Дикастерия

       Iudas (Иуда Искариот) - в христианстве - один из двенадцати апостолов, учеников Иисуса Христа; единственный выходец из Иудеи среди двенадцати апостолов, остальные были из Галилеи.       Гермиона Грейнджер болтала своими длинными ногами в безупречно голубом бассейне. Успевшая освежиться в том несколькими минутами ранее, девушка подставила свое роскошное тело, едва скрытое шелковым инквизиторским халатом, под ласковые лучи утреннего солнца, чтобы то просушило его. Неожиданно для себя девушка проснулась раньше инквизитора и тихо выскользнула из постели, не желая портить такое восхитительное утро очередным грубым сексом. На секунду она посмотрела на спящего рядом парня и удивилась: Драко по-детски нежно прижимал к себе одну из подушек во сне, как дети - игрушки. Его лицо было бледнее обычного, но на губах играла тихая улыбка. Взъерошенный, он выглядел почти беззащитным, как и большинство хищников. Однажды в зоопарке Гермиона умилялась, как мило выглядит спящим тигр, пока тот не проснулся и не обнажил рот, полный клыков. Потому обманываться не стала. Сбежать было не вежливо, поэтому она просто спустилась в сад, где кипела жизнь и окунулась в бассейне, чтобы смыть с себя запахи ладана и елея. Она пахла слишком благочестиво. Девушка не обращала внимания ни на охрану, ни на прислугу. Тем оставалось лишь почтительно отводить глаза. Ей эта власть внезапно понравилась. Жаль, к ней прилагался несносный мальчишка, но Гермиона ощущала, что ей удастся его приручить.        Теперь же она лениво потягивала идеально приготовленный кофе, который как по волшебству ждал её на маленьком керамическом столике у лежаков. Наслаждаясь, девушка наблюдала как в паре метров от неё суетятся флористы, украшая стол, поставленным под лимонным деревом. Одна девушка подвязывала к веткам прозрачные вазы, из которых важно выглядывали круглые желтые головы коротко обрезанных краспедий или спадали листья эвкалипта. Вперемешку со свисающими желтыми плодами выглядело волшебно. Вторая расставляла в старинные, антикварные подсвечники высокие, тонкие восковые свечи, украшенные пчелам. В золотистых горшках цвел тимьян, аккуратными горками были насыпаны лимоны, в золотых узких вазах стояли все те же краспедии. Рядом с ними соседствовали лавровые ветки. Охапка итальянской мимозы уютно устроилась с плетенной корзине, опустив свои пушистые шарики на белоснежную скатерть. Парень в безупречно белой рубашке и такого же цвета перчатках расставлял бокалы и стаканы под воду из голубого муранского стекла.        Девушка присвистнула. Здесь к завтраку относились основательно. Ей стало даже любопытно какую же еду подадут. Она поняла, что хочет остаться и угоститься. Подобной роскоши не было даже на бранче в честь свадьбы каида, не говоря уж о будничном приеме пищи. Против воли, Гермиона признавалась, что тяга к роскоши этого священника начинала её потихоньку завораживать. И ей было интересно - неужели флористы каждое утро и вечер придумывают новые композиции?        На секунду, любуясь приготовлениями, которые больше напоминали какой-то хорошо поставленный балет, Гермиона ощутила себя - впервые в Марселе - как в сказке. Это была та жизнь, о которой она мечтала. Но даже будучи Ришелье в открытую - настолько шикарно жить не выйдет. Быть каидом означало не только иметь деньги, но и нести ответственность, а еще - тратиться. Потому, пока не святой мальчик обнимался с подушкой, она наслаждалась его стилем жизни. С такими возможностями можно было и уверовать. То, что девушка видела, являлось полной противоположностью не только каким-то церковным понятиям о скромности, но и было абсолютным антонимом термину malavita, то бишь созданному мафией преступному образу жизни. Это в глупых американских фильмах сицилийских мафиози изображали богачами, но девяносто процентов семьи всегда жило за чертой бедности. Трущобы, нищета, грязь и ломка. Malavita во всей красе. То, во что попала Гермиона напоминало ей… нет, не сказку. Рай. Эдем. Параду.        Её телефон тихо пиликнул. Она похолодела, посмотрев на экран. Там было сообщение от Скьяп. Не спешила открывать, зная, что там будет вопрос. Её губ коснулась грустная улыбка. Еще одно подобие дружбы кануло в лету. Гермиона осталась совершенно одна. Не то, чтобы она не привыкла, а все же Эльза ей всегда нравилась. Да и её щедрый кузен, однажды отдыхающий в Марселе, ой как неплохо ей помог. Один из немногих сносных любовников. А теперь она должна была обоих отблагодарить. Потрясающе.        Но к удивлению, вместо вопроса “как успехи?”, Эльза прислала три снимка с подписью “не знаю, поможет ли, но это все, что я смогла о нем найти. Целую. С.”. Гермиона сняла солнцезащитные очки Драко, чтобы рассмотреть фото получше. На двух были изображены по несколько священников где-то в Ватикане, на одной - только Драко на фоне Иль-Джезу (1). Девушка пригляделась к последнему изображению. Оно было датировано 21-м годом, а групповые были явно сделаны в ковидный период, ведь на них священники хоть и не придерживались дистанции, но все в руках держали маски, которые явно сняли ради фото. Гермиона внимательно изучала Драко, отмечая, что за эти несколько лет мальчик вроде изменился, а вроде и нет. У него была другая прическа. Его белые волосы были зачесаны назад. Раньше он все так же носил джинсы, но более темные и менее дерзкие, без дыр. Рукава его пасторских рубашек тоже были закатаны, но у мальчика было намного меньше браслетов. Они все были такими же дорогими, однако не больше двух штук на запястье, то есть, не вызывающие желание отрубить ему кисть ради безбедного существования до конца жизни. На том одиночном снимке паренек, щурящийся в камеру, даже курил. Но все же, все же… все же в нем не ощущалось того вызова, который был сейчас. Вроде он любил роскошь и нарушал некие правила, однако без той вызывающей манеры, которая сейчас была присуща Драко.        Что же его так изменило за три года? Развратила власть? Почему море стало ему не то, что по колено, нет. Он явно мнил себя Христом, ходящим над водой. Или лучше Христа, как сам иезуит ей сказал в шутку.        Гермиона приблизила лицо парня на фото с сигаретой. Там черты его лица были чуть мягче, улыбка - открытие. Наверное, чисто внешне нынешняя версия - более взрослая, со щетиной и холодным взглядом нравилась ей больше. Впервые за все время знакомства девушка, откинув неприязнь, признала, что мальчишка по-своему красив. Не Давид Микеланджело и даже не Тимоти Шаломе, у которого он, кажется, похил тот отвратительный бриллиантовый ошейник, но что-то было в нем такое, за что хотелось зацепиться взглядом.        - Какая пошлость - шпионить за мной в моем же доме, - она не услышала тихие шаги за спиной, потому вздрогнула, когда голос Драко раздался будто отовсюду. Не успела девушка развернуться, как прохладные пальцы легли ей на шею, а вторая ладонь опустилась на плечо. Гермиона тут же оцепенела.        Мужский руки. Вода. И странный толчок, будто её хотели утопить.        От паники у неё тут же пересохло во рту и девушка оцепенела. Панический страх парализовал даже её голосовые связки. Кажется, мальчишка разозлился и собирался её утопить. Гермиона не сомневалась, что ничего не изменится, если это произойдет. Флористы продолжат расставлять лимоны и мимозу. Охранники любоваться видом. Только официант, возможно, поморщится, ведь придется упаковать назад фарфор, муранское стекло и хрусталь, ведь девушка видела, что накрывал он на двоих.        - Я думал, мы заключили союз, - змеиный шепот над головой. Руки сжали её сильнее. Гермиона ожидала, что дальше он столкнет её, но вдруг Драко тихо рассмеялся. Давление ослабло. - Ты должна доверять мне, Гермиона Грейнджер. Что бы я не сделал. Ты. Должна. Мне. Доверять. Как Ришелье верил отцу Джозефу. - Он наклонился к её шее, убирая волосы. Губы застыли в миллиметре от белоснежной кожи, на которой проступили крупные мурашки. - Я не причиню тебе вреда, Бэмби. Я чту союзы. Но не люблю, когда за мной шпионят. Позавтракаем?        Гермиона развернулась. Хотела объясниться. Или даже извиниться, но её зеленые глаза вдруг округлились. Священник уже пересел на шезлонг и закурил первую утреннюю сигарету. Одет он был в халат из махрового льна, по которому шел принт в виде бело-голубой майолики. На ногах у него были такие же тапочки. Как ни в чем не бывало, он протянул руку и взял свои очки, которые Гермиона утром одолжила. Выглядел он кем угодно, но только не священником. Даже крестик у него был непозволительно дорогим.        - Серьезно? Dolce&Gabbana? - Она безошибочно угадала мотивы коллекции Blu Mediterraneo. Их ни с чем было невозможно спутать. Ровно как Драко было нереально смутить. Он пожал плечами.        - Ну я же все-таки итальянец, Бэмби. Ничто национальное мне не чуждо, - его губ коснулась беззаботная улыбка. И Гермиона, еще минуту назад испытывающая сначала неловкость, потом ужас, вдруг беззлобно рассмеялась.        - Ты похож на героиню сериала “Эмили в Париже”, знаешь? Которую одевают во все самое трендовое и национальное, пытаясь обмануть зрителя, что все французы в повседневности носят haute couture и запросто ходят в забегаловки в нарядах, что еще вчера были на подиумах.        - Издеваешься? Там полно нарядов H&M, я бы такое никогда не надел, - поморщился священник и Гермиона с изумлением поняла, что не только её шутка понята, но и ответ тоже был с юмором.        - А как же обет скромности?        - Кстати, об этом. Я знаю почему ты язвишь. Не завидуй, еретичка. Держи, это тебе. Ты, кажется, забыла свои туфельки на яхте. - Он вспомнил и протянул ей коробку, с которой пришел. Гермиона оживилась. Подарки еще до завтраки девушка любила. Потому тут же сняла крышку и улыбнулась. Под хрустящей бумагой обнаружились кожаные белые сандали с тем же принтом. Украшенные камнями Сваровски они беззаботно блестели в свете утреннего солнца. - Ты сказала, что тебе нравится Мег из мультика. Значит тебе пойдет.        Он сказал это небрежно. Но наблюдал с удовольствием за тем, как она обувается. Возможно, потому что халат распахнулся. Вот бельё бы Драко ей дарить не стал, чтобы не лишать себя радостей созерцания, а сандалии были вполне себе нейтральным подношением. В самом деле, на садиться же ей босой к столу. Гермиона же тем временем обнаружила коробочку поменьше, но тоже с логотипом Dolce&Gabbana. В пару к обуви шли серьги выполненные овальными сапфирами в виде крестов. Украшенные черными нефритовыми розами, они стоили где-то около пятнадцати тысяч, что вполне соответствовало подарку для такого времени суток. К завтраку эти камешки вполне годились.        - Mon pere решил за мной приударить? - Надевая серьги, игриво спросила Гермиона. Драко, уже поднявшийся, чтобы идти за стол, посмотрел на девушку без улыбки.        - Ты могла заметить, что я люблю украшать все вокруг себя, - холодно ответил он. Гермиона поняла, что сделала faux pas, ведь Драко не считал её своей любовницей, потому, сев напротив него, изменила тон.        - Спасибо. Это очень неожиданно.        - Если ты хочешь быть союзниками, не шпионь за мной, - повторил священник и стал тихо читать молитву над яйцом с белужьей икрой, которое ему подали. Гермиона растерялась, но тоже кое-как сложила руки в молитве, но глаз на закрывала. Оценивала, что посуда тоже в том же стиле, что и халат Драко. Кажется, он просто скупил всю коллекцию. Была ли она теперь в сандалях и сергах частью этого? Вот что хотел показать ей иезуит.        Перед ней поставили пышный омлет с белым трюфелем, а еще этажерку с еще теплыми сконами, а к ним - взбитые сливки и несколько креманок с конфитюром. Пожаренные с мальдтонской солью фисташки занимали отдельную мисочку все в том же стиле. Та стояла поближе к Драко.        - Я не хотела…Боже, как это вкусно, - она едва не проглотила язык и подозрительно посмотрела на Драко. Что за трюфели ему привозили? - Прости. Не хотела шпионить, просто ты сам ничего не рассказываешь о себе, потому…        Девушка пожала плечами. Парень, взявший серебряную ложечку, удивленно посмотрел на неё.        - Ты не спрашивала.        - Что?        - Ты ничего никогда у меня не спрашивала, - тихо сказал он. Опустил глаза к подставке с яйцом. Подумал, что все люди одинаковые. Они не задавали ему вопросов. Не интересовались ничем. Предпочитали сплетни и шпионские игры. А потом говорили, что этот иезуит очень скрытен. Парадокс. Взять хотя бы Гермиону. Девушка кричала на яхте, что хочет его, но по правде ни разу даже не спросила как у него дела. О каком интересе могла идти речь? Никто не понимал, что их выдают такие вот мелочи. - Что хочет от тебя Скьяп? Чем она шантажирует тебя за то, чтобы я согласился на участие в кампании её кузена?        Он задал этот вопрос так и не дождавшись дежурного “ça va?”. Гермиона уронила вилку. Да как ему удавалось все знать?        - Пока ничем. Мы же подруги, - девушка невесело рассмеялась, сделав самый большой акцент на слове “пока”. Именно что “пока”. Знала, что Эльза не будет терпелива. - Но, видимо, ты им нужен.        - Хорошо. Напиши, что уболтала меня. - Равнодушно бросил Драко, наконец, приступая к яйцу. Гермиона недоверчиво подняла голову. Она ломала голову, как ей уговорить священника, а делать вообще ничего не пришлось. Словно поняв её вопрос, парень тяжело вздохнул, будто удивляясь, что ей нужно разъяснять такие вещи. - Я же сказал. Мы союзники. Я должен помочь тебе. К тому же, мне глубоко начхать кто там станет президентом. Это же не выборы Папы Римского.        Гермиона умолкла. Они молчали очень долго. А потом она, наконец, спросила, пользуясь правом задавать вопросы:        - Откуда у тебя столько власти в таком-то возрасте? Кстати, сколько тебе лет, а? - Девушка поняла, что понятия не имела о таком. Просто предполагала.        - Двадцать…двадцать пять, - после секундной запинки ответил Драко.        - Ты забыл сколько тебе?        - Я родился в конце года, потому вечно путаю, когда считаю, - отмахнулся иезуит. Гермиона в который раз убедилась, что отчего-то паренек не любил говорить о своем возрасте, - а что касается власти, то…        Их прервали. Один из охранников - тот увалень, что больше всего волновал девушку - подошел к Драко и, чуть склонившись, что-то зашептал ему на ухо. Священник удивленно вскинул бровь, но потом все же кивнул.        - Поставьте еще два комплекта приборов. И принесите собачью миску, - распорядился он. Гермиона с любопытством посмотрела на священника. Тот отсалютовал ей бокалом с водой. - Дорогая, улыбайся. У нас гости.        Не успела девушка удивиться, на столе появились дополнительные приборы, а на дорожке появилось трое - мужчина, девочка и пес. Все, как на подбор, блондины, включая старенького скотч-терьера, который бежал впереди отца с дочерью, весело виляя хвостом.        - Привет, дружок, - иезуит чуть наклонился, протягивая руку собаке. Тот радостно тявкнул и перевернулся на спинку, подставляя солидное брюшко. Гермиона не оценила иронию того, что наиболее человечным инквизитор выглядел с собакой, нет. Еда застряла у неё в горле. Оцепенев, она смотрела на Феникса, который был одет уже в более привычный для её глаза темный гольф. Она похолодела, сразу вспоминая, как он в таком же гольфе сидел в покачивающейся лодке и холод словно не касался его. Сцепив руки между коленей, он давал ей шанс признаться. Приговорил её без сомнений. Не наградил презумпцией. Не сделал скидку. - Феникс, какой сюрприз.        Тот кивнул и бросил взгляд на Гермиону. Кажется, не только он был сюрпризом, но и её присутствие - тоже. Утро, когда никто никого не ожидал. И только маленькая Фелиция да скотч-терьер были безмятежны. Девушка перевела взгляд на племянницу. Та была одета в темное платишко с высоким горлом. На её локотках красовались переводные татуировки в виде языков пламени. Видно, что малышка подражала папочке, на которого смотрела с детским восторгом. От матери-стрекозы в её светлых волосах болталась цепочка с бабочками. Она была удивительным купажом и отца, и кэйлин. С виду ребенок взял лучшее от обоих родителей, включая зеленые глаза, кудри и ямочки на щеках, вымазанных розовым глиттером. Но что-то в этой очаровательной малышке пугало Гермиону, потому она не улыбнулась в ответ Фелиции. Слишком сильно боялась её отца. Но с виду старалась держаться невозмутимо. Тряхнув роскошной рыжей гривой, она заговорила первой:        - Привет, братик, - очень спокойно поприветствовала девушка Феникса. Тот сел в центр стола и, отодвинув вазу с лимонами, хмыкнул:        - У вас тут такая идиллия. Лимоны, майолика, даже намеки на family look, - как он увидел, что поджатые под стул ноги Гермионы обуты в сандалии, повторяющие узор халата Драко, осталось загадкой, - уютное гнездышко. Спасибо, мне просто воды. И так слишком сладко, - сказал он парню, что подошел с лимонадом к Фениксу.        Фелиция же за стол вообще не села. Очарованная бабочками и яркими цветами, девочка побежала по траве, весело смеясь. Драко страдальчески поморщился. Этот ребенок вызывал у него противоречивые эмоции. Вроде малышка не была избалованной, но видеть как её купают в любви было до странного неприятно.        - Следи, чтобы твоя дочь не вытоптала мой газон.        - Тревожишься за свои райские кущи? - Удивился Феникс, но замечания дочери не сделал. Она была воспитана достаточно хорошо, чтобы не бегать по клумбам и не обрывать цветы. А священник имел способность к преувеличения. - Нам нужно поговорить. Без твоей подружки.        - У меня нет подружки, - парировал Драко. Секунда и он опустил руку под стол, чтобы угостить Бастера беконом, который подали минутой ранее. Феникс поморщился, но ничего не сказал. - Потому я тебя внимательно слушаю.        Гермиона про себя рассмеялась. Видеть сопротивление кузену было необычно приятно. В мире мало кто мог огрызнуться ему. Подперев подбородок ладонью, она приготовилась созерцать великолепное противостояние. На секунду даже страх прошел. Короткая фраза, которая указывала на то, что он не собирается прогнать её по первой прихоти, подсказала девушке, что возможно Драко мог за неё постоять. Она очень старалась не поднять глаза на священника, что бы Феникс не увидел, как те засияли. Впервые в жизни за неё кто-то заступился. Еще и человек от которого она меньше всего ожидала.        - Ты точно хочешь, чтобы Гермиона знала обо всех наших договоренностях? - Я уже говорил, Феникс, что мы с тобой временно совпали в целях, не более. Не понимаю зачем нейтралитет портить выяснением отношений, - Драко откинулся на стуле и зачерпнул очищенные фисташки. Захрустел теми с явным удовольствием. С ухмылкой посмотрел на Гермиону. Та демонстративно закатила глаза. К удивлению Феникса, оба захихикали, объединенные тайной исповеди. - Позавтракай с нами, не пытаясь завладеть миром. Как тебе такая идея? Бастер вполне не против.        Поскольку верный пес Феникса немного скулил, парень взял того на руки и теперь скотч-терьер важно хрустел беконом из шикарной тарелке, что явно ему было не впервой. Гермиона отметила, что инквизитор, оказывается, любит животный. Феникс же бросил красноречивый взгляд на своего четверолапого друга, явственно желая сказать “предатель”. Удивительное дело, Бастер не шибко жаловал Кьяру и Художника, зато души не чаял в этом ублюдочном малом. Видимо, травмированные питали особую любовь друг к другу.        - Ты - невыносим, - прокомментировала Гермиона демонстративный хруст. Священник пожал плечами, как бы желая сказать “грешен”. Феникса их общение заинтересовало. Он развернулся к кузине, которая избегала его взгляда.        - Значит, вы в одной команде. Знаешь, а я ведь приехал в Марсель предложить тебе свою сторону.        - Я на ней уже была. Не понравилось, - девушку удивила его фраза. По лицу кузена невозможно было даже догадаться, блефует тот или говорит правду. Заглянув внутрь себя, Гермиона с ужасом осознала, что если бы вчера священник не предложил ей свое покровительство, она бы не сомневаясь согласилась на любые условия Феникса, лишь бы тот обещал не трогать её. Но Драко предложил ей гораздо большее. Любопытно, не по этой ли причине?        По его улыбке тоже было ничего не ясно.        - Думаешь, с ним тебе будет лучше? Изнасилование это не худшее, что он с тобой сделает, - откинувшись на стуле, спокойно заметил Феникс и, как ни в чем не бывало, стал намазывать теплый скон персиковым конфитюром. - Сам делал, Ищейка? Пахнет потрясающе. Вышлешь пару баночек моей кэйлин? Что ты так смотришь? Ты же сказал, что у вас нет друг от друга тайн, думала, что вы уже обсудили все.        - Он меня не насиловал, - вспыхнув, огрызнулась Гермиона. Она стиснула приборы. Ей не хотелось выглядеть жертвой. А еще её до ужаса взбесило, что Феникс знал, что происходило в спальне за закрытой дверью. Больше его это не касалось. - Поздно ты решил меня защищать от такого. В Портленде нужно было.        - Начать никогда не поздно, кузина, - мужчина протянул скон своей драгоценной дочурке, которая прибежала к нему, не сорвав ни единого цветочка. Феникс бросил торжествующий взгляд на священника, как бы говоря “видишь”. Его дочь чужого не брала. - Забавно, как женщины готовы оправдывать насильников. Всегда хотел знать, вы это ради себя делаете или так на вас стокгольмский синдром влияет?        - Если верить твоей кэйлин, то многие с насильниками создают даже вполне успешные семье, так что стокгольмский синдром порой фундамент крепче великой любви, - снова заговорил священник, продолжающий лениво подкармливать Бастера. Взгляд сидящего во главе стола мужчины потяжелел. Иезуит улыбнулся вполне невинно. - Она об этом во многих своих подкастах рассказывает, разве нет? Даже премию какую-то взяла. Кто-то, видишь, на насильниках и карьеру строит. Думаю, Джон Дуглас бы тоже со мной согласился. Тоже хайпонул в свое время.        Гермиона осеклась и перестала намазывать свой скон тонким слоем фисташковой пасты. Невинности во фразе не было от слова совсем. Неужели любовь кузена к прекрасной Стрекозе приняла в свое время кошмарные обороты? Но потрясло её не это. Жестокость мужчин, особенно влюбленных, не была новостью в её мире. Она насмотрелась всякого и хуже всего - не считая иезуита - были любовники, что влюблялись в нее. Её поразила дерзость иезуита, который не побоялся озвучить такое вслух. Мальчик был аж так безрассуден или верил, что воскреснет, как Иисус, если его повесить?        Ей даже захотелось в эту секунду сменить союзника. Вряд ли священник долго проживет. Но парень выглядел абсолютно спокойным. Феникс же, хоть и потемнел от гнева, самообладания не утратил.        - Словом, кузина, ты подумай, какой карьеры ты хочешь, - он словно не услышал последнюю фразу. Поднялся и свистнул Бастера. Фелиция уже держала папочку за ручку. Её глиттеры были единственным беззаботным пятном на этой картине. - А ты не забудь, пожалуйста, прислать кэйлин свой джем, Ищейка. Похоже, это единственное, что у тебя выходит делать правильно. Хорошего дня, сладкая парочка.        И прежде чем уйти, Феникс подошел к одному пышному кусту и безжалостно сорвал огромную, тяжелую головку голубой гортензии, безошибочно угадав, какой цветок больше всего понравился дочери. Его девочка может и была отлично воспитана, но он-то - нет. Потому, вручив пищащей от восторга Фел сворованное подношение, он подхватил девочку на руки и втроем они покинули Параду.        Гермиона молчала, анализируя все, что услышала. Драко же продолжил завтрак, как ни в чем не бывало.        - Гойл, позвони на мою виллу в Рим и скажи, чтобы женщине Феникса выслали пару баночек конфитюра. Заодно, я обещал клубнично-базиликовую партию кое-кому в Нью-Йорке. Гермиона, почему ты не ешь? Сконы остыли? Нам еще нужно в церковь. Если ты не голодна более, то можете убирать со стола и отнести все в тот квартал, где я вчера гулял, - он снова посмотрел на прислугу, - раздайте детям. Они такие тощие, что оскорбляют взор Божий.        Прозвучало с его привычной язвительность. Драко будто за цинизмом скрывал свой хороший поступок, такой контрастный тому, с какой неприязнью он смотрел на дочь Феникса. И, наверное, только теперь Гермионе дошло почему за столом настолько много еды. Священник был не расточительным. Он просто приказывал сразу готовить там, чтобы было что раздать. Хоть никогда бы не признался в этом. Ей стало любопытно почему он играет роль человека куда более плохого, нежели был на самом деле. Обычно же люди поступали наоборот.              1 - Церковь Святейшего Имени Иисуса - главная иезуитская церковь с Риме. Там похоронен Игнатий де Лайола.       ***        Вечер застал Драко Малфоя в его персональном раю. Он лежал на широкой садовой постели, приподняв спинку той и наматывал на вилку спагеттини, приготовленные с огромными марсельcкими креветками и фисташковой пастой, привезенной с собой. Ветер колыхал тонкие занавески, тоже покрытые все тем же бело-синим узором майолики. На маленьком столике горела свеча, ароматизированная лимонами из Амалфи. Он любовался беззаботной гладью моря, утыканной белыми яхтами. Кровь, что пошла носом, а затем головокружение уложили его в кровать, он не мог себе позволить спуститься по ступеням к воде и немного поплавать, но и чувствовать себя запертым в пусть красивых, но стенах не хотел. Потому, вызванный врач поставил священнику капельницу на природе, а теперь у него даже появился аппетит. Потому он ужинал. С прекрасным видом и под звуки “Иисус Христос - суперзвезда”. Любил он этот мюзикл. Ничего не мог с собой поделать. Любил. А еще его забавляло, что лучше арии были написаны для Иуды. Люди так любили неоднозначных персонажей. Можно было хоть тысячу раз умереть за все грехи человечества, но чистенькие, добрые герои в этом тысячелетии были не в моде. Один Рейстлин Маджере чего стоил.        Его медитативное уединение было прервано появлением еретички. В темно-бордовом брючном костюме она очень контрастировала с райском обстановкой его сада.        - Твои мальчики уже узнают меня и пропускают без проблем, - весело заявила девушка, усаживаясь на вторую часть постели. Сбросив туфли, удовлетворенно вздохнула. - Почему тебя не было на вечерней службе? Я весь свой график перекроила ради исповеди, а ты просто не явился. С ума сойти какой необязательный священник.        Девушка расстегнула две крупные золотые пуговицы и сняла пиджак, оставшись в тонкой белой майке, под которую она не надела лифчик. Как ни в чем не бывало, забралась к Драко поближе и выудила одну из креветок, как ни в чем не бывало.        - Я голодная, - облизнув пальцы, чуть испачканные фисташковой пастой, заявила Гермиона, - Боже, какое сочетание. Так почему ты прогуливал?        - Я собирал вещи, завтра утром улетаю в Ватикан на несколько недель, - у Драко был готов хороший предлог. Ни одной душе в мире он бы не рассказал, что он стал быстрее утомляться. У него не было друзей. Потому парень привык скрывать свои слабости. - Можешь радоваться. Свобода.        Парень знал, что новость для девушки прекрасная и, правда, в её глазах блеснуло плохо сдерживаемое веселье. Драко продолжил накручивать спагеттини. Гермиона наклонилась, чтобы губами забрать уже собранную порцию. Священник вскинул бровь:        - Ты заглянула поужинать?        - А ты против угостить? - Хмыкнула она. Потом закатила глаза. - Еще музыку послушать. Где бы я еще послушала арию Иуды. Забавный персонаж, да? Это Феникс тебя натолкнул на него? Сколько он тебе заплатил?        Драко сдался и отдал свою тарелку Гермионе. Откинул голову и продолжил любоваться. Теперь ею, не морем. Она была прекрасна, как дикарка в своем аппетите. Деловая, рыжеволосая, ироничная. Алые широкие брюки. Изящные щиколотки с золотым браслетиком. Белая облегающая майка с очертаниями сосков. Тонкие запястья с широкими браслетами. Бордовая помада. Родинка на щеке. Приятная картина.        Она задавала любопытные вопросы. Но ошибалась, считая, что он ассоциирует себя с Иудой. Предательства не было, когда преданность не обещалась. К тому же, выполнит обещание, за которое заплачено десять миллионов. Не совсем так, как ожидал Феникс, однако и план действий они не обсуждали.        - У меня расценки выше, - парировал парень, доставая портсигар. Там были самые легкие сигареты. Он стал шарить по карманам в поисках зажигалки. - Но нет, просто… ты знаешь, без него бы ничего не было. Никакого чуда и воскрешения. Если бы Иуда не предал, мы бы не имели воскрешения. Баланс. Без зла не бывает добра. Мне жаль его. Иуду. Он оказался истинной жертвой во имя веры. И никто не даровал ему бессмертие. Лишь ненависть. Просто таки Сальери от христианства. Так в каких грехах дитя мое хочет покаяться, раз отсутствие исповеди привело тебя в мою постель?        - Я невинна после прошлой исповеди, аки младенец, - неразборчиво пробормотала девушка, пытаясь хотя бы жевать: насколько вкусной была паста. Она начала думать как бы заманить на время отсутствия Драко его повара к себе. Усмехнулась. Ей нравилось то, как иезуиты понимали грех. После исповеди наступало полное очищение. Удобная функция. - Ты сказал, что я могу спрашивать, если хочу что-то знать. Решила воспользоваться этим советом. Что имел в виду Феникс, сказав, что изнасилование - не самое страшное из того, что ты можешь сделать?        Драко затянулся. Играла музыка. Кричали чайки. Теплый ветерок ерошил волосы. Пахло лимонами и лилиями, гиацинтами и розами. Гермиона не казалась обеспокоенной, скорее заинтересованной. Парень выдохнул дым.        - Вот значит как? Ты думаешь, как он? Что я тебя насилую? - Три вопроса прозвучало очень тихо. Девушка вскинула голову и удивленно посмотрела на священника все в том же халате, что и утром. Меньше всего, она думала, что его заденет этот вопрос. К тому же, ответ был очевиден. - Хм. То есть, ты пошла на сделку. Я заплатил тебе больше, чем кто-либо и все же… неблагодарная ты лгунья, Бэмби.        - А лгунья-то почему?        - Потому что на яхте Феникса ты говорила иное. - Драко нарочно её спровоцировал. Он знал, как называется то, что делал с Гермионой. Знал. И его это не задевало, потому что жил священник в мире рыночных отношений. Картинам тоже, может, не нравилось висеть в закрытых галереях толстосумов, но за них платились деньги и они не выебывались. Вот и вся логика. Но такие острые вопросы уводили девушку от того, что он не ответил ей об истинной цели их сотрудничества. Феникс прав. Ему нужно было куда больше, чем секс или даже власть в этот раз.        А еще. Еще он неожиданно ощутил, что последние слова прозвучали с разочарованием и обидой. Будто его задело то, что Гермиона солгала, хоть сам же знал - в том горячем монологе не было ни слова правды. А как же красиво звучало. Наверное, слабость делала его сентиментальным. Тем важнее было быстрее в Рим мотнуться.        - У нас просто сделка, Драко. Не более. - Резко осадила его девушка, недовольная и тем, что ляпнула, не подумав и тем, что они начали спорить. Возможно, один хороший вечер, а затем завтрак заставили её подумать, что паренек-то немного сожалеет о грубости. Но нет.        - Тогда и веди себя в рамках сделки, а не делай из себя жертву, еретичка. - Ответ был равнодушным. Гермиона сверкнула зелеными глазами:        - Иными словами, закрой рот и не выебывайся?        - Нет, что ты, - Драко протянул руку. Провел пальцем по ее нижней губе. Усмехнулся. - Рот закрывать как раз таки не надо, но попробуй использовать его по назначению, Бэмби.        - Сексист, - констатировала Гермиона, ненавидящая, когда мужчины притворялись, что единственное для чего годился рот женщины - это минет. Но секс с Драко сегодня входил в её планы. К тому же девушка увидела шикарный шанс отыграться и стереть дурацкое высокомерное выражение с его сучьего лица. Ей хотелось заставить мальчика умолять.        Она потянулась к священнику и дернула того за шнурок халата. Он ничего не сказал, лишь наблюдал, как девушка тем подвязывает свои волосы.        - Не хочу, чтобы мне что-то мешало, - промурлыкала Гермиона, присаживаясь ближе. Положив ладонь ему на пах, девушка стала ласкать парня сквозь мягкую ткань. Наклонилась, чтобы поцеловать Драко, но тот отвернулся.        - Займись делом, Бэмби. Если, конечно, ты не против, - съязвил он, возвращая ей фразу о насилии. Снова и снова, парень отвергал её ласку, но сегодня девушка была настроена взять свое. К тому же, телу Драко её касания очень нравились. Какое бы лицо тот не делал, его это все заводило. Быстрее, чем кого-либо. Это льстило. В юности этого инквизитора были свои прелести.        Она забралась ему на колени. Обняла за шею, заставляя парня посмотреть на неё, но он все так же глядел на море. Будто происходящее касалось исключительно его члена, не более.        - Почему ты не смотришь мне в глаза?        - Потому что это просто сделка. И потому что мне плевать, кто мне отсосет сегодня. Делай все быстро. Тихо. И не загораживай мне вид, Бэмби, - он смахнул ее руки. Бросил на неё ничего не выражающий взгляд. Провел ладонью по собранным волосам. А потом сделал требовательное движение вниз. - Или ты ждешь, что я еще чем-то заплачу тебе? Сколько ты хочешь?        - Я хочу всего тебя. На вечер. Такова цена. - Девушка поерзала на нем. Потом наклонилась к уху парня. Прикусила его мочку. И прошептала. - Я заметила, что ты избежал ответа на вопрос. Ты не самый умный, мальчик. Страшную же, видимо, тайну ты хранишь.        “Нет, не хочешь”, - холодно подумал парень, ничего вслух не отвечая. Просто продолжил курить, пока Гермиона опускалась все ниже. К его халату она, к счастью, не лезла. За последнее время парень сильно похудел и знал, что выпирающие ребра могли натолкнуть её на мысль, что он хуже, чем ей казалось. А так, Стефано и Доменико надежно скрывали его диагноз своей жизнерадостной майоликой, пока девчонка, небось думала, что он не хочет показывать ей татуировки. Не зря, в церкви даже святые такие были. Хоть эти дизайнеры мало походили на апостолов. Скорее, наоборот, церковь публично порицала нетрадиционные сексуальные отношения.        Публично, да. А в тенях ярких витражей такое творилось…        Он вздрогнул.        Привычно опустив руку на затылок, он нажал на тот и довольно выдохнул, ощущая как её губы обхватывают член. Еще одно нетерпеливое движение. Ему хотелось, чтобы Гермиона побыстрее взяла его полностью. Драко был жадным к удовольствию и не очень терпеливым. Ему нужно было забыться поскорее, но вдруг Бэмби напряглась, сопротивляясь ему. Её тонкие пальцы стали ласкать кожу, поднимаясь вверх-вниз. Кончик языка дразняще играл с головкой. Парень перевел взгляд с моря на девушку, будто она только приковала его внимание. Ладонь перестала давить. Священник замер. Затаил дыхание. Это… так он не пробовал ни разу. Никто не предлагал ему такую прелюдию. Все происходило быстро. Женщины становились на колени и покорно открывали рот. Давились слезами и им самим. Об удовольствии речь не шла никогда. Он..он… он не привык к подобному. Совсем не привык, что бывало по-другому. Не с ним же. Не в сделке, которая в основе имела принуждение.        А Гермиона упивалась. Продолжая помогать себе ладонью, она, наконец, заскользила губами по всей длине, как-то по-особому втягивая воздух, что тот внутри неё будто заканчивался и ощущение было острее. Она ласкала его пальцами, языком, внутренней стороны щеки, собой. Всей собой. Казалось, в этом минете задействована вся она - от прядей волос, что щекотали ему пах до запаха шалфея на нагретой коже. Она снова предалась, видимо, своим еретическим ритуалам окуривания.        Сигарета, дотлев, обожгла пальцы парня. Он откинул голову на приподнятую спинку и стал медленно перебирать розарий. Выдохнул. Не сводил с неё взгляда. Видеть женщину, которая и сама наслаждалась процессом, что инициировала было тоже частью прелюдии. Гермиона была источником удовольствия. Олицетворением. Вовлеченная, она заставила его дышать чаще. Хоть двигалась медленно и лениво, чтобы он полностью прочувствовал её.        В какой-то момент девушка едва ощутимо прикусила нежную кожу. У Драко побежали мурашки даже на затылке. Как же ему было приятно. Он чувствовал себя в центре её внимания. Никакой иронии, как в церкви. Только процесс. Такой…такой…такой теплый, близкий, человечный. Настоящий контакт. Не механические действия. Ему перестало хватать дыхания и тут Гермиона посмотрела на него своими ведьмиными глазами. Драко не отвел взгляд. Смотреть на девушку, когда та доставляла ему удовольствие и не стыдилась этого, не ненавидела, оказалось по-своему интимно и парень возбудился ещё сильнее.        “Пожалуйста. Еще”, - мысленно попросил Драко. Ему было так хорошо. Тело, привыкшее к боли, нежилось в ласке, позволяя парню позабыть о плохом самочувствии. Гермиона свободной рукой нашла его ладонь и сплела их пальцы. Стиснула максимально сильно. Застонала. И вдруг парень понял - кайф-то обоюдный. Ей тоже нравилось. Она тоже заводилась. Она тоже покрывалась мурашками. Видящий до этого только слезы в глазах женщин или глухую ненависти, парень растворился в этих ощущениях. И сжал её ладонь в ответ. Никогда в его жизни сделка не выполнялась с такой тщательностью. Он бы сказал спасибо, но не хотел показаться сентиментальным. Но знал, что запомнит это отношение к себе. Обязательно запомнит. Подобных моментов у него в жизни было немного, а если точнее…        - Довольно, - хрипло сказал Драко. Ему было хорошо, как никогда ранее, потому парень заставил себя все прекратить. Нельзя было позволить себе такое блаженство. У него и так грехов было очень много. Куда ещё и этот. К тому же не привыкший к близости, он осознанно избегал ту. Гермиона Грейнджер ничего не делала просто так. Иезуит не хотел попасться. Девушка отстранилась и села. Взгляд у неё был недоумевающий и недоверчивый. Ему не понравилось? - Мне завтра рано вставать, покончим с этим. Повернешься?        Парень задал вопрос, а не приказал. Пообещал себе, что будет с ней мягче. Насколько это возможно. К тому же то, что он не говорил бескомпромиссно давало девушке право выбора. Она могла уйти. Какая-то часть инквизитора хотела этого, но тело… тело было грешным. Девушка же услышала только привычный глагол и не уловила тонкости момента. Она ощутила волну разочарования и гнева. Ничто это чудовище не брало. А ей на минуту показалось, что его лицо приобрело человечность.        - Нет, знаешь, на твоих условиях сразу не будет, - она слегла с парня и расстегнула боковую молнию на брюках, затем так же спокойно стащила кремового цвета трусики. Драко не мог отвести от неё взгляд. Девушка гневалась. - Ты у нас, конечно, босс в постели. Если не по-твоему - то я пропала, но… мальчик, я устала. Эта неделя была таким дерьмом. Феникс. Каид. Гребанный секс. Дай мне расслабиться хоть на пять минут, раз больше спать ни с кем нельзя, - она уже не прочь была послушать совет Эльзы и завести любовника, который бы её ублажал, но боялась нарушать приказы Драко.        Забралась обратно ему на колени. Сделала медленное движение бедрами, потираясь клитором о его член. От иезуита ласки ждать не приходилось, потому она, как могла, пыталась получить немного удовольствия и подготовить тело к сексу. Боль её заебала. Потому Гермиона была готова на невыгодные условия лишь бы снять стресс. Раз судьба даровала ей только этого ублюдка, стоило попробовать договориться. Она немного его знала. Просто нужно было посулить больше.        - Всего пара минут, ладно? - Закрывая глаза, прошептала Гермиона, положив ладони на плечи Драко. Ощутив его руки у себя на талии, она запаниковала, зная, что последует дальше. Он просто снова столкнет её и причинит боль, потому сильнее вцепилась в инквизитора. - Дай мне пару минут, потом можешь делать, что хочешь. Я буду покорной.        Девушка двигалась дальше в поисках приятных ощущений. Драко задумчиво изучал её. Она так отчаянно пыталась получить немного наслаждение. Хотя бы с ним. Ей так это было нужно, что сегодня соглашалась на все ради шантажа. И парень опустил руку, рассматривая, как Гермиона дышит и делает движения в такт. Затем она затаила дыхание. Приподнялась. Очень медленно, без его спешки, стала приучать себя в нему, пока полностью не осела и оба удовлетворенно не выдохнули.        Её движения теперь были стремительнее. Девушка чуть откинулась назад, упиаясь теперь в жестким матрас. Она слабо улыбнулась и тихо стонала от каждого рывка. Совершенно не так, как обычно. Вдруг иезут подумал, что не один он тут не привык к вниманию. Девушка ведь была профессионалкой и её задача состояла в том, чтобы хорошо было тому, кто платил. Но вряд ли её часто особо баловали и ласкали, раз она научилась кое-как ублажать себя сама.        Парень положил ладони чуть выше её колен. Неспешно стал поглаживать бедра верх-вниз. Ему страшно хотелось снять её майку, но он осекся. Хватит и того, что снова было хорошо. Девушка, словно подтверждая эту мысль, застонала громче и чаще. Она посмотрела на священника, опустив лукавые глаза. Подмигнула. Руки парня как-то сами собой, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, скользнули по талии верх. Под майку. Коснулись груди. Такой шелковистой на ощупь. Он вначале их стиснул. Затем сам приподнялся. Пододвинул девушку к себе, не выпуская её из рук. Понимая, что будет дальше, Гермиона сама задрала клочок ткани и губы священника коснулись затвердевшего соска.        - Ох, - выдохнула еретичка. Это было самое прекрасное, что Драко от неё слышал, но она повысила ставку, - да…        Все два слова, два звука, два такта, а насколько они все изменили. Ей было хорошо. Ему тоже. И от физических ощущений, и от осознания всего происходящего. Они оба настроились на одну волну. Гермиона взволнованно дышала. Не переставая ласкать грудь языком, священник опустил руку между её ног и заставил девушка трепетать. Драко не занимался подобным, но она так искала отзыва, что… да и ему хотелось касаться её везде. Зная, что ждет его в Риме, парень решил позволить себе…хоть раз… если все само сложилось… одна-единственная близость. Без отвращения, слез или равнодушия. Одна. Всего одна.        Их отвлек телефон, звонок которого был как выстрел. Одновременно они взрогнули. Одновременно застонали от разочарования. Одновременно стали искать треклятые айфоны. Гермиона нехотя сползла с Драко и дотянулась до своего. Экран был темным. Зато священник уже нашел свой телефон. Девушка заглянула ему за плечо. На экране горело лаконичное “Франциск”.        - Это тот, о ком я думаю, - на секунду ей захотелось даже прикрыться. Парень вздохнула.        - Ну, не Франциск Ксаверий же, Бэмби, - ответил он и… отклонил звонок. Гермиона открыла рот. Вот так просто. Ему звонил Папа Римский, а Драко имел право, наглость или дерзость просто выбить того. - Я завтра буду в Ватикане, потому если там не Рим горит, то другой срочности нет.        Парень отключил телефон. Его взгляд горел огнем. Понимая, что будет дальше, девушка, успевшая лечь на спину, закатила глаза.        - Ну, глядя на какую сторону света мне развернуться? - Мрачно спросила она, понимая, что удовольствие закончилось. И все же ей все еще не давала покоя эта мысль. Пареньку звонит Папа Римский. Он дразнил Феникса. С кем еще он был на короткой ноге, чьи номера у него были в быстром наборе. Господа Бога?        Драко же впервые увидел в ней истинное смирение. Она уважала сделку и как бы ей не хотелось, готова была дойти до конца. Священник покачал головой, проводя ладонью по животу девушки. Среди подушек с майоликой Гермиона была великолепна.        - Так меня вполне устроит, - низким от странного волнения голосом, протянул Драко, - притворимся, что никто не звонил.        - А вдруг это божественное вмешательство? - Пошутила еретичка, немало сбитая с толку. Она ожидала чего угодно, но только не того, что иезут нависнет над нею на локтях. Обхватив бедра парня ногами, девушка вздохнула от удовольствия. Он плавно вошел в её тело и неспешно задвигался. Без боли и грубости. Глядя ей в глаза и поглаживая по щекам. Оба выглядели совершенно смущенными, потому что ни парень, ни опытная девушка ни разу не занимались сексом в миссионерской позе. Опыт Драко начался не с того, Гермиона же трахалась с мафиози и тех мало интересовали нежности, потому они нервничали и дышали очень взволновано. Прислушиваясь к друг другу, они двигались в такт и их тела послушно подстраивались. Для обоих это был еще неузнанный уровень близости и сейчас, на краю Средиземного море, в месте, которое, возможно, Господь видел Раем, они предавались новому опыту с упоением невинных детей, открытых к эмоциях.        Драко наклонился, чтобы губами пройтись по шее девушки, но она приподнялась в этом момент и поцеловала его, а парень не увернулся. Миг и её язык проскользнул в его приоткрытый рот. Сначала иезуит не отреагировал, а затем страстно стал отвечать ей. Они задвигались быстрее. Девушка прижалась крепче. Поцелуи заглушали стоны.        - Нет, нет, - прошептал Драко, когда Гермиона попробовала отстранитсья, чтобы вдохнуть воздуха, напоенного ароматами всех возможных цветов на свете. Снова и снова он припадал к её губам, чтобы придаться этому восхитительному процессу.        Для него это были первые поцелуи в жизни. Так сложилось, что секс не был таинством для него с семнадцати лет, но его опыт не предвидел поцелуи. Он только перешел в орден иезуитов и Люциус направил его на Сицилию выполнять различные поручения для мафии. Еще совсем невинный во всех грехах мальчик узнал много о смерти и страсти. На его глазах убивали и пытали. Он прикрывал это именем Господа, в которого потерял веру. А потом ему рассказали о странном ритуале. В очень редких случаях, когда мужчина-мафиози был сильно старше женщины и попадал на пожизненное в тюрьму, он может согласиться на замену ради того, чтобы жена удовлетворяла сексуальные потребности. Это обезопашивало женщину от смерти. Часто для этого привлекают священника, ведь те не влюбляются (1). Люциус рассказал. Они сидели в апельсиновом саду и парень, еще недавно переживший травмирующий опыт и не в силах слышать о сексе в любом виде, узнал, что его выбрали на роль такого вот евнуха при гареме одного босса.        - Но я предан Господу. Я не хочу…        - Бог закроет глаза, Драко, ведь ты приумножишь его власть. Пора терять наивность. Ты знаешь, что Ватикан - лишь вторая после мафии организация по влиянию в Италии и мы должны держать этих еретиков при себе. Ты будешь спать с той женщиной. Мальчик мой, ты хочет стать иезуитом, а помнишь главное правило?        - Мы - живые трупы. Покорные воле генерала. Делаем, что прикажут. Я понял. Я… я сделаю это, хоть и не умею.        - Я научу.        - Нет!        - Успокойся, недотрога, на словах расскажу.        Он почти не помнил как прошел тот первый раз в чужой постели. Ему было тошно и страшно. А еще - стыдно. Стыдно раздеваться. Стыдно смотреть в глаза. Стыдно выполнять то, что женщина хотела. Но это хотя бы было естественно и Драко делал, что нужно. А со временем его тело начало получать удовольствие. Такое, что когда он получил свою власть, то не отказался от секса, но и превратил то в оружие. Он продолжал спать с женами мафии, но выбирал сам кого ему трахнуть. Сначала в нем не было цинизма. Ему казалось, что он нравится девушке, которая была дочерью влиятельного капо на Сицилии. С большими грустными глазами, она томно вздыхала во время причастия и Драко поверил, что между ними есть что-то большее. И потому затребовал её в качестве услуги. Не ради секса. Думал…верил… хотел ощущать симпатию. Желал обучиться нежности, ласке, человечности. То, чего лишен был в обоих орденах, где состоял, но дочь капо использовала его, чтобы сбежать со своим возлюбленным. Его обманули и оставили ни с чем. С тех пор Драко просто трахался ради похотливого удовольствия и и чувства власти. Никому не верил в постели. Ничего не искал. Знал, что у него странная внешность, за которую не понравиться девушкам. Не хотел быть использованным. Привык не быть желанным. Был груб и вдруг… вдруг поцелуй, поднимающий его на тот уровень, где люди предавались любви в постели. Что-то высшее за грех. Потому не мог оторваться от Гермионы.        Он. Никогда. Не. Знал. Такого.        Ни одна женщина не пожелала его поцеловать. А он не думал, что ему это нужно. Выросший в суровой атмосфере, Драко и касаний-то нежных не знал, а что говорить о настоящем поцелуе, как наивысшей форме близости. Знал, что это может погубить его, но ничего не мог поделать. Все годы одиночества брали верх, потому ему больше всего хотелось быть желанным сейчас. И Гермиона давала это ему, отвечая на поцелуй и выгибаясь на встречу.        - Пожалуйста… пожалуйста, Драко… - умоляла она и парень был немного беспомощен. Он подставлял свои взъерошенные волосы под ласкающие ладони, но не совсем понимал, что должен дать в ответ. Его обучили, например, что если во время избиения напрягать мышцы, то синяки будут глубже и в юности это порой помогало, но что делать сейчас священник едва понимал. Действовал по инерции.        Целовал. Двигался. Дышал.        Его триединство веры в эту секунду. А потом он ощутил, как удовольствие начинает подниматься, переполняя его. Поскольку они не использовали в этот раз резинки, Драко резко дернулся и кончил на прекрасное, белоснежное тело. Прижавшись лбом ко лбу Гермионы, он заглянул ей в глаза. Они весело рассмеялись, а потом снова целовались, как пара, благодарящая друг друга за восхитительный секс.        После Драко улеглся на живот, подтянув подушку под голову. Только сейчас осознал как устал. Слабость начала брать свое, но улыбка все еще играла на губах. Это того стоило. Лениво щурясь, иезуит наблюдал, как Гермиона спокойно вытирает его следы на себе. Девушка была удовлетворена всем случившимся больше, чем ожидала. Конечно, ей не удалось кончить, а все же радовалась, что боли не было. Наоборот. Если до этого ублюдок олицетворял худшее, что с ней было, то сейчас… впервые кто-то настолько пристально смотрел и вот так упоенно целовал.        Это не могло не льстить. Особенно, на контрасте.        - Ты грешен, святой отец, - пошутила Гермиона с удовольствием вытягиваясь на постеле и глядя на беззаботную гладь моря. Зачерпнув горсть фисташек, она с удовольствием теми захрустела.        - О, да, за онанизм Бог карает смертью. Надеюсь, Папа Римский выдаст мне завтра епитимию, - зарываясь в подушку беззаботно хихикнул Драко. Девушка хмыкнула:        - Что-то я не заметил, чтобы ты этим занимался. Твои руки были на мне, а не…        - Бэмби, как и все, ты путаешь мастурбацию и онанизм. Был такой библийский персонаж. Онан, второй сын Иуды. После смерти своего брата Ира, он по традициям левирата (2) должен был взять в жены его супругу Фамарь, чтобы зачать первенца, но… когда входил к жене брата своего, изливал семя на землю, чтобы не дать семени брату своему (3). За это Бог наказал его смертью. За прерванный половой акт. Так что расслабиться, дрочить господь разрешает, иначе как бы монахи держали целибат.        - Значит, мастурбация одобрена Библией.        - Не запрещена так точно, - уклончиво ответил парень и они снова рассмеялись. Драко пододвинулся поближе и тоже клевал фисташки. - Если прибавлять аминь в конце. Обычно, это оправдывает почти все поступки.        - Мое самоудовлетворение никогда уже не будет прежним, - со смехом призналась Гермиона. Поцеловала Драко в кончик острого носа. - Аминь. Мы ведь останемся здесь на ночь.        - Прикажу прислуге принести одеяла потеплее, - кивнул Драко, нажимая какую-то кнопку. Спустя пятнадцать минут, они, укутавшись в пледы, ужинали буйабесом, который девушка обожала. У обоих был зверский аппетит. Затем, хихикая, гоняли комаров друг от друга преждче чем завернуться в теплые объятия и слушать сад.        - Драко, - сонно попросила Гермиона вдруг вспомнив, - помолись, пожалуйста, за нас двоих. Это так сексуально.        Священник, увлеченный тем, что обнимал девушку, тихо зашептал ей на ухо:        - Confiteor Deo omnipotenti, et vobis, fratres, quia peccavi nimis cogitatione verbo, et opere…        Гермиона удивилась. Думала, он прочтет что-то нейтральное, но… Драко каялся. Сколько бы не иронизировал, не шутил, не говорил, что у него свой целибат и не верил в епитимию Папы Римского, а все же каялся, хоть то, что произошло не было грехом. По правде, то было нечто прекрасное. Закрыв глаза, она так и уснула под тихое, хриплое mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa, растворяющееся в ночи. Слишком плохо она знала Драко, а потом не понимала, что в его тоне нет покаяния. Лишь гордость и вызов системе, которая скрывала от него истинные земные блаженства.              1 - факт, кстати, реальный. 2 -  брачный обычай, свойственный многим народам на стадии патриархально-родового строя, по которому вдова была обязана или имела право вступить вторично в брак только с ближайшими родственниками своего умершего мужа, в первую очередь — с его братьями 3 - Быт. 38:9       ***        Рай был потерян. Не потому что Бог прогнал Драко за грехи, нет. Беда была в том, что Параду находился среди людей, а ту населяли люди. Злые, жестокие люди. Сыновья Адама. Дочери Евы. Откуда в их сердцах было столько ненависти к прекрасному, если они должны были на генетическом уровне помнить краски Эдема? Наверное, в этом была трагедия. Рай был потерян в их душах, потому… потому Параду горел. А Драко, стоя на лестнице, курил. В его страшных глазах отражалось пламя. Он был на службе, когда все случилось. Учил людей чтить Господа, выполняя Великое поручение Христа «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (1), ведь христианство было миссионерской же религией. А люди жгли его дом. Когда он проповедовал слово Божье.        - И восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею, когда увидят дым от пожара её, - вот и вся его реакция. Иоанн Богослов говорил о Вавилоне, но у Драко был свой Иерусалим, Вавилон и Земля Обетованная. Увидев Параду, ему показалось, что он нашел свой уголок, но языки пламени лизали белые стены, заставляя те трескаться, а парень… парень вспоминал, как много-много раз перечитывал момент, когда любовно выстроенная церковь отца Чисхольма разрушилась от наводнения. И проживал его эмоции. Гнев, страх, отчаяние. Чужими чувствами питаться было легче и безопасней. В свою душу Драко Малфой всегда предпочитал не лезть слишком глубоко, боясь утонуть. Потому отрывок из “Ключей от Царства” да цитаты Иоанна Богослова помогали ему в этот момент.       Иезуит вздохнул. Он не привык реагировать эмоционально, потому подавил все, что испытывал в эту секунду. Просто стоял под лимонным деревом, а затем, развернувшись спиной к пожару, посмотрел на того, кто сделал это.        Феникс, в привычном черном, с дочерью на руках, стоял у воды и ждал свой катер. Девочка спала, обняв отца за шею. Страшная картина её не пугала, скорее, наоборот, умиротворяла. Огонь на его руках привычно переливался. Он даже не таился. Драко знал, что так эта птица мстит за слова о насильниках и их семьях. Священник скривил губы. Забавно, как люди ошибались, но перекладывали ответственность на других. Видимо, сей грех Феникс себе на простил, раз задело.        Мужчина поднял глаза и их взгляды встретились.        - Я впишу ремонт в счет, - медленно сказал иезуит, зная, что Феникс умеет читать по губам. Тот поднял руку с торчащим средним пальцем, а затем помахал ему. Минута и он, удерживая свой драгоценный груз, сел в катер и тот уносил двоих подальше от пожара. Фелиция так и не проснулась. Ей было уютно у папочки на руках. Глиттер на её щечках беззаботно переливался.        Драко же не стал дожидаться окончания пожара. Его ждал самолет. Потому парень, развернувшись, пошел в свой Мерседес. Он бездумно смотрел в окно. Беззаботное море и сочная зелень мелькали перед глазами. Рыбацкие лодки деловито суетились по лазурной глади, чтобы доставить свежий улов на буйабес. Суетились туристы. Жизни продолжалась. А потом священник увидел Гермиону. Видимо, служба закончилась и девушка пила кофе возле своей галереи, но не сама. Машина остановилась на светофоре в момент, когда Бэмби целовалась с каидом.       Священник смотрел, не моргая. А потом резко отвернулся. На его лице ничего не отразилось, но внутри он что-то ощутил. Теперь, зная силу поцелуя, он ощутил себя преданным от того, что еретичка дарила поцелуи еще кому-то. Говорила, что хочет его. Обнимала ночью. Целовала с утра. И кто из них был Иудой?        Ему бы разобраться со всем. С Параду. Фениксом. Гермионой. Но в Риме его ожидал очередной этап химиотерапии, который нельзя было откладывать более, а значит Марселю и проблемам придется подождать…       - Слабый пусть говорит: я - силен. Слабый пусть говорит….              1 - От Матфея святое благовествование 28:19-20       2 - Откровение ап. Иоанна Богослова, 18- 9 *** Хм. Давайте откровенно? Спасибо за активность в нажатии кнопки "жду продолжение" (но все же напомню, что не забывайте нажимать ее и после этой главы). На счет отзывов все не так весело, сейчас слишком дорого по времени и ресурсам мне даються главы, а особенно выкладки. Каждый раз я нервничаю как будет дело со светом или сетью (сегодня полночи не спала, думая о плане В, С и так далее), это безумно истощает. У меня правда максмально плохое настроение, максимальное накопленая усталость и максимальное отсутствие желания публиковаться. Сегодня я сделала это больше из уважения к тому, что стараюсь быть очень регулярным автором. Но мне нужна такая же регулярность в ответ. Иначе не выйдет ничего, стресс того не стоит. Аминь А ну и арт. Если активность будет, то завтра я выложу шикарный арт к этой главе. Пришлось отложить из-за спойлерности момента(