Я мог бы быть честным, я мог бы быть человеком

      Кен обожает истории об ограблениях. Кажется, ранее об этом уже говорилось. Им это может пригодиться. Ведь их проблему можно решить, лишь прибегнув к тщательно продуманной махинации. ____________       Встреча назначена на два. Но луна зайдет только в 3:49. Нам нужно попасть внутрь, а затем тянуть время, пока я не стану собой и хотя бы немного не оклемаюсь. Даже если я не успею полностью прийти в себя, вы всё равно должны привести меня к Аарону на осмотр. ____________       Барбара Хэндлер с важным видом входит в вестибюль Маттел. На ней длинный плащ, удачно сочетающийся с накинутым на голову шарфом и огромными солнцезащитными очками. Этот образ прекрасно дополняют сумка оверсайз и здоровенный волкособ, трусящий возле неё на розовом поводке.       — Мэм, — обращается к ней охранник на входе. — Прошу прощения, но входить можно только со служебными собаками.       — Ну пожалуйста. Я же прекрасно знаю, что председатель совета директоров приносит своего ши-тцу на каждое заседание. У вас на стойке регистрации даже есть баночка с лакомствами специально для него. Знаете, это совсем не похоже на предупреждение «с собаками запрещено».       — При всём моём уважении, мэм, но он — председатель правления.       — Правда? А вы хоть знаете, кто я? Я именно та, которая вывела эту компанию на мировой уровень.       Охранник выглядит напуганным. Оно и понятно. Хоть Санни и ведёт себя тихо и воспитанно, это совсем не мешает ему оставаться похожим на весьма внушительных размеров волка. На мгновение Барби будто смягчается. Она снимает солнцезащитные очки и невинно хлопает ресницами.       — Сиделка, которая должна была за ним присмотреть, отказалась в самую последнюю минуту. Всего лишь один разочек. Ну пожалуйста.       — Хорошо, мэм, — сдаётся охранник. — Но только в этот раз.       Барбара не благодарит охранника. Она лишь широко улыбается и вновь надевает очки. ____________       — А что насчёт регистрации? Они могут связаться с администратором, чтобы узнать, подошли ли те, кому назначена встреча. И если твоей фамилии нет в списках, то тебя просто не пропустят.       — Можно ли отвлечь администратора и нажать там парочку нужных клавиш?       — Мы могли бы попытаться использовать тебя в качестве отвлекающего фактора. Ты можешь быть милым или, наоборот, начать всё там разносить. В это время Глория проскользнёт за стойку.       — Это могло бы сработать, если бы не охрана. У них камеры по всему вестибюлю.       — А что, если это сделает Санни? Просто запрыгнет на стол и нажмёт на кнопки?       — А Санни умеет читать лучше, чем ты? И в добавок пользоваться мышкой?       — Э-э-эй…       — Удастся ли тебе вообще сохранить сознание? Пока что весь план похож на какой-то тест-драйв кен-иальных идей. Нам остаётся только надеяться, что всё пойдёт так, как задумано. ______________       — Я хочу зарегистрироваться. На имя Барби и Кена, пожалуйста. У нас назначена встреча на два часа.       — Конечно. Мистер Гарднер с вами?       — В пути. Немного задерживается.       — В таком случае я зарегистрирую его, как только он прибудет.       — О, я просто хотела сэкономить ему время. В наши дни это весьма ценный ресурс, который к тому же работает против нас. Было бы гораздо проще, если бы он мог приехать и сразу же подняться в зал для собеседования.       — Извините, Барби, но у нас это запрещено.       — Я знаю, — вздыхает Барби. — Но должна же я была хотя бы попробовать.       Над верхней частью регистрационной стойки появляются две массивные лапы и огромная голова. Сразу становится ясно, что тот, кому всё это принадлежит, немалого роста, поскольку стойка весьма высокая. Внушительных размеров пасть слегка приоткрывается в дружелюбной собачьей улыбке, и ярко-розовый язык свешивается на сторону.       — Санни, нельзя! Плохой пёсик! Лежать, мальчик, лежать. Извините его. Он любит заводить новые знакомства.       — О-о-о, какой большой мальчик! — восклицает секретарша, не обращая внимания на оправдания Барби. — Можно нам поздороваться? Иди скорее сюда! Давай, скажи «привет»!       Волкособ спрыгивает вниз и огибает угол стойки, таща за собой хозяйку. Он настолько яро виляет хвостом, пока секретарша чешет его за ушами, что опрокидывает мусорную корзину, случайно её задев.       — Хороший мальчик хочет вкусняшку? Конечно, хочет! ____________       — Мы намерены провернуть всё это в самом конце полнолуния. Так что в нашем распоряжении будет целое утро, чтобы потренироваться.       — Нам нужно найти безопасное место, где бы ты мог перевоплотиться без лишних подозрений. И чтобы в нём не было камер.       — Или придётся придумать, как вывести их из строя.       — Кен, у нас нет тех же примочек, что и у Бена Гейтса . Максимум, на что можно рассчитывать, это на то, что там по-прежнему работает охранник, с которым мы обменивались видео из ТикТока.       — На каком бы варианте мы не остановились, охранника всё равно придётся отвлечь.       — Это я смогу. Есть у меня одна идея. ____________

— Привет! А где Джо? — обращается Глория к незнакомому охраннику за монитором.

— Сегодня его не будет. Он в отпуске. А вы как сюда попали?

Чёрт.

— У меня сегодня обход мест былой боевой славы, — пытается шутить Глория. — Раньше я здесь работала. У меня для Джо небольшой презент.

      Вкусняшки? Вкусняшки?! Женщина, ты, должно быть, шутишь?! Волк вскакивает прямиком на стол и самозабвенно обнюхивает банку.       — Санни!       — Нет!       Секретарша пытается откатиться на своём офисном стуле подальше, чтобы оказаться вне зоны досягаемости зверя, но у неё в руках по-прежнему заветная банка!       Волк разбрасывает по сторонам ручки и скрепки, папки и визитки, пока карабкается следом за ней. Барбара забегает за стол, чтобы схватить его за ошейник, но всё ещё не может с ним справиться. Он слишком большой, слишком сильный. Она обхватывает его за шею, одной ладонью упираясь в стол.

— Я бы предложил вам оставить ваш подарок для Джо здесь. Но из соображений безопасности должен буду его проверить.

— О, это всего лишь кофе из кафешки дальше по улице, которая ему нравится. Хотите? — предлагает Глория. — Жалко будет выбрасывать.

Охранник поворачивается на стуле, чтобы, наконец, взглянуть прямо на неё, а заодно заполучить в свои руки божественный нектар.

— Это уже совсем другое дело! — улыбается он во все тридцать два зуба. — Вчера я отработал в третьей смене, а сегодня меня поставили во вторую на замену. Отдохнуть толком так и не удалось. Едва на ногах держусь.

— Это же бред полнейший! Учитывая то, сколько денег зарабатывает компания, у них должно хватать сотрудников, чтобы не возникало таких накладок!

— Аминь, сестрёнка, — одобрительно хмыкает охранник в стаканчик. Он начинает поворачиваться обратно к мониторам как раз в тот момент, когда Барби забегает за стол, делая вид, что пытается остановить Кена.

— А у вас, ребята, разве нет профсоюза? — быстро спрашивает Глория, и охранник вновь оборачивается к ней. — При такой рискованной работе, как у вас, он по-любому должен быть.

— Да уж, должен быть. Но…

      Женщина и волк продолжают неравную борьбу. Хозяйка шипит на ухо непослушному питомцу какие-то упрёки. А пёс, похоже, просто счастлив всему происходящему. Рука, скрытая от глаз секретарши, нажимает кнопку мыши, затем клавиши на клавиатуре, ставя отметку о регистрации в качестве гостя напротив нужного имени.

      Глория умудряется дать охраннику несколько полезных советов касательно его прав и обязанностей работодателя, краем глаза поглядывая на два компрометирующих монитора, стараясь при этом выглядеть как можно более непринужденно. С этого ракурса ей прекрасно видно, как рука Барби сжимает компьютерную мышь.

      Наконец женщина оттаскивает волка от стойки регистрации, и они вместе направляются к дверям, оставляя измученную секретаршу наводить порядок на рабочем месте, надеясь, что за этим занятием она не заметит изменения в записи.

«Мы на месте», — читает Глория сообщение на экране смартчасов.

— Что ж, попробую ещё пересечься с подругой, пока у неё перерыв, — говорит она охраннику. — Удачи! Не дайте им прижать вас. Сами же знаете, как корпорации относятся к профсоюзам.

— Это точно. Спасибо, — охранник салютует ей стаканчиком с кофе. — Я передам Джо, что ты заходила.

____________       — Не забывайте, что мы имеем дело не только с Маттел, но ещё и с ФБР. Если Маттел ещё можно как-то обдурить, то с ФБР лучше не шутить. Никакого шантажа, только здравые рассуждения. Они должны знать, что он придёт, несмотря ни на что. Но им нужна достаточно веская причина, чтобы они согласились ждать. ____________       — Вы опоздали. А где он? — сурово хмурит брови агент.       — Скоро подойдёт, — небрежно пожимает плечами Барби. — Немного задерживается.       — Условленным временем было два часа. Он на это согласился.       — Ну, на самом деле вы не спрашивали его согласия. Вы просто назвали дату и не предложили никаких альтернатив. Так ведь?       — Ничто не может быть важнее этого, — уже в который раз повторяет агент. — У нашей организации не так много свободного времени и персонала, чтобы гоняться за детскими игрушками. Я ожидал, что он сумеет найти окно в своём плотном графике, если эта встреча и вправду многое для него значит.       — Поэтому вполне очевидно предположить: единственное, что могло его задержать — непредвиденные обстоятельства, — спокойно произносит Барби. — Час назад с Кеном произошёл несчастный случай во время катания на сёрфинге. После этого он не в лучшей форме. Но он всё равно придёт.       — Почему он занимался чем-то столь рискованным прямо перед важной встречей?       — Это должно было помочь ему немного взбодриться и избавиться от волнения. Знаете, как и любое другое хобби. И не более опасное, чем если бы он отправился на утреннюю прогулку на велосипеде.       — И как скоро он сюда доберётся?       — Ну-у-у… Определённо ему понадобиться привести себя в порядок…       — А вы не могли просто забрать его и привезти сюда?       — У меня нет машины. Тем более, мы переживали, что если никто из нас не придёт в назначенное время, вы не станете нас дожидаться. Поэтому я здесь.       — Это пустая трата времени представителей федеральных властей.       — Человечность — это не пустая трата времени, — возражает Барби. — В этом же заключается ваша работа.       — Я ухожу. У меня полно дел.       — И что дальше? Просто будете игнорировать его присутствие? Игнорировать факт того, что теперь он живой? Он больше года был бездомным, потому что даже работу не мог найти без вашего разрешения.       — Ему следовало подумать об этом, прежде чем он решил заявиться сюда.       — Как? — требовательно спрашивает Барби. — Как он мог предвидеть всё это? Он ни в чём не виноват. А вы просто берёте и поворачиваетесь к нему спиной. Мне вы не чинили никаких препятствий, разве не так?       — Да, но никто не хочет, чтобы куклы начали думать, будто это так просто. Иначе они все начнут пытаться попасть в реальный мир.       — Ты была особенной. Ты переросла своё предназначение благодаря своему предназначению, — услужливо подсказывает руководитель.       — А мои дочурки до сих пор играют с куклами Барби, — добавляет агент Дэн.       — То есть, — обводит всех присутствующих хмурым взглядом Барби, — вы меня пропустили из-за предвзятости? И из-за этого вы теперь не можете относиться к Кену так же, как когда-то относились ко мне.       — До вашего появления не было ни одного правила, регулирующего данный вопрос. Теперь они есть.       — У вас тут кукла хочет стать человеком! — с чувством восклицает Барби. — Неужели вы не видите в этом нечто волшебное? Но единственное, о чём вы можете думать — это бюрократия. Знаете, порой мне начинает казаться, что вы способны на чувства не более, чем всё те же пластиковые куклы.       Санни утыкается носом в её руку. Она машинально поглаживает мягкую шерсть между его ушей и прерывается, чтобы взглянуть на него сверху вниз. Предполагалось, что она будет подыгрывать комиссии, но она слишком расчувствовалась. Ей полагалось спорить и перебивать их до тех пор, пока Кен вновь не станет собой.       Однако она увлеклась. Просто этот Дэн так небрежно говорит о куклах и Барбиленде! Что мешает ему отзываться подобным образом и о людях? Возможно, и в самом деле — ничего. Вполне вероятно, что он точно также относится к иммигрантам и беженцам. Ко всем, кто голосует не так, как от него ожидают, или ведёт хоть чем-то отличный от большинства образ жизни. Его сложно понять. Он кажется вполне уравновешенным, будто и вправду хочет быть справедливым. Однако при этом вкладывает в понятие «справедливый» что-то своё. Занимаемая должность требует, чтобы его собственное чувство справедливости укладывалось в рамки того, что подразумевает под справедливостью Бюро. А Бюро всё жёстче и жёстче гнёт свою линию. Гораздо проще «просто делать свою работу». Этот агент практически всегда говорит словами Федерального Протокола. Единственное, что Барби знает о нём наверняка, так это то, что у него есть дочери, которые играют в куклы. Этого должно хватить, чтобы хотя бы раз склонить его мнение в свою сторону.       — Слушайте, — вновь начинает она, но уже более спокойным тоном, — не думаю, что вам больше, чем мне, нужно, чтобы неспособный к интеграции в общество чудак бегал тут без всякого присмотра. Если вдруг он начнёт болтать о том, о чём болтать не следует, вы просто не сможете его контролировать.       — Это угроза?       — Это логика. Чтобы не умереть с голоду, ему нужно будет найти работу. Разумеется, это повлечёт за собой вопросы, почему у него нет документов. В саму его природу при создании заложена честность. Так что едва ли он удержится от честного ответа.       Даже Дэну трудно придраться к этим рассуждениям.       — Вообще-то, я как раз собиралась спросить об этом. Похоже, никто из вас не хочет, чтобы здесь продолжали появляться новые куклы, вне зависимости от того, собираются ли они стать людьми или просто решили заглянуть в гости. Им кто-нибудь об этом сказал? Должен же быть какой-то способ донести до них информацию, если совершить переход между мирами так просто. Если бы они просто знали, что этого делать нельзя, это помогло бы нам избавиться от многих проблем.       Эта тема кажется более безопасной для обсуждения. Когда спустя полчаса у Барби звонит телефон, они с агентом всё ещё обсуждают различные способы и возможности взаимодействия с кукольным миром.       — Он приехал, — сообщает она. — Я должна его встретить. Дадите нам двадцать минут?       — Он и вправду здесь? — спрашивает Дэн у одного из членов правления.       Тот протискивается мимо генерального директора и заглядывает в монитор над его плечом.       — Да, — подтверждает он. — Кажется, зарегистрировался пару минут назад.       — Идите, — вздыхает агент, поудобнее облокачиваясь на стол.       Барби торопливо выходит, таща за собой на поводке Санни. Они вместе заходят в лифт. ____________       — Мы должны быть уверены, что никто не увидит вас выходящими из помещения, в которое вы никогда не заходили. Место не должно быть проходным. Поблизости не должно быть ничего такого, что может привлечь внимание персонала или охраны. Было бы идеально, если бы за ним вовсе не наблюдали.       — При этом оно должно быть достаточно близко, чтобы мы не потратили слишком много времени, добираясь туда и обратно. Но достаточно далеко, чтобы никто ничего не услышал. Простите, но большая часть того шума, что я создаю, выходит непроизвольно.       — Семнадцатый этаж. В прошлый раз там даже поблизости не было никого, кроме тех, кто преследовал меня. Я знаю там офис, которым точно никто не пользуется.       — Как мы вернёмся? Времени на восстановление не будет, но передвигаться нужно будет очень быстро.       — Мы могли бы взять напрокат инвалидное кресло. Если ты будешь не в состоянии передвигаться, оно сэкономит нам уйму времени. ____________       Барби протискивается в незапертую дверь и закрывает её за ними на защёлку. Здесь по-прежнему в основном пустота и густые тени. За исключением одного освещённого уголка.       — Здравствуй, Рут.       — Здравствуй, Барби, — в голосе старушки слышна нежность. — А я всё гадала, когда же ты заглянешь в гости, — добавляет она уже более лукавым тоном.       Санни прокрадывается вглубь комнаты, волоча за собой по полу поводок. Он садится возле Рут и кладёт голову ей на колени.       — Здравствуй, Кен, — тихонько говорит она, поглаживая его макушку и загривок.       Барби не в силах отвести от них взгляда. Вся та спешка, которая буквально душила её в последнее время, вдруг улетучивается под лёгким дуновением покоя, посреди этого крошечного островка безвременья, в самом сердце бушующего хаоса. Призрак, оборотень и говорящая кукла. Впрочем, уже не кукла. Они оба оказались за той чертой, которую она уже не в состоянии переступить. Но Кен может. И он сделает это. Он вернётся к ней.       — Это совсем не то, что я для тебя планировала, — с доброй сочувственной улыбкой произносит Рут, обращаясь к существу, смотрящему на неё печальными голубыми глазами. — Но жизнь редко идёт так, как запланировано, правда ведь? Мой сын Кеннет тоже был болен. Болезнь крови. Чем-то похоже на твой случай, если подумать.       Барби известно об этом. Она нашла информацию вскоре после того, как стала человеком.       — Болезнь забрала его у нас, — едва слышно продолжает старушка. — А ведь он был так молод.       Кен внимает словам призрака тихо и спокойно, хотя и знает, что до обращения осталось совсем немного времени. Он позволяет Рут выговориться.       — Я всегда надеялась, что он будет жить в тебе. Что тебе удастся каким-то образом сохранить память о нём. А когда ты решился пересечь границу и остаться в реальном мире, я была так горда и одновременно так расстроена. Расстроена тем, что однажды и тебя, и той самой памяти не станет. Но горда, потому как Кеннет вдруг получил от жизни второй шанс.       Кен тихо поскуливает под её рукой.       — Знаю, — кивает Рут. — Ты не он. И твоя болезнь не та же, что была у него. Кеннета болезнь поглощала постепенно, проникая в него всё глубже и глубже, пока от него совсем ничего не осталось. Твоя же болезнь кое-что даёт тебе. Уникальную возможность взглянуть на жизнь так, как никому из нас не дано. И я надеюсь, ты сможешь найти в этом утешение. Может быть, тебе это даже в какой-то мере понравится, а?       В её глазах слезы, но на губах улыбка. Кен слегка виляет хвостом.       У Барби звонит будильник. Рут медленно встаёт.       — Я оставлю вас наедине. Я думаю… Думаю, мне пора навестить своего сына.       Рут покидает пятно света, тихонько взмахнув рукой на прощание, и Барби понимает, что они с Кеном остались вдвоём.       Между первым сигналом будильника и заходом луны всего две минуты. Барби снимает плащ, накидывает его на волка и расстёгивает его ошейник. Когда его кости начинают перестраиваться, Кен скулит. Она успокаивает его, как может, прижимает его к своему плечу, стараясь заглушить крики и вопли. Барби старается удержать его трещащее, извивающееся под тканью плаща тело.       Тело Кена, наконец, принимает человеческую форму. В полном изнеможении он падает в её объятия, оставаясь лежать на кафельной плитке.       Теперь начинается самая сложная часть. Обычно Кену требуются часы, чтобы прийти в себя после обращения. Вновь освоить внятную речь и способность передвигаться на двух ногах. Сейчас в его распоряжении минуты. Барби гладит его по волосам, пока он переводит дыхание, крепко обнимая и поддерживая.       — Ты Кен, а я Барби, — нашёптывает она ему. — Ты отличный садовник. И тебе нравится шоколадное мороженое в вафельном рожке. А ещё фильмы про ограбления и запах жасмина с апельсином. Ты грызешь кончик ручки, когда слишком напряженно думаешь, и улыбаешься во сне.       Кен издаёт тихий звук, в котором слышится вопрос.       — Да, — произносит Барби на выдохе, посмеиваясь. — Это и вправду мило.       Он по-прежнему лежит у неё на руках мёртвым грузом. А ей нужно его одеть, усадить и заставить связно говорить. И всё это за десять минут. Но на самом деле Кен ни в чём не нуждается так, как в отдыхе.       Вторая рука присоединяется к руке Барби на волосах Кена. Эта ладонь меньше. Она покрыта морщинами и более сухая. Любящая.       — Вот, родной, — Рут подносит к его губам фарфоровую кружку. — Глотни на дорожку.       Кен с трудом делает небольшой глоток. Затем ещё один. Кажется, силы возвращаются к нему с каждым глотком. Жидкость тёплая, приятно тягучая и сладко пахнущая. Когда опустевшая чашка исчезает, Кен уже вполне способен самостоятельно опереться на одну руку, немного отстраняясь от Барби.       — Спасибо тебе… Рут, — выдыхает он.       Его голос звучит прерывисто, но вполне связано. Вторая рука исчезает с его головы, и Кен щурится на яркий свет.       — Как ты? — интересуется Барби.       Кену удаётся принять сидячее положение, прислонившись спиной к кухонному шкафу, после чего у него перехватывает дыхание.       — Можешь помочь?       Совместными усилиями им удаётся его одеть, пусть и в спортивный костюм. Одежда должна быть такой, какую он сможет самостоятельно снять для осмотра.       — Эй, вы там в порядке? Я здесь уже пять минут как, — приходит сообщение от Глории, и Барби понимает, что она пропустила предыдущие уведомления.       Она закидывает руку Кена себе на плечо, и они вместе поднимаются с пола. Кен шипит сквозь стиснутые зубы, но не сопротивляется, только пытается сохранить равновесие. Медленным шагом они выходят из призрачной кухни и направляются обратно к двери. Барби в последний раз оглядывается через плечо, но…       Уютная кухонька исчезла. Как и швейная машинка, залитые солнцем окна, шкафчики и розовая скатерть в клеточку. Остались сиротливо стоять лишь простой пустой стол и простой пустой стул, едва подсвеченные зеленоватым светом знака 'выход'.       — Прощай, — шепчет бывшая кукла и чувствует, как горло сжимается в спазме.       Глория поджидает их возле двери с инвалидной коляской, в которую Кен усаживается со стоном облегчения. Он выуживает из кармана Барби солнцезащитные очки и надевает их, пряча глаза от яркого флуоресцентного освещения. Затем он залпом выпивает протеиновый коктейль, который Глория суёт ему в руку.       — Как у вас тут дела, ребята? — хрипит он наконец.       — Напряжно, — честно отвечает Барби. — Но я и вправду думаю, что теперь у нас есть шанс. Если только Дэн ещё не ушёл, всё должно пройти так, как нам нужно.       — А я, возможно, подтолкнула персонал к началу революции.       Кен и Барби одновременно оборачиваются к Глории и с изумлением смотрят на неё. Дальше они едут в лифте в полной тишине. +       Дэн, всё сильнее хмурясь, меряет шагами конференц-зал. Но Барби знает, что как бы он ни был расстроен или нетерпелив, в данный момент это уже ничего не изменит. Кен здесь. А это значит, что они победили. У них получилось!       — Как раз вовремя, чёрт возьми! — восклицает агент, когда замечает их двоих (Глория потихоньку улизнула сразу после того, как они вышли из лифта).       — Прошу прощения, — произносит Кен. — Я здесь.       — Паршиво выглядишь.       Дэн вроде как собирался добавить что-то ещё, но Кен, глядя на него, буквально обмяк в инвалидном кресле.       — Чувствую себя так же. Итак, может, приступим? Где Аарон?       — Динкинс? — уточняет знакомый руководитель. — Он так и не явился.       — Мы не смогли с ним связаться, — подтверждает агент. — На звонки он не отвечает.       Кен и без того выглядит ужасно, так что его потрясение остаётся незамеченным.       — Тогда кто же проведёт осмотр? — Спрашивает Барби, и в её голосе слышится удивление.       — Доктор Вайсгрипп. Он согласился приехать без предварительной договорённости, — Дэн указывает на высокого худощавого мужчину, сидящего за столом.       — Здравствуйте, — мужчина поднимается и протягивает Кену руку с очень длинными пальцами. — Приятно познакомиться с моим будущим пациентом.       Кен пожимает руку, но чувствует, как у него по затылку пробегает стайка мурашек, направляясь ниже и скрываясь где-то между лопаток.       — Прежде чем мы займёмся другими делами, док проведёт осмотр, чтобы мы могли отпустить его пораньше.       — Это именно то, о чём я просил. Что ж, увидимся там, Кен, — с этими словами доктор скрывается за неприметной дверью.       — Признаю, что ситуация не идеальна, — соглашается Дэн, не пытаясь скрыть своего собственного расстройства. — На самом деле вся это ситуация — ни что иное, как полное фиаско. Я собираюсь включить в свой отчёт каждое проявление некомпетентности со стороны этой компании. Доктор Вайсгрипп не знает, что вы были куклой, поскольку у нас не было времени убедиться, что у него есть доступ к государственной тайне. Мы потребовали от него проведения ряда определённых тестов. В остальном это будет обычный осмотр. Ни в коем случае не говорите ему, зачем именно его сюда пригласили. Для него это вполне может остаться загадкой. А его вопросы никому не причинят вреда до тех пор, пока на них не будет ответов.       Боковая дверь ведёт в комнату поменьше. Она выглядит как обычная комната отдыха, вот только стол завален бумагами, а на небольшой тумбе разложены инструменты на подносах. Доктор успел надеть белый лабораторный халат, и Кен не может понять, почему из-за этого он теперь кажется гораздо более устрашающим, чем тот зануда, которым он предстал за дверями этого импровизированного кабинета.       — Присядь, Кен. Давай-ка сначала разберёмся с простыми вещами, прежде чем начнём тебя раздевать, ладно?       Доктор слушает его сердце и просит несколько раз вдохнуть поглубже.       — Вы выглядите ужасно знакомым, — говорит ему Кен.       — Просто у меня такое лицо, — отвечает доктор. — Открой рот и скажи: «а-а-а».       — А-а-а, — Кен едва ли не давится от неожиданного нажатия медицинской лопаткой на основание языка.       Что-то в этой комнате вызывает у него мурашки. Доктор выдёргивает у него несколько волосков и помещает их в пробирку. Он засовывает что-то Кену в ухо, отчего тот дёргается. Затем доктор обходит его с другой стороны, чтобы повторить манипуляцию со вторым ухом.       — Просто беглый осмотр, — комментирует свои действия доктор. — Могу поспорить, у тебя отличный слух.       — Есть такое, — неуверенно соглашается Кен.       — Посмотри прямо на меня, — просит доктор.       Кен успевает понять, что глаза у доктора бледно-зелёного цвета как раз перед тем, как в его собственные глаза бьёт луч света, который заставляет его вздрогнуть и зажмуриться.       — Давай-ка попробуем ещё разок. Старайся держать глаза открытыми.       Луч света вновь попадает ему по глазам. Выражение лица доктора немного меняется. За фальшивой улыбкой этого было бы почти не заметно, если бы ритм биения его сердца тоже не изменился.       — Что? — спрашивает Кен.       — М-м-м, голубоглазые люди, как правило, более чувствительны к яркому свету, — небрежно сообщает ему Вайсгрипп, но Кену в его голосе слышится ложь. — Обязательно носи солнцезащитные очки! Теперь… — он отворачивается, какое-то время возится с какой-то металлической ручкой, а затем извлекает из кармана халата небольшой свёрток.       — А вы когда-нибудь бывали в магазине диковинок на Кресент-стрит? — целенаправленно спрашивает Кен, наконец, позволяя себе немного фамильярности.       Под обёрткой обнаруживается маленькое лезвие. Кен мгновенно понимает, что оно серебряное.       — Мой брат им владеет, — усмехается Вайсгрипп, вставляя лезвие в рукоятку, и Кен внезапно понимает, что он в серьёзной опасности. — Извини, Кен. Компания дала мне список того, что я должен проверить. В него входит проверка на то, течёт ли у тебя кровь. Странно, что они хотят знать такое. Разумеется, у тебя течёт кровь, верно? Но это же бюрократия, — говорит он со вздохом, протягивая руку.       Кен не поддаётся на провокацию. Слишком уж много тут совпадений. Аарон внезапно куда-то пропал. И этот доктор с этим его братом.       — Дай мне руку, Кен, — голос доктора слишком уверенный для того, чтобы сопровождаться таким зловещим сердцебиением.       Кен не знает, что ему предпринять. Если он подчинится, этот человек узнает его тайну. Если не подчинится… обследование не будет завершено, и он не сможет стать человеком. Он в ловушке.       — Ну же, Кен. Всего лишь один маленький укольчик. И мы все сможем спокойно разойтись по домам.       Возможно, всё это просто совпадение. Магазин мог быть обычным уличным представлением, владелец которого просто устраивал перед посетителями шоу. Он мог вообще никогда не упоминать о Кене в разговоре со своим братом. И может быть, лезвия для скальпелей всегда должны быть серебряными. Но сейчас всё внутри Кена кричит об одном: «беги!».       Доктор Вайсгрипп принимает его нерешительность за согласие и тянется за его рукой. И в этот самый момент открывается дверь.       — Спасибо, док. Дальше я сам, — голос Аарона прорывается сквозь звон в ушах Кена.       Кен резко вскидывает взгляд и видит только что прошедшего переаттестацию медбрата в накрахмаленном сероватом халате, от которого сильно пахнет одеколоном.       — В этом нет необходимости, — пытается протестовать доктор Вайсгрипп, — мы и так прекрасно справляемся.       — Ни секунды в этом не сомневаюсь. Компания весьма признательна вам за то, что вы смогли уделить время для нашей маленькой странной просьбы. Но больше мы не нуждаемся в ваших услугах, — слегка вздёрнув подбородок, заявляет Аарон.       — Но вы же видите, что мы уже начали, — пытается упираться Вайсгрипп. — Гораздо разумнее, чтобы осмотр от начала и до конца провёл один специалист.       — Для компании предпочтительнее, чтобы я завершил оставшуюся часть осмотра в соответствии с их назначением. Разумеется, вы получите компенсацию за потраченное время.       — Но вы не можете просто…       — Если хотите, я могу позвать сюда Дэна, чтобы он подробно всё объяснил, — с лёгкой ноткой угрозы предлагает Аарон. — Хотя, похоже, он не в самом лучшем расположении духа.       — Нет, — задумчиво произносит доктор после продолжительной паузы. — Нет. Я получил то, что хотел. Удачи вам, мистер Гарднер.       Дверь за ним закрывается, и наступает тишина, которую первым нарушает Аарон.       — Извини за опоздание.       — Где тебя носило? — огрызается Кен. За сегодняшний день ему пришлось через многое пройти, и всё грозило вот-вот пойти прахом. — И почему от тебя постоянно такой ужасный запах?       — Можно сказать, что мой естественный запах ещё более ужасен, — задумчиво отвечает Аарон.       — Врёшь.       — Типа того.       Аарон не торопится что-то предпринимать. Он даёт Кену время на то, чтобы немного успокоиться.       — Так мы будем что-то делать или нет? — наконец не выдерживает Кен.       — Конечно, — соглашается Аарон. — Продолжим оттуда, где вы остановились, хорошо?       — Как скажешь.       Голос Аарона остаётся мягким и ровным. Он объясняет каждое своё последующее действие, прежде чем приступить к нему. Приятно иметь дело с тем, кто в курсе, что прежде ты был куклой. Аарон знает, как вести себя, чтобы Кен не нервничал в его присутствии, и как объяснить ему, что происходит, не ведя себя при этом так, будто он умственно отсталый.       — Слушай, Кен, я совсем не заинтересован в том, чтобы заставлять тебя делать что-то унизительное. Единственное, для чего им нужен этот тест с раздеванием, так это для того, чтобы получить ответ «да» или «нет». Так почему бы тебе просто не сказать мне, вместо того, чтобы показывать? У тебя сейчас есть гениталии?       На секунду Кен замирает, застигнутый врасплох таким поворотом событий. Затем он медленно кивает, испытывая невероятное облегчение от того, что ему не придётся раздеваться перед кем-то, кого он едва знает. Когда есть такой человек, как Аарон… Аарон добрый. После всего, через что они прошли за этот день, в такое с трудом верится. Кен никак не ожидал проявлений доброты со стороны Маттел.       — Отлично. С этим разобрались. Далее, при стандартном физическом осмотре я должен был бы проверить подвижность конечностей и суставов. Но уверен, что тебе сейчас и без того больно. Всё равно это не та информация, которой интересуется ФБР. Так что на самом деле в нашем списке остался последний пункт — наличие крови. Я проколю тебе палец, приложу к нему марлю и предоставлю пятно в качестве доказательства.       Взгляд Кена перемещается на скальпель, всё ещё лежащий на одном из подносов с притворной невинностью. Однако Аарон распаковывает что-то другое, снимая колпачок с иглы для подкожных инъекций.       — Разве ты не собираешься воспользоваться этим? — Кен кивает на серебряное лезвие.       — Не-а, — Аарон поднимает скальпель, чтобы рассмотреть поближе, затем пожимает плечами и кладет его в карман. — Слишком большой.       Аарон протягивает руку, и Кен медленно протягивает свою. Кончик его среднего пальца на долю секунды пронзает быстрым уколом. Учитывая то, в каком состоянии сейчас находится его тело, он едва замечает что-то, кроме возникшего давления. Набухшая алая бусина быстро накрывается квадратиком марли и заклеивается поверх пластырем.       — Он начал вести себя странно после того, как осмотрел мои глаза, — отрешённо говорит Кен, на что Аарон хмурится. — С ними что-то не так?       — Что ж, давай посмотрим ещё раз.       Аарон достаёт карманный фонарик и коротко им мигает. Его брови тут же приподнимаются в удивлении.       — Что? — с опаской спрашивает Кен. — Что там такое?       — Сделай то же самое со мной, — велит Аарон, протягивая фонарик Кену.       Когда Кен повторяет действия Аарона, глаза последнего отражают направленный в них свет яркой оранжевой вспышкой.       — Ух ты! Круто. Мои глаза тоже так делают? И что это значит?       — Это значит, — отвечает Аарон, убирая фонарик, — что у нас много общего. И то, что я на твоей стороне, Кен. — Он встаёт, разглаживая халат. Каждое движение обдуманно, каждый шаг осторожен. — Я позову сюда Барби, чтобы она притворилась, будто помогает тебе одеться. А потом мы разыграем перед ними шоу.       — Приятно, что ты всё же решил присоединиться к нам, — слышит Кен из-за двери голос Дэна, полный сарказма. — Ты умудрился опоздать даже больше, чем он.       — Извините, — по голосу Аарона слышно, что он пожимает плечами. — Несчастный случай во время занятия сёрфингом.       Остальная часть разговора заглушается, когда Барби закрывает за собой дверь. Она пристально оглядывает его.       — Ты как?       — Первый доктор был отвратителен. Хорошо, что Аарон появился вовремя.       — Да уж. Кто бы мог подумать, что он умеет сёрфить? +       — Кажется, всё в порядке, — заверяет агента ФБР Аарон.       — А что насчёт проверки крови?       Аарон снимает пластырь и марлю с руки Кена. На кончике его пальца крошечный порез, а на ткани бинта — чётко выраженное красное пятно. Аарон специально отставляет этот палец отдельно от всех, чтобы подчеркнуть это. Но теперь всё выглядит так, будто они с Кеном совместно показывают Дэну средний палец.       Агент вздыхает, вытаскивает из планшета с зажимом в руках Аарона листок с результатами осмотра и кладет его в свою кожаную папку.       — Спасибо, медбрат Динкинс, — произносит Дэн как можно более безэмоционально. — Вы справились с вашей задачей. Теперь можете вернуться к выполнению ваших непосредственных обязанностей в компании Маттел.       — Загляни ко мне в кабинет, когда всё закончится, ладно? — ободряюще хлопает Кена по плечу Аарон, направляясь к выходу из зала.       — Итак, мистер Гарднер.       Услышав такое обращение, Кен выпрямляет спину.       — Согласно представленным доказательствам, вы являетесь человеком и поэтому просите предоставить вам гражданство. Всё верно?       — Да, — торжественно отвечает он.       — Правда ли, что до того, как стать человеком, вы совершили государственный переворот и попытались свергнуть правительство вашей прежней страны?       — Да.       — Правда ли, что до того, как стать человеком, вы захватили чужую собственность и пытались поработить правящий класс?       — Да.       — Вы должны понимать, к чему я клоню. Кен, моя работа — защищать эту страну и её жителей. Как я могу быть уверен, что не допущу присутствие мятежника в наших рядах?       — Я не намерен совершать ничего такого.       — Он никому не причинит вреда, — вмешивается Барби. — Он и мухи не обидит.       — Мисс Хэндлер, я признаю ваш вклад в это дело, но, пожалуйста, не перебивайте, — голос Дэна звучит резко, и он продолжает без всякой паузы. — Мистер Гарднер. Правда ли, что вас арестовывали не менее четырех раз с тех пор, как вы стали человеком?       Барби резко оборачивается к нему. Что?       — Не будете ли так добры напомнить мне о причинах этих самых арестов? — сдержанно просит Кен. Внезапно в нём просыпается спокойная уверенность. Должно быть, причиной тому испытанный стресс и переутомление, которые выжимают из него последние силы.       Дэн кривит рот в ответ на брошенный ему вызов и открывает папку.       — Незаконное проникновение на государственную территорию, — зачитывает агент.       — Ночёвка в каньоне — переводит Кен для Барби.       — Бродяжничество.       — Так бывает, когда у тебя нет дома.       — Сон в общественных местах.       — Когда у тебя нет кровати.       — Непредоставление оплаты.       — Когда ты не можешь заплатить, потому что у тебя нет работы, и ты не можешь устроиться на работу без свидетельства о рождении. Вы должны понимать, к чему я клоню, — подражает Кен интонациям Дэна.       — Вы могли бы прийти намного раньше и избежать всего этого. Позаботиться обо всём, прежде чем это превратилось в реальную проблему.       — При всём моём уважении, агент, вы заставили меня ждать три месяца с момента моего к вам обращения и до этой встречи. И если бы я оказался не в состоянии притащиться сюда сегодня, на этом бы всё и закончилось. Я не знаю, что, по вашему мнению, должен делать человек без всяких средств к существованию на протяжении трёх месяцев. Но могу вас заверить, что все эти аресты происходили в течение примерно такого же промежутка времени.       Может быть, дело в том, что всего несколько минут назад Кен в буквальном смысле был волком, но в его глазах, когда он произносит эту речь, мелькает что-то хищное. Барби сразу вспоминает, что помимо того, что он волк, Кен также сумел однажды развязать войну. Всего на секунду она видит образ того самого человека. Что же на самом деле сможет помешать ему сеять вокруг хаос и страдания? Ну, например, тоже самое, что останавливает любого другого. Элементарная порядочность.       — И что? — недобро щурит глаза агент. — Ты хочешь, чтобы мы просто забыли обо всех твоих проступках? Почистили твою историю? Проложили тебе красивую ровную дорожку ко всем твоим надеждам и мечтам? Может ещё цветочки по сторонам высадить? И в добавок прикупить розовых вертушек?       — Нет, — качает головой Кен. — Я беру на себя ответственность за все свои действия. Даже если они совершались в тех ситуациях, на которые я никак не мог повлиять.       Дэн приподнимает брови. Он действительно выглядит впечатлённым.       — Что ж, в любом случае, мы это уже сделали. Всё с чистого листа. — Дэн достаёт пачку бумаг и слегка ухмыляется. — Кен Селенио Гарднер, так кажется? Добро пожаловать в человеческую расу.