Укушенный бешеным псом умирает

Это случилось как раз перед рассветом, И я снова закрывал глаза И видел, как ты улыбаешься. Я помню, как мы танцевали В тишине дождя И ты улыбалась…

— Ты сошла с ума! — в ярости прорычал Ястреб, сжимая кулаки. Казалось, он с трудом сдерживался, чтобы не начать крушить всё вокруг. Гермиона устало прислонилась к дверному косяку и потёрла лицо рукой. — Ты же понимаешь, что другого выхода нет, — пробормотала она. — Винс не сможет покормить щенков… — Я-то смогу, — почти обиженно пробурчал Винс, сидя на диване между ними. — Просто мне не позволят. Нарушитель спокойствия лежал у ног Гермионы, очевидно, уставший от их перепалки, но не желающий упустить суть происходящего. Как будто он понимал, что решается его судьба. — Запереть его в вольере — и дело с концом, — махнул рукой Ястреб. Джилер, приподняв голову, глухо зарычал на него. — Ну начинается! — раздражённо произнёс Ястреб. — Ястреб, это единственный выход, — снова заговорила Гермиона. Она оторвалась от косяка, переступила через пса и подошла ближе к мужчине. Коснулась рукой его обнажённой руки. Он успел снять футболку, потому что щенята испачкали его в смеси. Мышцы мужчины перекатывались от напряжения. — Я не знаю, чего он хочет и сколько там пробудем. Не хочу рисковать их жизнями… — И хочешь рискнуть своей? — Ястреб обернулся, и в его тёмных глазах заплясали недобрые огоньки. — Ты, как обычно, не думаешь о себе. Гермиона нахмурилась и, сложив руки на груди, с вызовом посмотрела на своего телохранителя. — Неужели ты не доверяешь своему другу? — она кивнула назад, где Винс горестно выдохнул. — Начальнику охраны? — Ему я доверяю, — рыкнул Ястреб, с силой указывая рукой в его сторону. — Но я не доверяю этому проклятому Грин-де-Вальду! Это же ловушка! — У нас нет другого выхода, — недовольно произнесла Гермиона, замечая, как на его щеках играют желваки. — Я должна следовать его условиям, потому что у него мой Драко. Ястреб взмахнул руками и в бешенстве отошёл от неё. Он дошёл до окна, откинул занавеску и посмотрел вниз с высоты второго этажа. — Машина подъехала… — глухо произнёс он, тут же отворачиваясь от неё. — Мы постараемся побыстрее, — быстро произнесла Гермиона, подходя к нему и проводя рукой по его обнажённой спине. Она быстро поцеловала его куда-то в плечо. — На моём телефоне есть отслеживание, как и у Винса, так что ты точно будешь знать, куда мы поехали. Ястреб сбросил её руку и мотнул головой, показывая, что ей пора уходить. Гермиона тяжело вздохнула и отошла. Она кивнула Винсу, который уже поднялся с дивана. Джилер проводил их до прозрачных ворот и на прощание лизнул Гермионе руку. Она погладила его чёрные уши, провела рукой под подбородком и наклонилась, чтобы поцеловать в лоб. — Следи за ним, чтобы он ничего не натворил, — шепнула она псу, и тот моргнул, словно приняв команду. За высокими дверями стояла большая машина, похожая на внедорожник. Она глухо урчала заведённым мотором. Винс помог Гермионе подпрыгнуть, чтобы она могла забраться внутрь. Кобура на талии плотно прилегала к телу, и это дарило спокойствие. Гермиона теперь всегда носила с собой свой новый пистолет. Винс же взял с собой два пистолета с полными обоймами. Нож, спрятанный у лодыжки, придавал Гермионе дополнительную уверенность, а широкие штаны скрывали его от посторонних глаз. Ястреб также уделял внимание рукопашному бою, понимая, что полагаться на силу Гермионы не стоит, а лучше использовать внезапность. Его наказ был прост: «Ударь первой, желательно насмерть, и убегай, чтобы успеть вытащить пистолет». Гермиона коротко кивнула водителю, который смотрел на них в зеркало заднего вида, и машина тронулась. Они выехали на юго-запад, прямо из Лондона, и на своём пути встречали традиционные деревушки, которыми богата старая Британия. Каждая из них была чистой и аккуратной. Гермиона хотела бы любоваться ими, как это было с деревней, где жили Уизли, но сейчас она не могла. Напряжение пронизывало её насквозь, и она ощущала его на кончике языка, словно кислоту. Даже гуляющие гуси не вызвали у неё улыбку, только напомнили о Драко и той ссоре с Роном. Гермиона покачала головой, прикрыла глаза и подумала, что всё это было словно в другой жизни, когда всё было по-другому. И она сама была другой. Грунтовая дорога от одной из деревень привела их к старому забору. Многие железные штыри отсутствовали, а природа заполнила эти пробелы обильной растительностью. Машина остановилась перед воротами, которые выглядели не лучше. Казалось, что плющ удерживает их от падения. Открытые створки поскрипывали на ветру. В этих краях ветер гулял свободно, не встречая преград мегаполиса. Над воротами была арка, которая была увита растениями больше остального. Даже там можно было разглядеть буквы, позеленевшие и покрытые ржавчиной от времени. Гермиона вышла из машины, опираясь на руку Винса, и осмотрелась. Водитель сразу же уехал, подняв облако пыли. Винс выругался и прикрыл Гермиону полами своего пиджака. — Ну что за сука… — Кажется, нам сюда, — сказала Гермиона, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, чего от них ждут. Она заметила свежие автомобильные следы, ведущие на территорию этого странного места, и показала на них. За воротами оказалась большая, но очень запущенная территория. Множество зданий, стоящих на разном расстоянии друг от друга, наводили на мысль о разных временах их постройки. Гермиона хотела рассмотреть всё поближе, но её внимание сразу привлекла компания людей. Один из них стоял к ней спиной в белоснежном брючном костюме, его руки расслабленно лежали в карманах. Казалось, он ничего не опасается, хотя достаточно было одного быстрого движения и щелчка затвора, чтобы в его неаккуратной серебристой шевелюре появилась дополнительная дыра… Недалеко от него стоял молодой человек, незнакомый Гермионе. Он был одет в широкие современные штаны и вытянутую футболку, которые выглядели так, будто их разорвали, но это не оставляло сомнений, что это какой-то модный бренд. Его чёрные волосы были стянуты в небрежный хвост. Он вопросительно повернулся к Гермионе, улыбнулся и помахал рукой. Гермиона стиснула зубы, увидев, как из здания вышел ещё один человек. Она ненавидела Брайана не меньше, чем Геллерта. Он был одет в чёрный спортивный костюм, а в руках держал спортивную сумку. Он быстро взглянул на Гермиону и направился к одной из машин, припаркованных сбоку от здания, чтобы положить туда сумку. Услышав звук захлопнувшейся двери, Геллерт обернулся и сразу же посмотрел на неё. — Миона! Я даже не слышал, как ты подъехала, — воскликнул он с кривой улыбкой и хлопнул в ладоши, как будто от радости. — И ты не одна. И ещё вооружена! Геллерт приближался к ней уверенным шагом, а она старалась не отступать, хотя его энергия пугала. От одного только взгляда его глаз хотелось нервно сглотнуть, но она лишь выше подняла голову, чувствуя поддержку Винса за своей спиной. Она намеренно не стала прятать оружие, а оставила его на виду, поверх чёрной футболки, подчёркивая свою талию. — Зачем мы здесь? — спросила она, обводя рукой здание, из которого только что вышел Брайан. Он теперь приближался к Геллерту с другой стороны, а молодой человек подбежал к девушке и остановился перед ней, немного возвышаясь. Гермиона бросила на него быстрый взгляд, пока он рассматривал её с любопытством. — Когда выйдет новая книга Локхарта? — сразу же выпалил он. Геллерт едва заметно поморщился, как будто этот мальчик переходил границы или портил его вступительную речь. — Крид… Гермиона вопросительно приподняла брови. — Локхарт? Ты его читаешь? — она снова скользнула по нему взглядом, оценивая пирсинг в ушах и ухоженность его внешнего вида. Очевидно, парень весьма доволен своей внешностью и всячески это показывает. — Да, — согласно кивнул он, и волосы в хвосте рассыпались в сторону. — Очень жду следующую. А ты никак не выпускаешь. Гермиона даже не стала скрывать злобную усмешку. — Я была занята в последнее время, — сказала она. — Сейчас издательство работает без моего участия, — проговорила она, отметив, как блеснул единственный чёрный глаз Геллерта. Издательство жило своей жизнью. Джинни, что теперь стала заместителем директора, полностью взяла на себя часть обязанностей Гермионы. Поскольку ни Гермиона, ни Джинни больше не могли представлять издательство на рынке, Блейз нанял одного из партнёров прошлого издательства Смита. Теперь часть выручки проходила через его руки, но это было небольшой платой за его труд. Первичной печатью занималась одна из типографий. Она присылала экземпляры на согласование. Гермиона не касалась этого процесса, только слышала обрывки разговоров. Затем… всё произошло очень быстро. — Да, у тебя сейчас слишком много дел, — лениво протянул Геллерт, покачиваясь с пятки на носок. — Я рад видеть тебя на нашем третьем занятии. Ты делаешь успехи, и я… — он сделал паузу, заметив недоумение на лице Гермионы. — Да, Макнейр был моим испытанием. Знаешь, я ожидал чего-то подобного… Он быстро направился к ней, размахивая руками. Винс дёрнулся вперёд, чтобы закрыть её от нападения, но Гермиона ударила его рукой в грудь, положив вторую себе на талию, прямо на ствол пистолета. Геллерт остановился, не дойдя до Гермионы, и засмеялся. — Да, чёрт возьми, да! Вот этого я и ждал! Представления! — он рассмеялся лающим смехом, хлопая в ладоши. — Я установил в вашей святая святых небольшую камеру, чтобы получить удовольствие от зрелища. В его глазах читалось искреннее восхищение и удовольствие. Он был действительно счастлив, и по спине Гермионы пробежал холодок. Он настоящий психопат. — Из-за тебя я убила человека… — прошептала она в шоке, снова пытаясь убедить себя в обратном. — И ты говоришь, что это было шоу? Зрелище? Её голос всё же дрогнул, а Геллерт мгновенно переменился в лице, став холодным и отстранённым. — Можно ли назвать предателя человеком? — спросил он, и его ледяной голос пробрал её до самых костей. Он сделал ещё один шаг вперёд. Его широкие плечи, высокий рост и мощная аура подавляли её. Он нависал над ней, словно кошмар из её снов. Геллерт наклонил голову, но выражение его лица не изменилось. Он кивнул куда-то назад. Краем глаза Гермиона заметила, как Брайан быстро вытащил пистолет из-под кофты и направил его на Винса. Она дёрнулась, чтобы достать свой пистолет из кобуры, но не успела его поднять. — Так-так, Миона, — прищёлкнул языком Геллерт и сделал жест, словно хотел ударить её по рукам. — Вспомним наше первое занятие: никогда не направляй на меня пистолет, иначе… Он повёл рукой, приглашая её продолжить, и с поклоном улыбнулся, отступая на шаг назад. — Ты пришлёшь мне Драко по частям, — дрожащим голосом закончила Гермиона, убирая пистолет обратно в кобуру. Щелчок пряжки, удерживающей рукоять, был оглушительным. — Умница, Миона, — улыбнулся Геллерт и, подняв руку, нежно заправил ей за ухо один из локонов. — Я хочу, чтобы ты запомнила: ты принадлежишь мне. Навсегда, — он постучал костяшкой пальца по её лбу. Гермиона не выдержала и бросила на него гневный взгляд. — Даже все твои мысли должны быть моими, понимаешь? Кивни, милая… Гермиона с трудом склонила голову и кивнула. Геллерт улыбнулся. — Тебе не стоит так реагировать. Я хочу, чтобы ты осознала: в любой момент я могу лишить жизни твоих людей, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Ты должна стать бесстрастной. Но, видимо, это не так просто. Я готов подождать, но совсем немного, — произнёс Геллерт, обернувшись к Брайану, который стоял позади него. — Ну убери уже, — сказал он Брайану. — Ты пугаешь даму. Брайан убрал пистолет, бросив быстрый взгляд на Гермиону. Она же, напротив, старалась не смотреть на него, испытывая к нему лишь отвращение, ненавидя даже воздух, который он выпускает. Если бы у неё была возможность, она бы убила его, но постаралась бы сделать это так, чтобы он страдал как можно больше. Она с трудом сдерживала дыхание, представляя, как могла бы перегрызть ему горло, если бы не была вооружена. — Я вызвал тебя сюда не просто так, — Геллерт говорил негромко, но сразу же приковал её внимание. — Я же всё о тебе знаю, считаю, что нечестно, что ты обо мне ничего не знаешь, верно же? Он жестом пригласил её следовать за ним. Гермиона на мгновение замешкалась, но затем пошла за ним. — Раз уж у нас такое общение, — продолжил Геллерт, — что ты обращаешься ко мне на «ты» и не понимаешь моих намёков, я хочу сказать тебе вот что. Ты первая, кому я уделяю столько внимания. Обычно, когда я захватываю власть, я просто отдаю противников в руки Криду, — он щёлкнул пальцами, указывая назад. — А потом они соглашаются. У них нет выбора. А ты… — он остановился и окинул Гермиону жадным взглядом. — В тебе есть что-то такое, что заставляет мою кровь кипеть… Гермиона не смогла сдержать гримасу отвращения, когда Геллерт заговорил о себе как о мужчине. Мысль о нём вызывала у неё тошноту. Она бы предпочла, чтобы её влагалище стало капканом, а губы были отравлены. Она бы скорее умерла, чем добровольно легла с ним. — Конечно, не в том смысле, который я вижу на твоём лице, — рассмеялся Геллерт. — В тебе есть что-то притягательное. Манящее, словно магнитом. И если это так, то ты приманила самое жуткое, что только могла. — Ты не очень высокого мнения о себе, — глухо ответила Гермиона. Сзади раздался сдавленный смешок. Она быстро оглянулась и увидела, как мальчик, которого Геллерт назвал Кридом, давится от смеха. Геллерт тоже посмотрел на него с улыбкой. За ним шёл Винс, а рядом — Брайан. Оба напряжённо смотрели на Гермиону с одинаковой тревогой в глазах. Она подавила мгновенную ярость, которая зашипела и затрещала, как чешуя, стоило ей на краткий миг встретиться взглядом с Брайаном. — Остра на язык, — пожурил её Геллерт и, завернув за угол заброшенного здания, указал на ещё несколько строений, которые больше напоминали летний детский лагерь. — Мне нравится остроумие, нравится, когда в разговоре есть перчинка… Так вот, я привёз тебя сюда, чтобы познакомить с частичкой моего прошлого. Вдалеке виднелся длинный стол, по обеим сторонам которого стояли скамьи. Всё вокруг было серым от непогоды и выцветшим от времени и редких солнечных лучей, но относительно крепким. К этому столу и повёл их Геллерт, приглашающим жестом указывая на него. Винс вышел вперёд, отряхивая скамью для Гермионы и помогая ей сесть. Затем он сел рядом с ней. Геллерт и Крид заняли места напротив них, а Брайан остался стоять у одной из колонн, поддерживавших прохудившийся навес над ними. — Я начну. История будет длинной, — сказал Геллерт, ковыряя пальцем сучок на деревянном столе и улыбаясь. — Это было моё место летом. Когда мы обедали на улице. Здесь я провёл много времени, прежде чем сбежать. — Что это за место? — с напряжением спросила Гермиона, а Геллерт поднял голову, оглядываясь по сторонам, словно сравнивая с воспоминаниями. — Это мой ад.

***

Она толкнула скрипучую дверь и вышла за крутящиеся валы пропускного пункта. Подол её юбки взметнулся вверх, и она торопливо опустила его, чтобы ускорить шаг. Она слишком задержалась на работе и теперь боялась не успеть на последний автобус, который отвозил рабочих текстильного завода в город. Девушка перешла на бег, сбивая мелкие камни с края дороги. Пузатый пыльно-серый автобус стоял у заброшенного куска бетона — автобусной остановки. Она взмахнула рукой, призывая водителя подождать, но автобус начал движение ей навстречу. Она быстро отступила чуть назад, в траву, чтобы он мог остановиться рядом с ней, и ещё раз махнула рукой. Автобус набрал скорость и проехал мимо, мигнув на повороте красными фонарями. Она так и осталась стоять с поднятой рукой, затем медленно провела рукой по лицу, стирая усталость. До города было не меньше пяти километров, и ей придётся пройти их пешком. Она знала, почему так происходит. Она была странной для этого небольшого городка. Слишком светлая кожа и белые бестелесные волосы создавали образ призрака, а люди её недолюбливали, потому что она не была такой, как все. Девушка пошла вслед за автобусом, потому что не собиралась ночевать здесь. Дома её ждали дела и кот, который хотел, чтобы его покормили. Когда автобус скрылся из виду, стало совсем темно, и она поёжилась, плотнее закутываясь в свою длинную куртку и натягивая шапку, которая скрывала волосы, не дававшие покоя никому. Сзади послышался шум приближающегося автомобиля, и она, не раздумывая, вытянула руку, чтобы поймать попутку. На трассе в Лондон было почти безлюдно. Машина остановилась, и она с радостью заглянула в приоткрытое окно. «Довезёте меня до города?» — спросила она, пытаясь разглядеть черты лица мужчины. «Конечно, садись», — с улыбкой ответил он и потянулся, чтобы открыть перед ней дверь. Она села в машину, радуясь, что доберётся до дома быстрее, чем на автобусе. И, возможно, даже успеет постирать вещи, которые высохнут к утру, и ей не придётся идти на работу как всегда в мокрой одежде. Мужчина включил печку, и она с благодарностью посмотрела на него. Он был молод и красив: точёный профиль выделялся на тёмном фоне, чёрные волосы и аккуратно выбритый подбородок. Руки его, расслабленно лежавшие на руле, были ухоженными, не такими, как у работяг с завода. Одежда его была свежей и выглаженной, а в салоне старенького классического автомобиля приятно пахло. Она закусила губу, пытаясь скрыть улыбку. Он мог обратить на неё внимание, ведь она совсем одна. Мама проводила свою жизнь, работая медсестрой в местной больнице, а папа давно ушёл из семьи. Может быть, это шанс на её будущее? Она представила его будущие ухаживания и нежную романтику, которую она любила наблюдать в детстве вместе с мамой. Отвернувшись к окну, она любовалась полем ржи, где уже были стянуты стога. Мир вокруг казался таким прекрасным. Но сейчас завертелся и погас. — Мой отец давно приметил мать за её необычайную красоту. И решил не рисковать их будущим, решив похитить её и запереть в своём доме. Её не хватились, потому что с одинокой девушкой, постоянно гуляющей по дороге, могло случиться что угодно. Её считали странной. Даже мать не стала её искать, решила, что та сбежала от этой жизни, чтобы начать новую. Она пришла в себя в кромешной темноте. Было так темно, что она не видела даже своих рук, поднесённых к лицу. В её голове плескался панический страх. Она попробовала заговорить, и эхо вернуло ей её же голос. Ощупью она проверила стены, наткнулась на какую-то мебель, нашла дверь и начала колотить в неё. «Эй! Помогите кто-нибудь!» — кричала она. В этот момент зажёгся свет, и она зажмурилась от яркого света. Когда она открыла глаза, рядом с ней сидел мужчина из машины. При свете он казался ещё более статным. Он был высок и хорошо сложён. Он смотрел на неё своими чёрными как угли глазами. Он сказал, что она останется здесь, потому что должна стать его женой. Он открыл шкаф, показывая ей разнообразные платья, корсеты и старомодное нижнее бельё. Он сказал, что всё это принадлежит ей. Она слушала его с ужасом, понимая, что он сумасшедший, но его голос звучал ровно. «Что происходит? Зачем я вам?» — она не могла воспринимать его как равного себе, для неё он казался чудовищем. «Ты моя. Теперь навсегда. И мы теперь семья», — он подошёл ближе, взял её безвольную руку и приложился губами к кисти. — «Моя леди. Я жду тебя к ужину через час. Собирайся и приходи. Помни, что ты должна быть красивой». Он показал ей соседнюю комнату, в которой тоже не было окна. Там стояла большая старомодная ванна на ножках и раковина, но не было зеркала. Он велел ей принять ванну и ушёл. Дверь в её комнату щёлкнула замком. Она сползла по стене и разрыдалась. Она хотела любви и заботы и, кажется, получила её. Только вселенная не уточнила, как она хочет её получить. В состоянии шока она приняла ванну, пытаясь смыть с себя запах завода, и вернулась в спальню. Вся одежда в шкафу была её размера, хотя она была очень худой. Даже талия была очерчена так, словно всё было готово для неё одной. Она заметила, что в обеих комнатах не было ничего, чем можно было бы нанести себе вред: ни острых предметов, ни давящих поверхностей, ни чего-либо, что могло бы оборвать её жизнь. Высушив длинные белые волосы полотенцем, она надела одно из платьев и нижнее бельё, которые нашла в ящике. Когда дверь повернулась, он вошёл и протянул ей руку. «Идём. Я приготовил ужин для нас». По длинному коридору была только ещё одна дверь, которую он открыл. За ней оказался длинный стол и два стула. Стены были серыми, как и везде, и не было окон. Она подумала, что, возможно, это место находится в подвале. Он провёл её к стулу и, выдвинув его, предложил сесть, а затем сел напротив. Он успел переодеться в старомодную рубашку с жабо и жилет, а также повязал старинный галстук. Затем взял вилку и столовый нож, чтобы приступить к разделыванию мяса на тарелке перед собой. «Что ты хочешь от меня?» Его нож замер, и он поднял на неё свои угольно-чёрные глаза. «Ты моя леди, моя семья. Ты должна любить меня». «Я тебя даже не знаю, как я могу любить тебя? Как я могу здесь жить?» «Здесь я уверен в твоей безопасности и в том, что тебя никто не тронет. Ты моя. Я не хочу, чтобы грязь внешнего мира касалась тебя». «Но как тебя зовут?» «Тебе не нужно моё имя, чтобы любить меня. Не думай об этом. Ты останешься со мной навсегда». Она с трудом проглотила вкусный ужин. Готовить он умел, этого не отнять. Однако поздняя ночь давала о себе знать. Она начала клевать носом, а он проводил её обратно в спальню. Уже засыпая, она услышала, как открылась дверь, прогнулась кровать и она почувствовала на своей коже горячее дыхание. Он был ласков. — Она забеременела быстро. Отец сам проводил все необходимые обследования, чтобы беременность протекала нормально. Когда я родился, отец забрал меня наверх, в свой дом. Мне не разрешали выходить за пределы нашего участка, но мне и там было весело. Мой отец был очень образованным человеком. Он научил меня всему. У него была огромная библиотека и множество развлечений: от шахмат до рисования. Он баловал меня и даже разрешал спускаться вниз, чтобы пообщаться с мамой. Тогда она мне всё и рассказала. Она полюбила его, но он не доверял ей и не хотел, чтобы она выходила в мир, опасаясь, что она перестанет быть такой прекрасной. Она была словно драгоценный цветок для него. Я уважал отца и его выбор. Он хотел защитить нас. Единственное, о чём я просил его, но он не выполнил — это рыбки. Я так хотел рыбок, — улыбнулся Геллерт. «Мама, я принесу тебе завтра ту книгу о Маленьком принце. Почитаешь, она мне очень понравилась». Сколько бы он ни пытался развеселить маму, у него не получалось. С каждым месяцем она становилась всё более замкнутой. Она питалась и старалась быть красивой для отца, а её длинные волосы уже были длиннее её роста, и она подвязывала их поясом. Но она не жила, а существовала. Так проходили годы. Геллерт терял детские черты лица, взрослея и становясь немного рассеянным. Когда отец был в отъезде, Геллерт автоматически вешал замок на дверь в подвал. Однажды он забыл запереть её за собой, после того как принёс маме ужин. Именно тогда она и сбежала. Отец обнаружил её пропажу только вечером, когда вернулся. Он опустился на колени и крепко обнял Геллерта, прижимая его к своей груди. «Не отходи от меня, слышишь? Они захотят тебя отнять».

***

— Они пришли. Было так громко, что у меня заболели уши. Я спрятался от этого звука за спиной отца, хотел, чтобы он их прогнал. Зачем они пришли, ведь нам было так хорошо? Было несколько предупреждений, чтобы он отдал им меня добровольно. Но отец просил их уйти и оставить нас в покое, — Геллерт глубоко вдохнул. — И его застрелили прямо на моих глазах. Он умер и даже не успел со мной попрощаться. А я бросился на стрелявшего и бил его, бил. Потому что он убил моего отца. Я читал об этом в книгах, и отец учил меня, как нужно правильно реагировать на всё. Гермиона сидела и слушала, едва дыша, она не перебивала его монолог, лишь встречаясь с его ледяными взглядом ночи и луны. Он периодически делал паузы, словно вспоминая, а затем с улыбкой продолжал. Она была права. Он психопат. Он сын сошедшей с ума бедной девушки и настоящего чудовища, что под личиной благочестивого отца вложил в него неправильные ценности. Желание играть с людьми, желание контролировать, желание иметь непоколебимую власть, желание обладать тем, что ему нравится. Он мог испытывать такие чувства? Кем приходится ему Куинни? Она вздрогнула, когда Геллерт обратился к ней. — Миона, кажется, ты меня не слушаешь, — сказал он с обидой в голосе и покачал головой. — Это очень важно для меня, я ведь тебе душу открываю. Я никому об этом не рассказывал, даже ему, — он кивнул на Крида, который смотрел куда-то вдаль с таким видом, словно этот разговор был ему в тягость. — Зачем мне всё это? — выдохнула Гермиона. — Чтобы я прониклась сочувствием к тебе? — Чтобы ты поняла меня, это ещё не всё, — Геллерт сложил руки перед собой и закинул ногу на ногу. — Меня хотели вписать в новую жизнь, в эту отвратительную жизнь обычных людей, но я был против. В конце концов, им надоело со мной возиться, и меня отправили сюда. — Он обвёл руками пространство. — Не скажу, что тут многое изменилось с годами. Но без людей здесь определённо стало лучше. Это был приют для таких же детей, как я, никому не нужных. Моя мать от меня отказалась, и от меня избавились. А раньше здесь был дом местного бандита. Говорили, что он держал здесь своих врагов. Была оборудована камера, меня там держали, когда я переходил черту. Словно камера неповиновения. Геллерт хрипло рассмеялся, увидев, как побледнела Гермиона. Она почувствовала, как ей становится физически плохо от того, что рисовало её воображение. — Я ненавидел это место всей душой, а потом сбежал, обосновался во Франции, получил гражданство, начал новую жизнь, и вот что я имею, — Геллерт улыбнулся нездоровой улыбкой. — Хочешь посмотреть на место, где я сидел в заточении? Гермиона вздрогнула от холода, пробежавшего по её спине. Геллерт указал на маленькое окошко, похожее на вентиляционное отверстие в подвале. — Вон там. Я провёл здесь много ночей. — Меня это не волнует, — ответила Гермиона, глядя на него. — Ты хотел рассказать о своём прошлом, но оно меня не тронуло. Вместо того чтобы стать лучше своего отца и преодолеть его воспитание, ты стал хуже. В сотни раз хуже. Он разрушил жизни двух людей, а ты — сотням и даже тысячам, — с отвращением покачала головой Гермиона. — Тебя никто не уважает, только боятся. Ты этого хотел? — Да, именно этого я и хотел, — с улыбкой кивнул Геллерт и потёр большими пальцами друг о друга. — Чувства людей очень непостоянны. Сначала они говорят тебе одно, обещают любить тебя больше жизни и сделать для тебя всё. А потом уходят, и из-за них те, кто дорог мне, погибают. Понимаешь? — Он щёлкнул пальцами. — Меня действительно нужно бояться. Меня можно любить, но страх и неизбежность наказания должны быть абсолютными. — Твоя мать? Ты знал её имя? — На тот момент нет, отец никогда не говорил мне его. Лишь в полицейских сводках я узнал, что её зовут Пандора. Я даже не знал, как зовут отца, пока не прочёл о нём в старых газетах. Антиох Грин-де-Вальд долго волновал лондонские газеты, а моё дело получило широкую огласку. — Что стало с твоей матерью? Ты нашёл её? — слабая надежда увидеть в нём хоть какие-то чувства заставила её спросить. Геллерт широко улыбнулся. — Да, я нашёл её. И убил. Она молила о пощаде. Гермиона с отвращением вздохнула. — Чего ты ожидала? Из-за неё погиб отец. Она была такой слабой. Она должна была быть благодарна отцу за эту жизнь. Он сделал для неё всё. Всё, что требовалось от неё, — любить его и быть покорной. А она даже этого не смогла. Предав его и меня. Гермиона покачала головой, понимая, что это всё. Она осознала, что у человека, который верит в такие ценности, не может быть нормального будущего. Этот разговор привёл её к одному выводу: он не может жить в этом мире. Значит, она должна избавить мир от него. Она подняла взгляд на Геллерта, который с интересом рассматривал её. — Я считаю, что это был отличный разговор. Мы лучше узнали друг друга. Это хорошо. Очень хорошо. Раскрывает карты, не так ли? — с усмешкой спросил он. Она неопределённо повела головой. Ей хотелось уйти отсюда, чтобы проветрить голову от его рассказа, который словно оставил грязный отпечаток в её памяти. Ей нужно было исключить эмоции и отфильтровать то полезное, что могло помочь ей справиться с ним. — Это всё? — приподняв брови, спросила она, глядя на него. — Занятие окончено? Геллерт с улыбкой поднялся и подал ей руку. Она долго смотрела на него, не решаясь принять помощь. Наконец, он слегка пошевелил пальцами, словно приглашая её. Она подала ему руку, и он помог ей встать, чтобы она могла опереться на его локоть. — Думаю, для третьего занятия этого будет более чем достаточно, — хрипло рассмеялся Геллерт. — У тебя будет время подумать. Мы ведь не хотим спешить? — Он демонстративно утёр слёзы от смеха. Гермиона думала только об одном: успеет ли она наклониться, чтобы выхватить нож и вспороть ему шею, прежде чем Брайан её застрелит? А если он впадёт в ступор, когда Геллерт будет истекать кровью? Тогда Винс успеет справиться с мальчишкой и Брайаном, но только скрутит его. Брайана она заберёт с собой, чтобы узнать, где они держат Драко, а уже потом… Она жадно сглотнула. Геллерт заговорил вновь и щёлкнул пальцами у неё перед лицом. Она задумалась и вцепилась в его локоть изо всех сил — очевидно, причиняя боль, но он не обратил на это внимания, лишь улыбнулся. — Раз у тебя теперь нет машины, я просто обязан отвезти леди до её нового дома. Ты уже обустроилась? Я был уверен, что ты переедешь, — Геллерт подмигнул ей и покрепче сжал её руку. Винс позади заметно нервничал, и это было слышно по его тяжёлым шагам. Крид и Брайан шли за ними. Брайан сел в старую и потрёпанную машину и умчался за ворота, заставив их покачнуться. Геллерт открыл дверь перед Гермионой, помогая ей сесть. Затем он занял водительское место и пристегнулся ремнём безопасности. — Помни, если ты попытаешься в меня выстрелить, — сказал Геллерт, настраивая зеркало так, чтобы смотреть ей прямо в глаза, — то мы погибнем все, а ты так и не найдёшь Драко. Он же нужен тебе, верно? Она молча смотрела на него, откидываясь на сиденье. Ненависть с трудом сдерживалась, стремясь вырваться наружу, и душила её своим ядом. Она заставляла себя напоминать себе же, что Геллерт всё ещё жив, только потому что она не знает, где искать Драко. — Ну, Миона, невежливо не отвечать, когда к тебе обращаются, — с улыбкой произнёс Геллерт и тронулся с места, выезжая за ворота. — Я всё выполнила, как ты говорил… — начала она. — Но ты ещё не готова. Ты должна быть лучше себя прежней, должна доказать, что достойна стать моей наместницей. Тогда я верну Драко, — пояснил Геллерт. Когда они подъезжали к первой деревне, Гермиона заметила знакомую машину, которая призывно мигала фарами, как бы приглашая их остановиться. Геллерт усмехнулся. — Как нагло с его стороны, — сказал он со смешком, останавливая машину у обочины. — Кажется, у тебя есть своя служба доставки. — Он повернулся к Гермионе, осматривая её. — Тогда до скорой встречи. Я снова пришлю за тобой машину, когда захочу позаниматься с тобой. Не утруждая себя ответом, Гермиона быстро вышла из машины, громко хлопнув дверью, и перебежала дорогу к Ястребу, который успел выйти из автомобиля и теперь стоял, нахмурившись. Его чёрные глаза быстро осмотрели её, и он притянул её в свои объятия. Винс подошёл сзади, а машина позади них с визгом уехала. Он так крепко обнял её, словно хотел убедиться, что она цела. — Ты меня задушишь, — с трудом прошептала она. Он наконец отпустил её, но продолжал держать за плечи. — Сукин сын, что он хотел? Почему вы так долго там были? Я не знал, что мне делать… — Где собаки? — с тревогой спросила она. Ястреб поморщился, отошёл от неё и открыл заднюю дверь. Из машины мгновенно выскочил пёс, бросился к Гермионе и начал облизывать ей руку. — Ты привёз всех? — в шоке спросила она, уже слыша тоненькое тявканье щенков. — Я не мог оставить их одних, поэтому взял с собой. Они только проснулись, когда Джилер залаял, увидев вас. Что вы там делали? — спросил он. — Он решил рассказать мне душещипательную историю своей жизни, видимо, решив тронуть меня, — безразлично ответила Гермиона, жестом приказывая Джилеру запрыгнуть обратно в машину, и села следом за ним, пытаясь подвинуть всю собачью семью. — Мне нужно подумать над этим, пока не знаю, как поступить. Нам нужно обсудить это. Ястреб и Винс обменялись быстрыми взглядами и заняли свои места в машине. Затем Ястреб резко развернул автомобиль и направился в сторону Лондона.