешили попасть в храм раньше прибывших напарников.       Главный зал в утренние часы освещался в основном только солнечным светом, отраженным от нескольких рассеивающих зеркал, но в глубине, ближе к большой статуи женщины, нечто среднее между человеком и анубатом, с закрытым тканью лицом и похожим одеянием на жреческую робу, все еще догорали сотни свечей. Внутри обычных прихожан почти не наблюдалось, какие-то пять-шесть человек, разошедшиеся по углам: кто у алтаря возносил молитву, кто сидел и в тишине смотрел на гигантскую статую, кто уходил куда-то вглубь храма в компании одной или двух жриц.       Но как только Эмили и Уронил-Краску вошли, резко раздался оглушительный крик нескольких десятков женщин:       — ПОТЕРЯ-Я-ЯШКА-А-А-А-А!       Эми успела насчитать, наверное, пятнадцать девушек, что с восторженным криком, как если бы девочки-подростки увидели своего рок-кумира и буквально ссались от счастья, бежали к ним навстречу. Эмили отскочила в сторону, в то время как Уронил остался стоять на месте. Толпа девушек, лишь слегка пошатнув исполина на их фоне, облепили его как мухи. Прихожане не отличались выражением лица от Эмили, она тоже ничего не понимала и на всякий случай испугалась. Подоспели жрецы-мужчины, успокаивающие людей, а также просящих «подойти чуть позже», ибо у них сейчас «особый случай».       Девушки обхватили ноги, руки, торс и шею яутжа, не переставая кричать. Он снял маску, чем усилил визг истинного восторга и обожания. Ему пришлось даже спуститься на одно колено, дабы все жрицы смогли до него дотянуться. Эмили смотрела на это и не могла поверить глазам. Она действительно видела, как яута, которого все обычные люди бояться, сторонятся, а то и монстром называют, здесь, в храме, чуть ли не целовать лезут.       — Мы так скучали! Так давно не видели? Ты надел наш подарок! Потеряшка! Ты так хорошо выглядишь! Так скучали! Потеряшка! Потеряшка! Потеряшка! — каждая жрица говорила без умолку, прижимаясь к яуту и либо потираясь щекой о его кожу, либо целуя в жвала, либо ощупывая его и поглаживая через одежду. Выражение морды Уронил-Краску прочитать труднее человеческой, но по расширенным зрачкам, отчего его янтарный цвет превращался в этакий аккреционный диск черной дыры, вздернутыми верхними жвалами, имитирующие, наверное, улыбку, и громкому утробному урчанию, что Эмили слышала вообще впервые, понятно — он словил кайф от такого внимания.       Вскоре одна за другой жрицы обратили свое внимание куда-то вглубь храма и встрепенулись, отцепляясь от яутжа, а тот не торопился вставать с колена. Эмили услышала легкую поступь босых ног за своей спиной, а затем ее обуяла стая мурашек от внезапного прикосновения чьей-то руки. Она резко развернулась и, укрываясь будто бы от атаки, сделала несколько шагов вперед.       На месте, где она стояла, показалась еще одна жрица, но с отличительными чертами. Во-первых, что бросалось в глаза сильнее всего — ее голова блестела чистейшей лысиной. Это нисколько ее не уродовало, хотя, во-вторых, она уже в годах, лет так пятьдесят-пятьдесят пять, около глаз и рта проступали небольшие морщинки, природа не обделила ее красотой. В особенности проницательным взглядом и такой же загадочной улыбкой, какую Эмили видела у другой жрицы, отдыхающей неделю назад в объятьях Уронил-Краску и столь необычным именем. В-третьих, ее роба дополнялась красной накидкой, закрывающей плечи, а также парой серебреных колец на шее, по несколько в ушах и одно в носу.       — Ох, напугали, — на выдохе шепнула Эми, схватившись за сердце. Все жрицы выпрямились как струнки перед этой женщиной. Похоже она здесь была главной… — Вы…       — Валория, — произнесла женщина бархатным голосом, подобно добродушной бабушке. — Верховная жрица всего-о-о Австралийского филиала.       Эмили улыбнулась, заразившись этим странным позитивом, пропитавшим воздух сего места, и уже было открыла рот, чтобы рассказать об их миссии. Верховная жрица одарила ее взглядом, будто просящим немного подождать с разговором и всем телом развернулась к Уронил-Краску, выставив руки вперед.       — Потеряшка. Как ты похорошел, — женщина двинулась к нему, а жрицы покорно расступались перед ней, все столь радостные. Уронил-Краску слегка опустил голову, дабы поравняться с верховной жрицей. Та мягко обхватила его перепонки руками и поцеловала в лоб. От яутжа послышался урчащий взрык и воркующий стрекот. — Добро пожаловать домой, дорогой.       — Простите… Потеряшка? — тихонько переспросила Эми, подойдя чуть ближе. Валория взглянула на нее из-за плеча, удивленно вскинув брови и вновь одарив улыбкой.       — О, мы зовем его так. Не обращайте внимание, — женщина огладила голову яутжа рядом с костяной короной, отчего он слабо боднул ее плечо. На такой жест все жрицы единым хором в умилении протянули «о-о-о», пряча порозовевшие щеки ладонями.       — Матушка, мы можем отвести его в купальни? — спросила одна из жриц.       — Пожалуйста, матушка, ну пожалуйста! — подхватили остальные.       — Па-па-подождите! — Эмили замахала руками, привлекая к себе внимание. — У него корсет, его нельзя снимать. Так что купаться пока противопоказано.       — Ну, пожалуйста, матушка! — продолжили упрашивать жрицы после короткого молчания. Валория задумчиво осмотрела Эмили, затем Уронил-Краску, проведя рукой по гребню. Опять наступило молчания в ожидании ее решения.       — Ах… на ступеньки и просто обтереть, после обмазать маслами.       Вся девичья толпа подняла радостный крик и принялась утягивать яутжа вглубь храма, а тот, собственно, не сопротивлялся, скорее сам с большой охотой устремился по, видимо, знакомому маршруту.       Когда крики толпы девушек стали еле слышны, верховная жрица подошла почти вплотную к Эмили и также, как и с яутжа, охватила руками ее щеки.       — Дай-ка я взгляну на тебя поближе, деточка. Наконец-то мы увидели тебя воочию, — Эмили поджала губы и выпучила глаза, вздрогнув. Ей совсем не нравилось, как жрицы столь нагло нарушают ее личное пространство уже во второй раз. В другом случае она бы оттолкнула.       — Мэм, я прошу вас… не делать так, — Валория чуть сжала ее щеки, массируя их пальцами, отчего девушка могла разве что промычать. Но женщина лишь загадочно улыбнулась.       — Кожа мягкая, чистая. Говорит о хорошем уходе и стабильных гормонах, — верховная жрица спустила руки к ее грудям, приподнимая их, будто взвешивая. Эмили втянула в себя воздух, а ее глаза, кажись, вот-вот из орбит вылезут. — Хороший размер, не вызывает неудобств.       — Мэм! Остановитесь! — в приказательном тоне, но с испугом в голосе, прикрикнула девушка, схватив Валорию за плечи. Та измерила руками ее бедра и мгновенно отошла.       — И таз достаточно широкий. Проблем с родами не возникнет, — она подняла на девушку глаза. — Прости, дорогая, привычка. Я оцениваю каждую девушку, что прибывает в храм впервые.       Эмили судорожно отряхнулась.       — Пройдемте ко мне в кабинет. Я введу вас в курс дела, — Валория плавной походной направилась в другую часть храма, откуда, собственно, и вышла на крики жриц. Эмили пошла за ней следом. Они спустились на этаж ниже и вошли через двойные красиво украшенные медные двери. За ними находилась небольшая комната, где сидела девушка, также в робе, за столом с компьютером. Напротив также располагались еще одни двери.       — Триша, — позвала девушку верховная. Та, до этого вовлечено читающая что-то с тонкого как лист экрана, подскочила с места.       — Да, матушка?       — Принеси нам чаю. И сообщи мистеру Радзинский, что я приму его на два часа позже.       — Да, матушка, — девушка вместо кивка поклонилась и спешно удалилась.       Эмили показалась фамилия названого неизвестного очень знакомой. Может быть, она видела эту фамилию среди дел, данных мистером Кетом. Или эта фамилия встречалась ей раньше, в Сиднее. Насколько она помнила, двое ее коллег как-то задержали двух мужчин, которые орали о каком-то пахане с похожей по звучанию фамилией. Что бы это точно значило, Эмили не стала разбираться, да и не в курсе, что с теми в итоге стало. Старик ее говорил, что в Сиднее пытались много кто из криминальных авторитетов из столицы или других штатов закрепиться, но, либо дело оказывалось провальным, либо полиция успевала пресечь. Девушка знала бандитов и их главарей в рамках города, значит тогда это попались залетные. И, судя по всему, как раз из столицы. Можно подумать, будто верховная жрица ведет какие-то темные дела.       — Ваш «клиент»? — осторожно поинтересовалась Эми.       — Скорее просто приятный мужчина, — усмехнулась Валория, открывая следующие двойные двери.       Кабинет верховной жрицы представлял собой совмещенное со спальней рабочее место. Розоватые стены и темная плитка на полу, ярко-розовая мебель, небольшой алтарь с мини-версией статуи в главном зале, широкая кровать, завешенная полупрозрачной тканью; на стенках множество фотографий, где Эмили могла увидеть Валорию еще молодой на открытии храма по завершению постройки. Рядом с ней стояли несколько анубатов, в том числе анубатка, которую девушка уже видела. Хозяйка ресторана. Без парика ее выдавали только увеличенная грудь. Та стояла за статным анубатом-мужчной, одетым в… не слишком современную одежду с оголенным торсом. Вроде как это национальная анубатская одежда или обязательная форма для некоторых официальных лиц, представляющая из себя длинную набедренную повязку ниже колен, накидку на плечи с широким воротом, кольцами на кистях, пальцах, щиколотках и шеи, и конечно же маска, подобно той, в которую облачаются анубаты на телевидении.       — Итак. Эмили, правильно?       — А… да, — девушка отцепила взгляд с фотографий обратно на верховную жрицу. — Вы сообщили о пропажи жрицы. Можете дать ее описание и сказать, когда видели ее в последний раз?       Улыбка Валории медленно исчезла с лица. Женщина взяла со стола заранее приготовленную, видимо, папку, откуда выудила фотографию и протянула Эмили.       — Девушку зовут Гензи. Возможно, вы успели с ней познакомиться неделей ранее.       Эми даже не требовалось смотреть на фото. Одно только имя заставило в голове возникнуть образу миловидной девушки. Слегка смуглая кожа, длинные прямые локоны, ниспадающие с плеч, такого же цвета глаза и спокойная, загадочная улыбка, словно сошедшая с картины Джоконда.       — Да-а, — протянула Эмили. — Она была у Уронил-Краску в камере…       — Гензи — собирательница Священной Влаги. В течение четырех лет является лидером группы, что отправлялись к Потеряшке. Не пропускала ни одной встречи и помогала новеньким девочкам переживать это, — рассказывала Валория, странно жестикулируя. Эмили уже от первых описаний поморщилась.       — А… в чем заключается суть собирателей… влаги?       — Мужчины приходят в храм, вознося молитву Единой, и в качестве подношения Ей и желании помочь в нашей великой миссии оставляли свою влагу. Собиратели как раз нужны для того, чтобы этот процесс прошел приятно и с комфортом.       — Извините, если прозвучит грубо. Ваши жрицы оказывают интимные услуги прихожанам? — лицо девушки налилось краской не то от смущения, не то от злости, стоило представить весь этот процесс.       — Собиратели проводят необходимые манипуляции с репродуктивным органом, используя только руки, в некоторых случах, зависящих от «предпочтений», ступни. Также обязательно проводят массаж яичек, чтобы повысить качество получаемой «влаги». Иные взаимодействия запрещены. Конечно, есть исключения, — со слов Валории все звучало безобиднее, чем было на самом деле. — Некоторые последователи вносят большое денежное пожертвование, чтобы насладиться обществом какой-то конкретной жрицы. И, если сама жрица будет на то согласна, это может привести к интимной связи. Все предохранения соблюдаются, в том числе необходимость предоставить медицинское освидетельствование как жрицы, так и последователя.       — Проще говоря, у вас есть все признаки борделя, — пробормотала Эмили. Валорию это ничуть не смутило.       — Многие, непонимающие нашей философии, склонны так утверждать. Богиня несет любовь, страсть и заботу, мы же делимся ее дарами с другими. Каждый здесь — по своей воле.       — Гензи становилась «причиной» желания какого-нибудь последователя внести пожертвование?       — Становилась. Гензи с первых дней здесь стала объектом обожания, в том числе большой заслугой могу назвать то, как быстро она нашла с Потеряшкой общий язык и полюбилась ему, — от последних слов девушка почувствовала небольшой ужим где-то в груди, но списала за неприятие описаний.       — Расскажите, что было после того, как Гензи и остальные жрицы покинули комплекс Звездочета? — Эмили достала блокнот для записей и хотела новый листочек подписать нехорошим словом, но сдержалась и написала имя жрицы.       — Что ж, — Валория пригласила присесть на небольшой диван по другую сторону от рабочего стола. — Девушки, которым было поручено провести время с Потеряшкой, по завершению получают месячный отпуск и единовременную выплату за такое непростое дело. Большинство жриц проживает в общежитии на территории храма, однако Гензи не из таких. Она смогла накопить на собственную квартиру и как раз собиралась въехать в нее после праздника.       — Вы держите связь со жрицами вне храма? — спрашивала Эми, делая пометки.       — Да. Обычно я стараюсь созвониться с ними через несколько дней после начала отпуска, узнать об их состоянии. Но Гензи не ответила на мой звонок. Позднее другие девочки успокоили меня, так как они смогли с ней связаться, и у нее все было хорошо. К концу недели я вновь решила ей позвонить, но в этот раз телефон оказался вовсе отключен, — в голосе Валории послышалось волнение, она немного поджимала губы и обнимала себя. Маска загадочности спала, и теперь Эмили видела лишь тревожную женщину, на которой висела большая ответственность.       — Кто-нибудь пробовал ходить к ней на квартиру?       — Да. Несколько девочек ходили, им никто не открыл, а соседи сказали, что не видели Гензи уже пару дней. Тогда мы и забили тревогу.       Учитывая все вышесказанное, Эмили сразу предположила похищение. Много признаков указывало на такой исход: она имела популярность у мужчин, за нее были готовы платить деньги и причин покидать город у нее определенно нет.       — Подозреваете ли вы кого-то из ваших прихожан, кто ей интересовался? — Эмили отвлеклась от блокнота и посмотрела верховной жрице прямо в глаза. Та удивленно расширила их, после завертела головой.       — Нет, определенно нет. Они все были осведомлены и даже расписывались в том, что ознакомились с ее положением.       — Вы о чем? — Эмили выдержала небольшую паузу, прежде чем задать вопрос.       — Гензи — Дитя Хатсиды. Это статус, говорящий, что сама богиня оберегает свое дитя, что обратилось к ней в самый темный свой час и получило благословение. Их на всей Земле единицы. И Анубаты сурово наказывают всех, кто наносит им вред, — Валория периодически оборачивалась к алтарю и протягивала слова, словно песнопение.       — Хотите сказать, что она… неприкасаемая?       — Именно так.       До девушки начало доходить.       — А у Уронил-Краску такой статус, случаем, не имеется? — Эми указала ручкой в направлении дверей.       — Да. Он тоже Ее Дитя. Вероятно, именно поэтому между ним и Гензи возникла некая… связь, — женщина вновь заулыбалась, но не загадочно, а с искренним умилением. — Тем более, что их история появления в храме во многом схожа.       — Расскажите кратко. Сначала о Гензи.       Валория начала издалека и, казалось, ее это расстраивало. Оказалось, что Гензи родом из католической общины, расположенной в пригороде Канберры. По словам женщины, народ консервативный, кому стоило бы выйти из своего пузыря и открыться миру, а не варится в ненависти к другим конфессиям и расам. По какой-то причине девушка оттуда сбежала и пришла к храму босиком, одетой в пижаму и с одним паспортом в руках, грязная и изнеможенная. Гензи ее стали звать уже после того, как та начала служить при храме.       Имелся у девушки парень, Джейсон О’Хара. Уже бывший. Мужчина беспроблемный, кроме слегка горячего характера. Часто проводящий время совсем не с теми людьми. Эмили это напомнило собственного бывшего… Его стоит взять на заметку, так как, раз он бывший, то мог оказаться тем еще ревнивцем.       В целом, то, как жила Гензи в общине и почему оттуда сбежала — остается до сих пор тайной, правда никто не стремился влезать к девушке в душу. По словам верховной жрицы, богиня уже сделала это и подарила Гензи все, чтобы ее впредь не посещали нехорошие воспоминания прошлого.       Что же до истории Уронил-Краску, перед началом рассказа Валорию внезапно начало трясти.       — Четыре года тому назад, — начала она дрожащим голосом. — Мы с девочками и мальчиками собрались в главном зале на ночное песнопение. Мы услышали непонятные звуки около склада. Мы боялись, что это мог забраться дикий зверь и разносил припасы. Как оказалось, мы очень ошиблись.       Женщина сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, сложив руки у сердца.       — Мы увидели огромное существо, будто бы вышедшее из болот. Он был грязным. От него ужасно пахло. Все его тело покрылось черной гнилостной слизью, во многих местах оставалась налипшей старая кожа в несколько слоев. Где-то… были целые участки вырванных чешуек до мяса.       Глаза Эмили расширились, а рот приоткрылся.       — Дреды слиплись в один комок, в который также попала и земля, и ветки, и немного зелени. Глаза слезились. Но самое страшное, о, Хатсида! — губы жрицы подрагивали, а глаза стали влажными. Она была готова расплакаться. — Его когти были обрезаны, словно собаке. Зубы подточены. Все его тело выглядело настолько худым, что я могла его талию обхватить ладонями и соприкоснуться кончиками пальцев. Но даже это не вызывало во мне столько боли, сколько-то, как выглядел его пенис!       Брови Эмили резко спустились на глаза в немом вопросе.       — Он был вывален наружу, разбухший и нездорово синий! А из клоаки выходил смердящий гной…       Затем Валория поведала, что им понадобилось время, чтобы он смог их подпустить к себе. Он отказывался от еды и воды, но глаза просили помощи. Жрицам получилось завести его в лазарет. В течение недели они снимали с него всю грязь, аккуратно промывали раны, давали противовоспалительные лекарства и антибиотики, надеясь, что не сделают хуже. Больше всего ему помогала Гензи. Не отходила от него днями и ночами, упрашивала поесть, не боялась держать его челюсти и заливать жидкую пищу. После к ним стали заявляться люди из «Звездочета», требовали вернуть, как они выражались, их собственность. Они не имели право проводить обыск, дабы не навлечь на себя гнев анубатской коллегии. И потому просто оккупировали территорию, не давая никому входить на территорию храма и выходить с нее. Так им пришлось прожить взаперти на запасах еще две недели, пока коллегия, получившая сообщение от храмовников, принимала все необходимые решения.       Понимая, в каких ужасных условиях держали Уронил-Краску, или Потеряшку, как его прозвали в храме, верховная жрица предположила, что пока коллегия будет заниматься урегулированием, люди из «Звездочет» могут просто убить его своим отношением. Валория решилась на рискованный поступок, за который бы ее могли спокойно лишить сана верховной жрицы.       Она назвала это просто «ритуал». Все жрецы и жрицы обратились к богине напрямую с мольбой помочь Уронил-Краску. Как это ритуал был совершен — не рассказывала. К их удивлению, ответ не пришлось долго ждать. Их всех будто бы погрузило в извечный темный космос, окруженный точками летящего света, возможно, давно погаснувших звезд. Образ чего-то бесформенного, как туманность, в то же время приобретающий силуэт, лишь отдаленно похожий на человеческую женщину, протянул руки к ослабленному телу яутжа и поцеловал его лоб. Верховная жрица также подметила, будто рядом с образом богини находилось что-то или кто-то еще. Тень, что медленно ползла по ее руке и также прикоснулась к Уронил-Краску. Она еще оставалась рядом с ним, даже когда образ богини постепенно исчезал, как и наваждение.       Его новый статус дал коллегии возможность действовать решительнее и жестче, что, пришла к выводу Эмили, и стало причиной улучшения условий содержания Уронил-Краску. И чему все в комплексе до сих пор недовольны. А также это стало объяснением, почему яутжа такой чистюля. Если учитывать, что у «Звездочета» он пробыл десять лет и только четыре последних в более приятных условиях, несложно представить как сильно он возненавидел быть грязным и больным.       Больше верховная жрица не могла ничем помочь. Пора было приступать к поискам Гензи.       В купальнях, представляющих большой, круглый, неглубокий бассейн со ступенями, где из всех источников света были множество свечей по краям бассейна, на алтарях и стойках, Уронил-Краску сидел в одном только корсете и игриво бодался со жрицами в промокших робах или вовсе оголенными. Брал их на руки и швырял вперед, чуть подкидывая вверх. Все девушки чуть ли не в очередь собирались, чтобы прокатиться на таком своеобразном аттракционе.       Эмили наблюдала за игрищами с большим удивлением и непониманием. Между тем как к яутжа относились тут и за пределами храма — непроглядная пропасть. Возможно, потому для Уронил-Краску это место считалось домом. Хотелось даже оставить его тут, а самой вернуться в суровый мир, да самой разгребать дела. С другой стороны, что-то девушке в этом не нравилось. Несмотря на доброту и заботу, что они проявили к ее напарнику, в глаза бросались суровые факты. Анубатская религия давала зеленый свет любым извращениям и даже создавала на этом бизнес. Жрицы как проститутки завлекают людей своей красотой и телами, ублажают мужчин под видом следования миссии по восстановлению популяции людей, а за огромные деньги вовсе оказывают полный список услуг как в борделе. Может быть, все эти девушки и несколько мужчин действительно уверены в своей миссии, но не задумывались ли они, что их просто… используют в этой секте? Хотя, как показывала практика, даже если убрать человека из секты, секту из человека убрать намного сложнее, чем кажется.       Уронил не сильно обрадовался их скорейшему уходу. Напоследок все девушки собрались вокруг него и навалились всем скопом, желая удачи и высказывая свое нежелание с ним расставаться. Эмили смущенно отвела глаза, стоило яутжа подняться из воды ведь на секундочку, он был голым. А затем отряхнулся, разбрызгивая воду во все стороны.       Провожали их до самой двери. Яутжа источал яркий фруктовый запах, неустанно урчал и выглядел приятно уставшим.       Если верховная жрица была уверена в невиновности тех последователей, кто интересовался Гензи в интимном плане, то вариантов оставалось немного: если она сбежала от христиан, что им мешало попытаться вернуть ее назад, или же бывший парень мог постараться.       Эмили решила, что будет верно проверить сперва общину, тем более ехать им достаточно. Во время езды Уронил сидел тихо, может быть даже немного дремал, судя по периодически раздающимся булькающим звукам.       Община состояла из района в десять-пятнадцать домов и пары небольших многоэтажек. Людей на улицах почти не было видно, как объяснил один прохожий с недобрым взглядом, сейчас только-только закончилась проповедь.       Таких общин, как эта, по всей стране образовалось много, особенно за последние двадцать-тридцать лет. Причин тому было немного. Анубаты не подвергали человеческие религии гонениям, хотя и сдвинули их на второй план собственной верой. Часто они объясняли, что религии на протяжении многих веков становились одной из основных причин конфликтов и бесчеловечных деяний, будь то джихад, крестовые походы, инквизиция, исламский терроризм, а также формированием общества на почве возвышения себя и наделения статуса избранности. К тому же, именно религиозные общества поднимали восстание и не принимали управление коллегии. Исламские государства, которые выдержали войну, даже спустя полвека стоят на своем. Людям не нравится утверждение: Хатсида — живая богиня, словно Бога так такового нет. Анубаты так прямо не говорили, но намекали. Так, например, Эмили помнила, как слушала несколько лет назад выступление коллегии с пояснением концепции бога. Хатсида, как они говорили, в действительности может быть не единственной сущностью, но шанс обнаружить еще одну — крайне мал. Нет никакого доказательства, что тот, кого люди называли «Богом», на самом деле есть. Приводили в пример более древние религии: египетскую, греческую, ацтецкую, славянскую, скандинавскую. Богами назывались явления, боги — попытка еще мало понимающего мир существа понять его по-своему, объяснить неизведанное. Постепенно все сводилось к единению всего в одну сущность, обозначающего творца мира и людей, в том числе. Находились люди, что начинали вести за собой, якобы они говорили с богом. Да что там, был человек, названный сыном бога. Однако доказательств его существованию нет.       С другой стороны, где может быть доказательство существования Хатсиды, логичный вопрос. Единая богиня также показывается явлениями, шепотом над чьим-то ухом, личностями, говорящими от ее лица. И доказать ее существование, когда само существование труднообъяснимо — также невозможно. Тем не менее анубаты придерживаются своей веры, прошедшей тысячелетия модификаций и правок, прийдя, как они считают, к эффективному своду правил. А главное преимущество — не конфликтность. Что… действительно наблюдается, если сравнивать остальные религии. Люди, измученные войной, голодом и радиацией, потому и вливаются в анубатскую веру охотнее, ибо она несла в первую очередь мир и желание помогать двигаться дальше, не консервируясь в банке подобно шпротам в старых устоях, запретах, боязни грехов, а это злит общины. Так что многие из них крайне негативны к хатсидцам, а как следствие и к инопланетянам.       Родители девушки выросли атеистами и ее воспитали таковой, но в позитивном смысле. Это значило не вступать в жаркие дискуссии с верующими о том, есть ли бог или нет, а скорее находится в мирном отстранении. Не против любой веры, но и вере нет дороги в их сердца…       Эми припарковалась около массивной католической церкви из красного кирпича и с крестом на ее вершине. Уронила пока попросила остаться в машине, чтобы не пугать выходящих людей, которых в принципе удивляло наличие полицейской машины.       Очень скоро к ним подошел местный святой отец, поприветствовал весьма добродушно и сразу поинтересовался, что нужно Эмили. Девушка заметила, что часть прихожан остались рядом со зданием и наблюдали за ними. Она объяснила, что они занимаются поиском одной девушки, которая жила у них двенадцать лет назад. Показала фотографию. Реакция святого отца была ожидаемой. Он удивленно поднял глаза, а затем сделал вид, что не узнал ее, спешно ретировавшись с просьбой уезжать им поскорее.       По сигналу, Уронил-Краску вышел в маске из машины. Люди ахнули, а какая-то женщина вовсе упала в обморок. Несколько людей окружили их, стали кричать и приказывать вернуться «монстру» в машину и уехать. Он лишь прирыкнул на них, так они подобно тараканам разбежались кто куда, но все еще оставались вблизи. Эмили требовала рассказать им о девушке на фото, иначе, грозилась она, им придется осматривать каждый дом, а уж на обыск она разрешение получит быстро.       Сначала люди просто посылали на нее и Уронил-Краску различные проклятья, а после сам святой отец в компании нескольких женщин принялись кричать более специфическую ругань.       Из их уст вырывались выкрики, что Анна, таково было настоящее имя Гензи, богохульница и поклоняется богине всех шлюх и адских тварей, имея в виду анубатов. Часть общин по какой-то причине не принимали факта существования инопланетян, приняв все три расы гостей как за демонические легионы, хлынувшие на Землю и ознаменовав апокалипсис или нечто в этом роде. Потом подключился мужчина и стал бить себя в грудь, утверждая, что они извратили ее дочь, то есть это был отец Гензи, кстати очень похожий с нее внешне, если не считать неухоженной щетины и пивного животика. Кричал о легионах маркиза Амона, армиях герцога Астарота, самого яутжа называл дьяволом, брызжа слюной.       По этой истерии стало ясно — Гензи тут нет и обыскивать дома бессмысленно. Уронил-Краску, когда отец Гензи подошел слишком близко, схватил его за рубашку и прижал к машине. К нему подбежала истерящая женщина, ранее кричавшая вместе со святым отцом, принялась колотить яутжа по бедру. Эмили пришлось успокоить всех разом одним выстрелом из пистолета в воздух. Уже она принялась кричать на них, призывая заканчивать фанатичный бред. Ей все равно на их религию и то, как они относятся к анубатам и хатсидцам. Если они держат девушку взаперти, под суд пойдут все, так она им говорила. И чтобы точно убедиться в их невиновности, повторила свой вопрос о местонахождении Гензи. Все единогласно, в том числе прижатый к машине мужчина, подтвердили о своей непричастности, что девушке давно тут нет места и стремления ее найти у них нет и не было. Поклялись Богом. Что ж, фанатики не станут лгать, говоря такое.       Пришлось уехать.       — Николай, найди мне информацию о Джейсоне О’Хара. Адрес, судимости, фото, — по дороге обратно в город девушка связалась с участком. На ее планшет через пару минут пришло фото и адрес проживания. Лицо, как иногда любил говорить ее старик, как у шестидесяти процентов всех молодых мужчин, словно всех из одной глины лепили. Приятное глазу лицо, хорошие пропорции. Из выделяющихся черт — торчащие уши, толстая шея, сильно выпирающий кадык.       — Судимостей нет, под арест не попадал, налоги исправно платит, — прокомментировал Николай по связи.       — Хорошо. Спасибо, Ник, — девушка закончила звонок, глянув назад, пока дорога была свободной. — Уронил, ты как?       — Почему Сара спрашивает? — яут спокойно смотрел в окно.       — Ты только что познакомился с родителями своей «любимицы» — Гензи. Да и со всей общиной, в общем. Как ощущения? — сказанное было шуткой, но голос Эмили звучал несколько язвительно. Уронил-Краску, похоже, это заметил и, переведя взгляд на передние сидения и принюхавшись, застрекотал.       — Что Сару раздражает?       — Раздражает? Меня ничего не раздражает, — Эмили пожала плечами. — Просто расскажи, как ты относишься к таким людям?       — Все уман глупый и слабый, — пробурчал яутжа, издав несколько щелкающих звуков.       — То есть и я тоже, по-твоему, глупая и слабая? — голос девушки стала очень резким.       — Сара сильная как воин. Бываешь глупой.       В ответ девушка только сдержанно выдохнула воздух через нос. Ей стоило успокоиться. Непонятно, чего она так…завелась. Из-за католиков? Это тоже, но что-то точно еще ее беспокоило, просто пока не очень понимала что именно.       — Ладно. Хочешь есть?       — Сладкое молоко хочу. Два, — Уронил протянул костистую лапу вперед салона, выставив два пальца.       Они доехали до небольшого кафе, где сидело не слишком много людей, хотя время уже подходило к началу второй половины дня. Уронил послушно остался сидеть в машине, но, правда, озвучил желание тоже пройти в кафе. Девушка настояла подождать и лишний раз не пугать прохожих. Судя по тому, что он прижал жвала ко рту и, стрельнув языком, отвернулся — это было обидно. Эмили ощутила стыд за сказанное, однако это правда.       Она взяла несколько сандвичей, три коктейля, так как ей самой захотелось взять. Требовалось немного подождать, пока все будет сделано. Глаза девушки бегали по меню над головой продавца, затем переместились на витрину с пирожными. Множество разных вкусов, на вид такие аппетитные, что рот быстро наполнился слюной от голода. Пришлось полностью отвернутся от стойки, дабы не поддаваться соблазну.       Внезапно, девушка заметила, что рядом с ее минивэном что-то делали пять мужиков. У одного в руках был пакет с бутылками. Возможно, просто осматривали его и даже пытались заглянуть в окно. Тот, кто заглянул, сматривался несколько минут, пока вдруг не вздрогнул и не отошел. Девушка даже отсюда услышала нечто вроде «Там че-то было, мужики!». Остальные замешкались, принялись придвигать к окнам еще одного своего товарища, правда тот уже не горел желанием и упирался ногами в асфальт. В какой-то момент машина слабо накренилась в их сторону, а из-за задней двери послышался взрык, что отпугнуло всю компанию разом. Эмили прыснула, глядя на все со стороны.       Компания проходила мимо кафе. Девушка смотрелась в их лица, особенно когда они также посмотрели на нее и, наверное, поняли, кто водит минивэном. И не поверила своим глазах. Среди них был тот самый О’Хара! Судьба соблаговолила преподнести его почти на блюдечке, а шанс вот-вот будет упущен.       Эмили развернулась к продавцу, что уже нес ее заказ. Она резко схватила пакет с едой и помчалась к машине. Пакет бросила на переднее сидение и живо открыла двери перед Уронил-Краску.       — Уронил, бегом! Давай! — крикнула она ему и умчалась в сторону ушедшей компании. — Стойте! Эй!       Компания среагировала на крик, в непонимании поглядев на бежавшую на них полицейскую.       — Констебль… Андай, — с одышкой сказала она, показав значок. — Джейсон О’Хара?       — Ну… я, да, — нужный им парень смущенно скривил лицо. — В чем дело?       — Мне нужно… хух… сопроводить вас в участок на допрос. Это по поводу вашей бывшей девушки. Гензи.       — Констебль, я могу вам сразу сказать, что мне вам нечего сказать. Понятно? Пошли, парни, — парень развел руки в сторону и изобразил на лице недовольство. Его голос стал более грубым, а поведение Эмили бы характеризовала как наглый и «пытается изобразить крутого». Остальные четверо ему только поддакнули. — Ох, мать твою!       Внезапный вскрик О’Хара напугал всех. За их спинами вырос трехметровый исполин в лице Уронил-Краску. Видимо тот решил обойти с другой стороны, да так, чтобы его никто не заметил заранее.       — Это что еще за хрень?! — крикнул кто-то из компании.       — А это, ребятки, мой напарник. Советую не делать глупостей и пойти Джейсону с нами, — сказала Эми, показав на О’Хара.       — Никуда он не пойдет! Он ничего не сделал! Какое вы имеете право?! — заверещал еще один.       — Предупреждаю: либо Джейсон идет по-хорошему, либо поедут все с задержанием на трое суток в обезьянник! — Эми показала большим пальцем назад в сторону машины и скривила максимально каменное, с толикой злобы, лицо.       — Ты не слышала, что-ли? Он никуда не пойдет! — самый борзый из них, темнокожий, одетый как типичный гангстер из американских старых фильмов, резко двинулся в сторону Эмили, подняв руку так, словно собирался отвесить ей пощечину. Эми потянулась за пистолетом.       Внезапно Уронил метнулся к нему, раскидав остальных по сторонам мощным толчком, точно мяч для боулинга — кегли, и перехватил его руку. Одним движением неестественно вывернул внутрь до хруста. Парень резко заорал от боли и упал на землю, хватаясь за обмякшую до локтя руку.       Второй кинулся помогать раненному другу, а третий начал бросать бутылки в яутжа. Те разбивались, обливая алкоголем дреды, куртку, штаны и стекая по земле. Яутжа резко развернулся, взмахнув дредами. Кидавший застыл в страхе и наблюдал, как огромная туша идет в его сторону широкими шагами, аж земля сотряслась. Тот схватил его и швырнул в ближайшую витрину. Раздался громкий треск, стекло посыпалось мелкими осколками, а из магазина, что принадлежала витрина, раздался испуганный женский крик. Эмили пригнулась, вызывая патрульную машину для задержания.       Джейсон и четвертый его приятель побежали прочь. Эмили крикнула Уронилу догнать их и еле успела прибавить, чтобы оба остались живы. Яутжа побежал следом, за пару прыжков, отталкиваясь от стен и припаркованных машин, смог настигнуть их и повалить на землю. Пока Эмили подходила, Джейсон начал орать на всю улицу, привлекая толпы зевак, уже приготовивших свои телефоны для съемки. Уронил на секунду схватился за корсет и сперто прокашлялся.       — Помогите! Убивают! Убивают! Произвол!       — Джейсон О’Хара, вы арестованы за препятствование сотруднику полиции! Вы не обязаны что-либо делать или говорить, если сами этого не желаете. Любые ваши слова или поступки могут быть использованы в качестве доказательств. Всё ли вам понятно? — Эмили склонилась над прижатым к земле парнем и вытащила наручники.       — Я же ничего не сделал! Помогите! — продолжал он орать.       — Вам понятны ваши права?! — на повышенном тоне повторила Эми. Парень резко заткнулся и закивал. Наручники защелкнулись на его запястьях. То же самое девушка проделала и со вторым парнем. Уронил схватил их за шкирки и потащил как тряпичные куклы к машине, правда второго он кинул рядом с другими тремя, дабы они все вместе дожидались приезда патрульных.       — Вы не имеете права меня тут удерживать! — Джейсон ударил ладонями об стол, звонко бряцнув наручниками. Кабина допроса освещалась одной лампой, отчего углы были слегка затемнены. Пока Эмили стояла около стола, Уронил-Краску предпочитал стоять в темноте и сверкать своими янтарными глазами как молчаливый надзиратель. — Уроды! Правду о вас говорят, что вы парочка чокнутая! Сука с псом на привязи!       — В голове нет мозгов, значит голова не нужна, — зарычал яутжа, наклонившись чуть вперед. Эмили выставила руку перед ним.       — Так, хватит. Джейсон, что ты можешь сказать о Гензи?       — Не собираюсь я вам ничего рассказывать! Предоставьте мне адвоката! — казалось, шея парня стала еще шире от такого напряжения. Он скрипел зубами и стучал по столу.       — Или что? — девушка глядела на парня сверху вниз, скрестив руки на груди. Тот немного опешил.       — Ну… А то… вы не можете меня тут удерживать!       — Ты оказал сопротивление на стандартный вызов на допрос без обвинений и ареста. Твои дружки решили, что имеют право отказать прав охранительным органам, еще и напали. Спрашивается, чего такой законопослушный гражданин без судимостей и проблем с налоговой вдруг побежал от полиции? — Эми, пока говорила, ходила вокруг стола, периодически заходя парню за спину. В какой-то момент она остановилась напротив него. — Может, потому что ты не чист на руку?!       — Я-я ничего не сделал, клянусь.       — Тогда как ты объяснишь свое поведение и своих товарищей, м? — Эми навалилась руками на стол, склонившись над парнем. Его глаза медленно спустились с ее лица несколько ниже, а рот приоткрылся от удивления. — Отвечай, О’Хара!       — Да про вас говорят, что вы ловите на улице людей как кошки мышей. Я видео смотрел, как этот, — парень вздрогнул, вновь переведя взгляд на лицо Эмили, после кивнул в сторону яутжа, — из музея по машинам допрыгал до мужика на стоянке и прибил к земле. А летящая из окна бабуля? По новостям показывали. Теперь и моего друга закинули в витрину!       — Уман облил вонючей жидкостью! — взрычал Уронил, дернувшись. Джейсон от неожиданности отодвинулся на стуле в сторону.       — Испугался я, черт бы вас побрал!       Констебль выпрямился и потерла пальцами переносицу.       — Так, Джейсон. Я предлагаю небольшую сделку, — начала она, усевшись на стол сбоку от парня. Тот в ожидании заморгал. — Я закрою глаза на сегодняшнее недоразумение, посидишь денек в камере с дружками и завтра же выйдешь. За тобой нет никаких преступлений, потому и не к чему придраться. Но при условии, что ты расскажешь мне все, что знаешь о Гензи, когда и где ты видел ее в последний раз, был ли между вами конфликт и так далее.       — А иначе?       — Иначе допрос продолжит уже мой напарник, — Эми склонила голову в сторону яутжа, а тот заинтересованно защелкал. Кадык Джейсон начал дергаться туда-сюда из-за его попытки сглотнуть вставший ком в горле. Пару минут он молчал, метаясь глазами между напарниками.       — Хорошо, — выдохнув, тот закивал.       Он чуть поерзал на стуле, прежде чем начать говорить:       — Мы расстались два года назад, когда я узнал, что она трахается с каким-то инопланетянином вместе с еще несколькими жрицами. Все прошло спокойно, без скандалов, отношения и так были не сказать, что крепкими. Ей мешало ее служение в этой секте…       Секундное молчание прервалось тихим пощелкиванием со стороны Уронил-Краску.       — Когда ты видел ее в последний раз? — спрашивала спокойно Эми, но с легким напором.       — Дня три назад видел. В нашем районе есть небольшая многоэтажка, у нее, э-э, очень красивые зеленые двери, литые такие. И рядом сквер. Там я видел, как она гуляет по дорожкам с одной девушкой. В инвалидном кресле ее везла.       — Вблизи или издалека видел? — уточняла Эми.       — Я прошел мимо них. Гензи меня, вроде, не увидела. Я не стал здороваться…       — Фоторобот девушки-инвалида сможешь составить?       Джейсон закивал. Появилась хорошая зацепка, упустить нельзя. Эми вышла на секунду за дверь, позвать специалиста по фотороботу. И тут же вернулась, заметив, что и подозреваемый, и яутжа прожигают друг друга взглядами. Джейсон всматривался в Уронил-Краску, будто искал что-то в нем знакомое.       — А ты и есть тот пришелец… да, точно, это тебя держат на «Звездочете». Трахаешься с оравой шлюх, — от слов Джейсона зрачки яутжа сузились до еле заметных точек, оставив только янтарный оттенок, отражающийся от легким свечением от лампы. — У них вообще нет вкуса, раз им нравится… такое… совсем свихнулись со своей религией…       От Уронила послышался утробный рык. Эмили вздрогнула. Ей внезапно стало так страшно от того, что могло произойти, что не могла сообразить, как ей быть. Яутжа заметно напрягся, сгорбился и слегка согнул колени, словно хотел вот-вот прыгнуть на парня. Постаравшись взять себя в руки, она сделала несколько шагов в сторону яутжа.       — О’Хара, прекрати это! — процедила она сквозь зубы. Тот поднялся со стула, но не до конца, так как ему мешала цепь наручников, прикрепленная к столу.       — Мой дядя работает в спецотряде «Барьер», что тебя пасут! Он мне много рассказывал, какой ты уродище! Как недавно накидался веществ и устроил дебош! А повалился потом, как мешок картошки. Тупая животина ты!       — О’Хара! — крикнула ему Эми, подходя ближе, но с задержками, так как яутжа гневался все сильнее и сильнее. Его жвала разошлись в сторону в агрессивной позе, шипы на плечах, челюсти и надбровных дугах встали торчком. Это нисколько не пугало Джейсона, что было весьма странно.       — У меня прадед состоял в Voodoo и убивал таких, как ты! Он погиб от руки такого, как ты! Потому что твои сородичи летают к нам сюда, как в гости! И ты тоже! Что, шлепнулся на Землю и теперь улететь не можешь, да?! — Джейсон уже сорвался на крик, а Уронила распирало от злости и вырывающегося рыка. Эмили наконец-то набралась смелости и перекрыла путь яутжа, как раз в тот момент, когда он хотел напасть. Столкнулся с ней. Девушка почувствовала, что отрывается от земли и крепко зажмурила глаза. Однако затем когтистые лапы ухватили ее за талию и поставили обратно на землю, а затем уперлись в стол, остановив движение. Эмили зажало между столом и пришельцем. Столкновение, кажется, привело яута мгновенно в чувства.       — Охрана! — крикнула сорванным голосом девушка. В комнату сразу забежали двое сотрудников. — Уведите… его! Фоторобот составит в камере…       Те, чуть опешив от всей картины, принялись отстегивать Джейсона, что притих в момент нападения, но на входе продолжил крыть разнообразными ругательствами яутжа, приправляя заявлениями на весь участок, что тот хотел на него напасть. Эми осталась стоять зажатой, даже когда дверь закрылась и крики Джейсона уже не были слышны. Уронил-Краску со стрекотом сделал шаг назад и наклонился к ней, втянув рядом воздух и слегка задев нижней жвалой ее волосы. Эмили медленно открыла глаза и отшатнулась в сторону, схватившись за сердце. Оно бешено колотилось.       Она только что встала между яутжа и человеком! Неизвестно что с ней бы случилось, не опомнившись Уронил-Краску вовремя.       — Черт… — ругнулась она.       — Как ты? — Уронил повторил вопрос девушки, сказанный еще в лазарете, исказив голос до хрипоты.       — Я… В порядке. Да, — Эми выпрямилась, отряхнув рубашку и поправив ее в местах образовавшихся складок. Дыхание еще было сбивчивым. — Идем работать дальше…       Она посадила яутжа на диван с двумя заказанными коктейлями, попросив подождать ее в тишине и спокойствии. Уронил не был против такого, хоть его грудь еще заметно вздымалась от сбившегося дыхания.       Сама девушка села заполнять данные на компьютере, периодически куда-то уходя. Вскоре на руках уже был составленный фоторобот, оставалось отдать системе его для поиска похожих лиц, после проверить, кто с ограниченными возможностями. Эми заставляла себя иногда отвлекаться, чтобы взглянуть на яутжа и проверить его наличие на диване. Однако через час она так погрузилась в изучение дел десятков девушек, что не заметила, как Уронил-Краску осторожно поднялся с сидения и ушел в сторону камер.       Через пятнадцать минут раздался крик нескольких мужчин сразу. Один особенно заставил покрыться мурашками, ибо звучал так пронзительно и надрывно, словно бы кого-то разрывали на части. На крик сбежался чуть ли не весь офис, даже несколько сотрудников из приемного зала заглянули с вопросами, что не так. Эми подорвалась с места, наконец заметив, что яутжа отсутствовал.       Толпа, образовавшаяся около камер, через несколько секунд рванула назад. Несколько людей прижались к стенкам, кашляли, парочка принялись рыдать, кого-то вырвало на пол, а кто-то даже потерял сознание. Около камер осталось несколько человек. И то часть все равно не выдержала и побежала проблеваться. Из самых стойких оказались — Грей и Себас. Грей морщился, шептал ругательства и немного прикрывал рот, в то время как Себас стоял спокойно, как ни в чем не бывало. Эми искренне не понимала, что всех заставило испытывать такой спектр эмоций. Больше волновало где сейчас Уронил-Краску.       Как только Эми достигла Себаса и Грея, ей стало понятна причина. У нее самой при первом взгляде подступила желчь к горлу. Пришлось прикрыть рот, чтобы ее не вырвало прямо на месте.       Яутжа стоял в камере. На его одежде и когтях было очень много крови. Дружки Джейсона жались к дальней стенке и тряслись от страха, воя и стоная. А сам Джейсон…       Его кожа валялась одним большим лоскутом на полу, мастерски сорванная как чулок. Тело висело на стене. Руки переломаны, кости обнажены и вбиты в стену как гвозди. Живот вспорот, распластав кишки по полу. А на лице осталось выражение ужаса с широко раскрытым ртом.       Уронил стоял рядом, почти не двигаясь, лишь тяжело дыша. Его образ размывало в глазах Эмили от наливающихся слез. Ее живот резко скрутило, затошнило сильнее и несколько иначе, словно содержимое польется не из желудка, а их черепной коробки от напряжения. Она даже присела на минуту, чтобы осознать все произошедшее.       Тем временем Грей и Себас стояли в абсолютном молчании. Уронил-Краску медленно развернулся, вдыхая и выдыхая, стараясь скинуть с себя наваждение злобы. При этом его поза никак не менялась. Оставалась напряженной, с расставленными в стороны окровавленными лапами.       — Уронил… — тихо проговорила Эмили, смотря на плавающее в глазах темное пятно. — Ну почему… НУ ПОЧЕМУ ТЫ… ТАКОЙ?!       Она сорвалась на крик. Не гневный, не истеричный, скорее отчаянный, молящий. Уронил смотрел на нее, неуверенно прижав руки по швам.       — ТЫ НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ТАК ПОСТУПАТЬ! — у нее началась сильная одышка. — ПОЧЕМУ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО МОЖЕШЬ ВОТ ТАК ЛЕГКО ОТНЯТЬ ЧЬЮ-ТО ЖИЗНЬ?! СКАЖИ МНЕ!       Уронил-Краску молчал, а в его глазах читалось непонимание, в чем он не прав. Ей не хватало дыхание, чтобы сказать еще что-нибудь, высказаться как следует. Да и не хотелось. Она думала только о том, чтобы убежать. Убежать куда-то, где его не будет рядом, до куда он не сможет добраться…       Сара ушла, закрывшись руками. Она была зла на него. Очень зла. Чего в действительности не хотелось. Ведь он не понаслышке знает: если самка в гневе, никакого покоя. Как часто на него злились самки?.. Много, да, но мало припоминался хотя бы один момент. Однако он помнил сам факт, что часто им были недовольны.       Уронил-Краску присел на корточки, рассматривая результат своего срыва. Глупый уман много говорил. Одной крови с ублюдками, уже причина для него закончить его жизнь.       В углу жались жалкая чернь, чей запах приобрел характерную вонь после того, как они своими глазами увидели, что тот сотворил с их собратом.       Кевин единственный держался стойко, его паре стоит поучиться у него, перенять опыт. Уронил-Краску его уважал за такую стойкость и непреклонность. И старался соблюдать правила на принадлежащей ему территории. Правда яут только сейчас подумал, что натворил. Нагадил прямо у него под носом…       — Грей, переведи этих придурков в другую камеру, — громко приказал Кевин стоящему вдали уману, не убежавшей черни.       Тот его послушал и направился к дрожащим в углу уманам. И уже в относительной близости тоже почувствовал запах.       — Что за вонь… — прошипел тот, зажав нос.       — Уронил, чем воняет? — Кевин обратился к яуту, растянув лицо в «дружелюбном» оскале.       — Дерьмом.       — ДЕРЬМОМ ВОНЯЕТ, ГРЕЙ! — хохоча, крикнул Кевин. — Потому что они О-БО-СРА-А-ЛИСЬ от страха!       Чернь не разделила его веселья, зато яут немного расслабился и уже не так беспокоился за свою выходку.       Когда он и Кевин остались одни, все веселье с его морды сошло на нет, оставив каменное выражение.       — А ну-ка повтори мне, о чем мы с тобой договаривались? — Кевин посмотрел на выпрямившегося яута снизу вверх. Тот покачал головой, встряхнув дредами. Уронил не понимал о чем он. — Забыл?       — Да.       — Хорошо, подскажу. «Сначала думай…»?       — «…потом делай», — Уронил-Краску ответил сразу и радостно застрекотал тому, как он быстро вспомнил. Но морда Кевина оставалась каменной и холодной.       — Ну и как, получается? — уман кивнул в сторону трупа. Яут ответил менее радостным стрекотом. — То-то и оно.       Настала неловкая пауза. Уронил-Краску отвел взгляд и недовольно забурчал.       Одни запреты вокруг. Он по мнению уманов похож на собачку, что будет идти следом за «хозяйкой» и вынюхивать следы по команде, а когда не нужен — сидеть тихо и не отсвечивать? И чтобы при этом каждый не боялся сказать гадости… Чернь забывается. Когда ее ставят на место, то надо делать выводы относительно своей наглости, а не о том, какой яут плохой. Впредь подумают дважды, прежде чем вываливать дерьма из своих ротовых отверстий…       — Я могу понять, что тебе может не нравится эта работа, — будто прочитав его мысли, Кевин нарушил тишину. — Однако, это твой единственный шанс находится за пределами комплекса и не думать, что тебя вот-вот скрутят и утащат обратно.       Уронил-Краску только фыркнул что-то невнятное, резко дернув головой.       — А еще я вижу, что Эмили очень старается и ради тебя на все пойдет. Такими выходками ты легко добьешься ее увольнения. Знаешь, что будет дальше?       — Что будет дальше? — повторил в той же интонации яут, заглядывая Кевину прямо в глаза.       — К тебе приставят нового человека. Продолжишь так себя вести, они начнут меняться как перчатки. Один сбежит, второй, не дай бог, помрет, третий тебя упустит и тоже будет уволен. А потом анубаты поймут, что это все бесполезно и сами же дадут добро тебя закрыть как можно глубже. И будешь сидеть, думать: «черт возьми, как же с Эмили хорошо было!». — Кевин уперся руками в бока, также глядя в глаза яуту и совершенно не моргая.       От яута послышался тихой глухой рык, выражавший его нежелание признавать себя виноватым. Кевину, судя по взгляду, это даже не нужно было. А что-то другое.       — Что хочет Кевин от меня?       — Обещание думать перед тем, как сделать. Для Эмили. И еще, чтобы ты снял труп со стены, — уман показал на труп.       — Зачем? Хорошо устрашает уман. Потому что они О-БО-СРА-А-ЛИСЬ!, — Уронил резко переключился, будто с него ничего более не просили. Кевин, услышав, как его пародируют, начал посмеиваться, яут повторял его смех и тем самым сильнее заставлял смеяться. Кевин вскоре вновь потерял радость на лице, окаменев.       — Да, только когда эта хрень начнет разлагаться, даже сотня наложивших в штаны не перебьет эту вонь. Здесь не представиться возможности прожить и пяти секунд. Так что снимай и складывай аккуратно, а я вызову труповозку… — уман переключился на свое маленькое устройство из стекла, начав в него тыкать. Яут стряхнул дредами в протесте, но подчинился. Все-таки он на территории Кевина, надо слушаться.       Эми добралась до машины и залезла в салон, словно собиралась поехать одна.       Полчаса назад она заперлась в кабинке женского туалета. Как какая-то школьница. Но только там можно было уединиться. И где никто бы не увидел ее слез.       Ей казалось, что уже неделю спустя она сможет привыкнуть ко всем выходкам и, хотя бы яут поймет, что делать не нужно. Но многие моменты, когда он издевался над ней, калечился и упирался — говорили об обратном.       Он не бережет себя, постоянно проверяет границы дозволенного, относится ужасно к людям, делает, что хочет, а не что надо. Да, она понимала, что Уронил-Краску трудно социализироваться в людском обществе и придерживаться его норм, на это требуется много времени.       Порой Эмили считала, что не подходит на роль напарника, насчет нее ошиблись, тест дал неверный результат.       Но так ли это? Уронил-Краску прожил десять лет запертым в комплексе, шесть из которых с ним могли делать и делали невесть что. Люди делали…       Эми припомнила описания, которые дала верховная жрица. Да, он точно прошел огонь, воду и медные трубы, пусть и не совсем в таком порядке. Похоже собак, отнятых у жестоких людей. Они выбивали всякое доверие из бедных животных к людям, отчего, даже когда к ним тянули руки помощи, они боялись, кусались и кричали от страха. Яутжа долгое время убивали людей, возможно до сих пор продолжают, Уронил в их числе. Ведь он по какой-то причине оказался на Земле, вариантов по пальцам одной руки пересчитать. Отношение и так недружелюбное и недоверчивое, а когда те, кто ранее считался добычей, вдруг стали охотниками на охотников, не оставили возможности измываться так, как им вздумается.       И вновь Эмили припомнила утро. Слова Аделлы:       «Деточка, к монстрам-убийцам не должно быть никакой человечности.»       Возвращаясь к собакам, лишь забота и любовь помогли бедняжкам вновь обрести доверие и радоваться жизни. Так и с Уронил-Краску, как бы тот не упирался и не говорил, что ему не нужна забота. Возможно, Эмили все делает правильно и спустя время его сердце растает и исцелиться.       На ее плечах гора, которую хотелось скинуть, но казалось практически невозможным. Если приложить больше усилий, больше терпения: тогда, может быть, Уронил-Краску откроется ей с другой стороны.       «Не каждый человек человечен» — припоминала она собственные слова, написанные для пресс-релиза. Фразу легко интерпретировать в нечто схожее:       «Не каждый монстр — монстр на самом деле». За грубой оболочкой может крыться настоящий алмаз. Важно эту оболочку аккуратно разбить…       Эмили сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая и настраивая себя. На стоянке к тому времени прибыла машина для транспортировки трупа. Вывозили упакованное в темный мешок тело Джейсона.       Вскоре показались и Уронил-Краску с Себасом. В выражении яута она не видела ни сожаления, ни радости. Шел задумчиво, погруженный в себя, а Себас все время держал руки на его локте, как бы тот сопровождал ребенка, за которым требовался глаз да глаз.       Яутжа залез в машину молча. Напоследок Себас окликнул его, пригрозил пальцем, что бы это ни значило, после уточнил, все ли у Эмили в порядке. Она ответила утвердительно и сообщила, что им уже нужно ехать.       Николай помог закончить поиск данных и сопоставил лицо с фоторобота, адреса и особенности личности, так что у них уже была информация, кто эта женщина в инвалидном кресле.       Они прибыли к семиэтажной старой многоэтажке, видимо заставшей еще начало двадцать первого века. Ее не единожды реставрировали, ведь она располагалась рядом со сквером, радовала глаза прохожих своими светло-бежевыми стенами, темно-зеленой крышей и такими же входными литыми дверями, о которых как раз и упоминал Джейсон.       На первом и третьем этаже располагались двухэтажные квартиры. Подозреваемая девушка как раз жила в квартире на первом этаже, в самом дальней от входа. Прежде чем войти внутрь дома, Эми обернулась на стоящего за ней Уронил-Краску, не обронившего ни слова с момента, как тот сел в машину. Яут был спокоен, но с опущенной головой, а взглядом следим за каждым действием девушки.       — Уронил, — начала девушка тихим голосом. Яут склонил голову набок. — Сейчас предстоит говорить с жильцами. У меня есть… подозрением, скажем так, что они могут удерживать Гензи внутри.       — Я знаю ее запах. Если Сара там…       — Если она там, то, чтобы не пугать людей, нужно подать знак, который пойму только я. Может быть, звук какой-нибудь? — девушка не смотрела яуту в глаза, а чуть ниже. Хотя он старался наладить с ней зрительный контакт, она отводила глаза и иногда вовсе отворачивалась к двери.       — Какой звук?       — Какой посчитаешь подходящим, — отрешенно сказала она.       Уронил-Краску призадумался на несколько секунд. Затем он издал два быстрых щелчка, практически не раскрывая рта и жвал.       — Подходит, — со вздохом закивала девушка. В ответ Уронил издал скрипучую рябь из звуков, отдающих радостью. — Я скажу, когда и где начать поиск, хорошо?       — Хорошо. Сара думает, я делаю, — подытожил яут, на что на лице девушка появилась ухмылка.       — Ну да… — безрадостно ответила она.       — Я обещаю думать, — резко выпалил он, стрекоча и пощелкивая. — Сначала думать, потом делать… потом.       — Хорошо. Потом, — согласно закивала Эмили, прикрыв глаза. — Ну, была не была…       Стук в дверь.       Она осторожно открылась. То ли от того, насколько это неудобно хозяйке, то ли от неуверенности и опасении.       На входе показалась девушка в управляемом инвалидном кресле. Светлые волосы, собранные в хвост, большие серые глаза в испуганном взгляде. На ногах плед, сверху свитер.       — Долорес Шелби? — спросила Эмили без всяких эмоций. Девушка бегала глазами между двумя напарниками.       — Д-д-да.       — Старший констебль Андай, — Эми показала значок, после указала назад на яута, который стоял с надетой маской. — Это мой напарник Уронил-Краску. Мы разыскиваем девушку, Гензи, жрицу из храма Хатсиды. Она вам знакома?       Девушка показала фотографию Гензи. Долорес всмотрелась в нее и уже по взгляду полицейская могла сказать, что та ее знает. Очень не нравилось, что та такая пугливая. Вызывало сомнение, что подобный человек способен на похищение.       — А-а она пропала, да? — спросила Долорес. Эмили сдержала непроизвольные движения собственного лица и ответила?       — Да. Она вам знакома?       Долорес не ответила, а посмотрела куда-то в сторону.       — Мэм?       — Л-л-ленни! — позвала Долорес.       Послышались быстрые шаги со второго этажа. Очень быстро рядом с инвалидом показался высокий и крепкий мужчина с большими ушами, прилизанными коричневыми волосами, крючковатым носом и пышным пучком усов.       — Здравствуйте, мэм. Чем могу помочь? — с широкой улыбкой спросил мужчина.       — Старший констебль Андай. Мы разыскиваем девушку по имени Гензи. Ее последний раз видели в компании вашей жены, — повторилась Эмили, вновь показав значок и фотографию.       Улыбка с мужчины спала.       — Мы можем войти? — с нажатием в голосе спросила полицейская.       — Да, конечно. Входите.       Женатые отошли в сторону, давая напарникам пройти. Уронил упирался головой в потолок. Эмили тоже ощутила, что они низковаты и будто давят.       — Присаживайтесь. Хотите чаю? — закрыв за ними дверь, Ленни Шелби вновь озарил комнату улыбкой, но глаза выглядели очень напуганными.       — Спасибо, постоим. Расскажите, когда вы последний раз видели Гензи?       — Она несколько дней назад прогуливалась с Долорес по скверу. Девушка, кажется, живет не слишком далеко отсюда. Очень милая и отзывчивая, — живо рассказывал мужчина, потирая руки.       — А почему они гуляли вместе?       — Гензи… поддерживала… — почти шепотом говорила Долорес, прижав кулаки к подбородку. Мужчина положил руки на ее плечо и немного сжал.       — Понимаете, моя жена около полугода назад попала в аварию. Она была… беременной. И, — мужчина оглянулся на Долорес. — Она… потеряла ребенка и теперь…       — Не могу… — попыталась закончить девушка. Ее руки задрожали. Эмили попросила не продолжать.       — Как именно она вас поддерживала? Почему она это делала? Как вы с ней познакомились?       — Мы часто посещаем храм. Она была приветлива к нам с первого дня и очень заботилась о Долорес. Обещала помочь всем, чем сможет, — его слова звучали с одной стороны безобидно, с другой вызывали много подозрений.       — Знаете, я наверное, не откажусь от чая, — после полминуты молчания объявила Эмили, улыбнувшись.       Лицо Ленни вытянулось.       — Д-да, конечно. Одну минутку, — он, пятясь назад и чуть не задев тумбочку, двинулся в сторону кухни. Долорес осталась на месте. А Эмили обернулась к Уронил-Краску.       — Уронил, тут жарковато. Сними маску, — затем развернулась обратно, тут же двинувшись к стенке с фотографиями весьма счастливой пары, которые представляли собой Ленни и Долорес. В целом, за ними не числилось никаких преступлений, обычные и законопослушные граждане. На фото девушка еще стояла на собственных ногах и светилась от счастья. Возможно, авария и потеря ребенка ее и мужа сильно подкосили. Не исключена депрессия, затворничество, обращение к вере. И развитие психоза…       Уронил-Краску понял намек, сняв маску. От того, что Эмили принялась разглядывать фото, Долорес не могла следить за обоими. И поэтому она предпочла смотреть за девушкой, что той и было нужно. Яут втягивал воздух и выдыхал, шумно, конечно, но это не вызвало у хозяев каких-то подозрений. Уронил медленно шел вдоль комнаты в поисках нужного им запаха. Пока что безуспешно.       — Скажите, миссис Шелби, Гензи не заходила к вам погостить после прогулки? Может быть, она говорила, чем собиралась заниматься во время своего отпуска? — Эми смотрела на девушку, стараясь не следить за напарником.       — Она… заходила. Мы немного поболтали, а потом она… пошла домой, наверное, — неуверенно говорила Долорес.       — Ваш чай, мэм! — Ленни прибежал с двумя чашечками чая, одну дал Эмили, другу протянул своей жене. Он обратил внимание, что Уронил-Краску рыскает туда-сюда. — О чем вы хотите знать?       Эмили, держа чашку чая в руках и совершенно не собираясь ее пить, деловито прошла в направлении кухни, разглядывая интерьер квартиры. Таким образом она смогла развернуть женатую пару спиной к яутжа. Тот уже достиг лестницы, а девушка еще раз убедилась, что он умеет двигаться очень тихо.       — Часто Гензи бывала у вас в гостях?       — Мы всегда были рады ее компании у нас дома, когда выдавалось время. Она не отказывалась немного посидеть с нами. Очень хорошая девушка, — улыбаясь, воодушевленно рассказывал Ленни.       — А вы, мистер Шелби, — Эми указала кивков на него. — Вы не пользовались ее… услугами… на территории храма?       — Н-нет, — мужчина смутился. — У меня же есть жена.       — Почему именно она оказывала вам поддержку? Жрица особо статуса, стоящая больших денег. Хотите сказать, только она обратила внимание на вашу проблему?       — В храме мы искали утешение, мэм. Жрицы несколько месяцев проводили множество процедур для «восстановления» моей жены, но, затем, назвали это невозможным. Гензи же не теряла в нас надежду и продолжала оказывать всю необходимую помощь. В конце концов она обещала нам помочь так, как сможет. Очень надеюсь, что вы найдете того, кто ее похитил.       Вот и попались.       — Я не говорила, что ее похитили, — Эмили поставила чашку с чаем на верх тумбочки. В тот же момент показалась голова Уронил-Краску с лестницы. Он издал два быстрых щелка, сигнализируя, что нашел запах.       — Мистер и миссис Шелби, я вынуждена попросить вас пройти на второй этаж.       — Что? — одновременно спросили оба супруга.       — Зачем, мэм? Вы… не имеете права без ордера! — добродушный голос и улыбка сменились повышенным тоном и напряженным выражением лица.       Девушка положила руку на рукоять пистолета на поясе. Ленни сразу приутих.       — Не вынуждайте меня применять силу, мистер Шелби. Я вас прошу пройти на второй этаж, — твердо произнесла Эмили, отчего мужчина немного сжался, а его жена вовсе закрыла лицо руками, издавая тихие всхлипы.       Ленни приволок жену к лестничному подъему и шел с ней вровень по ступеням, пока Эмили поднималась на расстоянии полуметра, не снимая руки с рукояти. Наверху их ждал Уронил-Краску, которому натерпелось продолжать поиски. Когда все оказались на втором этаже, где в основном располагалась спальня, ванная и гардеробная, Эмили дала добро продолжить.       Супруги выглядели очень напряженными. Их потряхивало, что уже выдавало их виновность. Эмили лишь надеялась, что не случилось ничего серьезного.       Запах привел Уронил-Краску в гардеробную, где оказалась скрытая за одеждой дверь. Там было небольшое подсобное помещение примерно два на три метра. Одна раскладная кровать с хорошим постельным бельем, столик с пустой грязной тарелкой и ложкой. А на кровати лежала Гензи, свернувшись в позе младенца. Ее руки были связаны веревками, лицо опухшее от слез. На ней была только большая сорочка, никакого нижнего белья. Уронил сорвал веревки и поднял ее на руки, так аккуратно, будто она состояла из фарфора. Из его пасти вырвалось урчание, смешанное с тихим воем.       Эмили краем глаза заметила, что под кроватью было что-то похожее на большой шприц без иглы и грязная чашка с непонятным содержимым. Внезапно ее живот скрутило от осознания, что эти на вид безобидные люди с ней сделали.       — Старший констебль Андай, городской сквер, дом тридцать восемь, квартира четыре. Пришлите скорую и подкрепление. Жрица найдена, произвожу задержание, — громко сообщила девушка по рации.       — Принято, машина будет через пять минут.       — Нет-нет-нет! Стойте! — мужчина резко бросился на колени и схватился за руку Эмили с рацией. — Не надо! Не надо! Она здесь по своей воле!       — Как это по своей? Вы в своем уме?!       — Не могу… я не могу… — плача, выла Долорес.       — Все хорошо, дорогая. Все хорошо, — успокаивал жену Ленни. — Пожалуйста, пожалуйста, вы не понимаете!       — Тогда уж постарайтесь объяснить, пока не прибыли мои люди! — рыкнула ему девушка, вырвав руки из хватки.       — Она говорила о суррогатном материнстве. Сказала, что поможет найти, кто согласится. Говорила, что готова хоть сама все заплатить… — голос мужчины исказился от проступивших слез. Уже он не удержался и расплакался. — Она обмолвилась, что не будь она жрицей, сама бы ей стала. Мы решили, что будет хорошей идеей…       — ЗАПЕРЕТЬ ЕЕ ТУТ И НАСИЛОВАТЬ?! — сорвалась полицейская.       — Мы… не… я… — всхлипывая, выл мужчина.       — Вы понимаете, что насильно удерживали человека в неволе и совершали насильственные действия сексуального характера?       Реакция обоих супругов была неоднозначной. С одной стороны они понимали, что сделали действительно нечто ужасное, особенно Долорес это осознавала. Но с другой они были в таком отчаянии, что, кажется, потеряли связь с реальностью и считали подобное абсолютно нормальным.       К счастью, они не стали сопротивляться. Эмили надела на них наручники и вывела вниз. Уронил, держа Гензи в руках, спустился следом. Она находилась в каком-то бессознательном состоянии. Возможно, ее чем-то напичкали.       Как прибыли машины, Гензи увезли в больницу. Ленни просил арестовать только его и не трогать жену. Молил, чтобы ей ничего не сделали. Что она не виновата. Но Долорес оказалась более честной, чем ее муж. Она признала, что принимала непосредственное участие. Более того, не хотела бросать мужа одного.       Так их вдвоем и увезли. Эмили могла только посочувствовать им…