Милый друг

      Не видали мы больше орков. Шли спокойно, все четыре дня, и спали мирно, все четыре ночи. Отошли от тракта, на восток, как можно дальше. Элронд, между делом, объявил, что нам осталось вдвое меньше, чем рассчитывали. Примерно десять лиг. В пути, при свете солнца, беглым шагом, от силы день или два. Но, вот незадача. Впереди показались те самые болота, которые мы с Эльвигом, недели три назад, решили обойти по основной дороге, куда теперь, как ни крути, вернуться не могли.  — Что будем делать? — уточнила я, присев на пригорке и вытянув ноги.        Ступни натерла, и колени разболелись. Мы слишком много двигались, мало отдыхали. Хорошенько выспаться на твердой почве было невозможно. Я часто просыпалась, опасалась шорохов и хруста веток. Знала, Элронд не спит. Разве, что, иногда дремлет. Он слушает и видит больше, чем мои глаза и уши!.. Но, все равно, засыпая, прижимала кинжал поближе к кафтану, чтобы, в случае беды, скорей отбиться, спасти собственную жизнь! — Обойдем другой тропой, — ответил Элронд, задумчиво осматривая топи, — здесь могут обитать чудовища, подобно тем, что одолели ваших воинов, когда мы встретились впервые. Не желаю проверять.  — Что за тропа? — настороженно спросила Нори. — И что за чудовище вы видели?.. — в нетерпении добавила Поппи, разглядывая камыши и водные лилии.        Красивые!.. Глаз не оторвать! Хрупкие бледно-розовые лепестки дрожали на солнце, нежились на теплом ветру. Я тоже засмотрелась на великолепные цветы, но трогать не осмелилась. Мало ли что выпрыгнет из трясины!.. Мне вполне хватило тварей с жалом и здоровой многоножки со щупальцами!..  — Зайдем с севера. — Элронд отбросил волосы со лба и указал направо.       В трепете замер, всматриваясь вдаль. — Вот в этот темный лес?.. — негромко уточнила я, уставившись на иссохшие ветви давно мертвых деревьев, облепивших тропу со всех сторон.        Подобные картинки я встречала только в «мультиках»!.. Вот оно, очередное странное слово из прошлого!.. «Нарисованные люди двигаются, точно мы, в реальности». Я тряхнула головой, на мгновение оцепенев в ужасе.  — Он лишь на вид предостерегает. Скорее, даже орков, нежели людей или эльфов. Этот лес, — Элронд глубоко вздохнул, — живой.  — Что значит «живой» ?.. — переспросила я, когда он, уверенной походкой, направился к тропе. — Элронд?.. — Если повезет, мы встретим стражей леса, — вдохновленно вымолвил полу-эльф через плечо, словно очарованный возможностью пройти через страшнейшие «врата», что на меня навеивали жуть.        Я не шелохнулась.  — Идем, — поторопил Элронд, обернувшись, — здесь нечего бояться! Я писал о них, однажды. — Он замер у высоких высохших веток, дотянулся до одной и погладил. — И это были мои лучшие стихи.  — Ты, что, эльфийский писарь?.. — удивилась я, недоверчиво приблизившись и скользнув взглядом по его длинным красивым пальцам, нежно касавшимся изогнутых ветвей.  — Пишу речи для Верховного Короля. Иногда, стихи.       Я подивилась, ведь он не боялся. Ничего, что мне вселяло страх. Стоял, с восторгом осматривал давно мертвое дерево, корявое и высохшее, без единого листа!.. — Я слыхал о древних древах, но воочию не видел. А этот ствол, — Элронд заинтригованно указал на выступавшие здоровенные корни, — здесь появился, может быть, одним из первых. Невероятная могучая сила сокрыта в недрах этого дерева. Ощущаю пальцами.        Затаив дыхание, я, вдруг, подметила, что радость его, искренняя и чистая, невольно передалась мне. Сердце затрепетало, руки задрожали. Вытянув ладонь, я коснулась мертвого дерева, но, к сожалению, ничего не почувствовала. Я не была эльфом. А деревья с людьми не разговаривают.  — Это потрясающе, — обернувшись, Элронд просиял, — мы пойдем этой тропой. И через два дня выйдем к северным вратам Кхазад-Дума.        Впервые я увидела его таким: спокойным и радостным. Морщины, что, почти все время, заполняли лоб, рассеялись; лицо очистилось от мрачных дум; глаза, серые и пронзительные, искрились светом, они отражали закатные лучи, переливались, точно самоцветы!.. Открытие явилось мне. Тот «самый» Элронд, о котором говорила Галадриэль, на время показался. И на сердце стало жарко. И так приятно!.. Я сама не поняла, что приключилось. Но, вот эта перемена… Она сыграла тонко струнами моей души. Наполнила мысли радостью и неподдельным спокойствием. Верой!.. И доверием.  — Живой лес?.. — выпалила Поппи, запрокинув голову и осматривая длинные корявые ветви прямо над нами.        А я тихонько пробормотала: — Энты?.. — Ты знаешь? — Элронд оторвал восторженный взгляд от леса и посмотрел на меня глазами зеркальными и лучистыми. — Слышала о пастырях? Стражах леса? Говорят, они ходят. И кроны их растут до неба. Касаются облаков… — На мгновение, он призадумался, и поделился с нами небольшой историей, первой, но не последней: — На заре лет, задолго до пробуждения перворожденных эльфов, и, тем более, людей, создал Аулэ гномов из земли и камня. Скрыл сие творение ото всех в Арде, даже от Илуватара. Но отец всего живого видел, слышал, знал, обо всём, что делается на Земле. Пришел к Аулэ, смиловался над ним и велел детям его застыть на множество веков до пробуждения нас, истинных, первородных эльфов. Тогда, прознав о тайне Аулэ, Йаванна, матерь леса и всех растений, всех цветов, всей красоты, что люба сердцам эльфов, вознегодовала, опасаясь, как бы гномы, пробудившись, не смели с корнем все ее любимые творения. Отправилась с просьбой она. И Манве пообещал: «Проснутся вместе с эльфами и гномами великие пастыри деревьев, произрастут до неба, начнут бродить среди лесов и защищать твои деревья!..» — Элронд улыбнулся, зачарованно разглядывая деревья. — Так в Арду, в наш мир, пришли Энты.       Я слушала. Не в силах ничего сказать, тоже улыбалась. Ловила всякое мгновение, чудесное и радостное, наполнившее душу теплотой. Стояли мы, впятером, на закате, в свете красных солнечных лучей. Слушали Элронда, возбужденно внимая каждому слову!.. Тем славным вечером, он оказался сказочником. Поведал нам чудесную историю, растроганно взирая на предка двух гигантских деревьев: Тельперион и Лаурелин. Древа высших Валар. Бессмертных покровителей всего живого на земле. — Слагают старшие легенды о двух старейших древах, что, давным-давно светили в Валиноре, земле Валар, богов. Галадриэль знавала это место. Я же никогда там не был. — Элронд рассказывал и прикасался к длинным веткам, скользил пальцами по белоснежной, будто выточенной, коре, гладкой, без единой трещины. — Однажды, Моргот оставил Мир без света. Наслал Унголиату, здоровенную паучиху, которая, разинув рот, сожрала оба древа. И в мире воцарилась тьма. Ничего не было видно! Не смогла Йаванна исцелить великие творения. Тогда, Телперион дал единственный серебряный цветок, и обратился Луной, а Лаурелин — тоже единственный золотой плод, обратился Солнцем. Так и появился свет. — Считала я, всему виной лишь Сильмарилли… — Великие камни, созданные Феанором, были утрачены. Безвозвратно, ибо жгли они руки грешникам!.. Маэдрос бросился с камнем в огненную пропасть. А Маглор со своим — в море. — Элронд повернулся к солнцу, поймал лицом закатные лучи. И постоял недолго, тяжело вздыхая. — Мне кажется, что это дерево здесь ровно с тех времен, когда земля лишь пробуждалась. Оно нашептывает о былом могуществе деревьев, о свободе и безопасности.       Завидев тени на его лице, я попыталась оттянуть момент, когда очарование погаснет. Спросила тихо, чуть дыша: — Я слышала, что сильмарилла было три. А ты назвал лишь два. Что стало с третьим?..       Элронд улыбнулся шире. — А третий сохранила моя мать.       Я ничего не знала. И не помнила об этом. — Эльвинг, было ее имя. И плодом истинной неподдельной любви она явилась в мир наш. Прародители: Берен, честнейший благороднейший муж, и Лютиэн, прекраснейшая из эльфов! Галадриэль, пусть освещает Арду и по сие мгновение, является ярчайшей красоты звездой эпохи, уступала Лютиэн во всем. — Наш рассказчик неглубоко вздохнул. — Когда отец мой, Эарендиль, поплыл к Валинору, на Гавани Сириона, где мы жили, напали Феаноринги. В поисках последнего сильмарилла, они кромсали все, что видели. Убивали без разбору. Мать моя бросилась в воду. Обратилась она птицей с помощью Улмо, и упорхнула. Вместе с сильмариллом. Я не знаю, что случилось после, но, однажды слышал, будто бы они с отцом встретились. Но вернуться не сумели. Много сотен лет прошло, — Элронд вздохнул, и губы его растянула грустная улыбка, а взгляд омрачили легкие, но, наверное, не самые приятные воспоминания, — несколько тысяч, а я и по сей день не знаю, выбрались они или нет. Когда-то Келебримбор говорил, — он посмотрел на первые сияющие звезды, — видите, вон она, самая яркая звезда Гиль-Эстель.       Я поглядела и кивнула. Действительно, горит и светит холодным светом. Почти одна в ещё закатном небе.  — Однажды он сказал, что отец вознесся на небо в виде этой звезды, вместе с третьим сильмариллем. Поэтому я могу обратиться к нему, когда пожелаю. — Ты веришь в это?.. — ахнув, вымолвила Поппи.       А Нори, рассмеявшись, добавила: — Так, сколько тебе лет?  — Возможно, несколько тысяч, — Элронд тихо посмеялся, но мне запомнилось его лицо: опять спокойное и расслабленное, — или чуть больше. — Обалдеть!.. — протянула Поппи, рассмеявшись. — Не может быть, чтобы кто-то жил так долго!..  — Я и не долгожитель. По меркам эльфов, а, особенно, в сравнении с Кирданом, молодостью дышит душа моя. — Для нас, обычных смертных, это больше, чем жизнь, — пробормотала я, — а ты отличный рассказчик.        Мы обменялись любезными улыбками: человек и полу-эльф. Потом, растроганно вздохнув, я ещё долго думала о родителях Элронда, сильмариллах, солнце и луне; о таинственном лесе и энтах; о древах высших и Валар. Предания казались сказкой, нереальным вымыслом — не более. Да, это было так, но… Ведь, и мои рассказы, как очнулась посреди лесов в чужом теле выглядели так же нереально, как и слова Элронда. Вот, только это были его родители. Он точно знал, что все случилось. Помнил, как все было на самом деле. А я?.. Я ничего не знала, кроме своих чувств, что в смятении метались возле сердца и касались самых тайных уголков души. Рассказ Элронда что-то пробудил. Неизведанное и чарующее, то, с чем я отравилась по той самой тропе, когда солнце село, и все легенды были рассказаны.     

***

    — Можешь показать, как защищаться этим? — спросила я на следующее утро, как только мы проснулись и позавтракали свежим мясом.       Вытащила свой кинжал и протянула Элронду.        Он оказался прав, в ночи нас не тревожили кошмары, а лес, при свете дня, казался самым, что ни на есть, живым и безопасным. Сам воздух здесь был полностью пропитан свежестью. Пышная зелень разрасталась на деревьях и кустах. Кроны не мешали свету пробиваться и освещать листья таинственными зеленовато-желтыми пятнами.  — Откуда это? — поинтересовался Элронд, повертев в руках драгоценные ножны, украшенные самоцветами всех цветов радуги.  — Одолжила в оружейной у Эльвига.  — Украла, — заключил он, усмехнувшись.  — Нет, взяла на время, — выпалила я, выхватив свое оружие и снова повторив: — Так, ты покажешь, как могу вот этим защититься?.. Все равно нам делать нечего по вечерам. Да и не спится. Ни тебе, ни мне.        Он посмотрел лукаво, исподлобья. С минуту помолчал, приглядываясь и раздумывая о чем-то, а, следом, согласился.  — Ладно. Покажу. Но не с настоящими клинками.        Элронд вскочил с места, порыскал взглядом по округе и, обнаружив, что искал, схватил две небольшие палки.  — Спрячь кинжал, он не понадобится, — бегло заявил он, протянув один из ровных гладеньких сучков.  — Будем пробовать на этом?.. — Я удивилась.  — А ты желаешь обучаться на клинках? Жаждешь, раньше времени, познать болезненность удара? Настоящего заточенного лезвия?..       Элронд прав. А я, сперва, не сообразила.  — Да, пожалуй… — и спрятала кинжал подальше за пояс кафтана. — Верно. Лучше на палках.        Схватив свою, я выпрямилась, изогнув брови в ожидании намека, слов, действий. Но Элронд помолчал. Стоял рядом, ждал чего-то. Наблюдал.  — Сначала выпрямись, и помни, коли хочешь одолеть врага, бей четко и уверенно, одним ударом. Направляй всю силу в локоть. — Он согнул свою руку и ткнул пальцем чуть выше запястья. — Когда заносишь клинок, не меч, — это важно, запомни, — вся основная мощь идет отсюда. Чем крепче ты держишь рукоять, чем отчетливее видишь точку, куда вопьется лезвие, тем четче будет удар, и тем больше вероятности, что ты убьешь врага.        «Убью?..»       Я никогда и никого не убивала. Не стреляла и, что уж точно, не резала кинжалами, ножом!.. Я никогда не нуждалась ни в одном из навыков, которым обучилась в Средиземье всего за несколько месяцев: ездить верхом, быстро бегать, теперь и биться на клинках.  — Лезвие у кинжала тоньше и острее, нежели у меча. Поэтому он легче. И в руке сидит хорошо, — продолжил Элронд, слегка наклонившись вперед и выставив руку с палкой, демонстрируя оборонительную позу. — Если позади опасности нет, лучше выжидать таким образом. И следить. — Запястье его грациозно вращалось, зрачки сузились, сосредоточились на моей палке. — Если враг безоружен, всего-то и нужно, — мгновение, и он сорвался с места, ловко обхватил за талию и, прижав локоть к груди, ткнул сучком прямо в горло. — обхватить за шею и, стиснув горло, вспороть глотку.        Я и ахнуть не успела, как проворно Элронд провернул захват. Он просто испарился. Отвлек внимание. Потом схватил и стиснул. Прижал спиной к своей груди. «Теплые нежные руки», — тогда подумалось мне. Прежде чем, мирное дыхание опалило щеку, и я услышала тихое: — Ты мертва.        Мы разошлись. Элронд, столь же быстро, как и появился, отпрянул назад. Выпрямился и, вздохнув, повел бровями.  — Так, ты воин или писарь? Эльфов обучают всяким мастерствам? — поинтересовалась я, пытаясь повторить тот самый трюк с запястьем, но палка только выпала из рук.  — Скажи мне ты, провидица. Кто я?       Наблюдая за моими несуразными попытками, он ответственно стоял напротив, и ничего не предпринимал. Догадывалась я — его забавят мои неуклюжесть и неопытность. Ну, что же, пусть смотрит.  — Ты сын двух полу-эльфов. У тебя был брат близнец. Это все, что мне известно.  — Ты видишь прошлое обрывисто?        Я оглянулась и, помахав проснувшимся мохноногам, — Истари давно не спал, с забавой наблюдая за нами, — ответила: — Видения приходят выборочно. Жаль, с ними нет навыков. Иначе бы я научилась хотя бы верно наносить удар.        Элронд посмотрел свысока.  — Я сын морехода. Много времени провел в Серых Гаванях, занимаясь ремеслом. Вскоре стал церемониймейстером, вестником Верховного Короля. Писарем. Там подхватил и меч.  — Много же сотен лет ты учился! Поэтому, умен и ловок. Я же ни дня не пробовала.  — Сегодня, чем не первый раз?       Неужели, ему, правда, было интересно показать, научить, продемонстрировать?.. Хотелось верить, что хрупкая дружба, едва зародившееся между нами, положит начало плодотворному сотрудничеству. И, однажды, приведет туда, где быть мне должно.  — Держи запястье ровно, — посоветовал Элронд, помогая правильно «настроить» руку, — вот так, — кивнул, отняв ладони и внимательно оглядывая локоть, — со временем, привыкнешь, всякий раз, когда вытаскиваешь кинжал, ставить руку правильно. На все требуется время.  — Куда же бить, если, например, у меня нет времени на постановку удара? — спросила я, ворочая запястьем, опять же, не «моим». — Что, если уже завтра я столкнусь с угрозой? — Если это будет орк, то бей сюда, — Элронд указал тупым концом палки себе в горло, в место, чуть выше кадыка и ближе к челюсти, — а, если человек, надежнее всего ударить в челюсть тут, — он плавно перенес руку и, приподняв подбородок, показал место прямо под ним. — Но, всегда, если позволяет время, лучше в глаза. Это ослепит противника. Но, только, если он один, разумеется. Клинок так просто из глазниц не вытащишь. Придется попотеть.  — Ясно.        Вздохнув, я поняла, что ученица из меня ужасная. Если и смогу что-нибудь запомнить, то, уж точно, не за день и не за два. Не было во мне «огонька», должной грациозности и проворности, чтобы, подобно эльфу, рубить орков направо и налево.  — Вечером попробуем ещё, — вдруг пообещал Элронд, и душа моя встрепенулась, — сейчас пора идти.  — Правда?! — воскликнула я, отбросив надоедливые волосы с лица. — Покажешь ещё раз?.. — Покажу.        Он угловато улыбнулся, но в глаза не посмотрел. Интересно, о чем думал? О чем размышлял, пока шел себе спокойно к пепелищу, на ходу веля спутникам подниматься.        И не обманул. Мы попробовали. Снова. Тем же вечером, когда Нори и Поппи, вдоволь наевшись ягод, уселись и стали любезными зрителями в бесконечном спектакле: как правильно ударить врага, чтобы он наверняка умер, при том не выронив ветвь, да не вывихнув запястье. Элронд был очень гибким и быстрым, ловким и терпеливым. Повезло, что предложил. Не отмахнулся. Я с благодарностью смотрела, училась, наблюдала, покуда солнце не село. В свете желто-красного костра, мне было сложно разглядеть и уследить за вездесущим полу-эльфом!.. То тут, то там!.. Уж слишком резво он перемещался по небольшой поляне.  — Теперь, хотя бы, сможешь правильно держать кинжал и бить, — заключил он, когда мы, улыбнувшись, переглянулись.        Элронду понравилась разминка. Выглядел он бодрым и сильным. Хотя, нет, больше воодушевленным. Ещё бы! До Кхазад-Дума оставалось пол дня пути. Ох, я так рассчитывала, Элронд передумает! И не оставит нас в пещерах гномов! Но спросить, опять же, не решилась. Подумала: «Подожду, сама увижу, что решит». Так и поступила. Ни о чем не спрашивала. Только думала в ночное время, перед сном. Да, надеялась.  — И не страшны станут орки. — Меня страшит сейчас другое, — вслух вымолвила я свои же мысли, о которых предпочла бы вновь не говорить.  — И что же?         Элронд уселся у костра. Я опустилась рядом.  — Это, — ни в коем случае не желая обсуждать свои истинные тревоги, тем более с ним, я указала на кольцо. — Боюсь того, что грянет сразу же, как Саурон раздаст их людям.  — Ты тоже чувствуешь, что в них сокрыто зло.        Нет, Элронд не спросил, он был уверен. И снова прав. Мы оба знали.  — Да, но не во всех. Ты… Поверь, в трех, что носят эльфы, нет ни толики коварства. Саурон, возможно, и не слышал об их существовании.  — Не властен я принять, ни их красоту, ни их силы, ни их видения. Для меня это подобно сговору с самим Сауроном. Галадриэль позволила тьме случиться с ней, потом и с остальными эльфами в Линдоне. Наш Верховный Король, поддавшись искушению, надел кольцо на палец. Так, что же будет с человеком?.. — Элронд посмотрел мне в глаза, и я увидела: от былой радости не осталось и следа. Он снова был угрюм и мрачен. — Это катастрофа. Галадриэль, ослепленная гордостью, сама привезла древнее зло в Средиземье. И теперь мы пожинаем сгнившие плоды.  — Она полюбила… — Любви нет места среди коварства и тьмы, Перл, — настойчиво возразил Элронд, — Любовь ко злу — это искушение. Галадриэль столкнулась с тьмой, с мрачнейшей тенью, за которой столько сотен лет гонялась. И перегнала! Позволила всему, что есть сейчас, случится. Причиной тому стала не любовь. Только лишь гордыня и его коварство.        Я помолчала, прислушалась к словам, в которых… Да, я разглядела смысл, и даже согласилась, но… — Ты судишь столь предвзято, обобщаешь. Я думаю, что в дарах, которые создал Келебримбор для эльфов, нет ничего дурного. Скорее, даже и не думаю, а знаю. Саурон, в обличии Халбранда, к ним не прикасался. Он не шептал свои заклятия, не привносил в митриль свои темные чары, и никого не околдовывал. Металлом поделился ты. Галадриэль пожертвовала свой клинок, что дорог был ей, как воспоминание. — Элронд повернулся, поглядел недоуменным взглядом, до сих пор не доверяя всем моими рассказам. — Дурин вручил тебе митриль в знак вашей дружбы. Почему бы, тогда, из напитанного добрыми помыслами, кусочка, не получились и добрые… перстни?..        Я заменила слово на другое, замерла… Но ничего не случилось. Мы по-прежнему сидели рядышком. Элронд, глубоко дыша, смотрел на меня не моргая. Я же, раздумывая над тем, что вспомнила, все больше убеждалась — я права! Кольцо Галадриэль, как и остальные два, что носят верные друзья Элронда — дар, спасение во мраке. Вскоре, он и сам поймет, узнает.  — Ты видела это?.. То, о чем сказала? Иначе и не представляю, как могла узнать!..       Элронд поражено посмотрел. Хотя, скорее, и не отрывал чистых изумленных глаз от моего лица. Тогда, возможно, и поверил?.. Тогда, возможно, и узнал, что мне даровано великое благословение?.. Идти нам вместе до победного конца?..  — Я увидела, только что, впервые. Видения приходят сами. Я это не контролирую.  — Что ты такое?.. — шепотом спросил полу-эльф, сглотнув, да столь рьяно, что кадык отчетливо дернулся.  — Это мне и предстоит узнать.        Я поднялась, зевнув. Устало потянулась. Пошла поближе к мохноножкам, туда, где бросила поклажу и оставила накидку. Три шага или десять, но, все это время, отчетливо ощущала — Элронд смотрит. Он не отводит глаз, настороженных и изумленных. Поверил ли?.. Я понадеялась, что да. И, засыпая, поджимая ноги, верила, что не останусь в Кхазад-Думе навсегда.   

***

        Тем утром, мы отдыхали дольше, чем обычно. Удивительно, но Элронд не поднял ни свет, ни заря, позволил отоспаться перед финальным рывком. До Кхазад-Дума всего несколько часов пути, мы будем у ворот засветло, если повезет.  — Добрый воин, — послышался негромкий голос Истари, — могу я попросить тебя о помощи?       Я повернулась, сонно потерев глаза. Увидела: колдун подошел к Элронду со своей изогнутой ветвью. Встал рядом, — были они одного роста, — посмотрел неловко, переминаясь с пятки на стопу. Настолько нерешительный, но столь великодушный. Обратился он к полу-эльфу, вручив толстую палку. А тот, приподняв неровно вычерченные брови, поглядел изумленно. — Ищу я посох, — продолжил Истари, поглядывая исподлобья, — как думаешь, это может стать посохом?..  — Я никогда не обращал внимания… — протянул Элронд, выхватив палку и внимательно осмотрев, погладив пальцами изогнутое основание, потом и ствол. — Это не просто палка, это могучее дерево… Чувствую, что корни его уходят глубоко под землю, к истокам жизни!.. Где ты взял это?       Элронд поглядел на Истари, а тот лишь пожал плечами.  — Поднял, пока бежал из темницы. Сам не ведаю, почему, но она пришла мне в руки.  — Возможно, это судьба, — полу-эльф улыбнулся, и лицо его приобрело крайне заинтригованное выражение, — и, да, из этой твердой древесины вполне может получиться достойный посох.  — Поможешь сделать? — Истари в надежде посмотрел на Элронда. — Помогу, — спокойно отозвался он, и у меня на сердце снова потеплело. — Спокойно собирайся в путь.        Я улыбнулась, но ничего не сказала. Сделала вид, что не заметила, не услышала. Отвернулась к мохноногам, которые едва проснулись. Велела поскорее собираться в путь, а сама, краем глаза, наблюдала, как Элронд, усевшись на бревно, принялся строгать витиеватую палку. Вытащил тоненький клинок, погладил руками, да занялся выравнивать неровности. Кто бы мог подумать!        Схватился за работу, когда нам надобно идти. И кому пообещал управиться?.. Истари, которому не верил и не доверял в начале нашего пути. Я не могла не улыбаться, потому что видела добро в Элронде, точно и в Истари, в Нори и Поппи. Что бы ни было, насколько бы тяжелым не казался путь, а дороги опасными, добро, что теплилось внутри, не угасало. Это было важно. Ни в коем случае не потерять искру тепла, что зародилось между нами.  — Что это он делает? — спросила Поппи, напившись воды и подхватив подолом длинной юбки.  — Помогает Истари, — прошептала Нори, тоже наблюдая и улыбаясь, — разве, не видишь!.. — С чего бы мне видеть! — обиженно воскликнула Поппи, насупившись. — Он точит ветку. Ту, что Истари носил! Возможно, она станет посохом, который друг искал.  — Посохом?..       Я не встревала. Сидела тихонько. Смотрела и думала: «Что будет к ночи, когда прибудем к гномам?..» Оставит ли он нас?.. Оставит?.. — Держи! — велел Элронд, не больше часа минуло, как сел он за работу. — И глянь, подходит?       Я видела издалека, не подходила близко, боялась проявить свой интерес. Ни то, чтобы стеснялась, вовсе нет!.. Просто, нечто, там, внутри, под чужой кожей, без конца елозило, и сердце трепетало. Я не имела никакого отношения к этим рукам и лицу, но, невольно запертая в теле, ощущала все, подобно собственной, уже такой далекой, оболочке. Не нравились мне эти ощущения, впрочем, как и предчувствия.  — Это… Это, на вид, подходит. — Истари схватил палку, поднял руки над головой, и принялся разглядывать. — Чудесная работа. Гладкие и вовсе не шероховатые изгибы. Благодарю тебя. — Он поклонился, радостный. А издали привиделось, словно замерцал в свете пробившегося солнца.       Я выпрямилась, тоже разглядывая, теперь, уже, не ветвь, а самый настоящий посох. Длинный и витиеватый, он толстым стеблем простирался вверх, медленно сужаясь. А там, на вершине, походил на небольшой изогнутый сосуд, в котором, — взять на глаз, — чего-то не хватало.       Элронд поработал на славу. С уважением отнесся к палке. Обыкновенной на вид, но, как оказалось, важной для Истари.        Поклонился полу-эльф волшебнику, спрятал маленький клинок за пазуху и, отвернувшись, поймал ветер. Я увидела, как волосы его взметнулись, следом и накидка. Потом и сама почувствовала дуновение, горячее и незнакомое!.. Вздохнула. А тут!.. Земля задрожала, корни задвигались, почва поднялась, и вокруг нас распространилась легкая завеса пыли. Ахнув, я схватила Нори и Поппи за руки, притянула поближе и, крепко обняв, увидела нечто невообразимое!.. Большое и живое!.. Дерево. Оно, то ли проснулось, то ли наблюдало за нами!.. Распахнув рот и округлив глаза, я медленно осела на траву, потянула за собой и мохноножек. Так и свалились мы втроем, беззвучно глядя на диво-дивное, явившееся к нам из неоткуда!       Ни что не предвещало! Мы ничего не слышали! Разве, что, с восходом солнца, красно-желтые лучи светили ярче, нежелинакануне. Возможно, это дерево, что ожило, переместилось там, в ночи?..  — Ты срубил ветвь Священного древа! — низким басом заговорило нечто, без лица и рта!..        Сперва, я не увидела. Заметила лишь, как колышутся ветви, да листья падают, подобно снегу. А потом, ахнув громче, заметила и кроны. Дерево ходило!.. Оно двигалось! Оно дышало! Оно говорило с нами!.. — Это Энт… — вымолвила Нори, присев и зачарованно воскликнув: — Энт! — Тише! — шикнула я, плотнее притянув её за руку.        Элронд. Что держался впереди, на мгновение застыл, в благоговении наблюдая за явлением, которого не видывал за все свои тысячи лет! Он сам рассказывал, как же хотелось поглядеть, однажды встретиться с хранителями леса. И, кажется, дождался. Вот только Энт не очень-то был рад нам. Злобно махал кронами, издавал предупреждающие звуки, кряхтел и топал корнями!..  — Ты один из них!..       Не успели мы опомниться, как Энт, высокий и сильный, схватил Истари и утянул наверх.  — Нет! — закричала Поппи, но я не позволила уйти.  — Ты рубил деревья?!         Я не видела лица Истари, за отчетливо услышала испуг в его сбивчивом голосе.  — Нет, я н-не… — Он выронил палку.        Упала она рядом с Элрондом, который, судя по всему, и сам не знал, что делать. Задрал голову, отошел подальше и, разглядывая, точно я, соображал.  — Я… Я только поднял с земли!..  — Знаю вас, расхитители и губители леса! Приходите, валите моих братьев и сестер, палите костры!..        Энт рассерженно завыл, низко и пронзительно. Корни его плотнее взвились по стеблям, а ветви сильнее обхватили Истари. Я услышала тихий вздох. Но ничего не могла сделать!.. Увидела и два огромных глаза древа! Различал нос и рот, что двигался и говорил!.. Затаила дыхание, не зная, что сказать, что сделать и что предпринять. Держала Нори и Поппи, перепуганных и, в то же время, очарованных древним стражем леса. — Nai naurelye caure, — вступился Элронд, подбежав к древу и заговорив на Квенья. — Faita I haunta, harya.       Я поняла, каждое слово! Впервые услышав, во мне проснулось новое неведомое знание. Откуда?.. Я не думала. У меня просто не было на это времени.  — Эта ветвь не могла валяться на земле! — грозно возразил Энт, тряся Истари, внушая страх и нам. — Древо, часть нашей жизни, нашей семьи! Такие сучья сами не падают!.. — Клянусь, страж леса, — Элронд припал на одно колено и посмотрел наверх, — колдун, которого ты держишь, как и все мы, никогда не причинял вред деревьям!       Поппи кашлянула и поперхнулась. Но, благо, ничего не ляпнула.  — Ты, эльф, — прогремело древо, наклонив свою огромную «голову», обрамленную зеленеющими ветвями, — как и другие. Вы клялись оберегать детей наших и сородичей, чьи корни не дрожат, чьи стволы не ходят. Ты идешь тропой нашей, пользуешься всеми мирными благами, в то время, как спутник твой строгает, доставляет боль!..        Испуганно заметив, Истари почти не двигается, —красный и испуганный, едва ли не висит в «руке» Этна, —я, подскочив, прикрыла собой мохноножек, и, смахнув волосы с лица, воскликнула: — Nai, Amat maquet!.., — слова слетели с губ, подобно бабочкам, беззвучно и молниеносно, — мы не причиняли зла деревьям. Никогда! Я видела, как Истари поднял палку с Земли. Она лежала на ходу. Едва он не запнулся!.. Прошу!.. Amat maquet! — Ты говоришь на Квенья?.. — выпалил Элронд, вскочив и, не скрывая своего восхищения, взглянув на меня.        Но я не ответила. Глядела на Истари, боялась. И думала лишь об одном — скорее бы Энт опустил его назад, вернул на землю невредимым.  — Эта ветвь досталась Истари во имя благих целей! Прошу, отпусти его. Никто из нас ни разу не касался деревьев с мыслями дурными!..       Вытянув руку, Элронд дотронулся до шероховатого ствола, вслед за мной повторив:  — Отпусти, могучий страж. Мы пришли с миром.  — С миром нынче ходят лишь притворщики и грызуны! Те, в ужасных кованных доспехах. Играют с огнем, болезненно щипают пламенем листья и сучья! Кого-то рубят, а кого-то поджигают!.. Рвут! Вытаскивают корни!.. Остальным нет дела до леса!..  — Нет! — Элронд вышел на свет и качнул головой. — Свет Эльдар сияет в Линдоне, столь ярко и приветливо, как прежде не благоухал! Могу поклясться, древо. Я могу поклясться Эру! Могу поклясться благословенным именем матери вашей Йаванны!.. Истари не ломал ту ветвь, не крал с дерева. Она досталась волей случая. И принесет добро!.. — Свет Эльдар?.. — Энт громко ухнул. Поскрипел корнями, пошумел ветвями, похрустел сучками. — Ты один из Высших? Один из тех, кто приплыл на кораблях с великого моря? — Да, Древо. Я один из тех, кто поклялся защищать леса, поля, воду, и все живое в Средиземье. Клятву исполняю. Отпусти Истари, он не причинял зла, ни этому лесу, и никому другому. Клянусь.  — Что же… — прохрипел Энт, тряхнув скрипучим стволом. — Что же делать… Высший эльф.        Покачав ветвями, древо медленно опустило руку, прямиком на место, где я только что стояла. Хорошо, что вовремя отпрянула к Нори и Поппи. Там и осталась. Видела, как древо освободило Истари, а тот, покачнувшись, едва не упал.  — Нет!.. — выкрикнула Нори, сорвавшись с места и не позволив колдуну свалиться. Поддержала, вовремя успев. — Ты цел?.. — Да, все нормально.       Ответ его меня устроил. От сердца тотчас отлегло. Но Энт!.. Конечно, не страшилась я дерева столь же сильно, как орков или Саурона. Но, все равно, побаивалась приближаться. В отличие от Элронда, который с восхищением бродил вокруг и трогал, гладил живые ветви, пышные и зеленеющие, я осталась у привала. Разглядывала Этна в отдалении, опасаясь быть раздавленной, или, что еще хуже, схваченной.  — Что делаете вы здесь? — поинтересовался страж, поглядывая сверху. — Зачем ступили на тропу?  — Мы держим путь в Кхазад-дум. Тракт не безопасен. Здесь осталась лишь одна тропа — и она ваша. Мы не срубили ни единой ветви, — честно вымолвил Элронд, удерживая с древом зрительный контакт, — костры жгли тем, что подобрали.  — Зачем идете к гномам? — медленно и низко спросил Энт, разглядывая всех по одному. — Близится война. Полчище орков идет на Эрегион. Мы торопимся в Кхазад-Дум за помощью.  — Война добра и зла… Неужто, все начнется с самого начала?.. — Тьма расползается, нам всем грозит опасность. Прошу тебя, великий страж, позволь двигаться дальше. Иначе не успеем засветло добраться.       Элронд уважительно поклонился, глянув исподлобья. Осторожно спрятал рукоять меча под накидкой, наверняка, чтобы не гневить напрасно древо. Вспомнила я, что не выносят они на дух топоры и секиры, мечи и зубила. Коли встретишь Энта — лучше наспех отложить клинки. Иначе не спасаешься и не убежишь. Тучные на вид, древа весьма изворотливы, и ветви у них длинные. Вытянет сучья, захватит в ловушку. И пиши пропало!.. — Что же ты, Высший эльф, молчал? — в недоумении пробурчал Энт, тряся листьями и топая корнями. — Ступайте, ничего не страшитесь. Отведу вас самой короткой дорогой ко вратам гномов. До заката управимся.  — Благодарю тебя, великое древо! — воскликнул Элронд, оглянувшись и поторопив нас поскорее собираться.        Я же, настороженно переминаясь с ноги на ногу, помедлила немного. Увидела, как Истари поднял свой «посох», как Нори и Поппи, вдоволь насмотревшись на Этна, похватали свои вещи, и как Элронд, восторженно провожая древо взглядом, ринулся за ним, незамедлительно направился следом, то и дело оборачиваясь, и поторапливая не отставать. — Идем, Перл! — Поппи обхватила за руку и потянула за остальными, довольно быстро отдалившихся к деревьям. — Оно нас не тронет.  — Знаю, просто… — Что? — Она вопросительно посмотрела, задрав голову.        Я не сказала. Не решилась озвучить свои страхи вслух. Всего несколько часов, и все решится. Судьба Эрегиона будет в руках гномов. А мой путь окажется во власти полу-эльфа, ставшего, внезапно, новым другом.  — Ничего, — прошептала я, твердо ступив на тропу и двинувшись за остальными, — все в порядке.     

***

          Северные ворота Кхазад-Дума. Впервые я заметила их ещё издали, когда мы только выскользнули из леса и очутились на скалистой неровной дороге, сплошь усыпанной камнями, большими и маленькими. Передвигаться среди них оказалось не так-то просто. Постоянно приходилось обходить, перелезать, взбираться и спускаться. Как таковой, нормальной слаженной тропы там не было.       Особенно тяжко пришлось Нори и Поппи. С трудом влезли они на последний громадный булыжник, помахали древу леса, что остался позади, благополучно проводив до северных врат. А я, соскользнув на твердую скалу, запыхавшись, выпрямилась.        Предстали перед нами два каменных изваяния. Гномы, высеченные из металла. Бородатые и вооруженные копями, стояли по обе стороны от небольшой посеребренной двери, украшенной едва различимыми блеклыми узорами.  — Ничего себе!.. — протянула Нори, прикоснувшись к величавым статуям. — И как они это сделали?.. — Зубилом и киркой, полагаю.       Истари не торопился подходить. Держал поближе свою палку, — или новенький посох, который я не успела хорошенько рассмотреть, — стоял подальше, разглядывал здоровенных каменных гномов, молчаливо прислушиваясь.        Я тоже не торопилась прикасаться к дверям. Взволновано раздумывала: «Что же будет, когда король увидит меня посреди парадных коридоров?»       Один лишь Элронд, воодушевлено приблизившись к воротам, постучал особое количество раз, прошептав себе что-то под руку.        Неприятный скребущий звук невольно заставил поморщиться. Увидела я, как камни содрогнулись, и мохноноги отпрянули к Истари. Увидела, как тяжелые плиты дернулись, медленно затряслись и разверзлись в стороны, приоткрыв небольшой квадратный проход.        Элронд, бегло сообщив о чем-то стражнику-гному, повернулся и поманил рукой. Спокойный и беззаботный, — да, таким он показался в ту минуту, когда вооруженный гном, кивнув, быстро скрылся в недрах темных коридоров, — стоял и оглядывал знакомую местность, словно бы заранее предугадал ответ старого короля.  — Уверен, что Дурин согласится? — прошептала я, встав рядом и осторожно поглядев из-под опущенных ресниц.  — Нет, — полу-эльф покачал головой, воодушевлено подметив, — всего лишь предвкушаю встречу с другом.  — Сердце мое наполняют тени, Элронд, — понизив голос, я почти беззвучно поделилась опасениями, хотя промолчала о главном: «Ни за что не останусь в подземельях». — Не по себе от мрака, что окутывает земли.  — Отчаяние и спешка в деле нашем не помогут, — так же тихо, но, вполне разборчиво, отозвался он, всматриваясь в тьму распахнутых дверей. — Король умен. Потребуется время, чтобы убедить.  — А если не получится?..        Я посмотрела на Элронда с надеждой. А он, кивнув, невольно обратил внимание на тень, что появилась на тяжелых стенах коридора. Размытая и трепещущая, она проплыла по каменистым выступам, скользнула на скалистый пол!.. А следом, появился он — принц Дурин. Ни капли не изменился. Даже кафтан остался прежним — насыщенно зеленого оттенка. Борода рыжая, длинная; волосы всклоченные; глаза распахнуты, подобно блюдцам на кухонной полке.        «Кухня?..» — промелькнуло в голове, но у меня не было времени подумать.  — Добро пожаловать в Кхазад-Дум! — задорно вымолвил гном, оглядев нас всех одним лишь глазом. — Прошу, идем за мной. Диса будет счастлива столь скорой встрече, леди Эльина.