Пора цветения

      Известие о свадьбе императора прогремело ровно так громко, как и должно было. Со всей страны съехались величайшие заклинатели и главы орденов чуть ли не со всей свитой. Надо ли говорить, что некоторые всё ещё надеялись устроить своих детей у императорского трона? Да только умные люди по одному наклону головы Великого бессмертного императора Бэйдоу понимают, что более в кандидатах в супруги или наложники он не нуждается. Мо Вэйюй, соправитель, принц-консорт, без интереса смотрит на бесконечное множество юных омег, искоса поглядывая на притихшего Сюэ Мэна. «И о чём ты думаешь, когда перед твоим мужем другие омеги хвостами виляют?»       Вино разливается иногда мимо пиал. Яства не заканчиваются, а вот сладости на главном столе исчезают в одно мгновение. Мо Жань, сидящий по левую руку, тихо посмеивается, подзывает слугу с полными тарелками. Чу Ваньнин одаривает его благодарным взглядом из-под завеса тёмных ресниц и методично продолжает поглощать сладости. Сюэ Мэн не разделяет беззаботности сотрапезников и старается не смотреть на альф по правую руку от себя. Да только взгляд то и дело падает на них, обворожительных, сияющих, завораживающих одним запахом. Его невинность в любовных делах очень скоро отзовётся неприятностями или недопониманием. Омега сглатывает, бросает взгляд на отца, шумно рассказывающего какому-то смутно знакомому альфе о захватывающей битве с демонами. Он сидит через несколько столиков от императорского. «Надо было почитать те книжки, что пихнул старик». Только едва он её раскрыл, как румянец покрыл всё его тело, а сердце забилось раненной птицей. Столь смущающих картинок он век предпочёл бы не видеть.       Мама рассказала лишь о том, что стоит быть осторожными в первый раз и о необходимости в дальнейшем прислушиваться к ощущениям и не торопиться. Сюэ Мэн вряд ли понимал о чём идёт речь, но кивал довольно убедительно.       О том сколько мог продолжаться пир никто думать не хотел, а потому едва блюда сменяют, императорская чета покидает зал. Путь до спальни кажется мучительно долгим, но стоит подойти к порогу, как оказывается, что он был недостаточно долгим для усмирения сердца.       Сюэ Мэн проходит первым и замирает посреди покоев. Сердце стучит так громко, отдаётся звоном в ушах и руки так некстати потеют. Омега косит глаза на Чу Ваньнина. «Не услышал? Не заметил?» От мысли, что альфа прекрасно понимает в каком подвешенном и взвинченном состоянии он находится не по себе. Хочется сбежать и окунуть голову в ледяной источник, хоть мысли перестанут формироваться и разрушаться с такой скоростью.       Слюна во рту становится гуще от взгляда на императорское ложе. Шёлк простыней и множество мягких подушек манят, словно просят проверить не обманчив ли их соблазнительный вид. В подсознании возникает чарующая картина. Чу Ваньнин с распущенными волосами, чья мягкость с лёгкостью затмит шёлк простыней, откидывается на подушки, ворот ханьфу слегка ослаблен, открывая взгляду тонкие острые ключицы и соблазнительные ямочки, которые так хочется поцеловать, а лучше вылизать, и лизать так долго, чтобы на языке остался вкус альфы. Запах хайтана наполняет комнату. Руки императора холодны, но прикосновения и поцелуи горячи. И взгляд внимательный, всецело прикованный к нему одному. Сюэ Мэн прочищает сжавшееся горло, выныривает из морока и бросает взгляд на альфу. Чу Ваньнин стоит к нему полубоком, подобранный, ещё не снявший венец императора. Нити бусин едва заметно покачиваются. Он говорит с Мо Жанем в дверях, закрыв рукой дверной проём. Голос спокойный, ровный, как свет, отражённый мечом, и такой же ослепляющий.       Сюэ Мэн отворачивается, щёки жжёт румянец, а мысли возвращаются к ожидающему впереди. «Такая постель и впрямь может вместить двух альф и одного омегу. Наверно, при желании они даже касаться друг друга не будут. Но будет ли у них такое желание?» Ответ находится мгновенно. «Не хочу, чтобы этот пёс касался меня!» Чу Ваньнин, соблазнительный, открытый, желанный тонкими длинными пальцами перебирает тёмные пряди чужих волос. Мо Жань с глазами полными желания перехватывает эту руку, подносит к губам, целует, смотрит из-под ресниц, улыбается в чужую кожу. Запах озона заполняет пространство вокруг, смешивается с хайтаном и клёном. Становится тяжело дышать. Прохладные прикосновения сменяются горячими, руки сплетаются на чужом теле.       Едва подобная фантазия появляется в тяжёлой голове, как желание побиться обо что-то твёрдое нарастает. «Два альфы. У меня два альфы. Нужно относится к ним одинаково». Образ усмехающегося Мо Жаня, прожигающего своими тёмными с фиолетовыми искрами глазами любезно всплывает в памяти. «Что таится на их дне? Явно что-то нехорошее. Такие глаза не могут быть у человека». Только образ из сознания определённо отличается от оригинала. Взгляд плотоядный, улыбка открывает клыки, а за спиной, кажется, мелькают хвосты. «Точно демон! Такому только соблазнять невинные души в Диюе!» Только отчего-то картинка в голове рисуется до невозможности яркая, красивая, правильная, а в низу живота тянет. Юноша поджимает губы и оборачивается.       Из коридора доносится недовольный голос Мо Жаня. Сюэ Мэн мгновенно ощетинивается и напрягается всем телом, смотрит, как загнанный зверь на проём двери и ловит обиженный взгляд.       — Не пустишь? Но разве это справедливо? — хнычет альфа. Взгляд, направленный на Чу Ваньнина ласковый, до жути влюблённый. Сюэ Мэна передёргивает от излишней нежности, громко фыркнув, он отворачивает, на долго его не хватает. Уже в следующую реплику, внимательный взгляд вновь направлен на пару альф.       — Не сегодня, Мо Жань, — тихо отвечает Чу Ваньнин. Его голова опущена, а голос звучит огорчённо. Он и в самом деле переживает. - Может в следующий раз. Тебе уже подготовили спальну.       Не к месту вспоминаются слова, сказанные вслед за предложением:       — Я выбираю пару не себе, но нам. Омега должен принимать нас обоих.       Сюэ Мэн быстро сокращает расстояние, цепляется за рукав Чу Ваньнина, ловит его недоумённый взгляд, всматривается в сведённые на переносице брови. Щёки пылают. «Нужно скорее сказать, пока не передумал». Ладони потеют, и он резко одёргивает руку, боясь испачкать дорогое одеяние супруга.       — Я, кхм, — Сюэ Мэн запинается, язык плохо поддаётся, а фантазии слишком свежи. «Морок! Я не фантазирую о подобном!» — Пусть заходит! — он пристально смотрит в глаза императора, поджимает губы и задирает подбородок с чувством собственного достоинства и уверенности в своих словах, только ладони увлажняются ещё сильнее.       Альфы неуверенно переглядываются. План завоевания доверия юного омеги продуман до мелочей. Фестивали и пиры, когда можно выказать свою заинтересованность просто подложив ароматный кусочек яства или наполнив пиалу вином. Пусть в этот раз и не получилось, но в следующий обязательно! Совместные уроки владения мечом, где в пылу сражения противники неминуемо подберутся довольно близко, а вольные запахи смешаются. Подобное уже происходило и оставило яркие впечатления. Эйфория от поездки на лошадях так же может стать отличным подспорьем для сближения. Ветер в лицо, скорость, крепкое горячее животное под тобой, цветущие луга с мягкой стелящейся травой, нагретой солнечным светом. Если пойдёт дождь, можно спрятаться в небольшом сарайчике или заброшенном доме, через дырявую крышу будет капать вода, верхние одеяния висеть на ветках, подобранных по пути. В состоянии покоя и ожидания разговор непременно завяжется сам собой, а капли воды, стекающие по чужим вискам, можно утереть своим рукавом.       Никто из них не мог и помыслить, что Сюэ Мэн сам сделает шаг навстречу. Чу Ваньнин колеблется, поднимает робкий взгляд на Мо Жаня. Последний теряет лишь мгновение, усмехается и проскальзывает под рукой супруга, вторгаясь в спальню, оказывается непозволительно близко к омеге. Сюэ Мэн смотрит с вызовом, задирая голову. «Демон-переросток!»       — Чего смотришь как бездомный пёс, которого почесали за ушком? — фыркает омега, и Мо Жань заливается громким смехом от схожих ощущений. Уже почти стëрты воспоминания, когда даже невесомое касание было страшнейшим табу, позволялось лишь за закрытыми дверями, всего на миг коснуться бледной руки, почувствовать чужую потребность в тепле и с щемящий сердцем отступить.       Обстановка мгновенно разряжается, бархатный смех, заполненный весельем, обволакивает и приятно отдаётся в ушах. Император легко улыбается, едва заметно приподнимая уголки губ, но глаза сияют ярче солнца. Супругов словно магнитом притягивает. Сюэ Мэн давится воздухом от благоговейного трепета, а сердце стучит громко-громко.       Мо Жань первым отрывает взгляд от императора и опускается на кровать, хлопает ладонью рядом с собой. И сердце Сюэ Мэна пропускает удар. Страшно, сердце колотится, ладони потеют, кажется, уже и капля пота по виску скатилась, внизу живота напряжённо. Но отчего-то бежать вовсе не хочется, скорее наоборот. Омега сглатывает и придаёт лицу максимально возможную в сложившейся ситуации надменность, подбородок задирается вверх, губы поджаты, а взгляд шепчет о неминуемой погибели. Однако держится маска от силы несколько мгновений. Чу Ваньнин осторожно касается его ладони, выпускает совсем немного феромонов, глаз не отводит, смотрит внимательно, изучающе, готовый в любой момент прекратить. Сюэ Мэн вздрагивает, поджимает губы, нервничает и слишком сильно желает остановить, растянуть момент, теряется в чувствах и ощущениях. Император отступает в сторону, не верно истолковав.       — Нет, — вскрикивает омега и хватается за исчезнувшую прохладу, сжимает тонкие пальцы и смотрит робко, почти испуганно. Несмело выпускает свой запах. Венец императора уже лежит на подставке, волосы длинной косой опадают на спину.       Молодой клён плавно скользит по помещению, смешивается с хайтаном, заставляя альфу на кровати жадно вдыхать и не позволяет отвести взгляд от двух фигур, неловко тянущихся друг к другу, словно два молодых побега к солнцу. И если робость Сюэ Мэна оправдана, он никогда не знал ласки альфы и понятия не имеет, как себя нужно вести, то Чу Ваньнин заставляет умиляться. Как давно он не видел робости и неуверенности в этом невероятно сильном человеке, который с одинаковой лёгкостью может развеять свирепого демона одним движением меча и воспламенить желание своей пары всего парой движений и слов. От воспоминаний о прохладных руках на своей коже становится жарко, а внизу живота тянет.       — Могу я поцеловать тебя? — голос Чу Ваньнина немного хрипит от сухости в горле, а глаза покрывает тонкий полог желания. Сюэ Мэн поспешно кивает и тянется первым.       Прохладные ладони ложатся на его маленькое круглое лицо, приятно охлаждая горящую кожу. Мягкие тонкие губы прижимаются в лёгком, едва ощутимом поцелуе, но прежде, чем император успел бы отстраниться, Сюэ Мэн хватает его за щёки, прижимает снова и берёт в плен губы, напористо сминает их и неумело посасывает. В голове приятно пустеет, тревоги и страхи остаются позади, поглощённые новыми чувствам: страстью, желанием и благодарностью. Благодарностью, что выбрали именно его, что действительно приняли и не торопят, не настаивают, лишь осторожно продвигаются вперёд, всё глубже в сердце и мысли.       Император опускает руки, скользит по телу омеги, сжимает плечи, оглаживает лопатки и останавливается, крепко обхватив чужую талию. У Сюэ Мэна бегут мурашки, чужие прикосновения воспринимаются ярко даже через несколько слоёв одежды.       Мышцы крепкие, характер со стальным стержнем, из которого куют острейшие клинки, способные одним ударом разрубить демона на две части. Омега воспитанный наравне с альфами, единственный сын главы одного из самых сильных орденов, пусть и созданного совсем недавно — это ли не самый лучший кандидат в супруги императора? Тот, кто может сразиться с Мо Вэйюем, едва ли уступая ему. Тот, чьи руки не нежнее шёлка, а покрыты мозолями и ссадинами, чьё тело не фарфорово-бледное, а покрыто неровным загаром. Именно такой человек будет предан до конца, не предаст и не перейдёт на чужую сторону стоит только случится неприятности, встретиться с опасностью и трудностями на грани жизни и смерти.       Чу Ваньнин отстраняется, бросает взгляд на супруга-альфу, распалённого, с бездонными безднами в глазах, тёмными и таинственными, но столь родными и всегда словно знающими всё. Он кивает, и Мо Жань довольно ухмыляется, неслышно подкрадывается со спины омеги и обнимает одной рукой за талию, поглаживая живот, смотрит при этом внимательно на супруга. Глаза лучатся детским озорством. Легко убирает волосы в сторону и целует омегу в шею. Сюэ Мэн вздрагивает, но не отстраняется, запрокидывает голову, открывая больший доступ, неосознанно и так легко, словно они не впервые вместе. Голова кружится от запахов и горячих прикосновений. Поцелуи влажные, горячие, перемещаются на заднюю сторону шеи, а озорной взгляд мгновенно поднимается на притихшего Чу Ваньнина, страхующего омегу грудью. «Твоё любимое место,» — слышится в провокационных действиях, и император кивает, протягивает руку, нежно касаясь щеки, Мо Жань ловит тонкую ладонь, целует, прикусывает кончик пальца и прижимает к своему лицу. Улыбается ярко до сощуренных глаз и томления в сердце.       Оставленный в покое, зажатый между двумя альфами, тонущий в чувствах и запахах, Сюэ Мэн утыкается носом в грудь императора, оглаживает лопатки. «Так жарко. Слишком жарко,» — прикрывает глаза юноша, вдыхает жадно смесь феромонов. Мо Жань словно слыша чужие мысли, снимает пояс Сюэ Мэна и тянет верхнее одеяние вниз. Чу Ваньнин отходит на полшага и ханьфу падает к ногам. Дышать становится немного легче, но вместе с тем и тяжелее от висящего в воздухе желания. Горячие ладони скользят по телу омеги, развязывают шнуры одежд и касаются обнажённой кожи. Пылающей, горящей. Император отводит взгляд, сглатывает. Слишком возбуждающая картина. Довольный реакцией супруга Мо Жань тем времен продолжает. Одним движением сбрасывает с себя одежду, оставаясь в одних штанах, тянет дрожащего омегу на кровать, усаживая между своих ног, прижимается горячей грудью к спине, ведёт по виднеющейся в расстёгнутой нижней рубашке обнажённой груди. Легко царапает рёбра. Оглаживает бока. И сжимает руки на талии, удобно устраивая подбородок на плече. И не важно, что спина скрючена и долго он так не просидит. Главное — затуманенный взгляд императора и едва заметно подрагивающие пальцы. Давление в штанах нарастает.       — М? — распахивает глаза Сюэ Мэн, стремительно краснея. Нечто крупное и горячее упирается ему в поясницу. Взгляд проясняется, устремляется на застывшего в нескольких шагах от них Чу Ваньнине с едва заметно покрасневшими щеками и пылающими ушами. «Насколько они горячие?»       — Ваньнин, — тихо зовёт Мо Жань, голос легко вибрирует, а дыхание щекочет. — Не хочешь ли сбросить несколько слоёв одеяний? Здесь слишком жарко.       — Я в порядке, — отводит взгляд император.       — Как я мог забыть, — Мо Жань смеётся, озорство пылает фиолетовыми искрами. — Сегодня ты не можешь раздеваться сам, — Чу Ваньнин бросает предостерегающий взгляд и хмурит брови. — Церемония бракосочетания только что закончилась. И следуя традициям твой юный супруг сам должен помочь тебе снять праздничное ханьфу, а потом вы возляжете на брачное ложе и до самого рассвета будете…       — Мо Вэйюй! — брови, подобно двум безжалостным мечам сходятся на переносице.       — Можно? — раздаётся робкий вопрос, а глаза смотрят с трепетом и надеждой. Чу Ваньнин кивает, пряча встревоженный, возбуждённый взгляд под тёмными ресницами.       Сюэ Мэн на ватных ногах подходит к супругу, поднимает взгляд. Император легко кивает, опуская руки, смотрит из-под ресниц, наблюдает. От внимательного взгляда руки потеют сильнее, дрожь становится более заметна, как и поспешность. Завязки на одежде словно пришиты, совсем не хотят расслабляться.       — Кто помогал Вам одеться? — спрашивает Сюэ Мэн, стараясь отвлечь внимание альфы от своей неудачи.       — Мо Жань, — тяжело выдыхает император, искоса взглянув на возлюбленного. «Что бы не развязались во время церемонии, да?» Полуобнажённый альфа тихо посмеивается. Конечно, так крепко завязывал он не ради красоты, а чтобы один своенравный омега помучился.       — Да к чёрту! — слышится треск рвущейся ткани. Гневный взгляд со сведёнными бровями и поджатыми губами прожигает порванное ханьфу несколько мгновений. Воцаряется тишина. Омега медленно поднимает голову и встречается с едва сдерживаемой улыбкой.       — И кто тут ещё пёс? — заливается смехом Мо Жань, сгибаясь пополам, бьёт ладонью по покрывалу.       — Ты! — злится Сюэ Мэн, резко оборачиваясь, сверкает недовольством с примесью страха и вины.       Трогательная нежность сдавливает сердце Чу Ваньнина, хочется обнять и успокоить своенравного, но вместе с тем такого пугливого юношу. Губы сами собой складываются в улыбке, и Мо Жань подвисает, теряя весь запал подначивать юного омегу. Хочется раствориться в этой понимающей улыбке. Только что именно Чу Ваньнин замечает, и почему этого никак не может понять сам Мо Вэйюй?       — Не страшно, — мягко улыбается Чу Ваньнин, поглаживая супруга по голове. Память подсказывает очень схожий момент, только виноватого взгляда не было, лишь полные глаза желания и любви.       Руки Сюэ Мэна дрожат, когда тот помогает императору раздеться. Тяжёлые одеяния неспешно опадают к ногам, открывая взгляду простые нижние одежды, какие бывают у ши, но никак не у цзюнь-цзы. Сюэ Мэн хмурится.       Они опускаются на постель. Сюэ Мэн в распахнутой нижней рубашке и Чу Ваньнин в застёгнутых нижних одеждах. Мо Жань усмехается, подтягивает к себе альфу и впивается поцелуем в шею. Голова императора сама собой откидывается назад и чуть в сторону, а сдержанный полустон срывается с губ. Омега прикусывает губу, мгновение терзается сомнением, но впивается в его губы поцелуем. Сердце гулко грохочет в груди. Мо Жань остаётся довольным, быстро развязывает завязки нижней рубашки и оголяет грудь императора. Горячая ладонь ложится ровно на старый шрам, что змеёй вьётся всего в нескольких сантиметрах от золотого ядра. Мозолистые пальцы скользят по неровным краям, ногти едва заметно царапают. Чу Ваньнин вздрагивает, широко распахивает глаза и оборачивается, разрывая поцелуй. На что получает ехидную усмешку и блеск фиолетовых глаз. Мо Жань целует его губы, припухшие от касаний другого человека, всё ещё хранящие его тепло. Мо Жань не смог бы описать испытываемых чувств даже, если бы захотел, а сейчас он и вовсе не задумывается. Только под ложечкой что-то тянет и тело отказывается расслабляться.       Загорелая рука крепко фиксирует подбородок императора. Языки сплетаются в едином танце, страстном, желанном, как измождённые путники припадают источнику, так и два альфы жадно сплетаются меж собой. Чу Ваньнин возится, стараясь не разрывая поцелуй, развернуться к возлюбленному, но тот неожиданно отстраняется. Взгляд абсолютно дикий. Император облизывает губы, прожигает взглядом. Неужели он выглядит так же в этот момент? Оборачивается к омеге и встречает такой же тёмный взгляд. Вопросов не остаётся.       Растрёпанная коса скользит по плечу, когда император осторожно опускается вместе с омегой на постель, нависает над ним. Он слышит, как громко бьются три сердца и чувствует лёгкие поцелуи на спине. Сюэ Мэн храбрится, тянется к нему, но в глазах мелькают тысячи вопросов, а на дне притаился страх.        — Сегодня мы не станем доходить до конца, — старается успокоить омегу император. И получает смешок в лопатку. Локоть двигается почти машинально, ощутимо бьёт в живот слишком весёлого Мо Жаня.       — Но я… — начинает Сюэ Мэн, предательски краснея до самой груди.       Чу Ваньнин качает головой и спускается ниже, оставляет россыпь поцелуев на недовольном и взволнованном лице, расцеловывает шею, где заполошно стучит пульс, выцеловывает грудь с тёмными горошинами сосков. С губ Сюэ Мэна срываются полувздохи, полустоны, ласкают слух и ещё больше раззадоривают. Знакомая рука скользит наперегонки с его губами, оглаживает одновременно два тела, тонкое жилистое альфы и крепкое, но явно уступающее в размерах омеги. Мозолистые пальцы хватают и оттягивают сосок, задевают ногтями словно ненароком. Сюэ Мэн подпрыгивает. Разомлевший под мягкими, нежными движениями императора, потерявшийся в наслаждении, омега не сразу понимает, что произошло. Смотрит заполошно на двух альф, склонившихся над ним. Чу Ваньнин всем телом нависает над ним, а Мо Жань словно больше заинтересован своим альфой, нежели юным омегой, лишь его рука покоится на груди Сюэ Мэна.       — Смотри не кончи от одних поцелуев, малыш, — усмехается Мо Жань. Два недовольных взгляда, нацеленных на него, обещают муки и скорую расправу.       Тяжело вздыхая, альфа возвращается к ласкам. Целует каждую клетку тела императора, до которой может дотянуться, поглаживает грудь и впалый живот, особое внимание уделяя шраму.       — Мо Вэйюй, — шипит Чу Ваньнин, когда крепкие руки сжимают его талию, удерживая на одном месте. Руки перемещаются по телу, вольно гуляя по хорошо знакомой коже.       И облегчённо вздыхает, продолжая ублажать омегу: целует грудь, живот и осторожно опускает руку ниже, к холмику между ног. Сюэ Мэн вздрагивает, широко распахнутыми глазами наблюдает, как чужая тонкая кисть ласкает через ткань штанов. Дышит загнанно и прикусывает губу, чтобы не заскулить. Хочется почувствовать эту руку без преград. Чу Ваньнин смотрит внимательно, осторожно проникая под штаны. Прохладная рука касается разгорячённой кожи, ведёт на пробу вверх-вниз-вверх, сжимая ровно так, как нужно. Большой палец проходит по уретре, дразнит. Сюэ Мэн не сдерживает громкого стона, разводит ноги сильнее, поддаётся на встречу. Его голова запрокинута, волосы разметались по подушкам, а глаза зажмурены. Наслаждение накрывает с головой. Прохладная рука касается чуть ниже, перекатывает яички и собирает смазку меж бёдер. Тело омеги прошибает от удовольствия и едва ли он узнаёт собственный голос.       — Прошу, — шепчет он, потираясь бёдрами о замершую руку.       Чу Ваньнин садится на постели, подбирая ноги под себя. Прохладная ладонь оглаживает сжимающееся кольцо мышц по кругу. Вокруг влажно и липко. Мышцы напряжены, и от дополнительной стимуляции лишь активнее выталкивают смазку. Запах клёна усиливается, дурманит. Император предельно осторожно вводит кончик пальца, получая нетерпеливый стон и мольбу о продолжении. Мо Жань перебирается за спину своего альфы, целует в шею и проводит рукой от груди до низа живота к кромке штанов. Его руку резко одёргивают. Мо Жань хмурится, смотря на сосредоточенный профиль императора и до него доходит смысл действий. Чу Ваньнин на грани. Из-за новых запахов, из-за необходимости ласкать другого и первостепенно думать о его потребностях, и, возможно, совсем чуть-чуть раздосадован из-за невозможности почувствовать крепкое тело под собой. Мо Жань прячет смешок в изгибе шеи возлюбленного и неторопливо гладит его по груди, плечам, лениво целует шею и лопатки.       Сюэ Мэн резко поддаётся вперёд, насаживается на палец глубже. Отвлекает альф своим стоном и торопливостью. Чу Ваньнин сглатывает, совершает несколько поступательных движений, ощупывает горячие влажные стенки изнутри. Дыхание тяжёлое, желание густое.       Мо Жань некоторое время наблюдает, как палец исчезает внутри чужого тела. Со стороны действие не такое занимательное, как когда ты сам в нём участвуешь. Он хмыкает и разворачивает лицо альфы к себе, целует требовательно, держит за подбородок крепче, чем раньше, едва не до синяков сжимая чужую челюсть. Чу Ваньнин в отместку крепко вцепляется в его бедро, расположенное параллельно собственному, вонзается короткими ногтями как можно глубже и кусает за язык, не сильно, но ощутимо. Мо Вэйюй отступает, посмеивается приглушённо, проветривая раненный язык. Глаза феникса сияют азартом, тёмным желанием, что так редко можно увидеть. Мо Жаня ведёт. Пока маленький омега не успокоит своё желание, они не смогут полноценно коснуться друг друга. Альфа опускает руку на чужое возбуждение, водит размашисто, рвано, даже не смотря вниз, лишь в глаза императору, что так же не в силах оторвать своей руки от чужого бедра. Губы альф встречаются, мучают друг друга и упиваются от восторга. Они вдвоём доводят омегу до пика, но прежде, чем сорваться, он широко распахивает глаза, сбрасывая пелену с сознания.       Это его голос? Он стонет? Сюэ Мэна озаряет. То, что он всё это время принимал за пот на самом деле естественная омежья смазка, та, что облегчает проникновение. И удовольствие, которое он сейчас испытывает - проникновение, которое он сам выпросил в бреду наслаждения. С лица сходит вся краска, чтобы вернуться ещё более густым румянцем до самой груди.       — Н-не надо! — вскрикивает он, но семя уже покрывает живот, руки отдёрнуты. Дыхание тяжёлое, глаза широко распахнуты, как и губы. Он шокировано смотрит на притихших альф, чьи руки покрыты его смазкой. В горле пересыхает.       Сюэ Мэн спохватывается, отползает к изголовью кровати, сжимается в комок и прикрывается нижней рубашкой Чу Ваньнина. «Боже, как стыдно».       Альфы замирают, переводят взгляд друг на друга, словно и впрямь могут общаться телепатически. Влажную от смазки ладонь император сжимает в кулак, чтобы лишний раз не смущать юного омегу, впервые познавшего ласку.       — Ну что ты как ребёнок, — хмурится Мо Жань, а сам надувает губы, наивно распахивает глаза и падает на живот рядом. Собственное возбуждение неприятно давит, но он делает вид, что вовсе не замечает, как ткань штанов впитывает несколько капель смазки.       Сюэ Мэн молчит, лишь ниже опускает голову, пряча красные щёки.       — Хей, — шутливо улыбается альфа и слегка толкает омегу. — Ты хотел, чтобы…       — Оставь свои грязные разговоры, — хмурится Чу Ваньнин, осторожно подползая ближе. — Могу я обнять тебя?        Сюэ Мэн заполошно кивает и сам прижимается к горячей груди. Сердце стучит так громко.       — Нужно было следовать традиции, прости, — тихо говорит император, обвивает плечи омеги и мягко укачивает в своих руках. — Наверно, неприятно было от всех запахов вокруг.       — Нет, — тихо отвечает омега, поднимает голову, заглядывая в глаза феникса. — Ваши запахи приятны.       Мо Жань хмыкает, отводит взгляд. Почему-то эта картина не даёт ему покоя. Сюэ Мэн, сжавшийся в комочек в объятиях Чу Ваньнина, но оттстранившийся от него самого. Во рту становится неприятно горько.       — Мы можем поставить тебе метку? — неожиданно спрашивает Мо Жань. Его голос ниже на несколько тонов, тело пылает. Сюэ Мэн тяжело сглатывает, кивая.       Прохладная ладонь касается чужой шеи, убирает волосы. Мгновение на сомнение и взгляд в сторону из-под полуопущенных ресниц. Мо Жань подбирается ближе, целует императора в плечо, поддерживая.       — Будет больно, — предупреждает Чу Ваньнин. Сюэ Мэн поспешно кивает. — Больнее, чем обычно.       Сюэ Мэн хмурится. «Откуда мне знать как обычно болит?»       Император прижимается к нему сзади, чужое возбуждение щекочет нервы и потешает самооценку. Омега сглатывает, напрягается, чувствуя ожигающее дыхание у основания шеи. Зубы впиваются в кожу, клыки входят глубоко и резко. Омега заполошно выдыхает и хватается за руки, опоясывающие талию. Тело наполняется тяжестью, голова кружится, как после многочасовой тренировки или устранения последствий бреши в барьере. Боль длится не более трёх секунд, острая, пьянящая. Чу Ваньнин отстраняется, рассматривает отметину и кивает, вполне довольный результатом.       Мо Жань усмехается, проводя пальцами по будущей метке.       — И впрямь твоё любимое место, — улыбается он, поднимая голову на императора.       — Не слишком заметное, можно скрыть высоким воротником или волосами, — поясняет смутившийся мужчина, опуская взгляд.       Мо Жань кивает, притягивает ослабевшее тело к себе и впивается ровно в оттиск зубов своего альфы. Кровь бурлит, стучит в ушах. Взор туманится лишь сильнее, а тело наливается свинцом.       Обмякшего Сюэ Мэна осторожно укладывают на постель, стирают влажной тряпицей, устраняя следы близости. Омега открывает глаза, когда мягкость одеяла обволакивает его тело.       — Я должен помочь, — сонно говорит он. Язык заплетается, а голова становится такой тяжёлой. Веки смежаются быстрее, чем альфа успевает сказать:       — Отдохни немного.