Милый друг

      Время понеслось. Подобно неуловимой молнии, взметнулось вдаль, потащило и меня, унося в круговорот событий, приятных и размеренных, безопасных и проникновенных. Не успел Элронд вернуться, сообщить последние новости, как Гил-Галад, собрав всех подданных своих и гостей Линдона, объявил: «Гномы копают новый туннель. Капают втайне от пробудившегося зла. Вскоре, когда шахты углубят достаточно, мы сможем получить заветный драгоценный металл. Мифрил добудут. Зло будет уничтожено». Громогласная речь достойного правителя. Но мы-то, приближенные короля, прекрасно понимали — не все так просто. На разработку шахты, и, тем более, на углубление, укрепление сводов, проверку свежих туннелей… На обход главных залов Кхазад-Дума, в конце концов!.. Уйдет слишком много времени.  — Месяцы, Nîn mellyn. Возможно, год, два…        Элронд говорил открыто, ничего не скрывал и ни о чем особо не беспокоился. Зачарованный силами кольца, он уверовал в непоколебимую победу над Сауроном. Верила и я, разумеется, но, в глубине души, металась. Как это?.. Мы будем жить себе, спокойно, год, два, может и больше? Ничего не предпримем?..  — А как же перстни, Элронд? — спрашивала я. — Сила их непостижима, боюсь, как бы она не поглотила нас, как бы она не притупила чувства… — Невозможно, — он качал головой и обнимал покрепче, — дорогая Перл, союз наш был одобрен с позволения Валар. В нем нет ни капли магии или коварства. Покуда Дурин странствует в горах в поисках мифрила, мы стережем границы Линдона и мирно ждем того, чему свершиться должно.        И только?..       Элронд не встретил в Кхазад-Думе, ни Истари, ни Саурона. Никого, кто бы ответил на вопросы или же подтвердил мои мимолетные, зато, достаточно пугающие, видения. Гномы копали несколько туннелей. Принялись работать сразу же, как вернулись с битвы, но…       Маг пропал. Он испарился. Судя по словам Дурина, пересказанными Элрондом, ничего плохого с гномами не приключилось. Разве, что, слышали они, бывало, Балрога, мечущегося среди Мглистых Гор. Стены дрожали, своды сыпались. Но, в остальном, мир оставался прежним: зло затаилось, зло ушло, забилось в щели между расселинами, прокралась между золотистыми листьями. Оно растянулось по всему Средиземью, выжидая. Впрочем, как и мы.       Для эльфа год, подобен месяцу, непринужденному и ясному, покуда над Линдоном и Серыми Гаванями светило дружелюбное славное солнце, никто не вспоминал о кольцах власти и притаившемся зле. Никто, кроме меня.       Человеку было сложно не заметить, сколько времени прошло, как много раз садилось солнце на закате, и появлялась ясная луна!.. Ох, вот и полгода миновали, а ничего не поменялось!.. Мы жили, радовались, выполняли свои повседневные дела в заботах и радостях, иногда и неприпоминая былых горестей. Нэнья послушно звенела на пальчике. Вилья, когда мы с Элрондом расставались, посылало легкие сигналы, импульсы — работали они и в обратную сторону. Между нами протянулась невидимая нить. Перстни общались, не забывали и о Нарье, что хранил король.       Но, между собой… Мы с Элрондом всегда оставались рядом, где бы ни были: я посреди беседки за чтением на берегу великого моря, а она в оружейной или в чертогах Гил-Галада.       Не важно. Мы чувствовали связь, ощущали друг друга, иногда могли общаться. Нэнья питало Вилья, взаимодействовало с Нарья, которое, в свою очередь, распространяло спокойствие и благодать по всему Линдону.   — Мне кажется, я, постепенно, начинаю уставать от сил кольца, — призналась я однажды вечером, когда мы встретились посреди просторной комнаты и обнялись. — Мне кажется, возможности Нэнья напитали во мне всякую жилку, всякий сосуд!.. Я обуздала свою душу, я обуздала свои тело и сердце, теперь же… — Что? — Элронд внимательно выслушал, намеренно опустив ладонь с Вилья на талию, а другой обхватил мою руку и прижал к губам. — Прошло так много месяцев… Не пора ли мне вернуть Галадриэль кольцо?.. — Не раньше, чем мы убедимся, что ты не исчезнешь и ничего дурного не случится.       Не желал он проверять. Не хотел и попытаться. Даже думать не собирался. Я видела по выражению лица: взволнованному и неусмирённому. Конечно, я рассказывала, как пыталась исцелиться; как выскальзывала из тела, как хваталась пальцами за платье и смотрела… Раны затянулись. Я не ощущала боли. Я была цела и невредима. Но Элронд… Я чувствовала, благодаря Нэнья и незримой связи между нами. Он не желал рисковать, намеренно оттягивал момент неотвратимой истины. Однажды, когда Саурон вернется, мне, так или иначе, но придется возвратить кольцо. Оно мне никогда не принадлежало. И все чудеса, что с нами приключились, — будь то исцеление раненых солдат, или же собственных смертельных ран, — должны были случится с ней, с Галадриэль. Ей суждено носить перстень бесконечно долгую жизнь. Ей суждено освещать дорогу слабым и нуждающимся путникам в беде. Ей суждено одолеть своего злейшего врага — уничтожить Саурона. Только ей. Галадриэль!.. Нет, не суждено мне было стать великой героиней опуса о кольцах власти. Второстепенный персонаж, которому повезло очутиться в эпицентре событий — вот кем я по-настоящему являлась. — Возможно, если станет, вдруг, тебе невмоготу, я распрощаюсь с Вилья, и отдам тебе, но… Нет, Перл, покуда зло не уничтожено, ты не расстанешься с магическим кольцом. Я не могу так рисковать.        Больше мы не разговаривали об этом.        Чувства, яркие и волнующие, что растекались между нами, постепенно обратились в нерушимый целостный союз. И перстни не мешали. Мы тянулись друг к другу, любили, касались, обнимались, целовались… Мы прошли бок о бок слишком много и, постепенно, изучили всякие повадки и привычки, маленькие странности и всякие мелочи, что, неизменно, подмечали.        Вот, уже почти и год прошел, когда мы встретились посреди боя, и Саурон… Темный маг убил меня. Расцветало лето, близился любимый праздник эльфов: «Мерет Нуин Гилиат». — Пир звездного света, — рассказывал Элронд, в преддверии первой недели августа, священного месяца для Эльдар. — Он связан с самым ярким и потрясающем явлением в году. Во тьме ночной, среди нескончаемого звездного неба, видны становятся невооруженным взглядом Персеиды, метеорные потоки оставляют за собой красивый шлейф из звездной пыли. Иногда, если повезет, можно застать красочный звездопад.        Мы остановились неподалеку от воды, и, уставившись в небо, разглядели первые отблески близящегося праздника.  — Хочу я, чтобы ты увидела это чудо, и оставалась здесь, в Средиземье, до скончания веков. Думаю, что загадаю это славное желание, когда Персеиды запылают и звезды дождем посыпятся с неба.  — Люди не живут вечно, милый друг.       Я, не скрывая сожаления, вздохнула.  — Те, что не носят магические кольца, да, но ты… — Он снова прикоснулся к Нэнья, подхватив мой вздох губами, ласково прильнув в поцелуе. — Я отдам тебе Вилья, Перл, что бы ты ни говорила. Я отдам тебе свое благословение, покровительство и любовь, чтобы ты не говорила. Решим, когда. Вернем Нэнья Галадриэль, а потом… — Это бесценный дар, Элронд, — я противилась, но очень слабо, почти незаметно, ибо чувства наши, пылкие и взаимные, разрастались и уговаривали согласиться, — разве можно… — Можно, Nîn mellyn, — уверенно настаивал он, покрывая поцелуями мое лицо, — я предлагаю тебе сердце свое и руку. Вот, уже в который раз. Я прошу тебя, Перл… Окажи мне честь взять тебя в жены. «Dolen nîn o i veren!..».       Впервые, он спросил на следующее утро, полгода назад, как вернулся. И я узнала, что такое истинное обожание, непреклонное и твердое. Элронд опустился на колено, поцеловал мои руки и, вздохнув, в надежде посмотрел, тихонько прошептав: «Nador na uial nîn, ar galu nîn!.. Прими бессмертный дар, и я клянусь, мы никогда не разлучимся».  — Это желание кольца?.. — робко уточнила я, трепеща и позволяя целовать свои ладони, пылко и страстно.  — Нет, Перл, оно мое, только мое. Желание все время оставаться рядом, вверить тебе свое благословение, вверить бессмертную жизнь!.. Дарована возможность, единожды, мне, предложить, вручить бесценный дар душе и телу. Благодать свою, любовь. И я хочу… Прошу тебя, принять мое слово, мою руку, мое сердце.        О, как хотелось мне немедля согласиться, но… Не слишком ли он торопился? Не слишком ли мы были одурманены перстнями?.. Я так страшилась этой связи… Я так была напугана неожиданно свалившейся силой, что боялась, как бы Элронд, вдруг, не пожалел о принятом решении, через годы обнаружив, что я «не та». Я не Келебриан. Я человек. Я всего лишь человек… — Не торопись с ответом, — понимающе кивнув, Элронд вновь припал губами к моим пальцам, — я подожду. Сколько времени?.. Не важно. Месяц лишь мгновение для эльфа. Годы — тоже не беда. Но, Nîn mellyn, запомни, что не отступлю. Я буду спрашивать, пока ты не ответишь: согласна или нет.       Он не солгал. И терпеливо ждал. Любил меня. Дарил чудесные минуты и часы, что провели мы в ласке и объятиях. Благовоспитанный полу-эльф, верный слову. Иногда, он возвращался к разговору, уточнял, но, не получая вразумительный ответ, покорно отступал, не настаивал и ничего не требовал взамен. А я, раздумывая и погружаясь в чувства, все чаще подмечала, что, наверное, однажды, соглашусь. Когда мы снимем эти кольца, когда Галадриэль заберет Нэнья, и чувства наши, с Элрондом, вновь станут настоящими. — Неужели, снова сомневаешься, Nîn mellyn?.. — тихонько спросил он, под сенью звезд в преддверии великого светлого праздника эльфов. — Неужели, любовь моя?..       Лучистые глаза, серые, пронзительные!.. Заглядывали в душу, наполнял сердце искренней радостью. Светились любовью!.. Но, перстни…  — Я желаю стать твоей женой, милый Элронд, но… — прерывисто вздохнув, я поцеловала его руки. — Готова согласиться лишь, когда Нэнья окажется на пальце Галадриэль. А ты… Ты не передумаешь.  — Да, как же я смогу, Перл?.. — Он поглядел в глаза и лаской прикоснулся к сердцу прямо через взор свой, глубокий и пронзительный. — Я так к тебе привязан, душой и сердцем. Так много месяцев!.. Задолго до перстней и битвы при Эрегионе. Перл… Мне больно думать, что случится, когда ты снимешь Нэнья.  — Ничего. — Я уверенно выпрямилась. — Ничего, милый, не случится. Мне тяжело. Свет, яростный и могучий, покрывает мое тело и сознание уже полгода. Это долгий срок. Душа моя и сердце переполнены любовью и признанием, благодарностью, тебе, Гил-Галаду, Галадриэль, и всем эльфам в Линдоне, но…       Прикрыв глаза, я ощутила трепет между пальцами. Это было Нэнья. Оно поддерживало зов, разделяло все мои стремления. Тянулось к своей владычице, да бы наполнить силой и её душу, да бы мысленно пообещать благополучный исход будущих сражений, за Средиземье и за земли эльфов.  — Пора нам с Нэнья расставаться, — прошептала я, лаская подушечками пальцев любимое красивое лицо, радуясь, что шрамы затянулись, не осталось и следа от страшных битв, — я готова, Элронд. Я готова вернуть кольцо Галадриэль и стать твоей Maer Arrë, покуда мы позволим себе это… Это чудо.  — Позволим, Nîn mellyn!.. — Он горячо расцеловал, сначала мои щеки, потом и губы, ненавязчиво и нежно касаясь руками скул. — Скажи, ты примешь Вилья?.. Скажи, возьмешь ли ты мой дар? — Отпрянув, снова опустился на одно колено и доверчиво заглянул в глаза. — Я жажду статьи твоим Ernil Nië, Nîn mellyn. Я желаю принадлежать тебе лишь так, как может муж своей жене.  — Согласна, — мне радостно пришлось вздохнуть, поглубже, прежде чем ответить, — я приму Вилья в знак твоего покровительства и бессмертного дара. Согласна стать твоей Maer Arrë!.. Как бы это величественно не прозвучало. Я готова, милый друг, отдать тебе всю свою жизнь.  — Nedh i nath! — подскочив, Элронд улыбнулся. Счастьем просияли его чистые глаза, наполнились любовью. — Я завтра же с утра оповещу Верховного Короля. Мы все решим. Должно будет собраться, всем вместе, снова, чтобы ты в безопасности смогла вернуть Галадриэль кольцо, а я передать тебе Вилья.  — А потом?.. — дрожа и не доверяя слишком уже пронзительной и ласковой реальности, я обвила руками длинную шею.  — Потом мы, Nyellin а Ninniach hoth…как положено мужу и жене, Перл. — Элронд беззвучно сглотнул, неотрывно наблюдая за мной. — Cîn a nîn, Nîn mellyn….  Если ты позволишь, сin na nîs.       Элронд говорил очень тихо, с присущим придыханием. Всегда так было, лишь мы оставались наедине, влюбленные и счастливые. Мне казалось, очередной пылкий поцелуй нас сблизит, мы… Мы пробирались на грани, едва не скатывались вниз!..       Точнее, мы едва соприкасались, страстными пылкими объятиями преступали грань, которую Элронд беспрекословно соблюдал. В мозгу его, как будто, тотчас же срабатывал щелчок. Ловил он мои руки, прижимал к губам, переворачивался на спину и, глубоко дыша, обливал губы, гладил кончиком пальца свой выдающийся подбородок. Размышлял. Лежал смирно, пока я, горячая и покладистая, ласкала взглядом его статный профиль, подобно высеченному из камня!.. Покуда я, изнемогая и желая большего, молчаливо сглатывала все свои мечты!.. Элронд стойко выносил все наши страстные порывы.  — Мы сделаем все правильно, Nîn mellyn, — добавил он сбивчиво, беззвучно чмокнув в губы. — Cîn a nîn, моя любовь. Ничего на свете не желаю я столь сильно, как Cîn a nîn. Как бы беспокоен не был воздух, чем бы он не наполнился, я буду жаждать, в глубине души, лишь нас. На поле боя, на тропе войны, вдали от дома, вдали от тебя. Я буду мысленно хранить надежду нашей встречи. Amin mella lle. — Радостно взглянув на небо, он широко улыбнулся. — Amin mella lle, Nîn mellyn.        Красивым лунным светом озарилось лицо его, переполненное искренним счастьем, наперебой с возможностью лицезреть пир звездного света, далекий и таинственный!.. В преддверии праздника, я тоже волновалась, подозревала: долго Элронд ждать не будет. С первыми лучами солнца отправится на поклон к своему королю, опять попросит позволения. В который раз?.. Гил-Галад был ко мне чрезмерно благосклонен. Справедлив. Он не препятствовал нашей близости. Он не оспаривал чувства. Поддерживал. Элронда?.. Бесспорно. И меня — тоже. Месяцы, что мы провели в спокойной мирной жизни, затмили собой все былые страшные невзгоды. Столько радости и счастья!.. Ох, какого же это будет?.. Целую вечность?.. — Cîn a nîn, моя любовь, — ласково ответила я, тоже запрокинув голову и уставившись в бесконечное звездное небо, усыпанное блестками, яркими и далекими, едва различимыми, — amin mella lle.  

 

 

 

***

          Мы собрались под священным древом Эльдар на закате. В день света, в день памяти, в преддверии праздника жизни, пира звезд!.. Солнце, ленивое и нерасторопное, оранжево-алое, озаряло лица, а над лесом, позади, взошла бледная луна. «Предвестник торжества. Предвестник ярчайших звезд, готовых воссиять над нами!..» Элронд не скупился на слова. Делился мыслями и чувствами, покуда шли мы об руку навстречу Гил-Галаду и Галадриэль. Шли рядышком, держались за руки. В последние часы я остро ощущала Нэнья на тоненьком пальчике, прислушивалась к шепоту и звону, мысленно прощалась и благодарила за надежду и лучшую жизнь, что кольцо мне безвозмездно даровало. Силы для духовного и плотского исцеления; силы, чтобы, вопреки всему, даже настойчивой воле Саурона, остаться в Средиземье и прожить свою лучшую жизнь рядом с Элрондом.        Он выглядел уверенным. Я улыбнулась, когда мы встретились у оружейной. В свете ласкового солнышка, приветливого и прощального, готового вот-вот свалиться за гору и море, мирно заснуть!.. Элронд сменил кафтан на длинную тунику, цвета зеленеющей долины, сверху, по-привычке, набросил мантию в тон, расшитую письменами и гербами Нолдар. Он протянул мне руку, принял в свои нежные объятия, заботливо поправил чуть съехавший рукав длинного светло-зеленого платья и, ни слова не сказав, повел к старому древу. Мы разоделись в тон, как будто слышали друг друга. Я сразу догадалась — это кольца. Они нашептывали на ухо, они нас направляли. И мне это не нравилось, совсем. Если со светлой магией я и могла смириться, поддаться неощутимой энергии, то чувствам — нет.       Мерещилось, иной раз, будто мы касаемся и нежно прижимаемся, лишь потому что Нэнья шепчет Вилье, требует рукам нашим незамедлительно соприкоснуться. Конечно, зов… Он был реальным. Мы оба это понимали, поэтому, частенько, опускали руки, намеренно не поддавались!.. Элронд, сладко покрывая поцелуями мое лицо, шептал: «Это я, не Вилья». А я, восторженно вздыхая, отвечала: «Я знаю, Nîn mellyn, я всегда это знала…»       Но… Покуда он решил позвать меня в жены, получил на это разрешение у самого Верховного Короля, и был настроен решительно, я тоже привнесла свое условие. Мы избавимся от власти перстней. Я избавлюсь. Приму Вилья, раз уж Элронд просит. А потом… Мы заключим союз под сенью древнего древа Эльдар. Мы вступим в брак, что между эльфами зовут Meldia. И поклянемся в верности, любви и преданности, покуда наши бесконечно долгие жизни и души, не оставят эти нетленные губы и руки. Мы будем жить вечно, с благословения Валар, и единственной возможности эльфа, раз в жизни, вручить бесценный дар своего благословения. Элронд выбрал вверить его мне. Милый друг, он даже и не сомневался, не метался. И не думал, особо, нет. Он просто верил. Мыслил лучшими идеями. Для нас. Чисты и искренни были его помыслы, а сердце, молодое и звонкое, переполнено горячей чувственностью. Не терпелось ему все попробовать и разделить со мной. Не только жизнь. О, далеко не только нашу жизнь… Я видела, по искоркам в глазах. Я ощущала в каждом трепетном и нежно прикосновении. На линии огня, когда вокруг нас были только тени, и страх тревожил ежечасно, мы встретились, чтобы, обойдя бок о бок множество препятствии, наконец, соединиться.  — Ты готова, Nîn mellyn?..       Мы поднялись навстречу Гил-Галаду и Галадриэль. Не расцепляя плотно сжатых пальцев, об руку, прошли под сень могущественного дерева, возвышенного и святящегося золотым светом в лучах увядающего солнечного зарева. Учтиво поклонившись королю и эльфийке, я поглядела на Элронда. Недолго помолчала и, вытянув руку, тихонько прошептала:  — Да, готова.        Он сделал это нежно, пусть и в нерешительности подрагивал. Обхватил мое запястье, опустил пальчики себе на ладонь и, аккуратно потянув Нэнья, стащил со среднего пальца. Кольцо звякнуло, в последний раз коснулось бледной кожи… Я уловила отдаленное: «Прощай…». И, ощутив внезапное дуновение прохлады, лишилась незримой защиты. Ахнула, беззвучно!.. С непривычки, прижала свободную ладошку к груди и, поймав взволнованный взгляд Элронда, кивнула. Не ринулся он сразу отдавать Нэнья истинной владелице, сначала быстренько снял Вилья и, надев на выпяченный указательный пальчик, прижался губами и поцеловал.  Беззвучный вздох облегчения сорвался с губ его, сухих и мягких.        Ничего со мной не сделалось. Ничего не произошло. Ни ран, ни крови, ни, внезапного, исчезновения. Я осталась на том же месте, рядом с ним, живая и невредимая. Вилья, приятно покалывая кожу, озарил меня смирением своего обладателя, окутал безоговорочной защитой, обласкал теплом жадного прикосновения!.. Кольцо уменьшилось, пришлось мне точно по размеру и, накрепко обхватив палец, отлично село на руке. Я его даже не заметила, не ощутила!.. Расслышала отдаленный низкий звон, почувствовала легкую вибрацию. На этом все. Ничего не изменилось. Разве, что безудержная сила, бившаяся в сердце и груди последние девять месяцев, долгожданно улеглась. Я ощутила небольшую слабость, обхватила Элронда за предплечье и, вздохнув, приподняла уголки губ в расслабленной улыбке.  — Ты цела, — воодушевленно вымолвил он, подхватив за талию и повернувшись к остальным. — Перл в порядке.  Мягкие лучи закатного солнца озарили его улыбчивое лицо, ненавязчивый ветерок подхватил кудрявые волосы, а рука… Элронд протянул Нэнья, осторожно опустил на раскрытую ладонь Галадриэль.  — Благодарю, — прошептала она, в трепетном нетерпении.        Подхватила перстень, вернула на свое законное место и, прикрыв глаза, просияла радостной улыбкой искреннего счастья, которое, вопреки всем мыслимым и нет, предположениям, передалось и мне!.. И королю!.. Мы вытянули руки, шагнули навстречу и, задержав дыхание, почти одновременно, встали в небольшой кружок. Элронд отпрянул, выпустил из объятий, не стал противиться зову трех колец, а мы… Мы, втроем, переглянулись и, разделив приятные мгновения, переполненные радостью и счастьем, посмотрели, каждый на свое кольцо. Вилья, в золотой оправе, с красивым синим камнем по центру, — иногда, со стороны, казавшийся пламенным, — озарил тело мое ласковой любовью, схожей с теплыми объятиями Элронда, наполнил терпением и смирением, наряду с горячим рвением и… Желанием?.. Он это чувствовал?.. Мойславный полу-эльф.  — Это не Вилья, — прошептал Элронд, потянув подальше, вглубь размашистого золотого дерева, в то время, как Гил-Галад и Галадриэль, спустились вниз по, выточенной в камне и заросшей мхом, лестнице, — это я, Nîn mellyn.  — Это ты… — подтвердила я, расплывшись в обворожительной улыбке. — Ты здесь, рядом, и в кольце — тоже. Я… Ох, Элронд, я ощущаю тебя тут, — я прижала ладошку к сердцу, в ожидании чего-то таинственного и запретного, почти доступного нам, двоим, но, по-прежнему, неуловимого, — ты бьешься в сердце.  — Значит, убедилась, что это не ворожба?.. И выйдешь за меня? — Да, милый друг!.. Я выйду за тебя, приму твое благословение на вечную жизнь. Я останусь в Средиземье, чтобы, не только побороться за свет и справедливость, но и стать твоей Maer Arrë.        Пламенный поцелуй, в знак повиновения и безоговорочного согласия. И Вилья зашептало, зазвенело на пальчике!.. Наполнило меня неизвестной до того момента, «мужской» энергией, заставило прочувствовать своего хозяина до кончиков пальцев, до сладостной дрожи в поджилках. О, мне стало так спокойно, так прекрасно, так хорошо!.. Восторженные чувства предвкушения и незыблемой радости. Что может быть прекраснее на свете, чем вечность в Средиземье? Вдвоем?.. Я не желала вспоминать о кольцах и Сауроне, не желала думать об угрозах, орках и митриле. Ни о чем, что потревожит мой дух, наше спокойствие, нашу радость!.. Пир звездного света. Я сгорала в предвкушении!.. — Наберись терпения, Nîn mellyn. — прошептал Элронд на ушко, а я, дыша поверхностно, опустила подбородок на его плечо, ловя ресницами закатные блики, — нас ждетдолгая чарующая ночь.   

***

        Я никогда не присутствовала на праздниках эльфов. Воочию не видывала настолько нерушимой истиной красоты, в каждом взгляде, в каждом профиле, в каждом движении. Казалось, что меня окружают совершенные, остроухие, божественные создания, всюду!.. Куда ни глянь: смех, улыбки, кубки с вином, похлебка на столах, покрытых разноцветной блестящей тканью!.. На деревьях и вокруг, повсюду, порхали, словно бы по волшебству, десятки красочных переливающихся фонариков!.. Свечи вдоль длинных трапезных, прикрытые стеклянными колпаками, фитиля, факелы!.. Огонь, море света!.. А там, высоко над головой, подобно множеству позолоченных искр, сияли они: Персеиды.        Присев на край резного стула, я прислонилась к высокой спинке, распахнула глаза и, уставившись в небо, зачарованно прильнула взглядом к рассыпающимся, точно искры от костра, длинным хвостообразным звездам. Они отбрасывали огненные тени на небо, затмевали звезды, и луну!.. Свет сотен далеких светил мерк на фоне бесконечно-яркого млечного пути!.. Клянусь, мы не были на Земле, мы существовали в далекой параллельной Вселенной, где магия была реальной, и темный колдун охотился за светом, стремился одолеть добро!.. Но, даже здесь, вопреки всему живому на планете, самым немыслимым существам, когда-либо попадавшимся на глаза, мерцал и расползался призрачной дымкой, он — бесконечный Млечный Путь. И звезды, косяком, подобно стае рыб, неслись с ним рядом!..       Метеоритный дождь, вот что это было!.. Похоже, но намного ярче и насыщеннее! Бесшумно!.. Никаких звуковых волн. Ничего подобного!.. Вокруг лишь смех, расслабляющий звук арфы, сливавшиеся воедино с ненавязчивой возвышенной флейтой, нежной лютней. Вокруг лишь танцы и веселье: вино рекой, песни, радостные голоса!.. Ох, как приятно было находиться там, среди друзей, в преддверии ночи, и понимать: «Мы в безопасности». Покуда сила трех колец несет свою защиту, вдоль границ Линдона, и дальше, по лесным опушкам и каменистым берегам, нам незачем страшиться будущего. А настоящее… Оно прекрасно!..       Ведомая тенями, — нет, не призрачными и мрачными, а, самыми, что ни на есть, светлыми и глубокими, заполнявшими вдали ступени, что вели к заводи, — я подхватила подол платья, беззвучно сбежала вниз, и, покружив на месте, остановилась. В темноте, сокрытая от всяких глаз, родных и незнакомых, я прильнула руками к деревянной беседке, украшенной искусной резьбой, потрогала пальцами выпуклые вставки!.. Обвила пальчиками длинные листья, поглаживая Вилья и улыбаясь. Хорошая ночь, чудесный праздник!..  — Задумала спрятаться здесь?..       Элронд спустился следом. Наверное, заметил, как ушла. Я усмехнулась. Разумеется, он постоянно, коли мог, бродил по всюду тенью. Мы были вместе, если выдавалось время, и был свободен Nîn mellyn от повседневных дел.  — Нет, здесь лучше видно небо! — Я взмахнула ладошкой, в полумраке разглядев бокалы у него в руках. — Ты только посмотри! Я никогда не видела ничего подобного, Элронд!.. Это… У меня не хватает слов, чтобы описать всюкрасоту. Никто не сможет, ни в стихах, ни в красках!.. Никто не опишет всполохи на небе, разноцветные и яркие!.. Они, будто вспыхивают, нарастают, едва не заполняют все небо над головой, а потом, медленно затухают!.. Скажи, это планета ваша вертится? Или же, раз в год, Персеиды сами возвращаются?.. Играют в вышине, гоняются за своимихвостами, неуловимые и далекие, но, в то же время, близкие и притягательные!.. — У тебя получилось описать, душа моя, — подметил Элронд, звонко опустив два кубка на скамью в беседке, доверху обросшую плющом. — Ты очаровательна. И это я, как ни старался, не смог воспеть твою глубокую прелесть в стихах своих. Прости, Nîn mellyn, у меня скверно вышло. — Ты что-то написал?..        Оторвалась я тотчас же от неба, явила взор свой, доблестный и ясный, заглянув любимому в глаза, а он… Стоял рядышком, смотрел нежно с присущей любовью. И Вилья было не причем!.. Ох, как же я могла, однажды, думать, сомневаться, будто бы кольцо способно нас заставить полюбить?.. Покуда знала, всегда знала — это были мы. С первого прикосновения под древом Эльдар.  — Пытался, но…  

Среди замысловатых рифм сплетая узы,

Я постигал свою судьбу.

Незримой поступью, обузой, тянулся к свету твоему —

Всего лишь тенью, мимолетной, покуда не познал одну

Слепую истину однажды: «Я встретил, вдруг, свою жену».

 

Сравнима ты была с опасной незыблемой красой зари,

Подобно Лютиэн прекрасной, имела схожие черты:

Ты танцевала, но не на лугу, а в сердце, отважно ты бросалась в бой

А я, с покорной трепетной надеждой, тебя хранил, там, за спиной.

 

Мне в радость эта славная награда: заботливых речей и рук твоих,

И поцелуев…

Cîn a nîn.

 

И гордость, всякий раз, мое переполняет сердце, когда ты бьешься на мечах!..

Смотрю в глаза твои, а вижу сердце. Тону я сладостных очах.

Любовь твоя мне люба больше, чем яркий солнечный восход.

И новый день пусть светит ярче, покуда я у твоих ног.

 

Губами припадаю к пальцам, клоню колено на лету,

Люблю тебя без всякой фальши, и восхваляю красоту,

Твою, подобно радостной истоме, душа моя не помнит тьмы

Покуда мы с тобой, на воле, ты даришь все безумные мечты.

 

О, Nîn mellyn, пока нам светит солнце, позволь держать тебя в своих руках,

Клянусь, что не угаснет это чувство вовсе!..

И имя твое на моих устах.

        Я приоткрыла рот и, шумно выдохнув, поджала пальчик к груди. Смотрела Элронду в глаза и не двигалась. Сраженная, ошеломленная, гордая!.. Мне не хватило слов и фраз, чтобы связать воедино всю палитру красочных чувств, что, немедля, разрослись во мне до совершенно невероятных размеров!.. И целого мира мало. Вечности!.. Вилья зазвенело на руке, буквально подтолкнуло навстречу, в ласковые и желанные объятия!.. Вобрала я воздух губами, прильнула пальцами к щекам его и, совладав с порывом расцеловать, немедля, прошептала: — Это поразительно, благодарю, ты… — Сравнения — не сильная моя сторона, но, в остальном… — Стих замечательный, правда, — я расплылась в улыбке, обхватив Элронда за плечо свободной рукой, вторую же вручила в приоткрытую ладонь, что ласково, всего мгновение назад, погладила по щеке, — ты замечательный. Я тебя люблю. Потанцуй со мной.        Откуда бы взялась во мне незыблемая прыть?.. Кольцо питалось силой, что распространяло Нэнья, безудержной и неутомимой силой света. Я ощущала на кончиках пальцев. Я ловила губами!.. Прикасалась ресницами!.. И, все, к незыблемому свету. Таинственному миру, неведомому никому из нас!..  — Конечно, Nîn mellyn, — довольный, он осторожно опустил руку на талию и, подвинувшись ближе, поцеловал в межбровье, — это эльфы любят — танцевать с дамой сердца под открытым небом в праздник чистого звездного света. Он прямо над нами, Перл. И он велик. Источает мудрость и венчает нас. В это мгновение.  — Знаешь, в моем мире не бывает эльфов. Там и мужей достойных нет, а здесь… Вы все, через одного, прекрасны и воинственны.  — Пусть мой мир теперь станет твоим домом, Перл. Прошу, не забывай, что ты дала свое согласие. Мы обвенчаемся. Гил-Галад не возражает. А больше мне и спрашивать некого.  — И когда же?.. — Я обвела тягучим взглядом любимые черты, в полумраке и отблесках первых фейерверков, острые, едва не из камня выточенные. — Когда ты сделаешь меня женой своей?..       Мне не терпелось вкусить прелести замужней жизни, но, приятнее всего, был сам обряд. Я ничего о нем не слышала, не знала!.. Интересно, как эльфы женятся?.. Как они…       Высоко, над нами, взорвался красочный и громкий фейерверк. Засмотревшись, я высоко вздернула подбородок, а когда, вновь, опустила, скользнула носом по щеке Элронда. Внезапно, мы подвинулись ближе. Ни миллиметра между нами. Прижалась я грудью к его груди, опустила ладошку на плечо и, с озорством нахмурив брови, повторила, чуть изменив вопрос: — Скажи мне, Элронд, после нашего венчания, мне будет позволительно касаться твоих распрекраснейших ушей?..  — Да, Nîn mellyn. Ушей, разумеется. — Он рассмеялся, приглушенно добавив: — Ушей, шеи, плеч и всего остального.       Я вспыхнула. Мгновенно. И Вилья, задрожав, окропился синенькими мерцающими пятнышками. Что это он сказал сейчас?.. Я не ослышалась?.. Разве?.. У меня отпала челюсть, руки мигом вспотели, и пальцы… Я смущено опустила голову и, поймав глазами очередной залп, что дали снизу, со стороны Серых Гавань, неглубоко вздохнула.  — Я спрошу разрешения, Nîn mellyn. Это важно, иначе и не будет. Все, что между нами, в первый раз, обсуждается. Хорошо?..       Наверное, он заметил мою странную реакцию, на, казалось бы, обыденную вещь. Поцелуи, ласки, прикосновения между мужем и женой. Разве, это не нормально?.. Мы провели рядышком почти десять месяцев. И ни разу. Ни единого раза!.. Он ко мне не прикоснулся. Нигде, ниже плеч. Разве, что, всего пару раз обнял за талию, и то спросил сначала. Целомудрие эльфов, а, в особенности, моего любимого полу-эльфа, никогда не переступало дозволенных границ. Учтивые и галантные, грациозные воители и романтичные писатели, поэты, музыканты, мастера по дереву… Казалось, этот чудный и опасный мир не может поразить меня больше, но он смог!.. Что случится между нами, когда мы станем мужем и женой?.. Вопрос, насущный и важный. Он встал комом в горле. Я едва проглотила!.. Как это происходит у эльфов?.. Мне даже некого спросить!.. И дураку понятно, что почти как у людей, но… О, боже, я не была девственницей. Я знала все о близости между мужчиной и женщиной, но, в ту самую секунду, когда Элронд, впервые, обмолвился об этом, я запаниковала!.. Никогда не думала о… Плотская близость, так они это называют?.. Любовь?.. Плотская любовь. Точно. Элронд говорил, однажды, я плохо слушала. Вот, чем отличается его желание от дружеских порывов. Эльфы на целуются в засос даже с самыми верными друзьями. И, тем более, не делят с ними свое ложе. — Да, милый Элронд, — я безоговорочно согласилась, доверяя ему все на свете, от решения взять в жены до собственной жизни, — я тоже спрошу, если ты не против.  — Хорошо, Nîn mellyn. — Он улыбнулся и, вновь прижавшись лбом к моим волосам, тихонько рассмеялся —над нами, не иначе!.. — Договорились, моя любовь. — Поцеловал в кончик носа, совсем тихо прошептав: — Договорились.        Меня бросило в дрожь от низкого хриплого голоса. Нет! Он никогда ещё не говорил со мной так… Слова тянулись, тон менялся, руки чуть сильнее сжимали талию и пальцы. Мы танцевали. Оба, двигались медленно с закрытыми глазами. Одни. Среди пышных кустов и непроходимого вьюна. Фейерверки разрывались над нами, забивали уши, заставляли, иногда, невольно вздрагивать, но… Мы думали лишь об одном, и слушали друг друга: дыхание, сердцебиение, прикосновения, тяжесть его пальцев на моей талии; дыхание, сбивчивое и горячее, на щеке и в опасной близости у острого уха. Ох, мне следовало не вспоминать, позабыть об этом!.. Но… Все, о чем, — прознала наперед, — я буду думать ближайшие недели перед таинством венчания — это наши губы в страстных поцелуях, и мягкая перина подо мной.  — Договорились, — прошептал я, вторя его трепетным словам, — договорились, Nîn mellyn.