Короли и валеты

      Растрёпанный Вару дрожащими руками, уже изнывающими от невыносимой нагрузки, держит натянутую тетиву своего лука, целясь в блондина, который имеет неясные очертания и множество силуэтов из-за трещины на очках. Выпустить стрелу в единственную родную душу, его верного спутника не посмеет даже под страхом собственной смерти, однако если убрать оружие, то он окажется в абсолютно беззащитном положении и что ещё хуже — оставит в таком же беззащитном положении неспособного к самоконтролю Феликса. Остаётся лишь терпеть, пока всплеск агрессии червонного не перетечёт в бессильную злобу и апатию.

***

      Рассвет не подарил долгожданного чистого неба. Гром отступил, но морось и ветер, обещающий перетечь в бурю в скором времени, остались. Даже не обсуждая это, валеты сошлись на том, что если они подождут ещё немного, то что-то обязательно произойдёт, а пока делали самый минимум, необходимый для выживания. Каждый раз после удавшейся вылазки за мясом, - которое в основном приносил дезертир - или ягодами, грибами - которые в основном приносил блондин, убеждающий, что ему вовсе не страшно убивать зверушек, но в этот раз как-то не вышло - клоны оказывались в странном положении. Они сидели в двух разных углах пещеры, обхватив руками колени и сжавшись, утопали в своих тревожных размышлениях. Неналаженный, беспокойный сон порой прерывал этот замкнутый круг. Сложно сказать, как много времени они провели в подобном положении, ведь никто не вёл календарь, не отсчитывал прошедшие дни. Вару позже посчитает, что так прошёл хотя бы месяц, а наверное и несколько, ведь они обеспечивали базовые нужды их тел, а большего то не надо ни клону, ни человеку, Феликсу нравится убеждать себя, что не больше пары дней, ведь подобное скотское существование просто не может вытерпеть разумный человек, его душа. На самом же деле правда была где-то посередине.       Как бы то ни было, подобное положение дел застыло, став терпимым статусом кво, пока его не посмел нарушить червонный валет. Во время погружения в самого себя, он вздронул от того, как ужасна была одна из сотен других жутких фантазий о будущем войны в Вероне. Ужасная настолько, что он понял: ноги коснулись дна, которое начинает затягивать. —Вару? — на несмелый оклик пиковый даже не сразу откликается. Проползая к нему в тишине, ставшей пугающей, Фелик дёрнул за рукав своего спутника, вырывая его из этого транса. —Тебе не кажется, что с нами... Что-то не так? В ответ лишь недолгое молчание. Нервный смешок. —Ох, ну конечно. То есть, по-твоему мнению, то, что мы не резвимся с хохотом по полям целыми днями, делает нас бедными, несчастными и психически отлетевшими клонами, с депрессиями, шизофренией и биполяркой? —Вару! Это не время для шуток, прошу, послушай. — в отчаянии, Феликс хватается за руку Вару, сжимая её, чувствуя необъяснимо навязчивое желание держать в руках хоть что-то. Червонный юноша ищет того, кто мог бы успокоить и помочь избавиться от страха, не менее испуганный пиковый юноша ищет любую возможность сбежать от обязательств, которые накладывает на него дружба, от мыслей о существовании серьёзных проблем. —Мне правда страшно и я не перестаю чувствовать этот постоянный страх, мне стало тяжёло даже заставлять себя поесть, а меж тем... Может показаться, словно такому жизнерадостному и дружелюбному существу открываться легко, однако на деле, пытающийся видеть везде лишь пресловутый позитив, Феликс старательно скрывает свои переживания ради иллюзии непрекращающегося счастья. Раз он говорит это, то во-первых, они действительно по уши не в сахарной вате и во-вторых, он стал доверять кудрявому дезертиру. Вару понимает это. Потому и отталкивает его, зная, что любая слишком близкая связь — очередная слабость. Он ему нужен только чтобы иногда шутить, не ради поддержки и прочего, а с собой позвал и спас только... Только чтобы с ума не сойти от одиночества, лучше уж с этим болтать, чем с репкой. Хотя, так ли много различий между ними?.. —И чего ты ждёшь? По голове тебя погладить, в лобик поцеловать? — раздражённо шипит и сам того не понимая, начинает говорить словами своего короля, который всё это время взращивал в своём народе презрение к "веронскому образу жизни". В головах карт пиковой масти мир за стенами кишит угрозами, каждый преследует исключительно собственные корыстные цели и первым же съеденным будет тот, кто поверит в возможность существования любви, добра. Желание делать лучшее — глупый альтруизм, стремление к счастью и комфорту — стыдно, близость — не существует вовсе. Гордиться собой может тот, кто живёт в вечной войне, презирает слабость, отрицает мораль и предпочитает цинизм. —Я тебе не нянечка, хлопотать вокруг тебя, заткнись и не нагнетай!       Грубо отвергнутый, глубоко уязвлённый, Феликс не удерживает вырвавшегося всхлипа, от которого дрожь пробегает по телу у кудрявого. Когда ситуация заходит настолько далеко, то уже понимает, что появляется желание извиниться, да вот только его спутнику эти извинения уже и не нужны. Ни колкости, ни просьбы о прощении Вару уже не скажет, ведь чужие руки сцепляются на его горле, начиная душить. Ну надо же: внешний мир в самом деле недружелюбен, когда ты относишься к нему так.       Чувство горечи и стыда сливаются с неконтролируемой агрессией, никогда не дававшей покоя обоим юношам. Как-то так вышло, что именно самый близкий клон страдал от выпадов червонного валета чаще всех. Наверное, потому что всегда под рукой. Выдранные клоки волос, ссадины и синяки — не самое страшное из того, что происходило, сейчас например едва отпихнувший от себя Феликса, Вару с тревогой вспоминает о разбитом о его голову чайнике и о ненавистных ромашках, которые с таким усердием тёр о лицо прекрасно знающий об алергии друг. Как же потом терзала вина блондина... Будет терзать потом и за это. Вот только в том то и дело, что потом, а не сейчас. Они как-то всегда отшучивались, мол, да, вот такие у нас забавные шуточные драки, но сейчас, смотря на меч, который достаёт из ножен спутник, бывший лазутчик поздновато начинает понимать, насколько разрушительно это состояние, при чём не только для окружающих... Лук далеко. А вот лезвие, которое прошлось едва ли не в плечо и пригвоздило к каменной стене грота край рубашки, очень даже близко. —Я в кои-то веки открылся тебе. — дрожащим то ли от слёз, то ли от злости голосом начинает юноша. Так уж распорядились карты, не наделён был Вару эмоциональным интеллектом, но всё же это чувство, который испытывает спутник, ему понятно. Неприятно до ужаса, когда клон рядом знает что-то о твоих переживаниях... Нет, кудрявый дезертир ни разу ещё в своей не особо длинной жизни никому не говорил о чём-то тревожащем, (и вообще, ему в этом плане нечего рассказывать.) но иногда на очень забавные между-прочим шутки этот червонный валет лишь обеспокоенно спрашивал, всё ли с ним в порядке. С таким трепетом относился ко всем, даже не существующим, просто возможным волнениям друга... А Вару харкнул в открытую перед ним душу и ноги вытер. —Я даже не ждал, что ты сможешь нормально поддержать меня, я и не мечтал, что в тебе найдётся хоть немного человеческого, но поступить так?! — Срывает голос, приобретающий визгливые, истеричные нотки. Конечно он врёт, Феликс хоть и ошибочно, но полагался на лучшее в спутнике и говорит так только чтобы задеть посильнее. И у него это выходит. Они стоят так ещё несколько секунд, пока разъярённый клон переводит дыхание, после роняя меч из рук и кидаясь на товарища, голыми руками начиная расцарапывать его лицо. Очки попадают под его руки в этот момент и тонкое стекло легко трескается. Дезориентированный и потерянный, лазутчик наконец собирается и выползает из-под червонного. Он стал ловче и сильнее с момента последней их драки благодаря тренировочному лагерю, хотя надо признаться, в подобном состоянии блондин становится пугающе сильным. Всё вокруг нечётко и размыто, видит лишь один глаз, второй же лишь мешает. Находит лук и натягивает почти по памяти, не глядя.

***

      Вид оружия угомонил Феликса за пару минут, что длились так долго. Увидев бессильно осевшую фигуру, Вару недоверчиво опустил лук и подошёл к юноше. К удивлению, он не плачет, да вот только это пустое выражение лица ничуть не лучше слёз на вид. —Всё? Обойдёмся без поножовщины сегодня, маньячина? — Нервно хихикает пиковый валет. Да вот только не встречает никакой реакции. Помедлив, садится рядом, выпуская оружие из рук вовсе и убирая в сторону. Прижав по привычке согнутые колени и обняв их, не решаясь смотрит на растроенного спутника. Придётся говорить так, как он не любит. Серьёзно. —Прости. — взгляд гуляет в сторону их завесы, у которой есть щель в самом верху для выхода дыма от огня. По ней понимает, что сейчас уже поздний вечер... Они совсем не следили за временем. —Мне тоже страшно. — тяжёлые слова, но какое удивительное чувство лёгкости они подарили. Удивлённый червонный валет тут же встрепетнулся. —Я не то чтобы прямо обожаю Ромео, но я на самом деле не считаю, что он заслужил смерти. И я не знаю, какие теперь будут наши с тобой жизни. Куромаку и Данте проигнорируют всё это? А что если и на них после Пик нападёт, набравшись сил? И мы больше нигде не сможем спрятаться... Начнётся долгая партизанская война на этой нейтральной территории, или его империя воцарится везде. Это просто кошмар. — Феликс видит, как нервно передёргивается его собеседник и обнимает его со слезами на глазах. Вару в самом деле боится возможности попасть снова в тот мир, в котором жил всё это время. —...о-Он м-мой друг... — проговаривает Феликс слабым голосом, плача от упоминания Ромео. Вару со вздохом обнимает в ответ, ничего не говоря, просто внимательно слушая все эти нескладные всхлипы и не отпуская. Когда же наконец дыхание у червонного выравнивается, поглаживает по голове, сам не понимая, почему. —Успокоился? — получив в ответ очень грустное "угу", хихикает. —Давай завтра уже думать, что нам с тобой делать и... Выдвигаться хоть куда-нибудь. —Да, звучит как план. — наконец-то появляется привычная улыбка на губах. —И спасибо тебе... Всё же я не прав, ты прекрасно поддерживаешь. —Я ведь просто молчал? —За это и спасибо, идиот. — хихикает уже Феликс.