Destination: Zero

      – И сколько продлится действие твоего укола, Сенджуро? – послышался голос из темноты – издалека, словно доходил до ушей через водяную толщу. Смутно знакомый голос, однако вспомнить его обладателя было трудно. Ему в ответ раздался другой, так же решительно звучащий, как и предыдущий:       – Да уж, укольчик. Не хотелось бы мне на себе такое блестящее средство испробовать. Никогда не буду злить младшего Ренгоку, – после этого послышались смешки с разных сторон. Говорящих в комнате было явно не два и не три.       – Н-нет! Я сделал это т-только потому, что нам н-нужно было уходить как можно скорее! Я-я ничего такого н-не хотел! – когда заговорил этот голос, происходящее понемногу прояснилось: по крайней мере, личность одного из говоривших была установлена. Сенджуро Ренгоку – мальчишка-медбрат в военной части, помощник врача Тамаё.       – Не оправдывайся, Сенджуро. Это всего лишь глупая шутка. Верно? – угрожающе встряло в их разговор новое действующее лицо, и тогда темный морок окончательно покинул лежавшего со смеженными веками Кайгаку. Он испуганно распахнул глаза и попробовал подняться, сразу же ощущая непривычную слабость во всем теле и оседая обратно на что-то мягкое. Теплая тяжесть навалилась на его плечо, после чего комната наконец-то начала обретать четкие линии. И к испугу Кайгаку в ней вырисовывалось множество силуэтов. Прислонившийся спиной к стене Аказа смерил его презрительным взглядом. – Гляди-ка, проснулся, мерзкий недоносок.       – Аказа-сан! – тут же пискнул мальчишка-Ренгоку.       – Долго же ты уныло валялся. Что, страшно было в себя приходить? – высоченный блондин, которого Кайгаку лично застрелил в лесу.       – Вряд ли он мог это контролировать. Сыворотка была очень действенной, – тот самый дезертир-Ренгоку, сбежавший из крепости.       – Зато теперь мы сможем задать ему все вопросы, какие нас интересовали, – парнишка-крысеныш, проникнувший на военную базу под видом беглеца из «Хилс».       – Да, но давайте дадим ему хоть немного прийти в себя. Хорошо? – и блондинчик с редким заболеванием крови, Агацума Зенитсу.       У Кайгаку внутри грянула настоящая буря эмоций. Непонимание, страх, злоба, раздражение – все это закрутилось в нем, отозвавшись ноющей болью в голове. Как будто мозг внутри начал неприятно пульсировать, пытаясь проломить черепную коробку. Парень принялся лихорадочно соображать, каким именно образом он умудрился попасть к врагам, где сейчас может находиться майор и почему он не рядом с ним.       Картины произошедшего острым клином ворвались в его память с опозданием, напомнив о нападении на крепость и о прогремевшем взрыве. А потом припомнились и все остальные детали.       – А-а! – от неожиданности выкрикнул Кайгаку, вдруг резко вжавшись спиной в стену за изголовьем своей кровати. Взгляд у него помутнел, а лицо сделалось пугающе бледным – словно, парень вот-вот должен был упасть в обморок. Плечо сдавили сильнее. Повалившиеся обломки каменного потолка похоронили под собой майора, обратившегося монстром и – Кайгаку сжал зубы до скрежета – спасшего его от неминуемой гибели. Майор Цугикуни – холодный камень, истинное чудовище со скрытой внутри устрашающей силой в этой неразберихе бросился спасать его из-под завала, наплевав на собственную безопасность.       – Чего орешь? Мы разве уныло издеваемся над тобой? Пытаем? – скептично приподнял тонкую бровь Тенген. Но Кайгаку его точно не слышал. Смотрел на скинутое в ноги одеяло и судорожно втягивал ртом воздух. Руки затряслись, внутри все опустело. Он снова был пойман и заперт в крепости. Вот только на этот раз в комнату не спешил заходить мужчина в черном, как случилось в прошлый раз. Вместо него здесь стоял этот сброд, злорадствуя и потешаясь над его нынешним положением. «Мичикатсу-сама! Мичикатсу-сама! Он же не мог умереть такой смертью! Что за черт?! Это невозможно!» – метался в собственных мыслях он, боясь вновь воспроизвести в памяти тот самый момент, когда плиты обрушились на с трудом стоявшего на ногах монстра.       – Как ты себя чувствуешь? Все еще плохо? – вдруг заговорили практически над самым его ухом. Кайгаку шарахнулся, злобно впившись глазами в этого человека. Тот самый тип, появившийся в крепости в день побега Агацумы и Ренгоку, сидел на стуле, возле кровати, участливо заглядывая пленному в глаза. Кайгаку сперва не заметил его здесь, хотя именно рука этого здоровяка лежала все это время у него на плече. Рядом, на обшарпанной тумбочке, стояла металлическая тарелка с начищенными и нарезанными неизвестными фруктами. Здесь же лежал карманный нож, очевидно, принадлежавший этому здоровяку. Видимо, он самолично чистил эти фрукты, что было как минимум странно. Они таким образом проявляли заботу о пленнике? «Смеются, ублюдки? Наверняка хотят меня отравить!» – негодуя, догадался Кайгаку. Грубо скинув чужую ладонь с плеча, он сел на корточки, словно напуганный зверь.       – Твари! Где Мичикатсу-сама?! Где майор?!       – Тц, головой что ли ударился? Или это последствия укола? – нахмурившись, вслух рассуждал Тенген. – Забыл, что было в крепости?       – Майор мертв, – вкрадчиво проговорил Тандзиро, не выказав ни единой эмоции. Кайгаку замер. Синие глаза были широко распахнуты и поглядели на Камадо так, словно он говорил на другом языке. Майор действительно умер под завалами?.. Вот такой простой и нелепой для монстра смертью? Защитив перед этим его, обычного человека, однажды подобранного им с обплеванной земли? Это звучало как сущая нелепица. Но все взгляды в помещении были прикованы к Кайгаку, и парень вдруг четко осознал, о чем думали все эти люди – на лице каждого он прочел одну единственную мысль: «Остался только ты».       – Ах вы ублюдки… – его голос дрогнул и захрипел на середине фразы. Никто не успел ничего понять, когда Кайгаку резко перегнулся к миске с фруктами, хватая рядом лежащий нож, а потом бросаясь с кровати в угол, подальше ото всех. Ошарашенно смотревшие несколько пар глаз лишь проводили его шокированным взглядом. И прежде, чем присутствующие отмерли, Кайгаку, зажмурившись и закусив губу, направил острие лезвия себе в живот, спиной вжавшись в стену, чтобы от страха не податься назад.       – Нет! Остановись!..       Перебинтованная ладонь замерла в нескольких сантиметрах от чужого лба, не решаясь накрыть его. Бинт был уже не свежий, местами запачканный, а в середине просочились и засохли капли крови. Несколькими днями ранее эта рука лишила его возможности умереть, отчаянно схватившись за лезвие ножа и не давая ему проникнуть глубже. Теперь же кровь на бинтах служила напоминанием – напоминанием о том, что по иронии мстительной судьбы он, Кайгаку, отныне будет находиться здесь, среди этих людей, снова и снова прокручивая у себя в голове то, как Мичикатсу вытащил его из-под завалов, пожертвовав собой.       Раньше ему казалось, что смерть есть самый худший исход, но теперь было абсолютно ясно: по сравнению с такой жизнью, смерть можно было назвать небесной благодатью. Он снова в плену, и теперь вновь потянется череда дней, наполненных бесконечными издевательствами и пытками. «Только вот спасать тебя теперь некому», – вертелась в воспаленном мозгу навязчивая мысль.       Он нахмурился и мотнул головой, вынуждая чужую руку в бинтах отстраниться. Послышался глубокий вздох.       – Может быть, ты хочешь чего-нибудь? Есть или пить? – раздался спокойный голос совсем рядом. Но Кайгаку даже не думал раскрывать рот в ответ. Сидевший возле его кровати парень немного помолчал, очевидно, испытывая неловкость от невозможности наладить разговор, а потом вновь заговорил. – Как твоя рана? Тебе удобно лежать?       Снова в ответ молчание. В этих мрачных стенах при свете тусклой желтой лампочки светильника робкие попытки этого здоровяка завязать разговор казались нелепыми. Слишком неуверенно и осторожно он действовал, слишком мягко говорил. Кайгаку мысленно язвил и смеялся, представляя, как в этой крепости могли допрашивать пленных пятьюдесятью с лишним годами ранее. Уж точно никто не стал бы справляться о самочувствии. «Идиот», – фыркнул Кайгаку и перевел на своего собеседника едкий взгляд. Каково же было его удивление, когда он увидел, как оживился парень, поймав этот взгляд на себе: выпрямился на стуле, придвинулся ближе к постели и весь обратился в слух, ожидая какой-либо реплики. Это было настолько странно, что Кайгаку оторопел, постаравшись отползти к другому краю постели.       – В чем дело? – взволнованно проговорил сидевший рядом с ним. – У тебя жар? Дай мне проверить.       Незнакомец вновь потянулся забинтованной рукой к его лбу, намереваясь прикоснуться. Кайгаку мгновенно подскочил с матраса, дернувшись в сторону, и тут же упал бы на пол, потеряв равновесие, но его придержали чужие руки. Оказалось, на запястье красовался наручник, пристегнутый к металлическому каркасу кровати – он-то и не дал пленнику высвободиться.       Тем временем большие ладони незнакомца с трепетом вернули его на место, накрывая одеялом, заодно касаясь лба и проверяя температуру. От прикосновения кожа к коже Кайгаку сразу же завопил так, словно его избивали.       – Ублюдок! Да будь ты проклят! Отпустите меня, чертовы твари! Я всех вас переубиваю, мудаки хреновы!       – Прошу тебя, успокойся. Никто здесь не причинит тебе вреда, – убеждал его здоровяк-незнакомец, тщетно пытаясь при этом утихомирить.       – Заткнись! Вы убили майора!       – О чем ты говоришь? Его завалило обломками – ведь ты сам это видел, – тонкие брови парня нахмурились, но Кайгаку от этого только осклабился, притворно рассмеявшись. Однако уже через мгновенье, злая улыбка сошла с его лица, и он огрызнулся.       – А взрывчатку в госпитале заложили сами военные?! Ублюдочный лжец! Думаешь, я поверю в это гонево? Кого ты из себя строишь сейчас? Справедливую и благородную мать Терезу?! Жалкая тварь!       В один момент участливое сочувствие в глазах собеседника угасло и вместо него там вспыхнула волна холодного гнева. Крепкая рука ухватила Кайгаку за нижнюю челюсть, пальцы сжались, словно железные тиски – парнишка разом прикусил язык и испуганно вытаращился на незнакомца. Вот теперь все было как надо: посреди мрачной комнаты этот здоровяк до боли стискивал его лицо, угрюмо смотря прямо в глаза. Но даже несмотря на это, Кайгаку нашел в себе силы сипло посмеяться:       – Вот!.. Вот твоя истинная натура! Лжец!..       – Замолчи, – сурово произнес парень и усилил хватку, отчего его оппонент поморщился. Молчаливо убедившись, что теперь его внимательно слушают, Тенма наклонился и серьезно продолжил. – Не смей обвинять понапрасну – это может навлечь дурные последствия. Если я сказал, что взрыв – не наших рук дело, значит так и есть. Ты можешь не верить мне и продолжать надрывать горло, но произошедшего это не изменит. Вместо того чтобы тратить силы на ругань, сохрани их для поиска злоумышленника, заложившего бомбу. Ведь этот взрыв не дает тебе покоя.       Хватка разжалась, а последние слова парня прозвучали совсем иначе: как будто бы он было чем-то расстроен. Но эта деталь заняла мысли Кайгаку лишь на несколько секунд, после чего гнев вернул себе прежние позиции.       – Не твое дело! – огрызнулся он. – Оставь меня в покое, чертов урод, если не собираешься пытать! Меня тошнит от ваших рож!       – Если тебе будет что-нибудь нужно, я здесь, – сказал Тенма перед тем, как выйти и прикрыть за собой тяжелую дверь. Услышал ли он, как грязно выругался Кайгаку ему вслед, или нет, было неясно. Заключенный остался один на один со своим гневом и беспомощностью.       Хоть крепость и была не самым уютным местом, Зенитсу, который провел здесь уже достаточно времени, наконец-то научился ценить то, о чем и говорил ему Тенген. Тут он был в безопасности, не был обременен заботами, мог общаться с другими жителями и, конечно же, находиться бок о бок со своим любимым человеком. Последний фактор был особенно весомым и напрочь перекрывал всевозможные неудобства, связанные с проживанием. У Агацумы даже стали появляться мысли о том, что вот так существовать на этом острове и дальше, совсем не плохо: ведь нынешние будни были куда приятнее, чем прежняя жизнь в четырех стенах больничной палаты на большой земле.       Однако нельзя было сказать, что с его возвращением в крепость «Старс» проблемы окончательно исчезли с горизонта. Взрыв, смерть командующего армией острова, выходки пленного Кайгаку, появление таинственного стрелка – все это требовало внимания Тенгена, а потому время, которое они могли проводить с Зенитсу только вдвоем, сократилось до мимолетных ночей. С самого утра, как бы того не хотел Узуи-сан, ему приходилось идти и решать насущные проблемы, нести ответственность, возложенную на него занимаемым постом.       И сейчас Зенитсу, стоя в стороне у стены, наблюдал за серьезным разговором Узуи-сана и Ренгоку. Вдруг появившуюся возможность, когда Тенген смог вырваться и найти Агацуму, чтобы побыть в обществе друг друга и хотя бы немного избавиться от гнетущего напряжения, у него отбирал Кёджуро с вопросами безопасности крепости.       – Разведчики докладывают о многочисленных группах заключенных, которые появляются вдали от зоны! – безуспешно пытаясь сделать свой голос тише, говорил Ренгоку, неотрывно глядя на отводящего взгляд Тенгена. Тот как будто не хотел ничего этого слышать, внутренне понимая, что дело принимает серьезный оборот. – Новость об убийстве майора уже разлетелась по острову!       – Это было не убийство, а несчастный случай, судя по нашим данным.       – Не имеет значения! Армия осталась без командующего! Заключенные уже почувствовали себя хозяевами острова! Чего ты ждешь? Того, что они перекроют нам поставки еды или заявятся прямиком сюда? Или ожидаешь прибытия военных, считающих, что взрыв на их базе – наша работа?       Зенитсу, слушавший их, затаив дыхание, беспокойно всматривался в напряженную спину Тенгена. Да, Кёджуро Ренгоку во всем был прав, но что мог предпринять в данных условиях Узуи-сан? Люди из «Старс» были самым уязвимым населением острова после «Хилс»: и армия, и заключенные представляли для них большую угрозу. И это не говоря об опасностях самого острова. «Узуи-сан хочет защитить всех, но не знает, как лучше поступить...» – размышлял Зенитсу, совершенно не имея понятия о том, как помочь своему любимому. Возможно, если бы он сам был лучше подготовлен к трудным жизненным ситуациям, ему на ум пришла бы стоящая идея – по крайней мере, так он думал.       – Хорошо. Что ты блестяще предлагаешь? Готовиться к обороне? Или сформировать диверсионные отряды? Мы не военные, Ренгоку! Если ты уныло не заметил, большинство населения нашей крепости – женщины! – горячо и раздраженно принялся отвечать ему Тенген. В каждом его действии чувствовалась нервозность, и видеть это, но не иметь возможности помочь ему для Агацумы было невыносимо.       – Если мы не можем противостоять заключенным, то нужно найти другой способ воздействовать на них! Держать их под контролем, как это было при майоре Цугикуни! – на эти слова Узуи недоверчиво поднял бровь: его скептичное выражение лица говорило само за себя. Но, несмотря на это, Кёджуро продолжил развивать свою идею, не останавливаемый сомнениями собеседника. – На зоне, как и в армии, царит строгая иерархия: каким бы недовольным ты ни был, но ты обязан подчиняться тому, кто авторитетнее тебя – смотрящему! Узуи, мне самому не хочется прибегать к такому, но этот способ может оказаться действенным!       – Предлагаешь просить у него помощи? Ты сам-то блестяще уверен? Да, этот парень хорош, но надо адекватно смотреть на вещи: он непредсказуем. Как нам уговорить его помочь?       Кёджуро нахмурился, как филин, и отвернулся – точно у него не поворачивался язык произнести это вслух. Внимательно следящий за его реакцией Зенитсу заметил такое стеснение и изумленно приоткрыл рот, уже догадываясь, о чем военный не решается сказать. Но в этот момент парнишка словно почувствовал затылком чье-то присутствие. Обернувшись через плечо, Агацума вздрогнул, увидев в полутьме коридора миролюбивое выражение лица Тандзиро. Легонько кивнув ему головой, юноша прошел мимо, к разговаривающим мужчинам.       – Думаю, что смотрящий не откажет Ренгоку-сану. Ведь он неравнодушен к его младшему брату, – спокойно произнес Камадо, подходя к ним ближе. Кёджуро только поджал губы: видимо, такой подход претил его внутренним установкам. Услышавший эту идею Тенген тоже не выказал особого восторга. Но его недоумение выразил Зенитсу, вдруг вмешавшийся в разговор.       – Использовать Сенджуро-куна как рычаг давления на Хакуджи Аказу?.. Вы это на полном серьезе предлагаете? – пока еще без явного возмущения в голосе заговорил Агацума, торопливо подойдя к Тандзиро и попытавшись заглянуть ему в глаза. Однако тот посмотрел на него с привычным спокойствием, даже больше с равнодушием. «Да что тут вообще происходит? Они сошли с ума?! – воскликнул про себя Зенитсу. В этот момент в груди даже как будто бы вспыхнула злоба на Камадо и Ренгоку за то, что они допустили такие мысли по отношению к Сенджуро. – Чем тогда они лучше военных?»       – Если у тебя есть какие-то мысли по поводу дальнейших действий, то поделись ими с нами, – с расстановкой проговорил Тандзиро. Его тон не выражал негодования или недовольства: он просто задержал на Агацуме долгий взгляд и больше ничего. Но возразить ему Зенитсу не смог – альтернативных предложений у него не было. На его раздосадованное молчание Камадо кивнул и вновь посмотрел на Тенгена и Кёджуро. – Других вариантов нет. Мы должны отправить к заключенным их бывшего смотрящего. Только его авторитет поможет остановить беспорядки на острове.       – Хорошо, – наконец сдался Узуи, после чего тяжело вздохнул. – Я найду его и попрошу об этом.       – Нет, мы сделаем это все вместе. Сейчас вам лучше поговорить со своим братом и убедить его отпустить Кайгаку вместе со смотрящим. Ведь они оба заключенные – пусть расскажут, что сбежали во время беспорядков в крепости солдат.       Тенген долго испытывал Камадо пристальным взглядом, не произнося при этом ни слова. Было видно, что он недоволен, что его вспыльчивая натура хочет выразить несогласие, оспорить выдвинутые идеи, но, несмотря на это все, Узуи лишь молча смотрел. «Он устал и поэтому не хочет никаких споров... – осознал Зенитсу, закусывая губу от волнения за Тенгена. – Но почему Тандзиро ведет себя так...»       – Мой брат пойдет с ними, – твердо сказал Узуи. – Во-первых, я не собираюсь блестяще уговаривать его отпустить этого унылого суицидника в одиночку, а во-вторых, его навыки там пригодятся. На этом острове он всегда находился в моей тени – о нем никому ничего не известно.       – Разумная мера предосторожности, – улыбнулся Камадо, после чего вежливо склонил голову и оставил разговор. Не добавив ничего к сказанному, Кёджуро зашагал следом за ним.       «Что именно он имел в виду?» – успел подумать Зенитсу перед тем, как к нему подошел Узуи-сан. Он ничего не сказал, только как-то вымученно улыбнулся. И это было так непривычно, что Агацума растерялся, не зная, стоит ли ему прямо здесь кинуться обнимать любимого и успокаивать его. Было ли это правильным, показывать другим, что Тенген тоже устал и озадачен произошедшими событиями ничуть не меньше? Нет, для всех обитателей крепости он должен был оставаться сильным – Зенитсу осознавал это, а потому искренне старался помочь ему хотя бы подобным образом: «Бедный Узуи-сан: на нем столько ответственности… Если бы я мог хотя бы что-то предложить ему…»       В большом, но плотно заставленном ящиками, столами и старыми тумбами зале царило оживление: девушки обсуждали все, что только можно, начищая и нарезая овощи, а мужчины молчаливо помогали им, обреченно переглядываясь между собой. Все-таки принцип доминирования большинства никто не отменял. Но и без того осадить разговорчивых болтушек представители сильного пола не решались – девушкам и так жилось тут не сладко. Поэтому отнимать их последнюю радость – эти пустые разговоры – было бы бессердечно.       Однако не все мужчины чувствовали себя в женской компании не в своей тарелке: Сабито, активно помогающий с чисткой картофеля, был в центре внимания и успевал улыбаться направо и налево.       – Не может быть, чтобы вы были преступником! – вскрикнула одна из девушек посредине разговора, на что парень только улыбнулся ей самой невинной, но ослепительной улыбкой.       – Вы поторопились записывать меня в благодетели. Уверяю, я самый пропащий человек в этой крепости! Вот уже полчаса пропадаю, разговаривая с такими очаровательными дамами, нагло наслаждаясь этим в одиночку, – его фраза вызвала бурную реакцию у женщин: послышался заливистый смех и возгласы умиления. А сам он, довольный собой, как ни в чем не бывало продолжил свое занятие.       – Вы так любезно говорите с девушками, Сабито-сан!       – Сабито-сан очень добр и учтив ко всем!       – Да! Он хорошо относится даже к мутантам и не боится быть рядом с ними!       Тут парень замер с занесенным над овощем ножом, глупо уставившись в ведро с грязными завитками кожуры. Однако его реакция будто бы осталась незамеченной окружающими. Разговоры продолжились.       – Я тоже видела, что Сабито-сан говорил с мутантами! С тем самым, который всегда один… Сабито-сан такой смелый! Как вам не страшно? Ведь, говорят, что он… настоящее чудовище!       Влажное лезвие ножа соскользнуло с корнеплода, полоснув его по ладони. Девушка, сидевшая напротив, обеспокоенно ойкнула, сразу же потянувшись к нему, чтобы помочь, но парень не позволил. Будто впав в транс, Сабито шокированно смотрел в одну точку, не произнося ни слова. Все, кто находился здесь, невольно приостановили свою работу, начиная вслушиваться в разговор.       – Не стоит говорить так, – подняв какой-то странный взгляд на собеседницу, сказал Сабито. – Он не чудовище.       – Н-но люди видели, как он превращается… во что-то уродливое! Это так страшно… Многие девушки чувствуют себя уязвимыми, пока рядом есть нечто подобное – ведь совсем не ясно, что в голове у таких как он.       – Вы не знаете, о чем говорите, – с этими словами Сабито поднялся на ноги, бросив нож в ведро. В установившейся тишине это прозвучало как удар в гонг, ознаменовавший конец разговора. Выйдя через распахнутую настежь дверь, парень боковым зрением заметил стоявшего рядом с входом человека и остановился. Томиока, низко опустив голову и уставившись в пол, не решался зайти внутрь, очевидно, прекрасно слыша отсюда, о чем идет речь. И осознав это, Сабито неловко прикусил язык – ему стало так стыдно, словно это он нес всю эту чушь про монстров и опасность, исходящую от них. – Ты здесь? Неожиданно… Чем занимаешься сегодня? Может, прогуляемся вместе?       Каждое слово почему-то звучало до ужаса фальшиво, но парень никак не мог вернуть себе беспечность в поведении и продолжал вести себя так, будто в чем-то виноват. «Черт, я должен был побыстрее закрыть им рты… Теперь он думает, что я тоже считаю его опасным чудовищем! Нужно срочно разубедить его в этом!» Но прежде чем Сабито заговорил снова, Томиока, не поднимая глаз, отклеился от стены и тенью юркнул вглубь неосвещенного коридора, чем пресек все попытки собеседника объясниться. Оставшись в одиночестве, рыжеволосый крепко сжал кулаки, тут же безвольно их разжимая.       – Твою ж… И почему я всегда попадаю в такие дерьмовые ситуации?..       Кругом была ночная мгла. К берегу стремительно бежала черная вода, облизывая песок и устремляясь обратно в океан. Кайгаку стоял на причале, возле катеров, и с боязливым любопытством смотрел на то, как качается на волнах небольшое военное судно. Шла какая-то спешная погрузка; люди бегали мимо стоявшего столбом парня, совсем не обращая на него внимания. Словно его здесь и не было вовсе. «Куда они все? Уплывают отсюда? Но это же невозможно! Я должен попытаться уплыть с ними! Проберусь на судно, пока тут суматоха», – подумал он и оглянулся в поисках каких-нибудь одиноко лежащих вещей, которые можно было бы взять, чтобы сойти за грузчика. Однако его вдруг настигло странное чувство, страх, какой всегда подстегивает лжеца: точно кто-то из присутствующих знает его, и обман уже раскрыт. И тогда Кайгаку обернулся на стоявшего неподалеку человека. Как он раньше не заметил его – было неясно.       – Мичкатсу-сама?.. Вы живы! Что вы здесь делаете? – сорвавшись с места и позабыв о своем плане побега, Кайгаку подбежал к стоявшему на деревянном помосте мужчине. С появлением здесь майора он вдруг ощутил такое облегчение, что совсем позабыл про страх и чуть не прыгнул мужчине на шею от радости. – Я знал, что с вами ничего не случится!       – Кайгаку, – осадил его глубокий голос Мичикатсу, и парень застыл, вытянувшись как по команде «смирно». Взгляд майора был таким же тяжелым, как прежде – ни малейшего намека на привязанность, на какие-то теплые чувства там не было. Он как будто злился: совсем как в тот раз, когда заслонил его собой от обломков. – Что ты здесь делаешь? Я спас тебя не для того, чтобы ты снова лез в пекло.       – Н-но, Мичика…       – Спрячься и не показывайся никому на глаза. Они все еще здесь. Тебе известно о них – ты им не нужен. Тебя убьют, как только найдут. Беги.       Кайгаку в немом испуге отшатнулся от него, оглядываясь по сторонам. Почему-то сейчас он внезапно осознал, что майор больше не защитит его – да, он стоял перед ним, но одновременно с тем как будто очень далеко и был бессилен. А между тем опасность возрастала. Позади выросла чья-то тень, и Кайгаку почувствовал странный холод, точно из морозильной камеры, которым охватило затылок. Вместо рассудительного майора напротив уже стояло шестиглазое чудовище с абсолютно тупым взглядом. Надеяться больше было не на кого. Сзади раздался шипящий голос:       – Майор втянул тебя в опасную игру. Ты узнал то, чего тебе не следовало знать.       Кайгаку обернулся назад, но не успел разглядеть стоявшего там – его обуял первобытный ужас, страх за свою жизнь. Он много раз был на волосок от смерти, но это состояние было совершенно другим, словно позади в спину ему дышал сам дьявол.       – Нет! Убирайся! Отвали! – в приступе ужаса заорал парень, надрывая горло, и в это же мгновенье сердце его провалилось из груди: его крепко схватили за плечи. – Нет! Нет!!!       – …слышишь меня?! Приди в себя! Открой глаза!       Мгла вдруг разверзлась слабым огоньком лампы. Комната вокруг обрела черты, и Кайгаку осознал, что страшный причал с его таинственным убийцей остался где-то позади, а от рук, схвативших его, исходило вполне себе человеческое тепло. Все еще напуганный до смерти, ощущая холод на спине от взмокшей рубашки, парень извернулся в чужих объятиях и отчаянно вжался в крепкую грудь, хватая ртом воздух.       – Все в порядке, я здесь. Я рядом с тобой, – успокаивали его, гладя широкой ладонью по голове. Перестав трястись, спустя какое-то время с полнейшим изумлением Кайгаку обнаружил, что лицо его мокрое от слез. В голове постепенно прояснилось – он видел сон. Находился сейчас все в той же крепости «Старс» среди грязных предателей и мутантов, а обнимал его тот самый здоровяк, притащивший сюда.       Вспомнивший все это, парень тут же скривился и с презрением толкнул оппонента в грудь. Тенма поглядел на него как-то странно, словно был разочарован из-за быстро прекратившихся объятий.       – Какого черта ты творишь, ублюдок?! – с новой озлобленностью на него принялся кричать Кайгаку, чуть ли не брызгая слюной от кипящей ярости. – Не смей подходить ко мне!       – Ты кричал во сне, – слишком мягко для человека, которого только что оскорбили, заговорил Узуи-младший. – Я думал, что тебе нужна помощь.       – От тебя мне точно ничего не нужно, урод!       – Кто тебя преследовал? Кого ты так боишься?       – Не твое дело!       – Это майор Мичикатсу Цугикуни? – по-прежнему не унимался парень, продолжая задавать вопросы, действуя тем самым Кайгаку на нервы.       – Имя его не смей произносить! И это не он! Ты и понятия не имеешь, что майор был за человек! Он бы никогда не причинил мне вреда! Вы – чертовы идиоты, зацикленные на том, что он монстр, хотя сами жрете с монстрами за одним столом! Ты не знаешь, каким он был!       – Я знаю, что он насильно держал нас на этом острове и делал, что хотел.       – Ха-ха-ха! Какой же ты тупой придурок! – вдруг рассмеялся Кайгаку, согнувшись пополам. Он со злобой смеялся над ним, а Тенма просто смотрел на него, не произнося ни слова. В конце концов, парнишка осклабился, брезгливо глянув на собеседника. – Ты тупой и не знаешь, кто держит нас на этом острове. Поэтому заткнись и перестань строить из себя героя.       – Расскажи мне, – Узуи-младший решительно придвинулся ближе и посмотрел на него таким взглядом, что Кайгаку потрясенно замер. – Прошу, доверься мне. Ты ведь знаешь что-то и боишься. Обещаю, я смогу защитить тебя от всего на этом проклятом острове. Просто поверь мне…       – Пошел к черту, – устало махнул на него рукой парень, отвернувшись в другую сторону. Тенма успел заметить, как тряслись его руки, которыми Кайгаку сжимал ткань одеяла, но упорствовать больше не стал. Еще раз окинув невысокую сгорбившуюся на кровати фигурку тоскливым взглядом, он вышел за дверь, тяжело вздохнув.       Солнечные лучи по своему обыкновению нещадно палили зеленые джунгли. Спрятаться от небесного светила нельзя было нигде, и все живое маялось от невозможной жары. Люди крепости стремились скрыться под навесами, наспех сооруженными из больших плотных листьев и сухих стволов деревьев. С невинным любопытством и потаенным страхом Сенджуро разглядывал сидевшего поодаль от него под одним из таких навесов Гию. Лицо парня, сухое и даже как будто бы пожелтевшее, сильно шелушилось: казалось, еще немного и от него попросту начнут отслаиваться высохшие куски кожи. Да и в целом Томиока выглядел нездоровым – тяжело дышал, с трудом разлеплял веки и реагировал на внешние раздражители заторможенно.       – Вам нехорошо, Томиока-сан? – робко предположил младший Ренгоку, боясь пододвинуться к нему ближе и оттого вытягивая шею. Однако не трудно было догадаться, что ответа на его вопрос не последовало. Сенджуро замялся, почувствовав себя неловко, и густо покраснел, устыдившись своей навязчивости.       – При такой жаре это неудивительно, – раздалось рядом, и мальчик вздрогнул, обернувшись. Аказа с блестящей от пота кожей тоже зашел под зеленый навес и устало рухнул рядом с Сенджуро. При его появлении Томиока, казалось, слабо оживился, повернув голову в сторону товарища, но не поднимая на него взгляд. – Из-за клеточного переустройства ему тяжело переносить такую жару. А тропические ливни, как ты наверняка заметил, в последнее время запаздывают.       – Тогда, должно быть, Томиоке-сану нужно быть ближе к воде! – встрепенулся Ренгоку, но Аказа лишь усмехнулся и глянул на него как-то странно. Точно с лукавством. Так он иногда смотрел на него, когда они оставались наедине.       – Он сам захотел оставаться здесь. А что тому причина – вопрос интересный, – взгляд бывшего смотрящего стал серьезным, когда он перевел его куда-то вперед. Сенджуро, удивленный этой туманной недосказанностью в его словах, посмотрел туда же. Шагах в пятнадцати от них мялся Сабито, явно желая, но не решаясь подойти ближе. Его останавливало даже не присутствие под навесом Аказы, а какое-то внутреннее сомнение: стыд перед Томиокой за тот нелепейший разговор. «Я ведь не считаю его опасным! Но если я стану оправдываться, то лишь выставлю себя идиотом, – не переставал терзаться Сабито. – Да и вряд ли ему нужны мои оправдания». Пытливо вглядываясь в обремененное тяжелыми мыслями лицо рыжеволосого, Аказа снова посмотрел на Томиоку. Тот выглядел взволнованным, не мигая, уставившись вперед. – Эй, Гию. Ты с таким трепетом смотришь на этого рыжего повесу. Он что-то сделал тебе?       – Аказа-сан, можно ли вмешиваться?.. – сконфуженно проговорил Сенджуро и мягко обвил сильную руку в татуировках, привлекая внимание собеседника к себе. Но, к его удивлению, Томиока вдруг резко обернулся к ним и в волнении замотал головой. Такая реакция обыкновенно чурающегося всех мутанта настолько поразила младшего Ренгоку, что он замер с открытым ртом.       – Не сделал? Тогда почему ты так смотришь? Неужто он тебе понравился? Гию изумленно застыл. Потом по его шелушащимся щекам вдруг поползли алые пятна стыда. Аказа глубоко вздохнул: ответа красноречивее нельзя было придумать. Бывший смотрящий уже хотел скептично заметить, что в рыжеволосом нет ничего особенного и что это не самый удачный объект для проявления симпатии, но Сабито вдруг оказался возле них, протягивая Томиоке походную флягу с водой.       – Вот, возьми, – как можно беспечнее улыбнулся он, пытаясь за развязностью спрятать столь очевидное волнение. Гию, однако, принимать воду не спешил, вжав голову в плечи и словно пытаясь отодвинуться назад. – Тебе же комфортнее, когда рядом есть тень и влага.       Наблюдать, как эти двое пытаются безуспешно взаимодействовать, было неловко: Сенджуро и Хакуджи молчали, стараясь не глазеть на них слишком уж откровенно, что получалось не очень удачно. Младший Ренгоку больше волновался за то, что протянутая вода пока что так и оставалась непринята Томиокой. «Сабито-сан хотел показать добрые намерения этим жестом! Нельзя, чтобы между ними возникло недопонимание!» – твердо уверил себя Сенджуро, и незаметным движением потряс Аказу за локоть. Тот понял его без слов.       – Тут вода, бери уже, – рывком выхватив флягу из рук Сабито, Хакуджи всунул ее Гию, а потом поднялся на ноги, потянув Ренгоку за собой. – Идем отсюда, Сенджуро, пока тебе голову не напекло.       Но они даже не успели попрощаться, когда Сабито, кинув смятое и сконфуженное «ну, еще увидимся», стремительно покинул навес, направившись в крепость. Этого никто не ожидал, а потому все просто изумленно замолчали, смотря ему вслед. Младший Ренгоку закусил губу и несмело обернулся на Томиоку. Тот выглядел настолько потерянным в этот момент, что сердце Сенджуро сжималось в сопереживании. Но прежде чем он открыл рот, чтобы попытаться сказать парню что-нибудь успокаивающее, Аказа устало цокнул языком.       – Этот парень сам себе на уме, – с упреком в голосе подытожил он, однако, будто намеренно не замечая смотрящих на него огромных глаз Ренгоку, тут же добавил, – но не похоже, чтобы он стремился причинить тебе боль, Гию. Думаю, ему тоже нелегко приходится: ведь ты стараешься даже близко его к себе не подпускать. Не будь таким угрюмым с ним – возможно, он прекрасно понимает, каково тебе, и всего лишь стремится помочь.       После этих слов Аказа направился обратно в крепость и потащил за собой слабо протестующего Сенджуро, так и не успевшего ничего сказать Томиоке. Когда они ушли, Гию показалось, что мир вокруг вдруг погрузился в воду: звуки и люди словно исчезли. Свет сошелся лишь на удаляющейся от него спине Сабито.       «Он всего лишь стремится помочь».       Это было странно и волнительно, но… Неужели появилась возможность того, что он наконец освободится от своего страшного одиночества? И его поддержит такой прекрасный человек, как Сабито?.. От подобных мыслей перехватило дыхание и в неудержимом ритме зашлось сердце. Гию в суетном движении схватился за грудь, сминая в кулаке ткань одежды, словно ему не хватало воздуха. Если Сабито будет рядом, то жизнь совершенно точно изменится – ему просто нужно довериться и показать, что он готов пойти на любые взаимодействия! Для этого нужно было сделать хоть что-нибудь, чтобы продемонстрировать свое желание держаться вместе. Придя к этому единственному верному решению, Гию так жадно приник губами к горлышку фляги с водой, словно бы это действие могло что-нибудь сказать Сабито о его решимости.       Для негласного собрания по поводу обсуждения дальнейших действий выбрали малый зал для тренировок в крепости. Мрачный Тенген вел себя непривычно тихо, что не могло не удивить даже того же Аказу, которого попросили прийти сюда, прервав их с Сенджуро совместное времяпрепровождение. Уставший находиться на невыносимой жаре младший Ренгоку был в его объятиях, пристроив голову на крепкой груди, а Хакуджи самозабвенно перебирал его светлые волосы, глядя в потолок комнаты и лелея в мыслях сладкие мечты их общего будущего.       Но их счастье разрушилось стуком в дверь и голосом Тандзиро, сообщившего, что Аказу ожидают на важный разговор. Сенджуро при этом должен был остаться в комнате.       – Значит, ты хочешь, чтобы я вернулся на зону и усмирил всех заключенных? – с кривой ухмылкой, которая не предвещала его собеседникам ничего хорошего, заговорил Хакуджи, вперив взгляд в упорно продолжавшего игнорировать всех вокруг Тенгена. Зенитсу сглотнул, но промолчал, раздумывая, как бы поддержать своего любимого в такой непростой ситуации – ведь каждый из присутствующих с самого начала знал, что разговор с Аказой будет делом не из легких. Меж тем заключенный, стоявший, прислонившись к стене плечом и сложив руки на груди, выпрямился. Его брови хмуро сдвинулись к переносице, являя раздражение. – Смотри на меня, когда выдаешь такое! Ну?!       – Да, именно об этом я тебя и прошу, – наконец сдавленно проговорил Узуи, подняв голову. Взгляд у него был нечитаемый, на что Аказа лишь презрительно хмыкнул, но осадил свой гнев. – Это необходимо для поддержания порядка на острове.       – Я мертв для всех, – бывший заключенный многозначительно глянул на Кёджуро, но тот встретил его взгляд достойно. – О том, что армейцы не убили меня, знаете только вы.       – Тем лучше. Твое спасение лишний раз продемонстрирует твою силу и укрепит авторитет, – вмешался в разговор Тандзиро. Аказа посмотрел на него и недовольно прищурился.       – Для подстраховки с тобой отправится Тенма. Ну и… Кайгаку, – было видно, что Тенген говорил так, словно внутренне в эту минуту старался убедить самого себя в правильности этих слов. Однако Аказе на его душевные терзания было глубоко наплевать. После упоминания ненавистного ему имени, у заключенного перекосило лицо от гнева, и он быстро пересек зал, приблизившись к Тенгену. Ренгоку, Тенма и Сабито заметно напряглись, как будто уже готовы были броситься оттаскивать Хакуджи. – Я знаю все, что ты об этом думаешь, но так ты сможешь избежать лишних подозрений. Ведь он был твоим… подопечным. Ни у кого не будет вопросов, если вы вернетесь на зону вместе – ведь вы так и покидали ее. А о Тенме за пределами крепости «Старс» никто не знает. Его навыки помогут в случае чего.       – И на сколько, по-твоему, я должен буду отправиться туда? – уже гораздо спокойнее, но со странным выражением лица тихо произнес Аказа. Зенитсу, боязливо наблюдавший за его реакцией, в изумлении приоткрыл рот: Хакуджи совершенно точно выглядел чем-то сильно опечаленным. «Неужели он боится расставаться с Сенджуро-куном?.. Я могу его понять – это опасная миссия. И дело не только в этом – даже здесь у нас есть враги. Он не хочет оставлять Сенджуро-куна без защиты!» – догадливо вздохнул Агацума, после чего кинул беспокойный взгляд в спину сидящего на стуле Тенгена. Все еще надеялся, что Узуи-сан передумает и отвергнет эту опасную затею. Но тот произнес совсем другое.       – Оставайся там до тех пор, пока не убедишь их в том, что армия острова не дезориентирована и по-прежнему блюдет порядок. Что после смерти майора рейды по отлову беглых только участились и прочее в этом духе.       – Почему я должен вам что-то?       – Потому что мы спасли Сенджуро, – напомнил ему Камадо, сохраняя полное спокойствие на своем лице. Услышав его слова, Ренгоку сжал кулаки и опустил взгляд в пол – такой откровенный шантаж претил ему. Ведь он спасал своего брата без какой-либо сторонней причины и совсем не ради кого-то. С тем, что говорил сейчас Тандзиро, было просто невыносимо соглашаться. «Но это нужно для общего блага», – как бы намекала на эту никем не произнесенную фразу ладонь Камадо, ласково опустившаяся на напряженные плечи Кёджуро.       – Вы спасли его не ради моего спокойствия, но используете этот факт, чтобы заставить меня согласиться? – озвучил вслух все мысли старшего Ренгоку ухмыляющийся Аказа. Он испытывающе посмотрел на каждого, однако поддержки ни в чьем лице не нашел. Все молчали, не глядя ему в глаза. Тогда бывший заключенный скривил губы в презрительной улыбке. – Господи. Среди кого я нахожусь?       – Только тебе под силу обуздать их желание бесчинствовать на острове, – не поднимаясь с места и даже не расправляя плечи, снизу вверх посмотрел на него Тенген. Больше не было смысла спорить. Аказе хоть и была ненавистна эта идея, но он понимал: если в его руках возможность обеспечить покой людей – а в особенности покой Сенджуро Ренгоку – на этом острове, то он не упустит ее. Не упустит ради своей любви. «Я натворил достаточно дел и заслужил свою репутацию. Но ради того, чтобы он видел, как я исправляюсь, я пойду на это», – твердо сказал самому себе Хакуджи, после чего глубоко вздохнул.       – Идет. Я отправляюсь на зону.