Чужие среди своих

Тареата, г.Берингар, особняк Юргенов

сентябрь 829г.

Отодвинув штору, Эмерис присел на подоконник. Вообще-то в обществе, которое называлось приличным, так сидеть было неприлично, но он не волновался о том, что могли подумать гости. В конце концов, сегодняшним гостям явно было не до того, как, на чем и в какой позе он расположился в собственном доме. Эмерис окинул гостиную заинтересованным взглядом, будто видел ее впервые, а не жил здесь с рождения. За овальным продолговатым столом рядом друг с другом сидели Рамла и Жюлиан Бастеты, она была острой и высокой, он — округлым и низким, и вместе они выглядели как герои юмористического романа, да и вели себя порой точно так же. Жюлиан работал инженером-механиком, имел научную степень в математике и физике и занимался созданием собственных изобретений. Каких именно, он не упоминал и редко кому показывал. А Рамла управляла подпольным БДСМ-клубом, о котором не говорили в том самом приличном обществе, а если и говорили, то называли просто «клуб», но о котором все знали и посещали в свободное время. Эмерис никогда не спрашивал, как его родители познакомились с четой Бастет. Рамла была южанкой родом с острова Гвадария, имела характерный темный оттенок кожи, длинные волнистые волосы цвета темного шоколада и хитрый, немного надменный взгляд с лисьим прищуром. Она провела ногтями по шеи Жюлиана сзади, и тот вдруг выпрямился, слабо улыбнувшись. А после Рамла обратилась к Эмерису: — Сколько тебе уже лет? — задумчиво протянула она и накрутила короткую рыжеватую прядь Жюлиана себе на палец. — Двадцать один, — отозвался Эмерис, уже предполагая, какое предложение последует дальше. Рамла радостно улыбнулась. — Так а чего ты не заходишь ко мне? Я тебе карту ВИП-клиента дам! Уже ведь взрослый. Приходи со своим молодым человеком… все время забываю, как его имя? Асти… — Астигар, — подсказал Эмерис чуть более сдержанно, чем говорил обычно, но его губы тоже тронула улыбка. Секундой позже он добавил: — Благодарю за предложение, миссис Бастет, но… Она его перебила: — Зови меня просто Рамлой, сколько можно повторять! Мы с твоими родителями близкие друзья, а ты вздумал обращаться ко мне миссис Бастет! Жуть какая, — фыркнула Рамла, махнув ладонью перед лицом. — К тому же фамилия моя, так что нечего тут всякими «миссис» разбрасываться! — с довольным видом добавила она. Эмерис старался принять серьезный вид, но не могу удержаться от улыбки, которая с каждым словом Рамлы становилась только шире. Интересно, все южанки такие беспардонные и открытые или это ему так повезло познакомиться сначала с Рамлой, а после с Сешафи и Паниви? Он скрестил руки на груди и прислонился спиной к окну. — Ладно-ладно, не злись только, Рамла. Слышала? Рам-ла. Никакой «миссис Бастет», — уверенно ответил Эмерис, и на каждое его слово Рамла так же уверенно кивала. — А ты не знаешь, зачем твои родители нас пригласили? — вклинился в разговор Жюлиан. Рамла снова обратила внимание на Жюлиана и накрутила прядь его кудрявых волос себе на палец, как и парой минут ранее, улыбнулась всего на секунду, а потом вдруг оглядела гостиную. Задержала взгляд на огромной картине с изображением скал побережья Ланглис на севере Тареаты. Картина была выдержана в темных, мрачных тонах, на море там поднимался шторм и, кажется, дул сильный ветер, готовый превратиться в ураган в любой момент. Эмерис проследил за ее взглядом и тоже начал рассматривать картину, хотя видел ее каждый день и даже наблюдал за тем, как Астигар ее рисовал, когда пару лет назад они вдвоем уехали на север, никому ничего не сказав. Когда Жюлиан кашлянул, тактично напомнив о себе, Эмерис ответил: — Ричард попросил. И больше ничего пояснять не стал. Родители должны были прийти с минуты на минуту, а Ричард почему-то задерживался. Эмерис бросил взгляд на картину, вспомнив, как еще в начале этого лета увидел письма Ричарда в квартире, куда они с Астигаром должны были переехать, но не переехали. Из-за Ричарда. — И что ему опять нужно от нас? — протянула Рамла, ни к кому конкретно не обращаясь. Ее вопрос не требовал ответа, и, если быть честным с собой, Эмерис тоже хотел знать, что Ричарду опять понадобилось и почему нельзя было встретиться в любом другом месте, только не в фамильном особняке Юргенов, где любой прохожий мог заметить и его, и дом, куда он заходит. Люди имели привычку делать выводы на основе самых простых, ни о чем не говорящих фактах. Люди имели привычку судить, не зная деталей и обстоятельств. Эмерис закрыл глаза, восстанавливая в воображении картину со скалами побережья Ланглис. Эту картину Астигар назвал «Упреки[АС2] », потому что писал он ее сразу после очередного домашнего скандала, в суть которого особенно подробно не вдавался. С упреками побережья Ланглис имело мало общего, но почему-то именно это название хорошо ложилось на царящую в картине атмосферу, настолько тревожную, гнетущую, что порой казалось, что шторм прорвется сквозь полотно. — Извините, что заставили вас ждать. На пороге гостиной появилась мать Эмериса, Лилиана Юрген, являющаяся главной медицины и здоровья, в светло-зеленом платье в пол, с вышивкой на рукавах, воротнике и широком поясе на несколько тонов темнее платья. С идеальной осанкой, идеально уложенными на затылке волосами и в идеально выглаженной одежде она сразу привлекла внимание всех присутствующих. Эмерис тепло улыбнулся, встретившись с ней взглядом и тихо поздоровался. Рамла махнула рукой в знак приветствия. Жюлиан тут же встал и слегка поклонился, потянувшись к голове, чтобы снять шляпу, но вовремя вспомнил, что шляпу он снял еще в прихожей. Мимо Лилианы в гостиную прошла служанка с подносом, на котором стоял чайник и пять пустых чашек. Она аккуратно расставила чашки, разлила чай и, поклонившись, удалилась. И только после этого Лилиана сама прошла в гостиную и села напротив Рамлы и Жюлиана. — Ричард просил передать извинения. К сожалению, он не сможет приехать, но просил передать вам кое-что, — миролюбиво начала Лилиана, обхватив свою чашку обеими руками. Бесшумно соскочив с подоконника, Эмерис подошел к столу и взял чашку и сделал глоток. Ричард часто так делал: перекидывал работу на других, просил об одолжениях, подстраивал все так, чтобы в случае провала как можно меньше улик привели к нему. Эмерис пытался догадаться, что услышит дальше. Но ни Рамла, ни Жюлиан не торопили Лилиану, а та внимательно рассматривала чай в собственной чашке. Со стороны она выглядела очень задумавшейся, но Эмерис очень хорошо знал это выражение лица. Оно появлялось у его матери, когда нужно было сказать то, что ей не нравилось. Наконец, Лилиана подняла голову, посмотрела сначала на Рамлу, потом на Жюлиана и снова на Рамлу. — Ричард просил передать, — начала она, сделала глубокий вдох и на выдохе закончила: — Что хочет использовать твой клуб как один из складов оружия и боеприпасов. Рамла поперхнулась, отставила чашку в сторону и уставилась на Лилиану широко распахнутыми глазами. — Что, прости? — выпалила Рамла. Жюлиан пробурчал себе под нос что-то неразборчивое и ласково коснулся плеча Рамлы, погладил и убрал руку. Подпер ладонью подбородок и скучающе перевел взгляд на Лилиану, будто не услышал ничего вопиюще недопустимого или будто ожидал чего-то подобного. В этом Эмерис его понимал. Он тоже ожидал нечто такое: это как нельзя лучше подходило Ричарду, считавшему, что ему все должны, уверенному, что его идеалы — единственно верные. С идеалами Ричарда Эмерис поспорить не мог, в конце концов, и сам Эмерис, и Астигар, и все присутствующие в гостиной сражались за одно и то же, они хотели защитить Тареаты от вторжения Форты, от навязываемых Фортой ценностей, от влияния и диктатуры, которые тенью нависли над ними и в ближайшие полгода грозили обрушиться со всей своей неистовой силой. Но такое бесчеловечное отношение Эмериса убивало вне зависимости от ситуации. — Знаю, это звучит как полное безумие, — ответила Лилиана и быстро отпила немного чая. — Твой клуб находится близко к центру, оттуда будет удобно забирать все, когда… придет время. Лилиана вздохнула с толикой грусти и допила чай. Потом обернулась на вход в гостиную, и ее лицо приободрилось. В дверном проеме стоял Эдмунд Юрген, отец Эмериса и глава отдела образования. Высокий, с немного растрепанными волосами, но при этом в идеально выглаженных бежевых брюках и белой рубашке, он оперся плечом о дверной проем и скрестил руки на груди. Окинул добрым, участливым взглядом светло-голубых, как и у Эмериса, глаз, улыбнулся с теплотой и произнес: — Рад вас видеть, как и всегда. Очень жаль, что такая ситуация произошла. Поначалу Ричард просил у нас с Лили принимать поставки оружия и хранить какую-то его часть, но мы отказались. Нельзя, чтобы нас раскрыли раньше времени, сами понимаете. Мы члены Королевского Совета и главы отделов, так что лучше, чтобы публично на стороне сопротивления мы не отсвечивали, — говорил он спокойно, мирно, будто объяснял не про хранение оружия и сопротивление, а рассказывал о последнем свидании с Лилианой. Лилиана кивала, пока говорил Эдмунд. Рамла и Жюлиан внимательно его выслушали, а после Жюлиан заговорил: — Да мы все понимаем, Эдди, но и вы нас поймите. — Жюлиан развел руками. — Так рисковать — полное безумие. Форта еще не вторглась на территорию Тареаты, все это пока лишь разговоры, а в клуб Рам приходят все, в том числе и те, кто поддерживает Герхарда, хочет сместить Рудольфа и Николину с ее советником. Мы можем сделать кое-что помимо хранения оружия. Эмерис нахмурился, сжал чашку и тут же отпустил. И, наконец, опустился на стул, закинув ногу на ногу. Жюлиан был прав. Оружие хранить можно и за городом, особенно сейчас, когда нападать не на кого, а захватывать здание Совета бессмысленно, это будет выглядеть как жестокое узурпирование власти. Но Рамла и Жюлиан могли сделать намного больше, чем просто спрятать боеприпасы. Как только Эдмунд хотел ответить, Эмерис встрял в разговор: — Что если Жюлиан подумает над каким-нибудь механизмом прослушивания? Ты ведь инженер-механик, к тому же маг металла, — обратился он к Жюлиану. Тот внимательно слушал. — А Рамла могла установить эти приборы в спальнях. Да, это незаконно, но... — Эмерис замолчал, не зная, как именно закончить мысль. В конце концов, получать информацию таким образом явно не прибавила бы им ни чести, ни веры со стороны других людей, но это казалось верным решением ради победы. — Но иногда незаконные способы самые действенные, — спокойно произнесла Лилиана, посмотрев Эмерису в глаза. От такого прямого и ясного взгляда ему стало не по себе. Не потому что она могла осудить его, она вообще никого ни разу не осуждала, особенно Эмериса, но слышать эти слова оказалось на редкость странно. Эмерис никогда не думал, что окажется в такой ситуации. В ситуации, где ему придется предлагать незаконные вещи, где его мать будет с этим соглашаться, где друзья его родителей будут вынуждены соглашаться хранить незаконное оружие. Рамла откашлялась. — Я согласна предоставить несколько комнат для хранения оружия, но немного ближе к делу. Насчет устройств для прослушивания мой милый муж подумает. Правда, дорогой? — Она повернулась к Жюлиану. — Конечно, дорогая, — подтвердил Жюлиан. — И передайте Ричарду, — жестко продолжила Рамла, но эта жесткость предназначалась не Юргенам, а Ричарду, — что в следующий раз пусть приходит сам лично, а не посылает вас или кого-то еще. Он сам решил возглавить сопротивление, так пусть будет хорошим лидером, который уважает людей, которые приняли его сторону. в противном случае разбираться со всем этим дерьмом он будет без нас. — Разумеется, — тут же согласилась Лилиана. — Я и сама понимаю, насколько абсурдно передавать такие просьбы через нас или кого бы то ни было. Да и он сам собирался прийти. Не знаю, что у него там случилось, что все сорвалось в последний момент. Эдмунд прошел в гостиную и сел рядом с Лилианой, пододвинул к себе последнюю нетронутую чашку с уже остывшим чаем, но пить не стал. — Раз вы пришли, может останетесь еще ненадолго? Мы давно с вами не виделись, — предложил Эдмунд. Взгляд Рамлы тут же смягчился, она опустила плечи и сцепила руки в замок. — Я не против, — отозвалась Рамла. — Я тоже, — подхватил Жюлиан. — Как насчет шахмат, Эдди? Шахматы Эдмунд любил. Эмерис улыбнулся, заметив, как просияло лицо отца, как тот кивнул и обернулся к выходу, чтобы подозвать кого-то из горничных. Любовь к шахматам Эмерису не передалась, как бы Эдмунд ни пытался показать все прелести игры, зато передалось умение охватывать всю ситуацию сверху и думать наперед. Шахматы в этом тоже сыграли не последнюю роль. Эмерис допил чай и поднялся из-за стола. — Попросить принести шахматы? — спросил он, направляясь к выходу. — Да, пожалуйста, — ответил Эдмунд. — Попросить сделать еще чай? — уточнил Эмерис, заметив, что почти все кружки уже опустели. — О, да, милый, и попроси принести печенья и мармелад, — спохватилась Лилиана, а после добавила: — Спасибо, милый. Эмерис схватил четыре пустые чашки и вышел из гостиной. Печенье их поварка Маргарита готовила просто восхитительное.