Милый друг

      Обвал отрезал путь. Назад вернуться не могли, да и не хотелось. Шли теперь только вперед. Куда?.. Неизвестно. Дурин много не болтал. Пораженный гибелью отца и падением Кхазад-Дума, брел молча. Я тоже не разговаривала. Элронд, замыкавший нашу троицу, с факелом двигался где-то сзади. Все мы были раздавлены и опустошены, каждый по-своему. Измотаны.        Я, лишившись всех возможных сил, долго шла на автомате. Просто перебирала ногами, бездумно погружаясь в отрешенное состояние. Жар отступил. На смену невыносимому зною пришел первый пронзительный холод. Одежда отсырела. Насквозь пропитанный потом кафтан, влажный и тяжелый, неприятно прилипал к телу и не позволял согреться. Вот так и шла. Жалась, обхватывала себя руками, дрожала от промозглого ветра и пыталась не упасть.        Отдохнули мы недолго. Сели на холодные плиты, расположились поблизости, но, в то же время, и на расстоянии друг от друга. Прикрыв глаза и закутавшись в накидку, — хорошо, что сохранила и не сорвала тогда, Элронд оказался прав, — я слышала, как спутники негромко говорят, но не встревала. — Не могу поверить, что наш великий город, наше царство, пало всего за считанные часы!..        Дурин так и шел с короной в руках. Шел и молча пялился себе под ноги. А, когда присел, звонко опустил зубчатый венец на пол. Я услышала приглушенный лязг, но глаз не открыла. — Это был длительный процесс, друг мой, — отозвался Элронд, вложив в голос все свои сожаления и скорбь, — копали вы слишком глубоко. Жадность погубила твоего отца наравне с кольцом. — Он никогда не отличался жадностью! Наоборот!.. — Темная сила пробудила в нем сокрытие черты, соблазнила богатством и напускным могуществом. — Послышалась возня. — Никто не виноват.  — Перл предупреждала. Я не слушал.  — Никто бы не захотел узнать истину. Особенно, настолько болезненную, что и представлять страшно. Твой народ падет. Не думаю, что я бы поступил иначе.        Мне стало вновь не по себе, ведь правду Элронду я не сказала. Ни о своих видениях, ни о падении Эрегиона. Я промолчала. Считай, что солгала?.. Но, что бы он исправил? Один?.. Без войска, на пути у армии Адара?.. Ничего. К чему напрасные тревоги, если ни к чему хорошему не приведет?.. Вздохнув, я поджала ноги и приоткрыла глаза.       Не могла заснуть, слушая тревожные речи.  — Куда же мой народ теперь отправиться? — Дурин сокрушался.        Сидел чуть дальше у стены, но я отчетливо различала горе и отчаяние, не только в голосе, но и в лице, угрюмом и грязном. Жалость, прятавшаяся в груди, на этот раз вырвалась наружу. Припомнив мертвые тела, огненного демона и гибель короля, я проглотила ком, немедля подкативший к горлу. Насильно заставила себя успокоиться. Истари пропал. В сердце горы всё сгорело!.. Все погибли, кто не успел выбраться.  — Теперь ты король, друг. И тебе решать — куда вести свой народ.        Элронд говорил медленно. Расслабленно сидел у стены поблизости, — примерно, в двух шагах, — и, глубоко дыша, смотрел на Дурина. В свете единственного факела, что они оставили напротив, черты лица его особо и не выделялись. Элронд сидел в пол оборота, едва ли не спиной. И все, что я видела — это грязные кудрявые волосы, сбившиеся на лоб и виски.  — Какой же из меня король?! — в сердцах воскликнул гном, схватив корону и потеребив в руках. — Балрог занял гору. От него нам ни за что не избавиться. Я не знаю, что делать, друг. Я… Во мне пока нет сил браться за правление.  — Все изменится, когда мы выберемся отсюда и ты встретишься с семьей.  — Хвала Аулэ, что они живы! Что они вышли раньше и не попали под обвал, иначе… — Не стоит думать, что бы было, — Элронд повернулся и теперь сидел боком, опустив локти на подогнутые колени, — ничего не вернуть, ничего не исправить. Отдохните, ты и Перл. А я подумаю. — Над чем? — тихо спросил Дурин, а потом прикрыл глаза.  — Как выбраться отсюда, разумеется. Мой дом в опасности, как и твой сегодня. Надобно бежать, торопиться назад.        «В самое пекло…» — подумалось мне в полудреме.        Закрыла веки, расслабленно вздохнула, а там… Усталость накатила и взяла свое. Я постепенно засыпала. — Об этом не тревожься. Знаю путь, — заверил Дурин, но я услышала откуда-то издалека. — Отдохну и покажу. Вскоре, все мы выберемся отсюда.  

***

        Как оказалось, уже на следующее утро, «вскоре» — это, может, никогда. А, еще, это — «не знаю», «возможно, нам сюда», «ой, здесь обрыв» и «мы ходим по кругу».        Дурин заплутал в своих же пещерах, которые, как говорил, знает на зубок. Бродили мы бесцельно, мне казалось, целый день, покуда не наткнулись на очередной заваленный проход. Расстроенно пнув камень, гном запрокинул голову, уставился в потолок, низкий и влажный, — мы с Элрондом, последние часы, шли сгорбившись, — и, выругавшись на своем языке, поманил рукой назад. — Сколько нам еще вот так ходить? — устало спросила я, изнемогая от голода и жажды.  — Не знаю. Здесь должны быть ворота на южную сторону, но, они, как видите, завалены. Не знаю, кто это сделал, может, и отец!.. — Дурин, расстроенный очередной неудачей, быстро зашагал в обратную сторону.  — Сколько времени мы здесь?..  — Приблизительно, сутки, или двое, — отозвался Элронд, всматриваясь под ноги.        Грязь, камни, сточные воды!.. Двигались мы гуськом по маленькому и неудобному проходу, ровно до тех пор, пока не вышли в основной туннель.  Я, выпрямившись и размяв хрустящую шею, растерянно огляделась. Куда ни глянь: тьма и сырость. Куда ни глянь: мох и скалы! Туннели, пещеры, тайные ходы! Мы осмотрели с десяток, не меньше. Но, ни один не привел к цели. Усталые и безрадостные, двигались рядышком по очередному проходу.  — Воздух здесь, не такой спертый, что скажите? — негромко хохотнул Дурин, попытавшись разрядить напряженную обстановку.        Элронд улыбнулся и кивнул, ну, а я, насупившись, лишь изобразила некое подобие улыбки.  — Слышите?.. — внезапно переполошился полу-эльф.  — Нет.       Я пожала плечами.  — Вода… — прижав ладонь к стене, Элронд пригляделся, посветив факелом вперед. — Туда, идем!        Одно лишь слово, и я встрепенулась, ринулась за ними по проходу, радостно предвкушая.        «О, только бы это была пресная вода!.. Только бы!..»       Сбылись надежды и мольбы! Едва лишь повернули за угол, а там!..  — Это горный родник! — воскликнул Дурин, незамедлительно припав на колени и напившись как следует.  — Не могу поверить!..       Элронд благородно пропустил вперед, а я, отблагодарив улыбкой, лучезарной и счастливой, опустилась на корточки. Подхватила ладонями воду, поднесла к губам!.. Сладкая, свежая, пресная вода. О, тогда я поклялась, что никогда не пробовала ничего вкуснее!.. Напилась вдоволь, покуда позволял желудок, потом умыла руки и лицо.        Подумать только, насколько же мало нужно для счастья!..       Заночевали там, поблизости. Решили, что, покуда встанем, сразу же попьем еще, насытимся перед долгой изнурительной дорогой.  — Отведать бы теперь сало!.. — мечтательно протянул Дурин, подготовившись ко сну.       Не успел договорить, как сразу захрапел. На весь туннель. Усмехнувшись, Элронд плотно закутался в свою сухую накидку и, прикрыв глаза, решил внезапно, отдохнуть. Что до меня, то дикий храп не позволял уснуть. Сидела я, угрюмо пялясь в одну точку, усталая, вся в ссадинах. Глядела на «чужие» руки, терпеливо вычищала грязь из-под ногтей. И думала об Истари. Грустила. Даже немного поплакала, беззвучно и совсем тихо. А, когда вовсе выбилась из сил, разозлилась. «Да, сколько можно?!». Вытянула ногу, лягнула Дурина в бок, а тот, внезапно, замолчав, перевернулся набок.        Тишина. О, боги! Неужели?! — Я не скажу, — шутливо прошептал Элронд, приоткрыв один глаз.  — Надеюсь.       Забавно вышло. Жаль, только, что смеялись мы не часто.        Проснулись и выдвинулись дальше, далеко-далеко от пресного источника, единственного, что подвернулся на пути. Шли изнурительно долго. Почти не отдыхали. Разве, что, дремали еще пару раз. Не знали, день сейчас, а, может, ночь? — Сколько мы идем? — устало выпалила я, медленно шагнув в очередную тесную пещеру.  — По ощущениям, дня три или четыре, — протянул Элронд.       А Дурин добавил: — Здесь стены толще, и не такие влажные. Боюсь, что без воды останемся сегодня.  — И снова без еды, — пробурчала я, испытывая легкое головокружение, — не могу больше, Дурин! Где же выход?!        Понемногу у меня сдавали нервы. Если Элронд прав, и мы двигаемся три дня или того больше, шансов нет. Мы заблудились! Новоиспеченный гномий король потерялся в своих же пещерах! Как это возможно?!  — Здесь мы никогда не ходили, — честно признался Дурин, прижимая к груди несчастную зубчатую корону, — боюсь, что… — Мы выйдем, — заверил Элронд, поймав мой напряженный взгляд, — обещаю. — Он повернулся к другу, осветив проход факелом. — Решили, так пойдем сюда.        Я ничего не ответила. Скрестила руки на груди и недовольно прошла дальше, первопроходцем, так сказать! Повсюду сырость, плесень, мох и… Почувствовав неладное, я вытянула руки и прижала ко влажной скале. Что же это?.. Откуда ни возьмись, земля под нами, вместе с мелкими камнями, завибрировала. Сперва, неощутимо, почти неуловимо!.. А потом!..  — Уходите оттуда, скорее!        Я схватила Элронда за руку, утянула в проход. И, как раз вовремя! За мгновение до страшного обвала! Камни посыпались, стены заходили ходуном! Втроем, мы отбежали поглубже в туннель, прикрыли лица, закашлялись от, мигом вставшей, пыли. Зато живые. Целые и невредимые.  — Теперь у нас нет выбора, — протянул Дурин, оглянувшись на завал, — идем вперед. — Куда уж тут…       Не успела вымолвить, как расслышала прерывистый шум, становившийся все ближе и ближе!.. С каждой секундой! То ли писк, то ли крылья!.. Не соображая, что несется, я всмотрелась в кромешную тьму. Попыталась различить безликие тени. Напрасно!.. Ничего не видно! Только шум усиливался!..  — Что это? — испуганно выпалила я, отступив поближе к остальным.  — Возможно, ветер?..  — Нет, — Элронд осветил проход, вытянув факел, — это не ветер, это…       Летучие мыши!       Взвизгнув, я наклонилась и закрыла лицо руками. Рой летучих мышей, видимо, испуганных камнепадом, сорвался с насиженного места и обрушился волной на нас!..  — Нет, уберите это!.. — завопила я, в ужасе подпрыгивая на одном месте. — Это отвратительно!..       Цепкие крохотные лапы хватали за волосы, царапали руки, тянули за одежду!.. Повсюду и везде! Ужасные создания ночи! Боже, я терпеть не могла мышей, в любом виде, тем более летучих!.. — Спокойно, это просто…        Краем глаза увидав спасительный свет, я отбежала подальше к разваленным камням, позабыла и о пыли, плотной завесой вставшей между нами. Вдохнула и, кашлянув, вновь прижала рукав кафтана к лицу. Рой разлетелся благодаря Элронду. Он умело распугал уродливых созданий огнем, обернулся и договорил: — Это всего лишь летучие мыши.  — Господи, это было ужасно!.. — отчаянно протерев щеки и лоб, я обернулась вокруг, пристально приглядываясь.  — «Господи»? — переспросил Дурин, усмехнувшись. — Что это еще за «Господи»?.. Господин какой-то?       Я ничего не сказала. В расстроенных чувствах опять закашляла, на этот раз дольше и громче. — Полагаю, что это божество, — ответил Элронд, умный и рассудительный, — из мира, откуда Перл попала в Средиземье.  — Странное имя для Высшего. — Не более, чем Аулэ, — раздраженно выпалила я, выбившись вперед и направившись по туннелю. — Или Манвэ. — Куда ты? — крикнул Дурин.  — Разве, не понятно? — Я оглянулась и вытянула руки, обозначая стороны. — Там — завал, а здесь одна дорога.  — Подожди. Не торопись.        Элронд направился за мной, но я не остановилась. Устала!.. Я выбилась из сил! Грязная, голодная, продрогшая!.. Туннелям нет конца и края! Нет света, нет воды, нет ничего!.. Кроме всяких тварей, например, летучих!.. Мне хотелось кричать от досады! Хотелось колотить стены, брыкаться и ругаться!..       Истари пропал! Возможно, он умер!.. Куда же мне податься, если это так? Ведь только он знал путь. Он видел дорогу!..       Ох, и долго же я шла, в измученных чувствах, вся, как на иголках! Вся, едва живая! В желудке урчало, икры ломило, стопы немели!.. Шла молча. Не отвечала, даже когда спрашивали. А, когда свернула, за очередным поворотом, встала, как вкопанная. Тупик! Я уперлась взглядом в стену!.. В самую настоящую, твердую и холодную!.. — Что это?.. — протянул Дурин из-за спины.  — Полагаю, что, стена! — воскликнула я, ударив сапогом по неприступной скале. — Это — чертова стена!.. — Чертова?..  — Не вздумай даже спрашивать, что это такое!  — Ладно…       Я поставила руки в боки, попыталась отдышаться и сообразить, но никак не могла. Стена. Мы уперлись в стену. Это был единственный проход, который завалило!.. Назад не выбраться, а впереди?.. Скала. Все верно! Непробиваемая, черт ее возьми, скала!.. — Дурин?.. — Элронд обратился к другу. — Погоди, дай подумать.        Ох, нет, это мне хотелось высказать все, что думаю! Но, благо, сдержалась, ибо столько неприличных слов, внезапно, появилось в голове!.. Слов, гному неизвестных, да и мне, — до поры, до времени, — тоже, но, зато, каких насыщенных и колоритных!..  — Мы пропали, — прошептала я, обернувшись и поглядев на своих спутников. — Мы здесь погибнем… — Глупости, Перл, успокойся, — попросил Дурин, зажмурившись и стукнув себя по лбу, — дай подумать!..       Элронд, видимо, распознавав отчаяние в моих словах, которое и не собиралась скрывать, поднял факел выше. А следом, поглядев наверх, подметил: — Там свет, посмотрите.        И правда, отдаленный солнечный свет. Значит, день сейчас, не ночь. Какая радость, что мы знаем! Вот, только, как это поможет?!  — Точно! — воскликнул гном, и в глазах его будто лампочка зажглась. — Здесь веет свежим воздухом, чуешь?        Он поглядел на друга. Тот кивнул. А я, раздосадованная и злая, осведомилась: — Может, быть, и мне расскажите?..  — Вентиляционные ходы, — Дурин ткнул пальцем вверх, — туннель этот не спроста замурован. Здесь циркулирует воздух. До того, как проход позади завалило, ветер разгонялся и, под напором специально вырытых проходов, наверху, поступал в гору.  — Считаешь, сможем влезть и проползти?.. — Я в недоумении уставилась ввысь, но ничего не разглядела, разве что блеклую полоску света.  — А чего нет?.. — гном усмехнулся и рухнул на пол, почесав свою длинную бороду. — Ну, к примеру, как мы взберемся по скале?       Я уставилась на Дурина, высоко приподняв брови, когда услышала: — Найдем лазейку, но, только, когда хорошенько отдохнем. — Ты ляжешь спать?.. — Конечно! — Гном хмыкнул и, аккуратно положив корону рядышком, забросил короткие руки за голову.       Совсем не волновался! Лежал себе, мирно вытянув ноги, в то время, как я с ума сходила, в панике соображая, как же быть, что сделать, чтобы выбраться оттуда!.. — Дурин прав, Перл, — размеренным тоном согласился Элронд, поддержав безумный план своего закадычного друга, — вам лучше всего выспаться.  — И ты туда же?  — Сядь, посиди, — с небольшим нажимом в голосе, предложил он, махнув рукой на пол, наверняка, ледяной, — вытяни ноги и успокойся.  — Но…       Элронд заглянул в глаза настойчивым взглядом, таким, что спорить сразу расхотелось. Уверенный и непоколебимый, точно там, на мосту, когда схватил и спрятал от огня, он выпрямился и, подняв факел высоко над головой, подметил:  — Мы выберемся. Все будет хорошо, веришь? — Да.       Я неохотно качнула головой и, поспешно отвернувшись, расслышала за спиной: — Иногда, лучшие решения приходят сразу, но, прежде чем хвататься, неплохо бы поразмышлять. Мне. А вам, выспаться.  — Хорошо.       Вздохнув, я прикрыла глаз и медленно прижалась лбом к прохладной стене. Больше ничего не говорила, и старалась ни о чем не думать. Корила себя за чрезмерную вспыльчивость. Наверное, от голода и жажды, разум мой немного помутился.  — Извини, — прошептала я, обратившись к Дурину, — не знаю, что нашло… — Голод и жажда, — гном немедля подтвердил мои слова, — не бери в голову. Это ерунда.        Правда?.. Захотелось сразу же спросить, но я сдержалась. Плотно стиснула челюсть, прижала кончик языка к нёбу, и медленно скользнув на мокрый пол, подтянула колени к груди.   

***

        Не прошло и десяти минут, как я, закутавшись в накидку, снова попыталась согреться. Не получилось. Несмотря на все попытки, кафтан, — уже который день и ночь, я не считала, — оставался влажным. Среди тяжелых сырых стен, да в нескончаемом мраке, куда лишь иногда протискивалось солнце, и то на высоте, едва доступной взору, просохнуть было невозможно. Ох, как бы иронично это не прозвучало, но мне очень не хватало пламени костра, жареного мяса и воды. Мы ничего не ели. Почти не пили. Мало спали. Слонялись по бесконечному туннелю, в поисках спасения, пути!.. Но, тут наткнулись на глухую стену! Больше некуда идти, разве, что, лезть — наверх. Дурин упомянул про вентиляционные ходы. Безумная идея! Просто нереальная!.. Что же, попытка не пытка!.. Вот, только сразу же, как отдохнем и восстановим силы. Ну, конечно.  — Факел скоро прогорит, — вполголоса подметил Элронд, опустившись по левую сторону.        А Дурин, не успев прикрыть глаза, снова захрапел. Громко и протяжно, что я, вздрогнув, едва не простонала, с досадой осознав: сон будет, но не скоро.  — Останемся в темноте?       Элронд хмыкнул, склонив голову к своим коленям.  — Да, если план Дурина провалится, придется двигаться на ощупь.        Меня немного напугали эти тихие, казалось, насквозь пропитанные смирением, слова. Не желала я и дня прозябать в стенах, толстых и высоких! Не желала и мириться с этим. Отказывалась верить. Знала, вопреки всему, жизнь моя вот так не оборвется. Иначе, в чем же смысл? Зачем я «здесь», покуда суждено приветствовать кончину посреди промозглого туннеля? Обидно медленно скончаться от голода и тьмы, когда едва ли выбралась из пекла! Удрала на полусогнутых ногах. Выжила!.. — Как ты, Перл? Усмирила пыл? — как-то уж совсем тихо спросил Элронд, устроившись в одной позе, почти не двигаясь.  — Да, — так же негромко отозвалась я, не ощущая больше, ни злости, ни гнева.        Решила поберечь силы. Плевать. Что бы там ни было, когда проснусь. Если, разумеется, засну вовсе!..  — А голова прошла?       Мельком поглядел полу-эльф на место у волос, где зияла запекшаяся ссадина. Возможно, к тому времени, уже и синяк подлил.  — Да, саднит иногда, но терпимо. Ничего не тревожит. Разве, что, холод, голод, страхи!..       Не хотелось мне делиться переживаниями, но…. В пустоте и темноте, посреди «незнамо где», в глубинах Мглистых гор, я чувствовала себя настолько уязвимой и одинокой!.. Пусть, в компании гнома и полу-эльфа, пусть и под какой-то защитой!.. Но… Ох, в последнее время, я так часто употребляла это «но», в мыслях и речи. Повсюду!..  — Ответь, Элронд, неужели ты совсем не устаешь? — Почти нет.  — И не стареешь?       Конечно, знала я ответы, на все эти вопросы, но… Да, опять вклинилось это крохотное слово, будь оно неладно! — Нет. — Полу-эльф улыбнулся и продолжил: — Эльфы могут постареть, от печали и горестей. Эльфы могут умереть, если тоска и боль душевная превозмогают веру. Однажды, вдоволь побродив по свету и насмотревшись воин, эльф может попросту разочароваться в жизни, уйти подальше в лес, и мирно умереть — заснуть. От старости или болезни мы не угасаем. А, вот, от меча, стрелы, кинжала — запросто.        Я слушала. С неподдельным интересом всматривалась в его лицо, расслабленное и выточенное, словно из камня. Скулы высокие и угловатые, нос прямой, без единой горбинки, чуть закругленный на кончике, наверное, гладкий, как и щеки, и лоб… Ох. Бесшумно сглотнув, я призадумалась — откуда, вдруг, взялись все эти мысли?.. Как умудрилась, разглядеть отточенные плавные черты посреди окутавшего мрака?.. «Запомнила. Закрою глаза, увижу сразу, все до мельчайшей детали!..»       Странно. Непривычно. Нежеланно.  — А мы, люди, молоды так мало лет!.. — вскользь пробормотала я, но глаз не отвела.        Подумаешь, и что?.. Да, пялюсь на него во мраке. Кто же видит?..       «Эльфы зорко смотрят в темноту».       Внезапно, вспыхнув, я отвела взор, припомнив: глаз — цепкий, слух — чуткий. Но Элронд ничего не заметил, или же достойно умолчал.  — Тем ценнее жизнь, — мирно подметил он.       Сидел спокойно, пока я ёрзала на месте, взволнованно перебирала края накидки. За время, что мы говорили, Дурин медленно уронил голову набок и перестал храпеть. В пещере воцарилась оглушающая тьма. Иногда, вдалеке, слышались обрывистые звуки. Капли медленно стекали с потолка и падали на камни.  — Мне страшно, — слова невольно вспорхнули с языка. — Страшно, поэтому и злюсь.        Я не хотела жаловаться. Боялась показаться трусихой. Сидела в тупике, глядела на стену перед нами. Прохода дальше нет. Разве, что брести назад. А там, над головой, лишь узкие шахты и расселены. Как здесь не испугаться?..  — Нет сил реветь, но… Мне очень страшно.       Элронд вздохнул, очень медленно и глубоко. Я буквально почувствовала, как грудь его налилась кислородом, поднялась высоко-высоко, а потом, незаметно, опустилась. Мы сидели рядом, соприкасались плечами. Наверное, даже слишком близко, ни как обычно, на расстоянии руки, поэтому любое движение, — будь то, вздох, дрожь, учащенное дыхание, — ощущалось, как собственное.  — Однажды, мы с Дурином, попали в переплет. Судьба распорядилась так, что мы вдвоем оказались, в одно время, в нужном месте. — Элронд прижался затылком к стене, чуть запрокинув голову. — Я шел тропой лесной в Эрегион, лет сорок тому назад. Шел неспешно, как обычно и делают эльфы, прогулки с нами могут занимать часы и дни. — Он усмехнулся, вспоминая. — Так вот, тем вечером, как солнце село, не успел я пройти и треть пути, как услыхал дикие вопли. То был Дурин, конечно. Один на один с тремя горными троллями. Иногда они спускаются с холмов в леса, охотятся за дичью, орками, но очень редко попадаются гномы, особенно, принцы.        Представив столь занятную картину, я сама не заметила, как улыбнулась, а Элронд продолжал: — Схватили они Дурина за ногу, выхватили топор, будто тот совсем ничего не весил, и, отбросив как игрушку, чуть не попали в меня. Конечно, я заинтересовался, что это творится. Приблизился к высоким кустам, а там!.. — Он приглушенно рассмеялся. — Там увидал беспомощного гнома, бьющего руками и висящего вниз головой. Пытался он освободится, только тщетно. Один держал за ногу, второй вытаскивал резак, а третий уже готовился разжечь костер и поджарить принца на ужин. Дожидаться развязки, я, конечно же, не стал. Выхватил свой меч, бесшумно подбежал к одному, самому здоровому из троллей и, пронзив острием сухожилия на стопах, освободил Дурина.  — А дальше? — заинтригованно спросила я, когда Элронд замолчал.   — Дальше? — Короткие завитки на лбу и висках дрогнули, когда полу-эльф отпрянул от стены и повернулся ко мне. — Я спас его, конечно. Разделался с двумя троллями. Так и зародилась наша дружба, Перл. — Пожав плечами, он добавил: — Я рассказал это, чтобы ты поняла: мы выберемся, втроем. Ты не одна. Нечего бояться.        Я улыбнулась шире, подметив, как мило с его стороны, вот так умело подбодрить. Не всякий сможет. Но и далеко не каждого я стану слушать. Даже в Средиземье. Даже посреди горы. Пускай, затерянная, но не одинокая. Больше, нет.  — Однажды, Истари чертил руны на дереве. Я подошла и спросила, что это значит. А он ответил — это руна Перт, «таинственная и незнакомая». Тогда Нори и дала мне имя. Перл.  — Выходит, ты не знаешь свое настоящее?..  — Нет.       Призадумавшись ненадолго, Элронд покусал губу. А потом сказал, спокойно и медленно: — Pella. — Никогда не слышала это слово на языке эльфов. — Это означает — жемчужина.        Я улыбнулась шире. Нет, скорее, просияла. И одернула себя, мигом изменившись. Сдержанно кивнула, опустив глаза на подогнутые пальцы.  — Cenin quenië «Perl», — чуть слышно добавил Элронд, пока я пристально смотрела на свои ладони. — Мы выберемся, не трясись. Всегда, даже самый непроглядный мрак, рассеивается. И снова светит солнце.  — Не понимаю, день сейчас или ночь? Солнце светит, там, наверху?.. Сколько времени мы здесь? — Пришлось вздохнуть поглубже, чтобы совладать с волнением и трепетом, которые незамедлительно проснулись в сердце, не моем, но… — Хотелось бы увидеть свет. Рада тому, что больше не слышно Балрога. Но… Ох, я слишком много говорю это слово!..        Между нами повисла напряженная пауза. Точнее, это между мной и Элрондом, в одну сторону. О чем он размышлял в ту самую минуту, я и понятия не имела. Зато, точно знала, что сказать, раз уж разговор наш, постепенно, зашел не в то русло, откуда начали. — Спасибо, что спас на мосту, что вернулся, — тихо отблагодарила я. — Спасибо, что швырнула камень в орка и предупредила, — не думая, ответил он. — Ты и без меня бы защитился. — Конечно, но ты не осталась в стороне, проявила мужество. Я ценю это.       Мы снова замолчали. Слушали обрывистые звуки капель, что ровно падали на камни. Смотрели вперед. Пялились встену, непроходимую и непролазную. На первый взгляд, разумеется, ведь договорились, что попробуем, сразу же, как отдохнем. Вот только, я и по сию минуту не сомкнула глаз. Сидела, прижавшись коленями к груди, приятно разговаривала с полу-эльфом, страшась теперь не холода, и не голода, не огня и не ночного демона, а собственных эмоций.  — Так поступают друзья, — внезапно, вымолвила я, потирая ладони.  — Nai, yá nánëlye Mellon nin. — Nórenyë.       Я улыбнулась. Не смогла сдержаться и, поймав задорный взгляд, рассмеялась. Отлично! Это прозвучало очень хорошо, ибо, мысленно, я уже давно называла Элронда, Дурина и остальных, своими друзьями.  — Вообще, эльфы и, — Элронд прижал ладонь к своей груди, — и полу-эльфы, дружат вечно. Для нас слово — Mellon, означает куда больше, чем для гномов и людей. В первую очередь, это верность обещаниям. Если ты мой друг, чтобы ни случилось, мы останемся друзьями. — Даже, если тьма придет в мое сердце? Или я столкнусь с ней, как Галадриэль?.. — Конечно, — вздохнув, Элронд смахнул челку со лба, — послушай, я наполовину человек, как бы это ни звучало. И, многие сотни лет, тысячелетия, Галадриэль была и остается моим лучшим другом. Да, я не согласен с решением надеть кольцо. Да, меня не радует, что сердце ее растопило зло, коварное и несокрушимое. Она сама пожелала быть обманутой. Она сама позволила тьме случится. И это только её выбор. — Он глубоко вздохнул. — Но, нет, любовь моя к Галадриэль свята, непоколебима, точно и дружба наша.  — Как удивительно, — вымолвила я, восторженно выслушав пылкую речь, — вы с Галадриэль отличаетесь от остальных.  — Чем же? — Тот мир, откуда я пришла, кажется, знает об эльфах, и представляет вас, всех, до единого, изысканными, медленными, возвышенными созданиями света. А в тебе столько людских чувств, понятных мне!..  — Полу-эльф, — Элронд слушал и улыбался, — помнишь, да?.. — Да…       И вновь мы рассмеялись, немногим громче и беспечнее. Посмотрели друг на друга, совсем недолго, ибо я поспешно отвела взгляд. Не могла поверить, что сидим, вот так вот, просто, в тупике, среди промозглой пещеры, и разговариваем о какой-то ерунде!.. Хотя, быть может, это и было самое подходящее место и время, да бы отвлечься, осознать: я не одна, и он не один. Теплее стало?.. Да! От единой мысли! Вздохнув прерывисто, я понадеялась, что и ему — тоже.       «Mellon nin…»  — Покоя не давала эта фраза.        Я дернула плечами, лишь бы успокоиться и перестать дрожать. От холода ли?.. Кто знает!.. Но мы, вдвоем, посреди пещеры, пережив страшное бегство, общались просто и непринужденно, будто бы знакомы много лет!.. Человек «из неоткуда» и полу-эльф из Средиземья.  — Твое отражение, Перл.       О, нет! Знала я, предвидела, что он спросит. Однажды. Но не была готова разговаривать об этом, впрочем, как и вспоминать. Болезненное чувство тотчас же впилось в «чужое» сердце. Я понимала, что никогда не стану прежней. Там, посреди Средиземья — никогда.  — Сколько тебе людских лет? — Достаточно, чтобы не говорить, — пробормотала я, ощутив румянец, выступивший на лице.        Мне было холодно? Или же давно согрелась, поддаваясь всем своим эмоциям? Сгорбившись, я вскользь потрогала кончиками пальцев свои щеки и лоб. И, правда, горячие! А руки — ледяные. Как странно… — Все в порядке?        Ну, конечно, он заметил, ибо видел в темноте не хуже, чем при свете дня: зорко и четко. И, если мне видны были черты: нос, скулы и подбородок, Элронд подмечал детали, вплоть до румянца на щеках и родинок на «ее» шее. Смотрел и видел не меня — Эльину. Мимолетная мысль впилась иголкой в сердце. Тоже — не мое. И радость, что, всего мгновение назад, казалось, полностью наполняла душу, улетучилась. Я потускнела, осунулась и, разочарованно вздохнув, поняла: «Не я ему, вдруг, стала другом, а «она», Эльина»! Легкий укол зависти пронзил насквозь. Незаметно попал точно в цель. Я никогда не стану настоящей Перл в чужом теле. Кто не посмотрит, будет видеть лишь «ее». Вот так, всего в одно мгновение, «прикрытие», которому так долго радовалось, обратилось в зло, помеху!.. Но, на пути чего?.. Внезапной дружбы?.. Вспомнились мне и слова «кольца», о тайных помыслах, сокрытых от меня!..       «Нет, не может того быть!..» — Перл? Ты слышишь?        Все это время, что я пыталась разобраться в себе, Элронд молчаливо наблюдал. Сидел рядом, поджав губы. Видимо, заметил — что-то не так. Но не решился выяснять. Спросил негромко, снова повторил: «В чем дело?» А я, теперь, не знала, что сказать.  — Здесь невозможно спать, — расстроенно пробормотала я, расправив накидку и привстав, — сыро, холодно и…  — У тебя холодные руки, — согласился Элронд, обхватив пальцами мою ладонь.  Или не мою?..  — Кафтан так и не высох, — скомкано вымолвила я, испытав прилив неведомого чувства.       Хотела выхватить руку, но, почему-то, не сделала это. У него были теплые длинные пальцы, гладкие и мягкие. Жаль, мы сидели в темноте, где невозможно рассмотреть, насколько они длинные. Но я запомнила. Отчетливо могла представить, аккуратные красивые руки, с короткими здоровыми ногтями.        «Пальцы пианиста», — подумалось мне.         Очередное слово из далекого «настоящего»?.. Пианино — музыкальный инструмент. В Средиземье были арфы, трубы, лютни, флейты… А рояля — нет.  — В пещерах сыро, одежда не просохнет, пока не выберемся, — поведал Элронд то, что я и так знала. — Отдыхай, mellon nin, я, хоть и полу-эльф, но разговоры вести могу без умолку, хоть целый день, ночь, еще один день.        Смотрел он на «нее», но видел ли меня? Что говорить, когда и я сама, иной раз, забывала, что это не моя внешность. Я не Эльина. Перл!.. — Я Перл, — беззвучно вымолвили губы.       А Элронд, выпустив ладонь, легонько подтолкнул плечом, похлопав следом.  — Ложись, ведь, все же, лучше, чем на холодном и мокром полу.         Мне показалось, или он, действительно, мгновение назад, предложил прилечь на свое плечо?..       «Не тебе, а «ей». — Что? — Наверное, поймав мой недоуменный взгляд, он решил спросить: — Или друзья так не делают? У тебя, там, откуда ты родом?        И правильно сделал, потому что именно тогда я поняла, что сужу поступки Элронда, как и остальных, по своим «канонам», по устоям, тем, что помнила из далекой, едва не прошлой, жизни!  — Спасибо, — с теплотой прошептала я, тронутая заботой, пусть и мимолетной, но такой значительной.        Он сделал это по зову сердца. Предложил погреться. И только. Мне следовало пересмотреть свои давно сформировавшиеся «мысли». Прекратить видеть то, чего нет. Мы подружились — это хорошо. А все свои эмоции, не нужные и невостребованные, убрать куда-подальше.        Элронд всегда, с того самого момента, как мы познакомились, оставался честным полу-эльфом, верным королю, друзьям и своему слову. С чего же, вдруг, не доверять?        Неловко было мне, как ни крути, впервые прикасаться к Элронду. Да и к любому из мужчин на свете, даже к эльфу или полу-эльфу. Неспешно опустив голову, я робко прижалась щекой к теплому кафтану и, обхватив себя руками, — боже упаси, ненароком, обнять его, — закрыла глаза. Странные ощущения тотчас разнеслись по телу. Напомнили колкие мурашки, но не от страха, как обычно, а от радости. Уютно стало и приятно, когда ладонь его, подобно облаку, совсем невесомая, заботливо накрыла шерстяной накидкой, и плавно опустилась на мое предплечье.        Чем пахнут эльфы? Или полу-эльфы?.. О, я узнала, что ни чем. Мы долго удирали от Балрога, бежали по грязным подземельям; нас окутывали пыль, песок и сажа!.. Уверена была, что от меня несло не розовой водой, отнюдь!.. Но Элронд! Он ни чем не пах. Казался свежим, словно полчаса назад помылся.  — Что ты видела, когда дотронулась до кольца? — тихо спросил он, и я почувствовала теплое дыхание на щеке, испытав при этом трепет, неведомый прежде.  — Прошу, Элронд. Я хочу сегодня видеть только добрые сны. Давай, забудем об этом.  — Хорошо.       Он не настаивал. Сидел неподвижно, словно и не живой вовсе! Грудь каменная, плечо горячее. Дыхание, глубокое и размеренное, и сердцебиение, спокойное и гулкое. Да, прикрыв веки и прислушавшись, я отчетливо различила биение его сердца.        «Почему так хорошо и спокойно?..»        О, неожиданно, мне стало слишком хорошо. Опасно хорошо!.. Непозволительно!.. И я, вопреки собственным словам, позволила себе прочувствовать, исцелиться. С наслаждением согревшись, довольно скоро задремала. И видела лишь самые чистые и приятные сны, впервые за последние месяцы.