Дикастерия

      Ad majorem Dei gloriam (также известное в виде аббревиатуры AMDG) — геральдический девиз ордена иезуитов. В переводе с латыни девиз означает «к вящей славе Божией» и, как полагают, был придуман основателем ордена иезуитов Игнатием Лойолой в качестве фундаментального принципа деятельности ордена. Полная фраза, приписываемая св. Игнатию, звучит как Ad maiorem Dei gloriam inque hominum salutem или «к вящей славе Божией и спасению человечества»        - Простите меня, mon père, ибо я согрешила… - услышал Драко и усмехнулся. Чуть меньше часа - очень внимательно - разные исповеди, но теперь немного расслабился, приготовившись не спешить. Там, через деревянную, изрешеченную солнцем перегородку, была главная еретичка Марселя. Он узнал её совсем не по голосу, а по греховным ароматам. Эта девушка не носила на себе тяжелые запахи нишевой парфюмерии. Была настолько самодостаточна, что слушала лишь свое тело, потому кожа Гермионы Грейнджер - от запястья до шеи источала тонкий, анисовый аромат фенхелевого масла. А вот рыжие волосы всегда отдавали калифорнийским шалфеем. Видимо, она по-ведьмински обкуривала свою комнату во время медитаций и запах не могла вычесать никакая служанка. Запах, выдающий с головой то, что её главным преступлением было не то, что “я соблазнила священнослужителя, mon père”, а в отсутствии веры. Раз ей нравились откровенно не христианские ритуалы. Этими запахами она оскорбляла его религию. Или больше дурманила, потому ему настолько не нравился фенхель и шалфей? Наверное, запах ладана был бы…безопаснее.        Он чуть наклонил голову и поднес к острому носу собственные пальцы, которые не так давно впивались в те самые волосы. Едва ощутимо они тоже пахли ею. Драко ощущал себя испачканным, словно так еретичка затягивала его в свои грешные ритуалы.       - Это ведь уже не впервой, дитя мое? - Тихо спросил он, наслаждаясь этой игрой. Он скрестил руки на груди и подавил злорадный смешок. Гермиона по ту сторону исповедальни пыталась совладать с раздраженным вздохом. Пользуясь темнотой, девушка поморщилась. Ублюдок задавал правильные вопросы. Не впервой она каялась в том, в чем не была виновата. Там не пахло не то что соблазном. Даже сексом. За две недели инквизитор имел ее еще трижды. Она ненавидела этот глагол, но лишь тот мог охарактеризовать происходящее между ними. Дважды иезут отымел ее в церкви перед службой, а раз - в ее же картинной галерее. Просто явившись туда на следующий день после Параду. Видимо, ему хотелось моральной компенсации за то, как его бесцеремонно выставили, потому он коротко приказал ей закрыть галерею и взял среди шедевров Сислея, прижав к стене. Потому неудивительно, что к концу второй недели Гермиона Грейнджер была, мягко говоря, раздражена. Девушка прекрасно понимала, что священник трахает ее ради удовлетворения потребностей своего эго. Была уверена, что для нормального секса он использует кого-то другого, но ей он каждый раз преподавал урок. Имел не ее тело, нет. Хер бы с ним. Гордость. Он грубо имел ее гордость. И когда коротко приказывал развернуться и задрать юбку, и когда затем заставлял каяться в этом на проклятых исповедях.        - В первый раз с момента прошлой исповеди. Те грехи Вы мне уже отпустили, - послышался ее ответ и Драко едва не рассмеялся в голос. Умение давать неординарные ответы его забавляло. Жены, дочери и сестры великих боссов мафии смирялись со своей участью и молча выполняли все, чего от них ждал инквизитор, Гермиона же была полна иронии и это делало ее любопытнее. - Но, видимо, я так порочна, что прихожу с этой…проблемой к Вам снова и снова. Я не хотела соблазнять его сегодня, mon père, но мы знаем, что женское тело церковь давно признала греховным и, видимо то, что он меня хочет - mea culpa. Поэтому я принимаю свою вину.        Она сложила руки на коленях и разглаживала свою изумрудную юбку. Ей было смешно вести эту беседу, когда между бедер она ощущала немного смазки от презервативов. Сегодня инквизитора можно было похвалить за выдержку. Он трахнул ее не до службы, а после. Практически за двадцать минут до собственной исповеди. Здесь же. Только она была по ту сторону. Стояла в тени, ждала своей очереди, а рука Драко дернула ее на себя, погружая во мрак. Какая-то девушка взволнованным голосом признавалась, что желает своего наставника, а инквизитор, беззвучно трахающих ее, строго говорил, что похоть - инструмент Дьявола и говорил сколько молитв нужно прочесть в покаяние, чтобы усмирить желания тела. Такого цинизма Гермиона Грейнджер еще не видела за время, проведенное среди мафии. Такой цинизм ее дико завел и это сердило. Потому она язвила. Была сердита, что сегодня ей понравилось. Не физически, нет. Но когда грешить было морально неприятно? Никогда же.        - Прежде чем назначить наказание, я хочу услышать правду, дитя мое. Ты приходишь уже в четвертый раз. И говоришь лишь то, что я желаю услышать. Но это не исповедь. Итак, в чем твой грех, Гермиона Грейнджер? Что ты думаешь об этом священнике?        Повисла пауза. Очень угрожающая.        Гермиона попробовала рассмотреть тьму за перегородкой, но… ничего. Она быстро размышляла, а потом сказала то, чего священник не мог не знать.        - Я думаю, что он мне не нравится. Он груб, самоуверен и жесток. Я не хочу его.        Драко рассмеялся и девушка знала почему. Естественно, инквизитор не питал иллюзий и тем приятней ему, наверное, было слышать такое. Ведь так он показывал, что победил ее. Она могла ощущать, что угодно, но выбора не имела. Единственное, что радовало Гермиону - так это то, что ее кожа была достаточно твердой, чтобы подобные обстоятельства ее не сломали.        - И меня бесят, просто невыносимо бесят эти его фисташки, что он жует. - Добавила девушка и теперь рассмеялись они уже оба. В полной честности что-то было. Гермиона даже ощутила себя очищенной и подумала: может в этом и суть этой странной процедуры. В возможности хоть кому-то сказать правду? - Итак, каким будет мое наказание? Начистить ему килограмм этих фисташек вручную, да?        - У него для этого есть целый штат прислуги, Бэмби. Нет, у меня для тебя наказание поинтересней. В этом городе похоть приняла масштабы чумы и больше всего от нее страдают дети. Стоит с этим поработать. Церковная община при должной поддержке уважаемых людей Марселя может профинансировать строительство приюта, где несовершеннолетние девушки, пережившие насилие или вынужденые торговать собой от безденежья, смогут найти помощь. - Она услышала самый неожиданный и скучный ответ на свете. Вскинула бровь. Теперь Драко говорил, как священник. Но ей не было никакого дела до юных проституток, которые не были жертвами обстоятельств. Девицы пятнадцати лет торговали собой в порту просто потому, что были до ужаса ленивы. Им не хотелось учиться и работать. Они предпочитали дать любому за пятьдесят евро, ведь полчаса возни было куда лучше, чем день у прилавка или за партой. Она все это знала. Знала гнилую, прохашую рыбой душонку Марселя. И никого не жалела. Здесь это было опасно. - Я хочу для начала основать комитет, который бы здесь, в церкви, собирался для того, чтобы разработать план привлечения инвестиций. Уже обсуждал это с несколькими женами Пожирателей, которые ходят ко мне на исповедь. Думаю, что твоим наказанием будет возглавить его. Во-первых, ты увидишь как плоха похоть и сможешь усмирить ее, во-вторых, общественно полезное…        - Вот ты черт, а, - не выдержала Гермиона. Её не ебал какой-то комитет. Да Бога ради, она ради репутации участвовала во многих благотворительных проектах, ведь ничто лучше не отбеляло и не возносило. Могла спокойно проглотить идею Драко и знала, как привлечь и политиков, и бизнесменов, и мафию в эту сделку. Знала и то, зачем это священнику. Он тоже понимал, как работают социальные проекты и насколько те хороши для социльного имиджа, а мальчик явно хотел снискать популярность в Марселе. Её взбесило иное.        Жены. Жены мафиози.        Она заметила за эти две недели, что их достаточно много на службе. Обратила внимание, что инквизитор обладает некой непонятной ей, а все же харизмой, поскольку представительницы разных кланов милье ходили за Драко по пятам и радостно бежали на исповедь. Ухмылялась, понимая какую игру он затеял. Восхищалась тем, как ловко он это делает и задавалась вопросом, как быстро все секреты и болевые точки известных каидов перестанут быть тайной для священника, который исповедует жен сильных и грешных города сего. Но столкнуть ее и жен. Любовницы всегда были в иной категории. В мафии ее могли уважать, за пределами кланов Гермиона могла быть светской львицей, но для этих женщин она всегда была существом презираемым. Ниже их. Намного ниже. И это очень обозлило девушку. Что Драко продолжал нападать на ее гордость. Будто мало ей было их унизительного перепихона.        - Общественно полезное занятие пойдет тебе на пользу, - невозмутимо закончил иезуит тоном, не терпящим возражения. Сидел и думал, что еретичка даже не понимает, какую услугу он ей только что оказал. Не из милости, конечно, а ради себя, но все же. Ей следовало прочесть “Завоевание Плассана”, ой как следовало. Об этом Драко думал не впервые. - Ну и три Angelus Domini, конечно.        - Утром, днем и вечером?        - И каждый раз, когда похоть будет сильнее тебя, - ответ был в стиле Драко, а потом он добавил кое-что другое, - в субботу вечером я даю прием в Параду. В честь своего новоселья. Мне нужна хозяйка вечера. Представлю тебя, как главу комитета, потому попробуй выглядеть как-то благочестиво. Цвет моего ордена - черный. И не забудь тот розарий, что я у тебя видел, когда ты первый раз пришла в церковь.        Гермиона не могла привыкнуть к его переходу от роли почти деревенского кюре, волнующегося за все человечество, к этому вот деловому тону. Поморщилась. Не любила, когда ей давали указания по стилю. А еще - не помнила куда закинула ту дешевую безделушку. К тому же, она понимала, что означает это приглашение. Драко не ради херового комитета её туда звал. Парень, наконец, съезжал с отеля. Это значило только одно. Ночью ему нужен будет кто-то, кто согреет его постель. Эта новость девушку никак не обрадовала. С другой стороны, может за закрытой дверью он ведет себя иначе и эпоха перепихона в церкви закончилась? В любом случае, девушка понимала, что ей следует постараться, чтобы инквизитору, по-настоящему, понравилось. Перехватить, наконец, инициативу и показать мальчику за что Еву и ей подобных из Рая-то выгнали. Составить конкуренцию его Богу. Затмить. Потому что пока у нее не очень-то получалось.        - Розарий плохо сочетается с бриллиантами, Драко, - весело заметила девушка.        - Тогда не надевай их. Скромность украшает. - Отрезал священник. - Ты разве не слышала? Суббота. Пять вечера. До встречи, Бэмби.        - До встречи, mon père, - голос девушки прозвучал весело и звонко, поскольку двадцатиминутная экзекуция закончилась. Инквизитор ощущал, что ей менее приятно трахаться с ним, чем приходить и становиться на колени в исповедальни. Она не привыкла говорить правду, потому та давалась ей сложнее, чем секс.        Гермиона Грейнджер покинула свою плаху, уступив место другой женщине. Но её запах все еще оставался на Драко. Шалфей. Фенхель. Кровь дракона. Это продолжало будоражить священника, как бы он не сопротивлялся. Ароматы все еще были самым сильным оружием. Потому парень, автоматически исповедуя, перебирая розарий, пытался погрузиться в некое состояние медитации. Его раздражало, что рубашка почти не пахла ладаном. Ему следовало запретить еретичке ее ведьмины ритуалы. Иезуит настолько погрузился в свои мысли, что пропустил момент, когда обстановка изменилась. По ту сторону исповедальни случилась опасная замена и среагировал на нее Драко лишь тогда, когда ощутил дуло пистолета у своего виска. Настолько его сбил с толку запах, что он упустил момент, когда чужая охрана нарушила его темноту. Все же Люциус был прав. Стоило даже в церковь ходить со своими людьми. Особенно здесь, в Марселе, гле в исповедальни убивали даже епископов, не то что...простых, скромных инквизиторов.        - Здравствуй, Феникс. Пришел за индульгенцией? - Его пистолет ни капельки не смутил. Священник даже головы не повернул. Смотрел лишь прямо перед собой, продолжая перебирать розарий и не пытаясь рассмотреть человека по ту сторону света и дерева. Хоть его слегка удивило присутствие последнего в Марселе. А вот угроза - ни капли. Драко знал, что действует не по плану. Точнее, по плану, но своему. Такое, исходя из его практики, редко кому нравилось.        - Торгуй этим среди других, Ищейка, а я хочу понять, что происходит? Ты случайно не забыл, кто тебя нанял? - Голос Феникса звучал почти дружелюбно. Почти. Драко поморщился. Ищейка. Как грубо. В этом мире осталось мало людей, которые могли кинуть это оскорбительное прозвище ему в лицо без последствий.        - Господь Бог? - Равнодушно уточнил инквизитор.        - Послушай, я понимаю, что ты опьянел от власти, но тут тебе не гастроли мюзикла “Иисус Христос - суперзвезда”, потому завязывай с кривляниями, слезай с помоста своего тщеславия и работай, иначе… - мужчина многозначительно вздохнул. Священник должен был заняться уничтожением Пожирателей и Ришелье, но вместо этого пока собирался, кажется, обеспечить его кузину властью и деньгами до конца жизни. В Риме ходили слухи, что вскоре рыжая ведьма станет теневым поставщиком предметов искусства для Святого Престола. Это немало… взбодрило Феникса. Искусство было одной из ценных ниш марсельского порта.        - Что, иначе, сын мой? - Драко и бровью не повел, но стал пальцами выстукивать партию Иуды из названной выше comédie musicale. Ему нравилась музыка сэра Ллойда Уэббера, он подозревал, что того когда-то причислят к лику святых. Он живо представил, как композитор чилит на небесах со святой Цецилией (1). Вздохнул. Кажется, лишь ему не было места среди этой братии. Драко знал, что ему путь на небеса заказан. Для него давно приготовили специальный котел. - Ты заблуждаешься, Феникс. Заблуждаешься. Не ты меня нанял, а у нас с тобой временно совпали планы, не более. И лишь по доброте душевной, я все еще помогаю тебе, хоть ты и виккан, но я имею право на маленькие дружеские слабости, да?        “Стоимостью в десять миллионов евро”, - мысленно добавил Феникс, которого речь этого мальчишки пока не особо удивила. Священник был крепким орешком. В Ватикане ему дали слишком много власти. Порой он задумывался - а контролировал ли еще Святой Престол эту бешеную гончую?        - Я знаю, Ищейка, что ты решил, что раз ты работаешь на Господа, то и сам бессмертен, но ты забываешь, что здесь, на Земле, выше Бога только Рены и с нами я тебе не советую заигрываться, - напомнил Феникс, - ведь на их стороне парочка отличных снайперов из Дельты, которые умеют работать на очень больших расстояниях. Смотри, как бы твой Параду не стал тебе единственным раем, где ты навсегда останешься. - Миролюбово закончил мужчина, улыбнувшись в темноту. Инквизитор вскинул бровь. Снайпер был не так и хорош, ведь проморгал другого стрелка и в результате чуть не отправил в ад своего названного братца. Все об этом знали. Потому парень ударил по другой болевой точке. Он не любил быть банальным.        - Кстати, о Ренах. Что вы там думаете о программе судьи Ди Белла? Ндрангета вот почему-то не в восторге, - вкрадчиво, как змей, спросил Драко. Звякнули его бусины розария. Чиркнула зажигалка. Запах дыма заполнил исповедальню. Иезуит закурил, позволяя Фениксу обдумать его мысль. В конце 2022 года на Калабрии появилась очень опасная для мафиози тенденция: многих детей начали принудительно забирать из Семей, на основании решения Суда по делам несовершеннолетних, если родителей подозревали в принадлежности к ндрангете. Судья Роберт ди Белла задолбался наблюдать, как 12-летних подростков таскали по судам за то, что они стояли на шухере и с детства втягивались в мафию. Он решил разорвать порочный круг и с тех пор забрал из семей уже более 50 детей. Результат ошеломил и тем, что неожиданно Семьи стали покидать и женщины. Инстинкты матерей были в них сильнее страха расправы. Потому инквизитор знал, что бьет верно. Феникс обожал своих детей, а еще больше - красавицу-жену. - Судья Ди Белла часто бывает в Риме и исповедуется мне. Все думаю нашептать ему, что 315 статья Гражданского Кодекса Италии да Конвенция ООН по правам детей дает ему юрисдикцию расширить свою практику по всей стране. От Рима до…Неаполя. Чем не божественное озарение, верно, Феникс? Ты знаешь, как меня волнует судьба детей.        Феникс косо усмехнулся. Иного он и не ожидал. Ищейка умел не только вынюхивать нужное, но и больно кусаться. Это мужчину мало смущало. Никто никогда не отберет у него детей, но угроза получилась сильной, за что иезуит обязан был поплатиться, но позже. Когда выполнит то, ради чего был здесь.        - Да, конечно, знаю. В виду всего, что пришлось пережить тебе… - он нанес удар в ответ и услышал, как инквизитор на минуту перестал дышать. Феникс же не продолжил. Однако оба поняли. Ему известно о прошлом иезуита больше, чем большинству людей. - Словом, славная инициатива. Но в Италии революционеров не любят. Нашепчи это своему судье Ди Белле. Что благоразумные живут дольше. Правда, Ищейка? Я думаю, мы друг друга услышали. Мне пора. Но скоро я вернусь и все пойдет по плану, да, Драко?        - Пути господни неисповедимы, Феникс, - неопределенно ответил иезуит, не желающий проиграть, но мужчина понимал: ему удалось вернуть зарвавшегося мальчика в нужное русло. Больше пока было не нужно. Он мог оставить его и дальше изображать из себя главного героя мюзикла. Однако перед тем, как уйти, Феникс сделал финальный выстрел тихим вопросом: - Ришелье. Что ты узнал о нем?        - Ничего, - равнодушно ответил священник. Птичка по ту сторону перегородки неопределенно хмыкнула и вряд ли даже Богу было известно, поверил он или нет. Но иезуит не стал уточнять. Он лишь перекрестился, прошептав “Corpus Christi, salva me” (2) и приготовился выслушивать очередной грех.              1 - покровительница музыкантов       2 - Тело Христово, спаси меня (отрывок из молитвы Игнатия де Лайолы)       ***        Суббота. Поместье Параду        Гермиона Грейнджер вышла из своего автомобиля в глухом черном платье и подумала, что никогда еще не надевала этот цвет ad majorem Dei gloriam, но каждый, видимо, служил по-своему. Кто душой, кто…телом. Но сегодня девушка не возражала против темного. В конце концов, здесь будет и мафия тоже, а значит не стоило забывать о трауре по Этьену, о котором Гермиона вспоминала каждый день. С яростью преданной женщины. Если бы не cheri, она бы в это всё не вляпалась. Милый идиот не смог просто выполнить тщательно продуманный план, с которым бы каждый справился. И теперь Этьен отдыхал в могиле, а ей приходилось тратить субботний вечер на ненужное ей суаре. И если бы только на него, так нет же. Гермиона знала, что будет хозяйкой не только вечера, но и ночи.        Перспектива была, мягко говоря, так себе, но девушка заставила себя улыбнуться и вошла в сад, где проходило мероприятие и который уже не очень-то и любила после своего последнего визита. Тщательно обходя все тропинки к некогда завораживающей ее скамье, она ловко лавировала между гостями, большая часть из которых была гостями галереи. Прихватив бокал шампанского, Гермиона оценила не только список приглашенных, но и закуски. Официанты в безупречно белых рубашках, темных жилетах да перчатках разносили на подносах типичную прованскальскую кухню: икру тунца, спрыснутую оливковым маслом; жареные баклажаны с мятой; тартар из лосося с медом и укропом; жаренные во фритюре соцветия цуккини; артишок; креветки на гриле, естественно, с айоли; мусс из омаров; различные виды pâtés да важные, жирные, зеленые оливки. Так же можно было угоститься марсельской вариацией рататуя или pissaladiere c анчоусами, маслинами и лодочками карамелизированного шалота. Сдержанностью здесь даже не пахло, поскольку вся еда подавалась на винтажных тарелках с золотистым кружевом. Гермиона усмехнулась. Драко мог выбрать что-то итальянское, но вел себя, как радушный местный. Очень богатый радушный местный, если она правильно оценивала год своего Пьер-Жуэ, а ведь это даже не подали основное. Гермиона стала гадать, угостит ли гостеприимный мальчик их трюфелями, ведь ебать он должен был то, что сезон закончился и скупить все втридорога, а еще глазами искала корзинку для пожертвований. Какие были в каждой церкви.        Но неожиданно нашла нечто большее.        Каида.        Северус задумчиво жевал tartine с золотистыми зернышками белужьей икры. Да, хозяин был щедр. Она пыталась вспомнить, приносили ли все же иезуиты обет скромности или нет. Ведь, кажется, должны были. Если так, то Драко явно об этом не предупредили.        Девушка взяла шпинатную тарталетку, в которую поместился утиное pâté с коньяком и долькой карамелизированного инжира, на верхушке которого изящно поместилась ванильно-бальзамическая жемчужина. Белужья икра, возможно, была дорогой и классической, но Гермиона куда больше любила молекулярные изыски. И едва тонкая обложка коснулась нëба, она на секунду, но захотела навсегда поселиться в Параду, если здесь был свой повар. Взяв еще одну тарталетку, девушка направилась к Северусу, напомнив себе, что в любом Эдеме был небольшой, но недостаток. Неудобство в виде змея. Потому ей тут же перехотелось поддаваться соблазнам.        - Monsieur, - голос Гермионы, увы, дрогнул. Может это и шло на пользу, ведь так и положено было говорить с самим каидом, но сама девушка удивилась этой невольной реакции. Она поймала себя на том, что правда нервничала. Ведь глава Клана игнорировал ее. В Марселе подобное заканчивалось не очень хорошо.        - Здравствуй, Rousse, - мужчина посмотрел на нее…и прошел мимо. Гермиона едва удержала лицо. Если бы ей жена Этьена залепила пощечину, она была бы меньше унижена, чем в эту секунду. Что ему не хватало? Девушка знала, что о её будущем контракте с Ватиканом уже начали шептаться на улицах, каид не мог этого не знать, потому её фавор должен был быть восстановлен, но…        Гермиона сделала вид, что её куда больше заинтересовал мусс из омаров, чем высокомерный каид. Подхватив наполненный им эклер, девушка нырнула в толпу гостей, периодически улыбаясь тем или иным гостям, а еще - ловко избегая почтенных женушек различных мафиози. Хозяина Параду было не видно, потому она занималась тем же, что и все на подобных суаре - наслаждалась бесплатной едой и заводила новые знакомства. Девушка еще не распространялась об их со священником гениальной инициативе, но заприметила, что Параду пополнился лимонными и персиковыми деревьями, а еще обнаружила стройные грядки земляники и клубники, кусты смородины, аргуса и ежевики. Не хватало только картофельных грядок. Видимо, иезуит не шутил.        Внезапно девушка прыснула, представив священника с лопатой в руках. Варенье варить ему-то может и нравилось, но вряд ли он своими нежными ручками тут что-то делал. Он был слишком занят, отмывая деньги для Ватикана и отравляя ей жизнь.        Гермиона взяла еще бокал шампанского. Она была любительницей Пьер-Жуэ, потому не отказывала себе в удовольствии. К тому же знала, что если быть немного навеселе, вытерпеть секс с иезуитом будет куда легче, потому принимала анестезию. Её настроение стало улучшаться, пока она не услышала чей-то шепотом о том, что мельком в Марселе видели одну очень редкую птицу. Вздрогнув, девушка как можно незаметнее прислушалась к беседе нескольких spécialités, притворяясь, что выбирает между тапенадом и тартаром.        - Да ну нет, mon vieux, он пустил корни в Неаполе, зачем бы ему сюда прилетать? У нас тут автономия, мы дорого платим, чтобы так и было…        - Но тогда было бы понятно, почему Северус в дерьмовом настроении последние дни…        - Зря. Он не по его душу. Поговаривают, Феникс ищет Ришелье. Не верит, что тот был убитым епископом, потому нашему Rogue пить бы шампанское. Птичка переговоров не ведет, а сжигает всех, кто ему мешает, а Северус давно мечтает отправить Ришелье в буйабес…        - Думаешь, Фениксу нужен порт?        - Да мне похуй, лишь бы мое порто франко не сильно поднялось, - рассмеялся один из spécialité, выражая общее мнение. На самом деле, как бы мафию не идеализировали во всяких “Крестных отцах”, преданность здесь легко продавалась и покупалась. Всем было плевать на какой Клан работать, главное, чтобы тот гарантировал безопасность и сдирал не все деньги мира. Потому, увы, Северус, Ришелье или Феникс для простых смертных, не особо снимающих сливки прибыли, в самом деле было не важно. Всем. Кроме Гермионы Грейнджер, бледность которой скрыл хороший тональный крем.        Её рука задрожала. Феникс, Феникс в Марселе. Город, который ему никогда был не нужен, все же привлек его внимание. Появление инквизитора, как она и подозревала, было началом и это был тот случай, когда девушка была бы рада ошибиться, но нет. Ублюдок солгал ей много лет назад. Марсель готовился сдать свою нейтральность. Вскоре ей будет не так уж и удобно.        Гермиона была так рассеяна, что налетела на каида. И в этот раз не собиралась сдаваться. Опустив глаза, она тихо спросила:        - Почему Вы мною недовольны?        - Потому что я отдал приказ усмирить священника, а ты…        - Я этим и занимаюсь, Monsieur, всякий раз, когда ему… угодно, - она нарочно так сформулировала, что бы каид понял, что она предоставляет инквизитору все возможные услуги. - Знаете, наш père не так и свят.        - Знаю, - вдруг рявкнул на нее каид, а в следующую секунду Гермиона, наконец, увидела инквизитора. Тот спускался по каменным ступеням в Параду. Одет он был уже в привычную для взора пасторскую рубашку, более-менее целые джинсы и очередные баскетбольные кроссовки. Изменились браслеты на запястьях да модель солнцезащитных очков. Сегодня они были круглыми и в зеленой оправе. Такие девушка отметила в закрытом каталоге Balmain на весну-лето 2024. Только там они были золотистые. Видимо, для Драко цвет изменили. Она подавила вздох. Ей этот дом высокой моды на такие уступки не шел.        За Драко, почтительно отставая на пару шагов, шла Дафна в своем очередном ультракоротком платье. Гермиона вскинула бровь, а иезуит остановился, позволяя блондинке его догнать. Наклонившись к ней, он что-то явно сказал, а затем провел рукой по ее щеке. И тут Гермионе захотелось присвистнуть и сказать: “да ладно? Прямо здесь? На вечеринке? Почти на глазах у ее мужа?”. Она поняла, почему каид был раздражен. Как поняли все, что значил жест Драко. Никакой нежности, лишь вызов. Он поимел чужую жену. И не скрывал этого, а каид… каид протянул священнику руку, чтобы пожать ту. Как ни в чем не бывало. Хоть меньше всего он выглядел тем, кто был обманут. Скорее, человеком, заключившим выгодную сделку и старательно притворившимся, что цена его устроила.        “И где же твоя моногамия, мальчик?” - лукаво сощурившись, взглядом спросила Гермиона, поскольку священник развернулся к ней. И пока девушка смеялась, Драко Малфой старался быть критичным, разглядывая ее, но придраться было не к чему. Её платье было черным, закрытым и роскошным, но при этом выглядела она соблазнительней, чем без одежды, ведь то идеально облегало шикарную фигуру. Рыжие волосы Гермионы собрали в высокую прическу и ни один бриллиант не бросал блики на ее кожу, что не придавало скромности этому образу. Ему хотелось спросить, где розарий, но Гермиона якобы случайно обернулась и тут священник увидел, что спина ее полностью обнажена и церковные четки висели наподобие сотуара. Это было настолько дерзко, что Гермиону Грейнджер следовало сжечь. Вместе с ароматами фенхеля, шалфея и крови дракона. Но он не предал девушку анафеме, наоборот. Подошел поближе:        - Гермиона, - он знал, что все взгляды были на нем. Потому приветливо улыбнулся и поцеловал ей руку. Просто склонился и поцеловал, получая удовольствия от тени изумления в зеленых, ведьминых глазах. Драко знал, что возвышает ее. Показать всем, что ничье слово в городе ему не закон. Трахнул никчемную, жалкую женушку каида, которая всхлипывала все время и Северус ничего не сказал, ведь инквизитор знал все рычаги воздействия. А к Гермионе прикоснулся с высочайшим почтением. Выказывая ей уважение. Не ради самой девушки, нет. Еретичка того не стоила. Но Феникс угрожал ему, потому Драко делал это наперекор птичке Ренов, которая возомнила себя всевластным. Но ей об этом знать не стоило. Никому не стоило. Но всего один жест и он всем показал, что есть какие-то жены мафии, а есть она. В конце концов, наступало время заводить союзников.       - Драко, - она ощутила возможность назвать его по имени. Лучезарно улыбнулась. Священник взял её под руку.       - Северус, я говорил, что у нас с мадам общее дело? Как на счет помочь бедным заблудшим девушкам? Мы рассчитываем на ваш взнос, - странно, но прозвучало приказом, никак не вопросом. Каид закатил глаза, но пообещал перевести деньги, если ему дадут реквизиты. Инквизитор казался довольным. - Пойдем, Гермиона, познакомишь меня с остальными гостями? Помнишь, ты - моя хозяйка вечера.       - Такая честь, - она кивнула, но прежде, чем отойти, все же шепнула Северусу: “видите, я же говорила, что занимаюсь им”, поскольку не могла упустить возможность не проебать свой статус. А затем, гордо запрокинув голову, отправилась в самую гущу марсельской элиты, где наслаждалась этим своим временным положением. Потому что как бы там не было, а власть Гермиона любила. Очень сильно. От всей души. И не могла не наслаждаться. Особенно понимая, что ночью приятного будет мало. Но готова была работать ad majorem Dei gloriam, поскольку начинала понимать, что это дает неплохие девиденты.                     ***        - Почему ты так смотришь? - Спросила Гермиона, когда они с Драко, спустя много часов, остались одни. Гости расходились, огни сада постепенно угасали, а инквизитор и его еретичка поднялись в спальню. Девушка не задавала особых вопросов. Просто кивнула, когда иезуит взял её под острый локоток и коротко сказал: “пойдем”. И вот она стояла среди комнаты, которую сама и выбрала, отмечая, что за две недели священник изменил здесь все - от цвета стен до кровати. Как не странно, стало лучше. Никакой пошлости, вульгарности или мрачных темных тонов. Спальня стала еще светлее за счет белых стен и лазурного цвета занавесок, которые гармонично сочетались с морем. Настолько, что казалось будто вид за окном - логичное продолжение комнаты. Коим так приятно любоваться, лёжа на широкой кровати, от которой Гермиона пока отводила глаза. Забавно, все вокруг выглядело уютным, располагающим к отдыху и гармонии. Особенно потрясло Гермиону - в самом деле потрясло - огромное количество срезанных цветов, которые стояли повсюду в вазах разных размеров. Розы, ромашки, гортензии и пионы. Ландыши, фиалки, гиацинты да антуриумы. Васильки, лилии, черные подсолнухи и целозия. Здесь прямо-таки был цветочный Ноев ковчег. Драко словно опасался потопа и велел принести в спальню все дары Параду, которые горели разными цветами и ароматами вокруг Гермионы, придавая месту вид акварельной открытки.       Тем меньше сочеталось со священником, который развалился на диване, подобранном в цвет занавесок. Положив ноги - прямо в кроссовках, quel scandale! - на белый, низкий, деревянный кофейный столик, Драко сосредоточенно ковырял маленькой ложечкой фисташковое крем-брюле. А еще - бросал на нее очень странные взгляды, смысл которых девушка не могла понять, а потому спросила прямо.        - Любая другая на твоем месте валилась бы с ног от усталости, но ты сияешь, - ответ прозвучал неразборчиво, поскольку инквизитор держал во рту ложку, а свободной рукой обрывал засохшие листья с ближайшего букета. Гермиона ни за что бы раньше не подумала, что священник любитель растений. Она живее представила бы в его спальне пошлый алый балдахин да парочку наручников, чем в настолько мирной, красивой, почти райской обстановке. Видимо, кто-то мечтал о собственном Эдеме. Но озвучивать девушка не стала. Прошлась по спальне и остановилась у окна в пол.       Да. Вид был потрясающий. Ровно на четыре с половиной миллиона.       - Я люблю власть, что поделать, - пожала плечами Гермиона. Скрывать не было смысла. Она, действительно, насладилась вечером. Под руку с инквизитором, в качестве хозяйки вечера, девушка ощутила себя значимее обычного. На нее смотрели с почтением. Это было… приятно, потому, наверное, ночь будет терпимой. - Вопрос в том, откуда такая щедрость? Ты ведь не ради меня это сделал. В какие игры ты играешь?       - Ты задаешь слишком много вопросов, - лениво ответил Драко, откидываясь на спинку дивана. Сощурился. - Точно не ради тебя или пустой болтовни. Сейчас ты здесь по делу, потому разворачивайся и раздевайся. Только медленно. Ты очень красива, Гермиона Грейнджер. Хочу, наконец, этим насладиться сполна.       - Если я красива, почему ты хочешь, чтобы я отвернулась? - Удивилась девушка, допивая шампанское, которое еще у нее оставалось. Подошла к столику, где покоились ноги Драко и аккуратно поставила флейту между ними. Заглянула ему в глаза, наклонившись. Её ладони опустились на его джинсы. Она предпочла бы все сделать иначе. - Неужели ты не хочешь попробовать со мной по-другому? Я же не сопротивляюсь. Меня не нужно принуждать. Я могу дать тебе больше.       Она смотрела ему в глаза. Так хотела попробовать уговорить его на что-то большее, чем боль. Но инквизитор покачал головой:       - Потому что так оцениваю твой лучший вид. Бэмби, твое очаровательное личико меня не заводит. Давай признаем, что основное твое достижение - ниже спины. Мне повторить, что делать или…       - Ты - невыносим. Можешь задирать нос и притворяться взрослым, ведь можешь тягаться во властности со всеми в Марселе, но порой ты ведешь себя, как упрямый подросток, - она не понимала, почему к нему нельзя прикоснуться. Отчего они не могли поцеловаться. Устроить прелюдию. Страстно потрахаться. Но хозяином положения был Драко, потому Гермиона выпрямила спину, подошла к кровати и повернулась к ней, изучая лазурные подушки да белое одеяло. В конце концов, он платил. Она согласилась. Уже потянула руку, чтобы распустить волосы, но вдруг ощутила мгновенное присутствие инквизитора, который зашипел ей на ухо:       - Не смей. Я не разрешал. - Инквизитор хотел любоваться высокой шеей девушки, потому успел перехватить руку. Так они и замерли. - Вечно все нужно делать самому, - недовольно пробурчал Драко. Разжал пальцы и грубо дернул застежку платья. Секунда и ткань упала к ногам священника, обнажая для него бледную кожу. Парень цокнул языком. Она, правда, была красива до неприличия. Совсем не похожа на южанку. Те, что в Италии, что здесь, в Марселе, щеголяли всеми оттенками карамельного: от легкой, как у крем-брюле корочки до темно-золотых оттенков, но Гермиона тщательно берегла свою белизну. Было в этом что-то сказочное. Белая, как снег, кожа. Да только характер дерьмовый, такой ни одной принцессе не припишешь. Не возвышенно.       В секунду, любуясь голубой жилкой, что билась сквозь бледность, он захотел её, хоть целый вечер казалось: куда сильнее. Но теперь, когда перед ним была вся она, разум его был одурманен. Его руки легли на её бедра. Эта ведьма, пахнущая кровью дракона, не оставляла его равнодушным. На секунду Драко даже захотелось попробовать её на вкус. Он уже было наклонился. Едва не коснулся губами шеи. Но затем резко одернул себя и настойчиво подтолкнул девушку. Ощутил дрожь нетерпения внутри. Это было не то же самое, что с глупой женой каида. Совсем не то же самое.       Гермиона уже знала сценарий. Сбросив туфли, сделала шаг вперед. Наклонилась, упираясь коленями в кровать. Стиснула зубы. Знала, что с ним нет никакого смысла спорить или договариваться. Нужно было просто дать Драко то, чего он хотел. К счастью, количество шампанского в ней должно было помочь вытерпеть еще и пребывание инквизитора в ее теле.       - Почему ты спал с Дафной? - Спросила девушка просто так. Чтобы заполнить пустоту. Она ненавидела эту паузу между тем, как она прогибалась, а Драко копался с презервативами. Потому спрашивала, чуть поглубже забираясь на кровать. Коленям впервые было мягко. Уже позитивное изменение. Лучше, чем на скамье. - Ты же вроде за мономагию?       - Я живу по Старому Завету, Бэмби. И секс с Дафной - это лишь форма власти, не более. Не притворяйся, что не понимаешь. - Он ухмыльнулся. Сдалась ему та хнычущая девчонка. Но каид был горд, а ничто так не учило смирению, как подобные выходки. Потому речи об удовольствии не шло.       - А со мной? У меня нет мужа, которого можно унизить. У меня, в целом, нет мужчины. За меня и постоять-то некому, какой смысл тогда? - ей стало любопытно. И в эту секунду Гермиона ощутила легкое касание прохладных пальцев между лопаток. Намек на поглаживание. Ну надо же. Тянуло на целую прелюдию.       - Ты самодостаточна сама по себе. Спать с тобой - одно удовольствие, - честно ответил Драко и в следующую секунду девушка застонала от боли. Он снова сделал это. Снова резко, грубо вошел до упора. Гермиона пришлось напрячь руки и констатировать: увы, шампанское не помогло. Ей было так же неприятно, как и все разы до этого. Потому она просто закрыла глаза, про себя считая количество ударов его бедер о свои ягодицы. Пыталась отвлечься на это. Больше не задавала себе вопросов, почему Драко нравится так. Ответ все равно не имел, в принципе, особого значения, поэтому девушка пыталась переключить внимание от острой, режущей боли.       Затем неожиданно почувствовала, как парень потянул её за розарий, который так и остался сотуаром.       - Ты осквернила эту вещь подобным способом, знаешь, - едва ли не впервые священник заговорил с ней в процессе.       - А сейчас ты его не оскверняешь? - Огрызнулась Гермиона, чувствуя, как тот потихоньку затягивается у нее на шее. Постаралась не закатить глаза. Превосходно. Ублюдку нравилось еще и удушение. Что ж, он был полон сюрпризов. Гадких. Она старательно задышала носом, пока бусины неприятно впивались в нежную кожу. Драко перебирал розарий, усиливая давление. Ему нравилось совмещать молитву и наказание. Хоть, по правде, он изначально дернул ее за четки просто для того, чтобы те снова заиграли разноцветными искрами по бледной коже.       Гермиона попробовала чуть повернуть голову, но теперь её стали цапать железные крючки, соединяющие бусины. Потому она больше не крутила головой, так и замерла в достаточно неудобном развороте. Увидела их с Драко тени на полу. Заходящее солнце позволило причудливому, извращенному театру теней состояться и девушка могла видеть движущиеся силуэты. Это было даже красиво. Мужчина и женщина, погруженные в близость. Тени делали движения плавнее, искажая реальность, в которой иезуит был не настолько мягок. Удивительно, на его фоне даже её худшие любовники выглядели Дон Жуанами. Гермиона знала, что когда священник покончит с ней, то она до конца жизни будет питать стойкое отвращение к сексу. Тело не забывало ничего. Увы. И чтобы облегчить неприятные ощущение, девушка представляла как придет домой, примет прохладный душ и обнаженная ляжет в постель. Смажет пальцы массажным маслом с ароматом розы и будет утешать свое тело, дарить тому наслаждение, благодарить его за то, что сносит эти испытания. Эти мысли её тоже отвлекали.       А затем неожиданно все закончилось. Драко резко отпустил розарий. Гермиона закашляла, жадно хватая ртом воздух. Уперлась ладонями о мягкое одеяло и с удивлением констатировала, что член парня больше не в ней. Все закончилось? Так быстро? Девушка недоверчиво замерла. Он не кончил. Определенно, не кончил. Но почему прекратил? Решил, вдруг, лечь спать пораньше?       - Драко, мы…       - Нет, Бэмби, мы не закончили, - он отлично понимал ход её мыслей. Но у Малфоя были иные планы. И через несколько мгновений Гермиона поняла какие, ощутив, как головка члена настойчиво уперлась выше, в туго сжатые мышцы. И тут же дернулась. Она не была ни паинькой, ни невинной девой, но у нее были свои границы для этого инквизитора.       - О, нет, нет, нет, это ты с портовыми проститутками практикуй. Понимаю, что тебе, священнику, так привычней, но со мной этот номер не пройдет, ясно? - Гермиона развернулась и села. Вскинула голову и гордо посмотрела в глаза Драко. Анальный секс ему позволять девушка не собиралась. Она, в принципе, очень редко кому позволяла брать себя так. Ненавидела эту форму близости, ненавидела от всей души. Потому скрестила руки. И священник неожиданно пожал плечами. Сделал шаг назад.       Застегнул ширинку.       Гермиона удивилась. Драко вернулся на свой диван. Взял её флейту. Покрутил в пальцах. Девушка не шевелилась. Все вышло слишком легко.       - Бэмби, я не насильник. Нет так нет. - Он криво усмехнулся. Сделал глоток. Одобрительно хмыкнул. У девчонки был вкус в игристом. Из всех шампанских, она выбрала лучшее. Еще бы. - Ты слышала, что Феникс был в Марселе?       - Даже удивилась, что его не было на твоем маленьком празднике, - девушка была рада, что услышала сплетню и ужас не отразился у нее на лице. Она потянулась к своему платью. - Приглашение затерялось по почте?       - Видимо, снайпер подстрелил моего почтового голубя. Но суть не в этом. Он ищет Ришелье. Очень тщательно ищет. Думаю, не ради того, чтобы поесть с ним твой любимый буйабес, да? Как считаешь, что он сделает, когда найдет того? Позволит и дальше крутить половиной Марселя или испепелит?       - Какое мне дело до Ришелье, я уже говорила, что не работаю на него, - дернула плечами Гермиона. Она устала от этой темы снова и снова. Сколько можно? Но Драко видимо не закончил. Парень пил её шампанское и наблюдал.       - Сколько ты проживешь, когда Феникс узнает, что Ришелье - это ты? - Скучающий тоном спросил иезуит и Гермиона вздрогнула. В ее зеленых глазах промелькнул неприкрытый ужас. При виде которого инквизитор рассмеялся. - Видишь ли, Бэмби, я куда внимательнее всех в этом городе. Признаться, я восхищен. Представляю, как ты была зла, когда Этьену не удалось убить каида. В шаге от власти над всем Марселем. Обидно было проиграть? А сколько бы протянул Северус после того, как ты легла бы в его постель?       Гермиона молчала. Она боялась этого с самого начала. Что паренек знает все. Но до последнего надеялась, однако… однако, Эльза была права. Этот ублюдок умен. Наверное, потому у него столько власти. За умение находить страшные факты. Девушка знала, что могла бы угрожать ему. Дерзкие долго не жили. Но, наверное, священник уже знал то, что Ришелье было громким именем. Без союзников. У нее никого не было. Никого. Потому… потому она разжала пальцы и платье снова упало на пол.       - Хорошо. Ты получишь все, что желаешь, - просто ответила она, понимая к чему была беседа. С юношеским максимализмом парень был недоволен тем, что ему нельзя было потрахаться как нравилось. Ей нечем было крыть, потому Гермиона вернулась в постель, развернувшись спиной и заняла ту же позу, только прогнувшись ниже. Услышала шаги. Покрылась мурашками. Теперь этот священник по-настоящему ее пугал. Особенно, когда снова почти ласково погладил между лопаток.       - Не волнуйся, милая еретичка. Пока ты послушна, я не выдам твою тайну. Фениксу все знать не обязательно, верно?       Гермиона только кивнула. А затем спрятала лицо между локтей, как делала во время одной из отдыхающих ассан в йоге. Зажмурилась, когда Драко снова толкнулся в ней. Застонала, не скрывая, что ей вот так больно, хоть понимала - ему плевать. Он не был деликатен. Просто брал. Жадно брал то, что хотел, зная, что больше возражений не будет. Девушка прикусила нижнюю губу и терпела. Понимала - паренек долго не продержится. Слишком ему нравилось её тело. Потому вечность процесс тянуться не будет. Гермиона могла просунуть руку под тело и чуть поласкать себя. Отвлечь, как порой делала, если секс не доставлял ей удовольствия. Но не хотела показывать священнику слабость. Сцепив зубы, окаменев, она просто терпела, поняв, что её боль Драко не разжалобит. Ни одному мужчине никогда не было жаль. Потому больше Гермиона не пыталась. Сосредоточилась лишь на том, чтобы сохранить глаза сухими. А когда инквизитор довольно зарычал, кончив в нее, выдохнула. Смыть его с себя будет куда менее мерзко, чем секс.       Спустя десять минут девушка вышла из душа, кутаясь в полотенце. Инквизитор курил, сидя в постели поверх одеяла. Спасибо, хоть снял кроссовки.       - Душ свободен.        - Превосходно, - он поднялся и потянулся. - Ой, нет, не спеши за одеждой. Устраивайся поудобнее, Бэмби, ты остаешься до утра. Знаешь ли, люблю секс среди ночи, если озаряет.        - Прекрасно. Все, что угодно. Только постарайся меня не будить, - пробормотала девушка, устраиваясь в удобной постели. Сейчас ей было плевать, где спать. Лишь бы уснуть побыстрее. И, как ни странно, силы, действительно, довольно быстро покинули ее. Когда священник вернулся, Гермиона уже не наигранно спала. Парень, закутанный в черный халат, бросил на нее быстрый взгляд, а затем подошел к окну. Распахнул то, впуская теплый, солоноватый запах моря. Его волосы были мокрыми и зачесанными назад. Лицо приняло какое-то менее резкое выражение и теперь некое умиротворение во взгляде гармонировало с несколькими цветочными татуировками, которые выглядывали из-под неплотно затянутого халата. Босой и расслабленный, парень подставил свое лицо под легкий бриз. Любовался открывшимся видом, впитывая ароматы цветов, коими была полна его комната. Драко Малфой знал, что грешен и Рай ему был закрыт, потому упивался тем, что владел Параду. Цветы устилали его путь. От виллы в пригороде Рима до этого более скромного особняка. Всюду он велел высаживать цветы. Хотел отыскать свой собственный Эдем, но пока нашел только соблазн.       Развернувшись, Драко посмотрел на Гермиону Грейнджер с таким неприкрытым любопытством, будто увидел ее впервые. Подошел поближе и протянул руку. Затем одернул ту, словно обжегшись о само намерение. Нахмурившись, задумчиво прикусил костяшку указательного пальца и продолжил смотреть, автоматически бормоча ne permittas me separari a te (1). Она была удивительно красива. К этой мысли юный инквизитор возвращался постоянно. Раз за разом. В этом не было ничего нового, но нéчто не давало парню покоя. Он не мог понять, почему его так сильно дурманит от этих рыжих волос, лукавых глаз и белоснежной кожи. Дурманит настолько, что приказ остаться прозвучал так естественно, хоть Драко никогда ни с кем не ночевал. Проведший детство в огромном зале, куда помещалось несколько дюжин двухэтажных коек, он до конца своих дней потерял желание делить свое пространство с кем-либо. А здесь сказал так, будто привык оставлять любовниц на ночь, хоть, по правде, рядом, на одной кровати, он не спал ни с кем. Не было необходимости.       Так что изменилось?       Он тряхнул головой. Подошел к прикроватной тумбе и высыпал на ладонь горсть таблеток, которые тщательно запивал водой. Одну за другой. Запивал и напряженно думал. Все дело было в жажде обладания. Гермиона Грейнджер была красива, как редкая драгоценность или утраченный шедевр, потому ему хотелось держать ее рядом. Смотреть на нее. Владеть ею. Иметь её, зная, что девушку хочет почти каждый мужчина Марселя. Это было восхитительно, властнее секса с женой какого-то каида.       Драко желал её. Желал эту красоту. Даже сейчас. Снова.       И уже потянулся, чтобы разбудить, но что-то удержало его. Тень руки упала на бледное лицо спящей девушки. Драко замер. И передумал. В ней было умиротворение, как на иконе, и ему не захотелось вдруг этого нарушать. Такого выражения он у нее еще не видел. Потому предпочел просто любоваться, пользуясь моментом. Сбросив халат, священник забрался под одеяло. Не касался Гермионы. Долго-долго смотрел, пока глаза не устали. Лежа на спине, он слушал чужое дыхание и шум моря. Затем, закрыв глаза и сложив руки, стал привычно молиться перед сном, особо горячо произнося ab hoste maligno defende me (2), ведь остро ощущал чужое, волнующее присутствие. От которого отгородился, чуть отодвинувшись. Выдохнув, под шепот моря парень и уснул. Очень крепко. Но все равно проснулся раньше еретички. Он успел принять душ, помолиться и уже завтракал, сидя в постели, когда девушка потянулся.       Охнула. Тело болело. Но ощущала себя Гермиона удивительно отдохнувшей. Наверное, у него был какой-то намоленный матрас.       - А мне завтрак будет? - Еще хриплым ото сна голосом, спросила она. Потерла глаза. Яркие пятна цветов и голубая лента моря за окном приятно радовали глаз. В окно заглядывали оливковые деревья и пальмы. Пахло ладаном и немного гиацинтами. Почти идеально. Почти. Если бы не Драко, она могла бы любоваться этим и не в его компании.       Кутаясь в одеяло, села. Посмотрела на священника, с удивлением отмечая татуировки у него на груди. Полностью рассмотреть на могла, но там явно были какие-то цветы. В этот раз Драко не стал ничего прятать. Видимо, потому что его руки были заняты серебрянной ложкой, которой он аккуратно брал икру с яйца на подставке. Рядом, на столике, стояла корзинка с еще теплыми бриошами да несколько вазочек с разным конфитюром. Поскольку священник кивнул, Гермиона взяла одну булочку, разрезала ее пополам и выбрала наугад.       Краем глаза, она увидела горстку разноцветных таблеток возле стакана с водой. Знала, что этот парень болен. Консультировалась с врачом. Не понимала только, что именно у него за проблемы. Синдром кошачьего глаза у каждого проявлялся по-своему. Может, у него почки отказывали. А может, просто был порок сердца. В любом случае, было забавно видеть, что он лечится не святой водой. Впервые Гермиона поняла, почему священник такой тощий. Наверное, болезнь тянула из него много сил.       Жалости у нее к нему не было. У него же для нее не нашлось сочувствия. Хоть она четко попросила о милосердии. Но он сделал лишь больнее. Поэтому она злорадно, но мысленно пожелала, чтобы обезболы, если те там были, не помогали. И по странной, змеиной улыбке на губах священника поняла, что тот читает её мысли. Но ничего не сказал. Просто стал медленно запивать свои таблетки.       Драко не пытался скрыть свою тайну. Глупо было бы притворяться здоровым, имея вертикальные зрачки. Любой понимал, что у него не все в порядке. Поэтому он не комментировал и принимал лекарства. Ни дня своей жизни ему не повезло быть здоровым, потому он не знал, каково это и не сожалел о своем дефекте. Быть живым уже было для него счастьем. Шансов-то изначально было немного. Потому ему было чем гордиться. Он был стойким.       - Ммм, восхитительно, - довольно простонала Гермиона. Теплый, сладкий бриошь. И клубничный джем с легкими, но ощутимыми нотками базилика. Лучше могло быть только при отсутствии священника, однако тот не собирался испаряться.       - Спасибо, Бэмби. Я сам его готовил. Конфитюр, - невозмутимо сообщил он, а затем, словно о чем-то вспомнил, выудил из своей корреспонденции небольшой конверт. - Это пришло на твое имя. Представляешь, почтальон видимо перепутал наши ящики.       - Как бы не так, - недоверчиво пробормотала Гермиона, нехотя откладывая бриошь. Драко или нет делал конфитюр - не важно. Тот был удивительно вкусным. Оставалось надеяться, что еще и не отравленным. С него станется.       Инквизитор протянул ей серебряный ножик для вскрытия писем.        - Любопытные у тебя хобби, - хмыкнула она, а через секунду побледнела, что не удивило священника, ведь парень знал о содержимом письма. То было от Феникса. Кузен в ультимативной форме приглашал - приказывал явиться - еретичке на день рождения Фелиции, который должен был состояться через несколько дней на яхте.       Гермионе стало дурно. Феникс. Море. Волны.       На секунду девушке перестало хватать дыхания. Вместо вкуса конфитюра она ощутила соленые воды, которые будто попали в легкие. Это она уже проходила. Это уже было. Феникс. Море. Волны. Как триединство страха. Который был так силен, что Гермиона не заметила, как стиснула в кулаке канцелярский ножик. Опомнилась, лишь когда кровь полилась на белоснежные простыни.       - И что планируешь надеть? - Как ни в чем не бывало спросил Драко, подавая ей платок.       - Я не пойду.       - О. Ошибаешься. Еще как пойдешь. Еще как… - он внимательно наблюдал, как дрожащими руками Гермиона пытается остановить кровь. Инквизитор не знал, почему Гермиона так боится Феникса, но дал себе слово выяснить. Страхи были сильной мотивацией. Ему необходимо было это знание, ну а пока… пока он не собирался упускать волшебное утро. - Ты закончила с едой? Да? Тогда разворачивайся. У меня служба через час, хочу быть в настроении…        - Ублюдок.        - Как грубо для такой воспитанной девушки. Живее, Гермиона, мало времени…. И, кстати, надеюсь, ты нашла мне подходящую картину. Негоже идти на праздник с пустыми руками.              1 - не дай мне отделиться от тебя (отрывок все той же молитвы де Лайолы)       2 - от лукавого защити меня        *** Ой, ну не глава, а праздник. И Феникс тут вам, и Ришелье, и секс. Что еще радо, да? Ваша активность под главами все растет и за это спасибо. Пожалуйста, не забывайте дальше нажимать кнопку "жду продолжения" и взращивать эту историю вместе. Ну и ваши отзывы всегда приятны, очень мне любопытно были ли вы рады Фениксу и как вам снятая маска с Ришелье? Похоже, главной загадкой остается только Драко.